Помоги проекту - поделись книгой:
— Спасательная команда! Рейнджеры! Нас за вами послали!
— Могли бы и побыстрее шевелиться!
— Да пошел ты! Гранату брось, какого хрена она у тебя в руке?
Человек посмотрел на намертво зажатую в руке гранату, в американской гранате вставить чеку обратно нельзя, и поэтому он приподнялся и бросил ее в сторону неприятеля. Ответом был новый шквал очередей.
— Какого хрена здесь делается?!
— За нами хвост! Человек семьдесят, если не больше.
— Семьдесят?!
— Если не больше!
— Надо валить! Впереди есть еще кто?!
— Да! Один парень! Вон там!
— Жив?
— Не знаю!
Надо вытаскивать…
— Прикрой!
Лейтенант пополз вперед — плотность огня была такой, что иначе передвигаться было нельзя. Попав под огонь и потеряв убитыми и ранеными уже не меньше половины личного состава, неизвестные не растерялись и не дрогнули, уже это говорило о том, что перед ними не партизаны, а часть регулярной армии. У них, кроме американских, были немецкие пулеметы, которые не вырубались ни на секунду, а кроме того, у них были эти проклятые Галили, которые не надо чистить, даже если винтовка упала в грязь и к которым есть магазины на пятьдесят два патрона. К тому же у них оказались в арсенале и гранатометы РПГ. Несмотря на серьезные потери, неизвестные попытались выделить из своих рядов маневренную группу и отрезать американцев, только серьезный опыт и подготовка американских солдат позволили им сорвать этот маневр. Но в чью пользу в конце концов закончится бой — никто не сомневался. Для авиации — нелетная погода, сейчас к месту боя со всех сторон подходят боевики наркомафии и партизаны, максимум через час их окружат и отрежут все пути к отступлению…
Лейтенант пытался стрелять из своей М4 по вспышкам и ползти одновременно, но это привело только к тому, что его автомат отказал, забившись грязью. Тогда он плюнул на все и пополз. И дополз… парень казался мертвым, но лейтенант схватил его и потащил за собой. Если даже он и мертв — оставлять его здесь нельзя.
А потом — был бросок к посадочной площадке, бросок под огнем, с семью убитыми на плечах и черт знает каким количеством раненых, — потом, когда разбирались, оказалось, что ранений не получили только трое…
— Вот она!
За деревьями светлела пустота… проклятие, как и сказал один из офицеров той спецгруппы, это была посадочная площадка, с которой взлетают нагруженные кокаином самолеты наркомафии, небольшая, вручную вырубленная и расчищенная в джунглях теми, кто имел перед мафией небольшие долги и вот таким трудом отрабатывал их. Полоса была длиной метров сто… если не меньше, она поросла травой, а в конце ее под кронами деревьев скрывалась небольшая лачуга, там хранили бочки с авиационным керосином и небольшой насос, чтобы заправлять самолеты.
— Занять круговую оборону! Держать линию, мать вашу! Связь!
Они заняли позиции в центре, кое-кто даже начал окапываться, хотя понимал, что это бесполезно — по ним уже вели огонь, к боевикам постоянно подходило подкрепление, и они вцепились в них крепко, не отпускали.
— Браво-шесть, это Дельта, задание выполнено, мы заняли посадочную площадку шестью милями южнее пункта Браво! На нас насели чертовски плохие ребята, до один два нуля единиц, у них пулеметы и гранатометы. Нам срочно, повторяю, срочно нужна эвакуация и поддержка, повторяю — срочная эвакуация для Дельты!
Капитан-лейтенант Бьюсак договорить не успел — ракета, проклятый заряд РПГ, стальная стрела, оставляя за собой серую полосу дыма, пронеслась рядом с ним, да так близко, что он упал в грязь вместе с рацией…
— Держать оборону! — заорал он сорванным голосом. — Если прорвутся…
И сам открыл огонь.
Вертолеты появились тогда, когда у кого-то боеприпасы уже закончились, а у кого-то осталось по магазину-два. Две «кобры», узкие, похожие чем-то на акул хищницы, вывалились из облаков и атаковали кромку леса ракетными снарядами «Зуни», а потом затрещали «трещотки» — скорострельные двадцатимиллиметровые пушки, которые стреляют так быстро, что со стороны это похоже на лагерный луч, под которым все разлетается на части. Кто-то догадался бросить зеленую шашку, обозначая передний край обороны, и вертолетчики все поняли, даже несмотря на то, что связи с ними не было. А потом — над посадочной площадкой появился король всех вертолетов, спасательный MH-53 Pawe Low, настоящая каравелла, огрызающаяся огнем с трех точек. Бортовые пулеметчики терзали и так истерзанные джунгли, а потом каравелла села — и они побежали к ней, стремясь побыстрее оказаться в ее темном чреве. И только тогда лейтенант свалил с плеч свою ношу, а подскочивший санитар проверил пульс и сказал: «Черт возьми, а ведь этот парень жив». Вертолет дрогнул, поднимаясь вверх, кормовой пулеметчик азартно молотил по джунглям, вколачивая в них свои гвозди пятидесятого калибра, но лейтенанту уже ни до чего не было дела…
Отснятые на военной базе материалы они все же сумели доставить. А на них было запечатлено то, как на ДС-10, транспортный самолет, принадлежащий одной мексиканской авиакомпании и выполняющий грузовые рейсы, под охраной людей, очень похожих на специальный отряд колумбийской армии, погрузчиками грузят нечто, что очень походит на мешки с кокаином. Конечно, это мог быть и сахар… и по не известным никому причинам демократическая администрация, усевшаяся в Белом доме, чтобы пожать сполна плоды прекращения «холодной войны», решила, что это и был сахар. В конце концов — это было время эйфории, время конца истории, время, когда рухнул самый главный и самый страшный противник за последние пятьдесят лет, и будущее обещало только мир и процветание. И кому нужно разбираться с этим дерьмом, с этой грязью? Президент трахал практиканток в Овальном кабинете, ЦРУ занималось непонятно чем, армия сокращалась. Кто же мог предвидеть минометные обстрелы американской территории со стороны Мексики, танки на границе, сожженных в бочках людей и многотысячные бандформирования жестоких убийц, угрожающих превратить Мексику во второй Ливан. Кончилось все тем, что люди из Совета национальной безопасности положили все эти материалы на свои стулья и сели сверху, как наседки, всем тем, кто участвовал в операции, навесили положенные награды, выдали денежные пособия и дружески посоветовали все забыть. Вот и все. А лейтенант Джереми тогда в первый раз за всю военную карьеру задумался, серьезно задумался — он понял, что в государстве, которое он защищает, что-то не так…
— Черт, парень… Я до сих пор помню, как ты меня тащил. Признаюсь — было чертовски неудобно.
— И мне тоже…
Двое псов войны, не вылезающих из нее уже больше десяти лет, отсалютовали друг другу банками с дурным египетским пивом Saкara, которое варилось из чего угодно, но только не из солода и хмеля, может быть, из сахарного тростника, как в Бразилии. Пилась эта дрянь легко, а вот в голову била крепко. Нет здесь нормального пива…
— Черт, что это за религия, когда человек в жаркий день не может выпить холодного пива… — сказал майор то, что ему пришло в голову.
— Какая есть. Ты сюда надолго?
— Стандартная ходка. Как минимум на год.
— И куда тебя?
— Военным советником. Как обычно.
Майк — человек, которого он спас в Колумбии черт знает сколько лет назад, — что-то напряженно прикидывал в уме, это было видно.
— Черт, парень, может, сказать, что ты думаешь, и не мучиться?
— Сказать… Да это сложно — сказать-то.
— А если попробовать.
— Попробовать? Ну… скажем, ты не хочешь работать на нашу контору?
Такой постановке вопроса майор Джереми изрядно удивился:
— То есть? Уйти из армии и перебираться к вам?
— Да нет, нет… И то, и другое, служба не помешает.
Джереми удивился еще больше:
— Вы что, вербуете людей в армии?
— Не совсем так. Но нам нужна помощь, и мы готовы за нее заплатить. Ты знаешь, что здесь происходит?
— Краями.
— Здесь второй Эй-стан. Потенциальный. Ты ведь оттуда?
— Вообще-то да.
— Вообще-то… По последним данным — население сей благословенной страны насчитывает двадцать три миллиона человек — на десятый год это было двадцать один миллион, здесь рождаемость по четыре-пять детей на семью, никогда такого не видел. Презервативы здесь в ходу только в крупных городах, в провинции и в горах о них и слышать не слыхивали.
— Так проводите работу. В Сьюбик-бей[6] о них тоже когда-то ничего не слышали.
— Проводим… Тут за это убьют сначала девчонку, потом попытаются убить тебя. Случаи уже были. Есть один нормальный город — это порт Аден, туда цивилизация еще веке в XVI пришла, когда-то это был один из крупнейших торговых портов мира. Остальное все — максимум на уровне века XIX, но с оружием. В конце прошлого века здесь были две страны, но в каждой были русские, они поставляли сюда оружие… такое ощущение, что что-то готовилось, потом сорвалось — но оружие осталось.
— Ежу понятно — что…
Соседняя страна — Саудовская Аравия, давний и извечный враг СССР, это она в восьмидесятые обрушила цены на нефть до неприлично низких значений, сделав это исключительно для разорения СССР, а попутно — и разорила Ирак, став косвенной причиной войны. Как ни странно — произошедшее сильно совпало по времени с безумным мятежом в Южном Йемене, когда президент страны (!!!) и его родные племена восстали против остального народа, причем на тот момент в стране скопилась тьма просоветски настроенных палестинцев из ФАТХа, а поводом к мятежу стала поставка и перехват огромной партии оружия (якобы для палестинцев, но на деле непонятно для кого и для чего). Произошел мятеж, за ним произошла вынужденная эвакуация большей части советского дипломатического и советнического персонала, и Северный и Южный Йемен в результате были ослаблены, и территориальный спор с Саудовской Аравией как-то отодвинулся на задний план. О каком территориальном споре можно говорить, если за несколько дней в собственной стране погибло, по разным оценкам, от ста тысяч до полумиллиона человек?! А ведь тут могло быть не только это — с одного берега Сомали, в котором как-то кстати против режима Барре восстали северные племена, с другого берега просоветский Йемен — а между этими берегами идет нефть для всей Европы и половина из той, что идет для США, по крайней мере нефть на Восточное побережье идет именно этим путем. Вот и думай — что к чему и что почем.
— Понятно-то понятно. Сейчас у власти дикари с Севера, у них большая часть дохода — от торговли наркотиками. Кат — его жуют, скверное дело, что-то типа бетеля. И на эти двадцать три миллиона человек — шестьдесят с лишним миллионов стволов. Значительная часть территории страны — это либо бесплодные пустынные земли, либо горы, в которых живут племена. Племена эти не подчинялись никому и никогда, но в свое время их усиленно вооружали — когда Северный и Южный Йемен стояли друг против друга. Сауды попытались разобраться с ними в десятом, подкупили местного президента, чтобы тот с другой стороны бросил на племена армию. Итог — сауды нарвались на грамотно построенную противотанковую и противовоздушную оборону, воевать всерьез не захотели, даже снабдили племена трофеями. В армии и силах безопасности прокатился вал измен — военных советников расстреливали в спину, переходили на сторону племен или Аль-Каиды, воевать не собирались — если где и стреляли, так поверх голов. Армия США пришла сюда — пока в качестве советников — после того, как в гавани порта Аден подорвали эсминец «Коул», но толка от этого так и не было. Специалисты ФБР обучали местных правоохранителей — с похожим результатом. И, кроме того, мы не раз и не два засекали активность шиитов, которые есть и по эту сторону границы, и по ту. Шиитам здесь — переплыть залив, и все. И мы в полном дерьме.
— Я так и не понял, что ты мне предлагаешь делать?
— Работать, как ты работал. С одним небольшим «но» — ты должен сформировать подразделение, на которое мы можем положиться. Полностью.
— Мы — это кто?
— Правительство Соединенных Штатов Америки. Ты не считаешь, что это достойная задача? Мы не должны допустить здесь второго Афганистана — любой ценой. Прикинь, сколько здесь можно положить парней, если начнется.
Майор немного поразмыслил. Потом кивнул. В конце концов — его стране никак не нужен еще один Афганистан.
— Задача достойная…
Потом майор, ставший уже подполковником, кое-что понял. План уже был — и под него нужны были люди. Люди, которые сменят власть — как сто одиннадцатая бригада в Пакистане — и которые станут достойной опорой власти новой. Но все это — было потом.
Кому: директору ЦРУ, генералу Дэвиду Х. Петреусу, копии: Министерство безопасности родины — полностью, Государственный департамент — только аналитическая часть.
Тема: оперативная обстановка в России, анализ деятельности повстанческих и террористических организаций.
1. Начиная с 2002–2003 годов рядом лиц в России нагнетается националистическая, империалистическая и откровенно фашистская истерия. Начиная с 2005–2007 годов в России создаются, ежегодно усиливаясь, массовые движения русских националистов. Основная политическая платформа этих движений заключается в антиамериканизме, антисемитизме, агрессивном национализме, отрицании законности действующих властей, призывам к восстановлению Советского Союза в прежних границах. Костяк подобного рода движений составили ветераны войн в Афганистане и Чечне, ветераны боевых действий на территории бывшей Югославии, бывшие армейские офицеры и сотрудники полиции, атаманы казаков — военизированных формирований, воссоздаваемых после разрушения СССР. По нашим настоятельным рекомендациям в течение ряда лет российские власти проводили последовательную политику борьбы с т. н. русским фашизмом. Данный термин был придуман специально для дискредитации идеи русского национализма и постановки его в один ряд с гитлеровским фашизмом, ранее напавшим на СССР.
2. Следует признать, что данная политика не только не принесла желаемого результата, но и, наоборот, способствовала притоку пополнений в организации русских националистов. Особое опасение вызывает тот факт, что основной контингент данных организаций — молодежь, объединяющаяся в знак протеста против неэффективной политики законных властей, для самозащиты от произвола полицейских структур и действий агрессивных организаций национальных меньшинств, так называемых диаспор. Начиная с 2008 года и по сей день в России регулярно происходят стычки отрядов русских националистов и отрядов так называемых диаспор, в последние три-четыре года в таких стычках с обеих сторон применяется оружие. Каждый такой случай активно освещается в СМИ, российское правительство провело несколько показательных судов над участниками подобных стычек, но это не дало желаемого результата, так как значительная часть населения, опасаясь за свою жизнь и свое будущее, поддерживает действия русских националистов. Отмечены случаи осады зданий судов, каждый приговор, вполне законный, встречается с негодованием. В некоторых городах простые граждане создают вооруженные отряды самообороны и патрулируют улицы.
3. Операция «Оливковая ветвь» и последовавшие за ней события вызвали резкий рост антиамериканских настроений в России, на сегодняшний день антиамериканистами является более девяноста процентов ее населения. Российской власти ничего не остается, кроме как следовать в фарватере агрессивных настроений толпы, в связи с этим за последний год проведена амнистия по делам националистов, на свободу выпущено значительное количество опасных преступников. Особо тяжелая ситуация складывается на юге России, куда вытеснены русские из Крыма и Украины. Эта озлобленная, потерявшая все масса людей живет в лагерях беженцев и является идеальной питательной средой для зарождения националистических и террористических организаций.
4. Армия России, униженная событиями 2014 года, активно поддерживает националистов. Отмечены факты самовольной передачи командирами воинских частей значительных партий боевого огнестрельного оружия националистам при полном бездействии законных властей. Значительное количество оружия попало и продолжает попадать в Россию с территории бывшей Украины. В Ростове-на-Дону налажено сразу несколько полуподпольных оружейных производств, занимающихся как переделкой гражданского оружия в боевое, так и производством боевого оружия. Их продукция по качеству мало уступает заводским автоматам Калашникова, потому что это оружие специально создавалось как «мобилизационное», пригодное для производства на малоприспособленных для этого площадях без специализированного станочного парка.
5. Пути влияния на ситуацию через законное правительство России утрачены: оно может лишь санкционировать то, что делает вооруженная толпа. Президент Быков не пользуется значительной поддержкой населения России, но остается во главе страны для придания видимости законности всему происходящему. Сил, на которые он мог бы опереться внутри страны, кроме как националистических, у него нет.
6. Находящиеся только на территории юга России террористические и подрывные организации националистического толка имеют общую численность до полумиллиона человек, как минимум вдвое больше мужчин призывного и мобилизационного возраста готовы пополнить их ряды. На вооружении у данных лиц находится более двух миллионов единиц стрелкового оружия, до двадцати тысяч единиц группового пехотного оружия, до тысячи скорострельных ствольных зенитных систем. Особое беспокойство вызывает наличие в данных организациях в значительном количестве противотанкового (противотанковые ракетные комплексы с наведением по лучу лазера, ручные противотанковые гранатометы) и противовоздушного оружия (переносные зенитно-ракетные комплексы). Значительная часть членов этих организаций служила в армии, полиции, участвовала в локальных конфликтах и имеет серьезный боевой опыт, который передает новобранцам. В большинстве организаций установлена строгая дисциплина, безусловное подчинение командиру. Открыты и действуют более двадцати учебных лагерей, выпускающих специалистов по подрывным и диверсионным действиям, в них преподают специалисты, имеющие значительный боевой опыт, из воздушно-десантных войск, частей специального назначения, специальных подразделений сил правопорядка и государственной безопасности.
7. Настоящим привожу список наиболее опасных террористических и подрывных организаций, существующих на территории России, стоящих на антиамериканских позициях и занимающихся подрывной и террористической деятельностью.
7.1. Союз ветеранов — боевая организация, созданная несколькими организациями ветеранов войн в Афганистане и Чечне. Имеет отделения по всей территории Российской Федерации, производит централизованные закупки оружия через третьи страны, в том числе германского и израильского, проводит вербовку и обучение добровольцев, сбор средств в качестве добровольных пожертвований. На территории по меньшей мере пятидесяти штатов Российской Федерации имеет боевые лагеря, где проводит бесплатную боевую подготовку, в том числе молодежи и несовершеннолетних детей. Центральный совет организации возглавляет Сивцов Владимир Николаевич, генерал-лейтенант воздушно-десантных войск в отставке, участник боевых действий в Афганистане и Чечне, имеющий значительный личный командный и боевой опыт. Оперативный (разведка и контрразведка) отдел возглавляет генерал-полковник государственной безопасности в отставке Ворончихин Юрий Иванович, бывший резидент КГБ в США, затем заместитель председателя КГБ СССР, руководитель организованного им аналитического центра, работающего на Правительство России.
Союз ветеранов на данный момент является наиболее опасной боевой организацией националистов, имеет в своем составе не менее пятидесяти тысяч боевых единиц, причем все они являются бывшими и действующими армейскими офицерами, сержантами и рядовыми, отслужившими в армии и имеющими опыт участия в боевых действиях. Вступление в организацию в качестве полноправных членов разрешено только тем, кто отслужил в армии, а затем прошел курс переподготовки в боевых лагерях, с особым упором на совершение актов саботажа и террористических действий в тылу противника. Члены Союза ветеранов участвуют в защите русского населения на территории Средней Азии и Кавказа, наведению порядка, в том числе с помощью оружия. Отмечены факты внесудебных расправ на месте с представителями диаспор и преступниками. Союз ветеранов пользуется значительной поддержкой со стороны местного населения, особенно в южных регионах. Местные полицейские и армейские силы в значительной степени сочувствуют Союзу ветеранов и при обострении обстановки могут перейти на его сторону вместе с боевой техникой.
7.2. Союз казачьих войск — опасная подрывная и террористическая организация, состоящая из ряда боевых организаций, таких, как «Донское казачье войско», «Кубанское казачье войско», «Терское казачье войско», «Уральское казачье войско», «Сибирское казачье войско», и некоторых других. Опирается на специфическую прослойку жителей России — казаков, вооруженных фермеров-землепашцев, селившихся на границах России и служивших центральным властям, почти полностью уничтоженных большевиками. Примерно во второй половине предыдущего десятилетия в казачьем движении произошел раскол с отделением от него агрессивных националистов, а после событий на Украине почти все казаки вступили во вновь образованные войска.
На сегодняшний день казаки пользуются значительным авторитетом в Российской Федерации как противовес неэффективным и коррумпированным полицейским силам. Основной задачей казаков является борьба с уличной преступностью в городах, к патрулированию привлекаются вооруженные местные жители, за мелкие правонарушения применяется телесное наказание на месте. Однако в среде казачества существуют так называемые «пластунские сотни», занимающиеся террористической деятельностью, в них состоят, как правило, бывшие солдаты и офицеры десантных войск и спецподразделений. Численность казаков в России на 2014 год составляет не менее двухсот пятидесяти тысяч человек, если считать только активных, принятых в казачество казаков, численность пластунских сотен неизвестна, но составляет не менее десяти тысяч активных бойцов. Так же как и Союз ветеранов, казаки имеют не менее пятидесяти лагерей подготовки по всей территории России, проводят сбор пожертвований, централизованно закупают боевое оружие. Открыто пропагандируется необходимость ведения террористической войны на Украине с нанесением максимального ущерба миротворческим силам.
7.3. Боевые организации украинских и крымских беженцев. Существует не менее десяти организаций, таких как «Армия обороны Луганской области», «Армия обороны Донецкой области», «Смерть бандеровцам», «Крымский общевоинский союз». Единого руководства нет, координация действий осуществляется через Союз ветеранов. Состоят из беженцев и бывших солдат украинских вооруженных сил, совершивших мятеж и перешедших на сторону русских вместе с оружием и боевой техникой. Общая позиция — непримиримая борьба с украинскими силами правопорядка и безопасности террористическими методами, уничтожение так называемых «бандеровцев» — украинцев, проживающих в западных областях Украины, уничтожение поляков, американцев, крымских татар. Общее количество комбатантов составляет от ста до двухсот тысяч человек, уровень подготовки в общей массе значительно ниже, чем у бойцов Союза ветеранов, однако повышается за счет прохождения различных курсов подготовки и переподготовки. Данными организациями выдвинут лозунг поголовного уничтожения американских, польских румынских и украинских сил в Украине «Никто не уйдет!».
8. Несмотря на отсутствие единого руководства, зачастую различие политических и идеологических взглядов, действия указанных выше групп отличаются высокой эффективностью и наносят неприемлемо серьезный уровень вреда силам стабилизации на Украине. Уровень потерь в коалиционных силах в два-три раза выше, а уровень безвозвратных потерь — в три-пять раз выше, чем в Афганистане.
Исходя из вышеизложенного, можно сказать, что на сегодняшний день в Российской Федерации имеются значительные силы антиамериканской направленности, не контролируемые властями, имеющие хорошую военную подготовку и пользующиеся поддержкой значительной части населения. Наличие подобных сил, а также планы, вынашиваемые ими, представляют собой значительную угрозу национальной безопасности США, так как в случае их прихода к власти в их руках окажется российский ядерный арсенал, который они могут применить против любой из стран мирового сообщества. Такая ситуация не может быть терпима и должна быть разрешена в течение года.
Возможные варианты разрешения кризисной ситуации в России:
1. Нанесение ограниченного удара по выявленным местам скопления боевиков с применением крылатых ракет и стратегической авиации, с опорой, прежде всего, на аэродромы в Центральной Европе с целью снижения численности и уровня боеготовности боевиков. Далее — российское правительство своими силами должно взять ситуацию под контроль и устранить угрозу.
Данный план, несмотря на всю его внешнюю простоту и привлекательность, практически неосуществим. Прежде всего — для нанесения удара мы должны будем разместить где-то свою авиацию, причем на авиацию стран Западной Европы мы можем не рассчитывать, их позиция невмешательства и осуждения наших действий давно известна. Мы будем вынуждены перебрасывать на украинские, прибалтийские и центральноевропейские аэродромы значительные силы авиации, обеспечивать дозаправку в воздухе и доставку значительного количества авиационных боеприпасов. При этом — не приходится сомневаться, что в ходе проведения операции аэродромы взлета подвергнутся атакам хорошо подготовленных террористических групп русских, возможны и акты саботажа, совершаемые заранее внедренной агентурой.
Наиболее разумным выходом при других обстоятельствах было бы введение в Черное море двух-трех американских авианосцев, в этом случае на главном операционном направлении удалось бы создать достаточную плотность удара. Но Турция уже продемонстрировала, что в своей политике она не собирается в должной мере учитывать наши интересы, и на нашу просьбу разрешить проход авианосцев через Босфор мы, скорее всего, получим отказ. Не приходится сомневаться и в том, что движение авианосцев будет своевременно отслежено агентурой русских националистов, после чего они предпримут меры по рассредоточению своих сил, покинут свои лагеря и удар потеряет большую часть своей силы. Как наилучший из возможных вариант — предлагается сосредоточить в Средиземном море все четыре АПЛ класса Огайо, перевооруженные на КР Томагавк, и нанести одновременный массированный удар исключительно ракетным оружием как с АПЛ-носителей, так и ракетами, находящимися на вооружении Шестого флота США.
Однако последствием любого удара такого рода будет свержение слабого и коррумпированного российского правительства и приход к власти военных и крайне агрессивных сил. Применив все неядерные средства, какие у нас есть, мы не сможем критически поразить все известные нам лагеря подготовки боевиков по всей территории России и одновременно расположение всех воинских частей, тайно и явно поддерживающих националистов. Если же к власти в России придут военные — может быть принято любое решение, в том числе и решение о массированном ответном ударе ядерным оружием по территории США. Предотвратить прорыв русских ракет к целям на территории США при массированном залпе возможностей у нас не будет.
2. Нанесение ограниченного удара, прежде всего силами самих русских с одновременным привлечением здоровых сил России на свою сторону. Несмотря на то, что на сегодняшний день большая часть населения России поддерживает агрессивных националистов — существуют и здоровые силы, пусть и в меньшинстве. Не приходится сомневаться и в том, что большая часть русских поддерживают не агрессивную и реваншистскую политическую доктрину националистов — а их усилия по наведению в стране порядка. Коррумпированное правительство, слабая армия, агрессивная, совершающая безнаказанные противозаконные действия полиция — вот с чем пришлось жить русским более двадцати лет, и поэтому сейчас они воспринимают националистов как символ порядка, законности и стабильности. Если мы хотим уничтожить русский национализм — мы должны доказать, что он представляет собой зло для России и ее народа, и доказать это не на политической трибуне, а доказать самому русскому народу или большей его части. В этом случае мы должны немедленно вступить в переговоры с Правительством России и предпринять меры по его усилению с тем, чтобы оно могло само навести порядок в стране. Частью пакетного соглашения должен быть немедленный прием России в НАТО с возможностью использования войск НАТО для наведения порядка. Мы можем расквартировать одну или две усиленные американские дивизии в центре страны под предлогом переподготовки армии и проведения учений, но все это должно делаться с серьезной PR-поддержкой, а солдаты должны быть категорически предупреждены о недопустимости насилия в отношении местного населения. Для расквартирования в России целесообразно использовать части, выводимые из Германии, так как большая часть служивших там солдат в той или иной степени знает русский язык (каждый десятый — свободно, это было обязательное требование). Мы должны немедленно начать работу по обеспечению порядка и реформирования армии и полиции, с подготовкой частей, верных правительству и не допускающих противозаконных действий. Мы должны с серьезным личным участием следить за тем, чтобы в крупных городах России не совершалось беззаконий, при этом мы должны осудить действия диаспор и предпринять против них серьезные репрессивные меры. Мы должны обратиться ко всем организациям русских националистов с призывом о сотрудничестве в интересах России, а также дать гарантии того, что на Россию не будет совершено нападение. После чего часть националистов перейдет на нашу сторону, оставшуюся часть будет необходимо дискредитировать, а наиболее агрессивных лидеров — физически уничтожить. Интересы Соединенных Штатов Америки в данном случае будут защищены и обеспечены точно так же, как и во всех странах, где имеется американское военное присутствие.
В качестве обеспечения лояльности российских лидеров на переговорах можно будет сделать намек на то, что счета, на которые они выводят средства, полученные коррупционным путем, нам известны и могут быть арестованы. Общеизвестно также, что значительная часть детей российской элиты учится и живет на Западе, не отличаясь примерным поведением, — следовательно, она тоже может быть арестована. Таким образом, можно будет обеспечить управляемость российской деловой и политической элитой на будущее.
Когда американцы думают о себе — они думают о будущем.
Когда афганцы думают о себе — они думают о прошлом.
Март в Афганистане — совершенно мерзкий месяц.
Несмотря на то что Афганистан расположен довольно близко к экватору и теоретически погода тут должна быть, как… в южных штатах США, — на самом деле это не так. Зимой здесь выпадает снег, а разбитые дороги делают передвижение и вовсе невыносимым. Март же — это дикие по силе ветра: город Кабул расположен в долине, похожей на чашу лотоса, и ветер туда почти не прорывается. Но если прорывается… берегись. И пыль. Афганистан — это пыль, совершенно мерзкая, серая пыль, лежащая везде, ветер поднимает пыльные бури, да такие, что порой не видно пальцев на вытянутой перед собой руке.
Выходец из семьдесят пятого полка рейнджеров майор Роберт К. Джереми в эту «ходку» находился в Афганистане уже больше года и занимал должность senior military adviser, старшего военного советника в организованном НАТО центре COIN — counterinsurgency training center, расположенном недалеко от Кабула и предназначенном для подготовки сил специального назначения афганской армии, способных бороться с повстанческим движением. В прошлую ходку — это были 2002–2003 годы — он отметился по всей стране, мотаясь по самым захолустным уголкам этой забытой Аллахом страны вместе с людьми из «групп активных операций» ЦРУ. Тогда он был еще капралом, носил, как и люди из ЦРУ, окладистую бороду и старый афганский камуфляж, оставшийся в свое время от русских, и никогда не упускал возможность влезть в какую-нибудь заварушку. В те времена у многих было такое впечатление, что война и в самом деле заканчивается — остатки движения Талибан, поиграв в войну с американской армией и потеряв три четверти своих людей, отступили в Пакистан, в зону племен, где их должны были добить коммандос Мушаррафа[7]. Осама Бен Ладен исчез из страны — потом люди из ЦРУ получили доказательства того, что он скрылся сразу после 9/11, не дожидаясь вторжения, — а одноглазый мулла Омар, лидер Талибана, вместе с двумя сотнями своих людей отступил не через Хайберский проход, как ожидалось, а южнее, пройдя горными тропами на высотах четыре тысячи метров и более и едва не попав под бомбовый удар с Б-52. Нападений на американцев тогда почти не было, правда, и власти в Кабуле как таковой тоже не было, и они в основном мотались с целью выяснить наличие в оставленных местностях остаточных структур Талибана и подготовить размещение частей НАТО в различных районах страны на постоянной основе. Потом срок его пребывания «на войне» подошел к концу — и он поехал обратно в США, чтобы уже через год отправиться военным советником в одну из африканских стран. Потом была Польша, потом Ирак — и вот снова Афганистан. Уже в майорском звании его отправили сюда, потому что ситуация в стране медленно, но верно обострялась. Приехав, он узнал, в чем было дело, почему его отправили в Афганистан так срочно. Человек, которого он должен был сменять, был убит.
Майор Джереми жил, как и все другие военные советники в Кабуле, в городском квартале, постоянно патрулируемом и остававшемся безопасным. Раньше — как говорят — в этих местах жили русские, они-то и оставили после себя целые кварталы уродливых, похожих один на другой домов-скворечников, где дуло изо всех щелей и где толком не работал водопровод. Американцы немало потрудились над тем, чтобы эти скворечники превратились в более-менее нормальное жилье, — но у них мало что получилось. Больше всего проблем доставляли стыки в стенах и окна — из них тянуло холодом, даже когда их задули строительной пеной, а потом еще сверху проклеили для верности. Русские строили скверно — зимой в этих квартирах было холодно, а летом — душно. Впрочем, майор не слишком-то сетовал на превратности военной судьбы: есть крыша над головой, и хорошо. А что до того, что холодно, — так можно лечь спать в спальном мешке.
Майор проснулся, как и привык, в шесть часов утра, без будильника, просто ровно в шесть открыл глаза. Комната была пустой, в ней ничего не было, кроме армейского спального мешка и груши, приделанной к потолку. И шкафа, потертого и побитого, в котором майор оставлял свое оружие, снаряжение и нехитрый набор одежды. Выскочив из спального мешка, майор привычно сделал несколько упражнений на растяжку, нанес несколько ударов по груше из разных положений и пошел в душ. Горячей воды опять не было, водопровод в столице восстановили, но горячей воды постоянно не было. Впрочем, майору было не привыкать и к холодной…
Завтракать он не стал — позавтракать можно было и в расположении, только выпил три чашки очень крепкого, «армейского» кофе. Потом, привычно нацепив на себя все обмундирование и повесив на пояс кобуру с пистолетом, — устремился вниз, где его должны были уже ждать.
В этом доме жили трое офицеров из числа советников в COIN, он сам и двое из десятой горнострелковой дивизии. Поэтому они все трое ездили на службу на одном автомобиле, по очереди садясь за руль. Это был белый гражданский «Шевроле-Тахо», дешевый «фермерский» вариант с бронекапсулой в салоне. Бейтс, здоровенный негр — главный сержант сегодня был за рулем, поскольку была его очередь, Рамирес, капитан из разведки десятой горной, бывший нью-йоркский хулиган, сидел рядом с ним на переднем сиденье. Рамирес, единственный из них, кому суждено сегодня доехать на службу в относительном комфорте. Бейтс за рулем, а у него сегодня очередь быть ганнером — то есть дежурить за пулеметом, который был установлен на прикрепленной к бронекапсуле турели. Можно было, конечно, и не дежурить, но тогда рано или поздно это кончилось бы плохо.
— Ваш горшок там, сэр… — сострил Рамирес, когда майор забрался внутрь. Горшок — так некоторые умники называли каску высокой степени защиты.
Майор надел каску, опустил на глаза солидные, похожие на горнолыжные очки. Потом замотал нижнюю часть лица платком-арафаткой по примеру британцев — чтобы не наглотаться пыли в дороге.
— А твой, как всегда, полон?
Посмеялись — здесь, в этой дыре, любая шутка, даже глупая, была весьма кстати, чтобы не тронуться умом. Майор откинул крышки люка — люк в этой модели «Шевроле» был сделан из брони и не отъезжал назад, а раскрывался двумя створками вправо и влево, образуя какую-то защиту стрелка от обстрела. Это плюс бронещиток пулемета — уже что-то, еще в начале двухтысячных пулеметы просто ставили на крышу, даже без бронещитка, теперь война научила заботиться о личном составе, башенки ганнеров напоминали мини-крепости. Тут ничего такого не было — но и трехсторонняя защита тоже неплохо. Наскоро осмотрев пулемет, майор поддал ногой по сиденью водителя — сигнал «срочное отправление». «Шевроле» двинулся с места…
За время войны — а они воевали здесь уже одиннадцать лет — Кабул изменился, и сильно. Когда они только вошли сюда, это был нищий, пострадавший от бомбежек и варварского талибского правления город, где стирали в реке одежду, а жили в развалинах. Пятнадцать тысяч человек жили в комплексе бывшего совпосольства и представительства КГБ — там было аж две скважины с водой, и одна доставала воду с глубины триста метров, чистейшую, почти родниковую воду, бесценную в этих местах. Когда они входили в Кабул — ни на едином столбе не было ни метра провода, не работал ни телефон, ни водопровод, ни канализация — только мечети, как всегда в джуму[8], собирали аншлаг. Город не ждал их — он просто принял их, как принимал всех завоевателей, прошедших через него, принял просто потому, что не было сил его отстаивать. Потом, уже в США, майор прочитал немало книг об истории Афганистана, даже не поленился в библиотеку Конгресса зайти — и понял одну вещь, уловил закономерность. В Афганистане сопротивление завоевателям никогда не начиналось сразу, с того момента, как они входили на афганскую землю. Это поняли еще англичане… восстание началось только через два года после того, как они встали контингентами по всем крупным городам страны и усмирили, привели к покорности местных феодалов… и в конце концов из пятнадцатитысячного контингента через Хайберский проход вышел только один человек. Не сразу начали сопротивляться и Советской армии, вошедшей в Афганистан под новый восьмидесятый год, — только в восемьдесят первом началось уже серьезное, организованное сопротивление с фронтами и зонами ответственности. Единственным, кто быстро вошел в Афганистан и столь же быстро из него вышел, был советский офицер Примаков. В конце двадцатых он вошел с отрядом, чтобы прийти на помощь местной, рушащейся власти, потерял в стычках восемьдесят человек, убил как минимум в десять раз больше — и ушел, потому что в Москве поняли, что задание невыполнимо. На опыте этого офицера майор понял, как надо вести себя в Афганистане — быстро входить, быстро делать свое дело и быстро убираться. Сейчас, в начале нового века, у них есть спецназ, есть боевые и транспортные вертолеты, есть боевые самолеты, способные доставлять ракеты к цели со скоростью две тысячи километров в час и всадить их в цель размером с очко сортира. Однако же советский офицер Примаков вышел из Афганистана за две недели — а они барахтались тут, в пыли, в дерьме, в крови вот уже десятый год подряд. А всего война в Афганистане не прекращалась уже тридцать первый год.
Майор не пытался высказать свои соображения по афганской стратегии кому бы то ни было. Знал, что никто его слушать не будет.
«Шевроле» катился мимо HESCO, массивных коробов с землей и песком, которыми были уставлены обе обочины дороги для улавливания осколков при обстреле. Если бы у него были деньги — он бы основал компанию по производству таких вот мешков, которыми в последнее время было обставлено все: чек-пойнты, здания, стоянки техники, обочины важных дорог. Всего-то — мешок из прочного пластика в два или три слоя с обвязкой из стальной проволоки, соединяемой между собой. Этот мешок наполняется экскаватором — и превращается в отличную, дешевую и прочную баррикаду, пригодную для того, чтобы остановить пулеметную пулю, автомобиль смертника, осколки гранаты — словом, все, что может представлять угрозу жизни американского солдата или контрактора. Он бы просто пошел дальше — наладил выпуск таких же мешков, только меньших по размеру, которыми можно было бы закладывать окна и устраивать баррикады в самом здании. Пошло бы на ура.
На выезде с советнического городка они пристроились к небольшой, всего две машины, Росомаха и Тур — колонне польского контингента с развернутыми польскими бело-красными флагами над каждой машиной. Машины шли с хорошей скоростью, не соблюдая скоростные ограничения, на головной Росомахе на броне, свесив ноги в люк, сидел польский офицер. Старая привычка, еще с ОВД[9] — русские почему-то предпочитали ездить не под броней, а на ней и всех союзников этому научили. Майор немного знал историю и удивлялся: почему, когда здесь были русские, им никто не помогал, у них ведь тоже были союзники, и немало? Он попытался представить, что было бы, если б тяжесть войны вынуждены были бы нести на себе одни американцы, одна их армия, — и не смог…
Колонна теряла скорость, они выезжали на одну из центральных улиц Кабула, там днем и ночью — движение, часто и пробки. Покатились мимо дуканы с выкладывающими, вывешивающими поутру свои богатства дукандорами, дома со следами обстрелов, где-то чернеющие провалами — но обязательно со спутниковыми тарелками, чек-пойнты афганской полиции: синяя форма, бороды, настороженные глаза, бурого цвета пикапы «Форд» малайзийской сборки, пулеметы ПКМ. Майор знал, что каждый десятый — тайный сторонник Талибана, или Ислам-е-иттихад, или Аль-Каиды и доверять им ни в чем не следует. Военных почти не было, только рядом с гражданскими учреждениями нет-нет да и увидишь бронемашину с буквами «ISAF» на броне и национальным флажком на антенне.
Поляки свернули куда-то в сторону, они катились по просыпающемуся Кабулу, их никто не останавливал. У президентского дворца они проехали мимо американской охраны — XE security бывшая Blackwater. Даже в такое раннее время они стояли на часах — здоровенный «Форд Икскершн», которых в США и встретить-то почти невозможно, огромный люк и турель с пулеметом ПКМ, статик-гарды у машины — все как на подбор рослые, в темных очках, светло-бурая форма с черными бронежилетами и обвесом, пистолеты в набедренной кобуре, «навороченные» автоматы Калашникова, непрекращающийся поворот головы влево-вправо, влево-вправо. Если бы кто-то спросил мнения майора — он бы сказал, что с частными контракторами они дали маху, выпустили джинна из бутылки, которого потом не загнать назад. Контракторы обходились государству примерно в четыре раза дороже (исследование по заказу Конгресса), чем обычные солдаты, у них была скверная дисциплина, они постоянно во что-то влипали и обладали не такой высокой боевой устойчивостью, как про них говорили, — самому раз пришлось останавливать драпающих с позиций контракторов, то ли румын, то ли венгров, когда на них навалились всерьез. Зато, как говорили некоторые сенаторы, контракторы хороши тем, что деньги на них ты тратишь только в военное время, а в мирное их не нужно содержать, как нужно содержать обычную армию. Наивные… Не только предложение рождает спрос, но и спрос рождает предложение. Если частные конторы будут кровно заинтересованы в войне — она никогда не прекратится.
Контрактор, если сравнивать его с солдатом, — та же проститутка по сравнению с женой. С женой ты живешь в одной семье, отдаешь ей получку, делишь все радости и беды, но это твоя семья, она всегда останется с тобой, в горе и в радости, и не предаст — по крайней мере, именно в этом клянутся перед алтарем. Проститутке нужны только деньги, у проститутки не болит голова, и не надо думать, что ей подарить на день рождения. Вот только можно от проститутки подхватить СПИД, лишиться кошелька, а то и самой жизни.
И поэтому майор никак не попытался поприветствовать своих земляков — тем более неизвестно, были ли это его земляки, в стремлении сэкономить ЧВК[10] кого только не вербовали, — а «земляки» показали вслед фигуру из трех пальцев.
Чуть задержались на выезде из города — там теперь построили стационарные сканеры, вроде бы как засекающие взрывчатку прямо в машине, во время ее хода. Только максимальная скорость при этом должна была быть пять миль в час — и потому теперь на каждой ведущей в Кабул дороге почти в любое время суток были пробки.
Здание COIN, центра обучения противоповстанческим операциям, было двухэтажным, на вид новым, обложенным вездесущими контейнерами HESCO, с казармами, плацем и идущими далее полосами препятствий и стрельбищем. Если бы на это здание взглянул советский офицер, он удивился бы и сказал, что оно очень напоминает ему старый советский военный городок. В сущности, это не было бы ошибкой — и здание, и военный городок строили русские во время их бесславного восьмилетнего пребывания здесь. Когда сюда пришли американцы, то они нашли загаженный, заброшенный, обгоревший военный городок без единого целого стекла. Но стены, плац, какие-никакие учебные зоны были, осталось только подтянуть коммуникации, провести ремонт, сделать большую, выложенную плитами стоянку для автотранспорта (русские почему-то мало этому уделяют внимания) — и тренировочный центр готов. Когда сворачивали — только тогда майор вспомнил, что у него сегодня по плану полевой выход. И выругался в голос.
На чек-пойнте их остановили — техники им не выделили, поэтому курсанты восстановили два старых советских броневика БТР-70 и пользовались ими, их крупнокалиберный пулемет — серьезная штука, в два раза мощнее старого доброго ма-деуса. Майор ехал ганнером и поэтому мог оценить правильность и слаженность действий дежурной группы — пулемет смотрит прямо на остановившуюся машину, еще один пулеметчик страхует с крыши бетонного здания чек-пойнта, сам прикрываясь затащенными туда краном контейнерами с песком и противогранатной сеткой, досматривает только один, еще двое страхуют. В свое время ему пришлось помучиться с афганцами — узнав знакомую машину, они просто поднимали шлагбаум и удивлялись на следовавшую в ответ ругань. Как же можно не пропустить амера[11] — ведь амер едет. Сейчас его аскеры[12] действовали правильно и с проверкой, и со страховкой. Машина может быть захвачена, может быть угнана и напичкана взрывчаткой, наконец, это может быть похожая машина. У них были даже отработаны условные сигналы и слова, говорящие об опасности. Доступ на территорию центра преграждал шлагбаум — массивный и откатывающийся в сторону, а не поднимающийся.
Поделиться книгой: