Голая королева. Белая гвардия-3

— Вот и мои эксперты говорят так же... — протянул Мтанга, выглядевший не на шутку озабоченным. — Взять никого не удалось — судя по всему, они прекрасно ориентируются в порту, ушли здешними лабиринтами-закоулками... Наглость, конечно, фантастическая — средь бела дня... Не похожи на растяп, это скорее профессионалы — но мы не знаем пока, белые или черные. Все просчитали по секундам ушли грамотно...

— А что там, на крыше? — спросил Мазур.

— Три трубы от одноразовых гранатометов и мешок, в котором их, несомненно, притащили. И вот это... — Мтанга показал Мазуру помятую листовку с изображением сжатого кулака и недлинным текстом на французском. — Некий Фронт Защиты Фулу. Никогда о таком не слышал, прежде его не было — но если даже он сформировался буквально в последние дни, что-то очень уж быстро подыскали себе хватких профессионалов...

— А что в листовке?

Мтанга поморщился:

— Не сказать, чтобы особенно новое... Смесь пафоса и брехни. Они, изволите знать, не вульгарные террористы, помыслы у них самые высокие. Случившееся — по их утверждению, акция протеста... против коварного замысла, о которым им прекрасно известно: коси совместно с советскими намереваются перерезать как можно больше фулу, отобрать и поделить их земли, а оставшихся в живых сделать батраками в своих поместьях, то есть это коси заведут себе поместья, а советские на своей доле земель устроят эти самые, как их там... кьольхози...

— Слышали мы уже эти песенки... — сказал Мазур, хмурясь. — Этот бред, кстати, прекрасно сочетается с той бандочкой, которую мы разгромили по ту сторону границы, так что это могут оказаться детали одного плана…

— Вполне возможно, — кивнул Мтанга. — Вот только этот бред, увы, может оказаться бензинчиком в костер, добавить напряженности — главным образом среди народа темного, склонного верить любым дурацким слухам. Старая вражда не исчезла, она просто тихонечко тлеет, как угли под пеплом... Нам бы благополучно дотянуть до коронации, а там будет проще: даже если «Даймонд» не от всех своих планов отступится, можно ввести на пару недель чрезвычайное положение и под этим соусом как следует перешерстить все и всех...

— Серьезные основания будут? — спросил Мазур деловито.

Вот это — основание, — кивнул Мтанга в сторону «Ворошилова». — И еще кое-что... Час назад из проезжающей машины обстреляли полицейский участок на окраине. При Папе такого не случалось, разве что в глухой провинции. Два автомата, судя по гильзам — «Узи». Которые можно раздобыть где угодно. Машина угнанная, ее бросили через пару километров. В общем, ничего серьезного: окна выбиты, один полицейский легко ранен. Но вот там же, возле участка, из машины швырнули пачку листовок. Еще одна доселе неизвестная организация, только, так сказать, с обратным знаком. Лига Обороны Коси, о которой раньше ни одна собака не слышала, включая осведомителей...

— А этим что нужно? — спросил Мазур.

— Обороняются, как следует из названия, — фыркнул Мтанга. — В листовках говорится, что Лиге прекрасно известны коварные планы, составленные элитой фулу: путем лжи и провокаций обвинить коси во всех смертных грехах, а потом вырезать и ограбить до нитки, — он тяжко вздохнул. — Оба происшествия никак не удастся удержать в тайне — и листовки Фронта, и листовки Лиги разбросаны по городу в десятке мест, ну, а слухи у нас распространяются моментально, с кучей преувеличений. Знаете, над чем я ломаю голову? Как именно о н и отреагируют на убийство Мукузели — а они, несомненно постараются его использовать в своих целях. Как любой на их месте...

— Да уж наверняка... — зло покривился Мазур. — А что там с убийцей?

— Никаких сомнений, сам по себе, — сказал Мтанга. — Допрашивали уже, и я ему склонен верить. Грузчик в одном из магазинов на окраине, неграмотный, с грехом пополам может только расписаться. Не христианин, приверженец с т а р ы х богов, вся лачуга забита статуэтками и прочими принадлежностями. Успели опросить соседей. По всему выходит — одиночка-фанатик, близко к сердцу принявший разыскания ведьм...

То есть тот, на кого, в общем, и было рассчитано эффектное зрелище, мысленно продолжил Мазур. Устроенное теми, кто прекрасно знал психологию таких вот неграмотных, темных соплеменников, до сих пор верящих в старых богов и древние традиции. Не надо было никого науськивать, следовало просто ничему не мешать — что мы и наблюдали. И черт с ним, с доктором, если откровенно. Как бы там ни использовали его гибель с у п о с т а т ы — дело десятое. А вот случай с «Ворошиловым» и происшествие с полицейским участком, точнее, листовки, коими оба раза события декорированы — это уже посерьезнее. Угли и впрямь тлеют под пеплом, и от щедро плеснутого бензина могут полыхнуть нешуточным пожаром...

Глава четвертая. Снова глас народа

Задумчиво вертя в руке высокий стакан, полный янтарного цвета жидкости с ледяными кубиками на дне, Рональд ухмыльнулся как-то странно. Покачал головой на манер китайского болванчика:

— У нас достаточно времени, дело, о котором предстоит поговорить, не срочное, можно и о пустяках... Знаете, что самое забавное? Мое начальство приняло решение наградить медалями нас о б о и х. То есть и меня, и вас. Как вам?

— Как пыльным мешком по голове, — откровенно признался Мазур. — За тот рейд через границу? Вроде бы больше не за что пока...

— Именно, — ухмыльнулся Рональд. — Рядовым, всем поголовно, и кое-кому из о б е с п е ч и в а в ш и х — медали поскромнее, а вот нам с вами — серьезнее, — он добавил с этакой философской грустью: — Ну, и кому-то повыше — что-то еще посерьезнее. Вы профессиональный военный, знаете, как это иногда бывает...

Мазур прекрасно знал. Везде одно и тоже. С рейдом через границу они, конечно, справились весьма даже неплохо, но если за подобную б ы т о в у х у всякий раз вешать даже не ордена, а медали — металла в стране не напасешься. Благодарность бывает чисто словесная — если вообще бывает. Но иногда кто-то высокопоставленный (неважно, в какой стране, под любыми широтами случается) решает не просто получить лишнюю бляху на грудь, но и раздуть успех до небес перед вышестоящими: конечно, изобразив все как результат собственных титанических усилий, могучего интеллекта и высокого профессионализма. Если подать грамотно — частенько начальство в е д е т с я и отсыпает щедрой рукой горсть регалий — и самые высшие достаются, конечно, сидящим в уютных безопасных кабинетах б о б р а м, а до исполнителей доходит мелочь. Это уже было, мой славный Арата...

— Вы, я вижу, скорее озабочены, чем обрадованы? — усмехнулся юаровец. — Ну да, учитывая не самые нежные официальные отношения меж нашими странами...

— Вот именно, — сказал Мазур. — Что уж там, мы люди взрослые и повидали жизнь. Оба прекрасно понимаем: за вашу медальку с меня дома три шкуры спустят... Впрочем, я так полагаю, хватит ума у ваших боссов не разыгрывать церемонию официального награждения?

— Хватит, — заверил Рональд. — Они люди неглупые и вовсе не намерены вас компрометировать. Медаль вам сюда прислали диппочтой третьей страны — у нас ведь нет со здешними дипломатических отношений, ввиду сложившейся ситуации у нас таковые мало с кем имеются. Никаких наградных документов. Просто медаль. Вы ее можете прихватить с собой как купленный в здешней антикварной лавке сувенир — уж это-то для вас не повлечет никаких последствий, правильно? Люди вроде нас с вами порой прихватывают домой мелкие сувенирчики, это не запрещено...

— Пожалуй, — облегченно вздохнул Мазур.

— Вот видите. Будет у вас валяться где-нибудь в столе как философское напоминание о причудливых зигзагах судьбы, коих судьба большая любительница... Кто бы подумал, что дело так обернется, будучи где-нибудь в Бангале... — он поднял ладонь. — О нет, я не собираюсь выспрашивать у вас, точно ли вы там были в свое время, как и вы деликатно не пытаетесь выяснить то же обо мне. И правильно, к чему нам это? Смысла нет...

И протянул Мазуру синюю коробочку с гербом ЮАР на крышке.

Открыв ее, Мазур достал и с нешуточным любопытством принялся разглядывать свою первую и, будем надеяться, единственную «нелегальную» награду. Юаровских он раньше как-то не видел.

В общем, ничего необычного: серебрушка, вместо обычного простого ушка припаяна замысловатая держалка для ленты, в точности повторяющая те, что имеются на английских медалях — ну да, ЮАР, как и многие другие бывшие британские колонии, кое-какие традиции старых времен сохранила. На лицевой стороне — пятиконечный крест, чуточку похожий на крест Почетного Легиона, только круглый медальон в центре гладкий, без надписей или изображений. На оборотной — лавровый венок, герб ЮАР, четырехзначный номер и короткая надпись по-латыни (скуднейших познаний Мазура в том наречии хватило, чтобы догадаться: то ли «за заслуги», то ли «за отличие», что-то вроде). Лента светло-красная с двумя узенькими белыми полосками по центру.

Занятные фокусы порой демонстрирует жизнь. В свое время, в Бангале, среди уложенных им противников наверняка имелись и кавалеры этой самой медали — тогдашняя группа вторжения состояла не из зеленых новобранцев, наоборот...

Забавы ради он приложил медаль к груди. Смотрелось самым обыкновенным образом, медаль как медаль, у него дома лежали награды и более экзотического облика. Невольно фыркнул, представив, что случилось бы, появись он дома с той медалькой на лацкане. По поводу Почетного Легиона и здешних наград поворчат немного порядка ради, как обычно и бывает, заставят написать подробную объяснительную и разрешат носить. Не на публике, конечно — им категорически запрещалось появляться в «большом мире» с иностранными наградами, разве что в «строго отведенных местах». Да и что касалось отечественных наград, рекомендовали на публике появляться только с планками, а лучше без них: всем ведь известно, что, в отличие от советской армии, советский военно-морской флот нигде и никогда не воевал, кто-нибудь понимающий будет потом ломать голову: отчего это у молодого, тридцати пяти лет морского офицера на груди приличный набор ленточек чисто боевых наград, который в мирное время ни за что не заработаешь? Перестройка перестройкой, гласность гласностью, но далеко не все закрытые циркуляры отменены, а кое-каких событий словно и не происходило вообще...

— Знаете, что мне иногда приходит в голову? — сказал Рональд наполняя бокалы. — Что нашим странам следовало бы быть не врагами, а союзниками. К так называемому Западу с США во главе у нас относятся не лучше вашего. Нам даже приходится похуже, чем вам: они нас давят экономической блокадой, не пускают в ООН — хотя там распрекрасным образом представлены разнообразные негритянские диктаторы, вплоть до людоеда Бокассы... К тому же мы — алмазодобывающие страны, объединившись, могли бы нежно и галантно взять за глотку мировой алмазный рынок — большой простор для политических комбинаций. Положительно, нам бы быть союзниками... Мазур, пожавши плечами, осторожно сказал:

— Ну, вы же знаете, есть обстоятельства...

— Ну да, — понятливо подхватил Рональд. — Мы же монстры, у нас апартеид... Я понимаю, вы с детства были под влиянием родной советской пропаганды... А потому наверняка не поверите и удивитесь, если я скажу, что апартеид — не столь уж страшная вещь, какой ее ваша пропаганда изображает. Это всего-навсего система раздельного проживания белых и черных. И не более того. Чисто житейский мотив: если дать всем черным равные права, они нас попросту вырежут, а потом развалят страну. Вам ведь известны схожие меры, конечно. Уж вы-то знаете, что творится в изрядном количестве независимых черных государств — включая то, где мы с вами находимся... — он усмехнулся не без горечи. — Что-то вы чуть напряглись, Сирил. Успокойтесь. Я не собираюсь вас вербовать, я вообще не имею никакого отношения к разведке, просто коммандос, стреляющий в того, на кого укажет начальство. Вы должны понимать, вы точно такой же... Просто... Захотелось выговориться и поделиться мыслями. Когда еще случалось, чтобы офицеры наших стран вот так, запросто, сидели за бутылкой да вдобавок проводили совместные акции... Честное слово, меня искренне удивляет ваша политика в Африке. Вы даете деньги, оружие, подарки в виде заводов и гидростанций любому черному диктатору, который парой туманных фразочек пообещает стать на позиции социализма. А он вас потом продает, когда янки или кто-то из их своры заплатит больше. Сколько раз так было... Мы, по крайней мере, если и даем что-то черным, в кавычках, «президентам», то стараемся, чтобы вложения окупились. А у вас какой-то дурацкий романтизм на высшем государственном уровне.

Говоря по совести, Мазур и сам давно уже придерживался тех же взглядов на советско-африканское сотрудничество (о чем, разумеется, молчал, как рыба). Правда, в своих размышлениях он ни разу не доходил до идеи сотрудничества с ЮАР. Самое унылое, что возразить, по сути, и нечего: сколько вбухано денег в тот же Египет, вплоть до золотой звезды Героя Советского Союза на груди Насера, у которого коммунисты сидели по тюрьмам. А чем кончилось? Да тем же, чем кончилось все в Сомали, Эль-Бахлаке и полудюжине других стран. А потому Мазура чуточку унижало то, что чертов юаровец был во многом прав. И в голову начинают лезть вовсе уж крамольные мысли: а вдруг и с апартеидом обстоит не так жутко, как он привык слушать и читать с пионерского детства? И если прикинуть со здоровым цинизмом, союз с ЮАР (пусть и угнетающей негров) означал бы, что Советский Союз получил бы доступ в южную оконечность Африки, где проходят важнейшие морские пути. Не исключены и другие выгоды. Вот только такую крамолу следует держать при себе, запечатав мысли на семь печатей...

Дальнейшая дискуссия на эти темы была бы ему чертовски неприятна, и он спокойно сказал:

— Знаете, Рональд, такие рассуждения просто-напросто не по моим погонам...

— Понимаю, — кивнул Рональд. — Собственно, и не по моим тоже. Просто хотелось поделиться мыслями, благо времени достаточно. Ладно, не будем больше об этом. Давайте о серьезном. О главном, прямо касающемся наших здешних дел. В порту уже сутки стоит сухогруз со скучным названием «Ямайка». Вот, посмотрите фото.

Мазур посмотрел. Абсолютно ничем не примечательный грузовоз средних размеров и среднего тоннажа, обычная рабочая лошадка. Причем приличного возраста, самое малое ровесник Мазура.

— Безветрие, флаг обвис, и на снимке его не рассмотреть толком, — сказал Рональд. — Флаг либерийский. Вы моряки, должны прекрасно знать, сколько постороннего народа ходит под у д о б н ы м либерийским флагом. Но та посудина и в самом деле ч и с т о либерийская. Есть у них там такая компания морских грузоперевозок, «Атлантик стар». Несмотря на пышное название, весь ее флот состоит всего из семи сухогрузов почтенного возраста, включая «Ямайку». Прибыли, в общем, мизерные...

— Что-то не так с той посудиной? — тихо и серьезно спросил Мазур.

— Вот именно, — кивнул Рональд. — Хотите знать, кому принадлежит основной пакет акций? Одному концерну, которому вроде бы и ни к чему столь малодоходное и мелкое пароходство. Именуется концерн «Гэмблер даймонд»... Что само по себе интересно, верно?

— Ну еще бы, — поцедил Мазур сквозь зубы. — На кой черт алмазным королям жалкая компания с мизерным, как вы говорите, доходом... Так что с ним не так?

— Я ведь говорил, что у нас в «Даймонд» есть свои люди?

— Ну конечно, прекрасно помню...

— Официально он привез кое-какое оборудование для медеплавильного завода в Турдьевилле. Мтанга проверил: действительно, был такой заказ, контракт на это именно оборудование. Покупали в Чили, так дешевле. Вот только наш человек сообщает, что помимо легального груза, «Ямайка» доставила еще и оружие. Как минимум двести стволов легкого стрелкового — а возможно, и больше. Еще патроны и гранаты. Я человек сугубо сухопутный — ну, еще в воздухе бываю как парашютист — и в таких делах не разбираюсь совершенно, но наши эксперты говорят, что на таком корабле — в особенности если этим занимались не одиночки, а серьезные люди с большими деньгами и хорошими специалистами — можно устроить чертову уйму тайников. Которые при обычном поверхностном таможенном досмотре обнаружить невозможно. Вы военный моряк, что скажете?

— Что ваши эксперты совершенно правы, — не раздумывая, сказал Мазур. — то, конечно, не «Куин Элизабет», но и не рыбацкий сейнер. Если есть деньги и спецы — а у «Даймонд» достаточно и того, и другого — можно спрятать стволов и побольше, чем двести. Чтобы обнаружить тайники, нужно отправить на «Ямайку» черт знает сколько рабочих, столько развинтить, разобрать и осмотреть... А уж времени на то уйдет... — он жестко усмехнулся. — Гораздо проще прилепить бомбу под днище и потопить. Ну, это крайности, есть более простой выход...

— Интересно, какой? — спросил Рональд с каким-то загадочным видом, словно сам уже давно этот выход просчитал.

— Да очень просто, — пожал плечами Мазур. — Такую партию оружия и боеприпасов в сумке не унесешь. Наверняка вся эта чертова благодать аккуратно упакована в ящики, на которых написано что-нибудь безобидное типа «Шестеренки» или «Болты с гайками». И разгружать их будут наверняка в открытую, вперемешку с мирным оборудованием. И вряд ли груз повезут из порта прямехонько в Турдьевилль. Будет какой-то промежуточный склад, который нетрудно взять под наблюдение...

— Ну да, — сказал Рональд. — Наши пришли практически к тем же выводам... вот только кто-то в «Даймонд» такой вариант предусмотрел, похоже. «Ямайка» стоит в порту уже сутки, но разгрузку начнет не раньше, чем через неделю, — он саркастически усмехнулся. — Так уж не повезло этому дряхлому корыту, что у него произошло сразу две серьезных поломки: и главный судовой кран, и двигатель...

— Машина... — поправил Мазур.

— Ну, пусть будет машина, какая разница... В общем, капитан заявил, что починка обоих агрегатов займет примерно неделю. Тогда-то он и разгрузится... Вот такие дела.

— Что-то я тут не понимаю с ходу, — признался Мазур. — С краном еще понятно, но машина-то причем?

Рональд усмехнулся:

— Если бы вы видели корабль своими глазами, как я, наверняка быстрее сообразили бы. Тот сукин кот встал в том месте, куда не доходят рельсы портовых кранов. А переплыть на другое место, где портовые краны разгрузили бы быстренько, он не может, потому что машина неисправна...

— Тьфу ты, мне сразу и не пришло в голову... — сердито сказал Мазур. — Действительно, грамотно продумано: свой кран сломан, а к портовым не перебраться, не имея хода... Вы вполне доверяете вашему человеку?

— Абсолютно, — сказал Рональд. — Открою маленький секрет: это не завербованный сотрудник концерна, а наш кадровый разведчик. Есть и другие факторы...

Он замолчал — видимо, не хотел чересчур уж щедро делиться секретами, и правильно, в конце концов они были не более чем кратковременными союзниками, сведенные причудой Судьбы. А впрочем, не так уж и трудно догадаться, что за такие другие факторы: если юаровский «крот» сидит в «Даймонде» давненько и прочно, наверняка успел вербануть и пару-тройку м е с т н ы х...

— Дело, конечно, не в том, что он — профессионал. Любого разведчика можно вычислить и либо перевербовать, либо, не показывая виду, что он раскрыт, использовать как канал передачи дезинформации. Верим мы ему потому, что вплоть до самого последнего момента вся его информация подтверждалась. В предпоследнем случае вы лично в том убедились: наш с вами рейд через границу, та замышлявшаяся провокация... И поведение капитана работает на версию о подлинности и последнего донесения.

— Пожалуй, — кивнул Мазур.

— Я тут кое-что успел обдумать. Итак, как минимум двести стволов легкого стрелкового. Означать это может одно: уже е с т ь люди, которым его раздадут. Весь мой опыт показывает: всевозможные путчисты, мятежники и заговорщики сначала набирают людей, а уж потом перебрасывают им оружие, поступать наоборот — весьма нерационально.

— Ну, мой опыт мне примерно то же подсказывает, — проворчал Мазур. — Хотя исключения, согласитесь, бывают. Одного я во всей этой истории понять пока что не могу...

— Чего именно?

— Зачем им вообще понадобилась эта неделя промедления, — раздумчиво сказал Мазур. — Как минимум двести стволов в трюме... это не любители и не дилетанты, против нас должны играть серьезные люди, а у таких и планировщики серьезные. Они опасаются, что здесь что-то прознали и за кораблем следят? Плохо верится. Должны понимать, что нельзя «чиниться» до бесконечности. Или они не успели собрать тех, кому оружие предназначено? Не верю абсолютно. Серьезный планировщик такого просто не допустит.

— Вообще-то, если они назвали недельный срок, это еще не значит, что они не собираются начать раньше...

— Резонно, — кивнул Мазур. — Но какова тогда ц е л ь акции?

— Ну, хотя бы... Вы же профессионал. Должны помнить Вильменские отрова. Уж если у нас изучают подобные акции, то у вас — тем более...

— Вот вы что думаете... — сказал Мазур.

— Ну, разумеется, и у них подробно изучили события на Вильменских островах, имевшие место всего три года назад...

Само по себе молодое государство было, в общем, кукольным.

Три относительно больших обитаемых острова и дюжина помельче, где постоянно никто не жил, разве что иногда останавливались рыбаки и работали сборщики копры. Абсолютно никаких полезных ископаемых. Живут исключительно за счет туристов и той самой копры, словно во времена Джека Лондона. Армии нет, только хиленькая полиция.

Один многозначительный нюанс: острова занимали крайне выгодное стратегическое положение в том регионе. Любой серьезный человек непременно возжелает устроить там военно-морскую базу, станции слежения радиоперехвата — да мало ли что еще может понастроить в столь удобном местечке серьезный человек...

Загвоздка заключалась в том, что президент оказался идеалистом, пацифистом и бессребреником. Подобные государственные деятели редки, как алмазы величиной с кулак, но все же кое-где встречаются. А потому отверг и деликатные намеки, и сделанные открытым текстом предложения, в том числе и насчет счетов в солидном европейском банке.

Серьезные люди в подобных случаях не отступают никогда. Неизвестно, читали ли они классический роман «Короли и капуста», но наверняка пришли к тем же выводам: проще и дешевле поставить нового президента, чем платить за гроздь бананов на цент больше. Идея, старая и избитая, но сплошь и рядом эффективная.

Серьезные люди очень быстро наняли Майка Шора, известного предводителя наемников, имевшего за спиной операции и посложнее. Уже через десять дней в столицу республики обычным рейсовым самолетом прибыли около тридцати крепких ребят. Команда регбистов, изволите ли знать: тренер, основной состав, врач, массажисты и прочие. Чуть ли не одновременно в порту объявилась океанская яхта очередного богатого туриста. «Спортсмены» смирнехонько сели в заранее арендованный автобус и поехали в порт, на яхту, где их ждал внушительный набор оружия и боеприпасов. Перенеся все это в автобус, прямиком покатили в президентский дворец, соблюдая все правила уличного движения.

Дворец охраняли полтора инвалида. Как многие идеалисты, президент полагал: коли уж он всенародно избранный, это ему служит единственной и могучей защитой, чудак...

Шор и его молодчики рассеяли это трагическое заблуждение в считаные минуты — даже без стрельбы и трупов, несколько синяков и ушибов у дворцового персонала не в счет. Уже через полчаса президент выступил по общенациональному радио и грустно оповестил сограждан, что его внезапно поразила серьезная и затяжная болезнь, требующая долгого лечения за пределами страны, так что, к великому своему сожалению, он не в состоянии исполнять полноценно свои должностные обязанности и потому вынужден передать свой пост вице-президенту, в полном соответствии с конституцией, частично списанной с американской. Голос его дрожал, он запинался и делал паузы — но так ведут себя многие, когда им к затылку приставлено дуло пистолета. Идеалисты далеко не всегда готовы погибнуть геройской смертью во имя своих идеалов...

В общем, президент в тот же день под присмотром отбыл на долгое лечение в Европу, а его преемник, никак не идеалист, не пацифист и не бессребреник, выждав для приличия несколько дней, подписал ворох соглашений с теми самыми серьезными людьми — и военно-морская база, и стации слежения, и прочее, и прочее...

— Вот что вы имеете в виду... — сказал Мазур.

— Чем не вариант? Они приезжают в порт, разбирают оружие и тут же катят на акцию.

— Это вариант, — кивнул Мазур. — Вот только з д е с ь им не Вильменские острова. Армия, жандармерия, спецслужбы... Вообще, что они могут сделать, будь их даже не двести, а триста? Лунный дворец им штурмом ни за что не взять, он отлично приспособлен для обороны, и гарнизон там серьезный. А на подмогу, если что, не далее чем через полчаса примчится парашютный батальон и прихлопнет их, как муху.

— Пожалуй...

— Это может иметь успех только в том случае, если есть серьезный заговор, и к ним примкнут какие-то воинские части. Но никто пока что не вынюхал подготовки к перевороту — ни местные спецслужбы, ни французы, ни мы. Или у вас есть какие-то с в о и данные?

— Н икаких, — сказал Рональд. — Просто... У вас не было времени обдумать и проанализировать информацию, вы обо всем узнали только что, а у меня время было... — он прищурился. — Согласно всем календарям, послезавтра у нас пятое число... Пятое...

Мазур грязно и затейливо выругался вслух. В общем, ничего странного, что Рональд пронюхал про пятое — о предстоящем событии не кричали на всех углах и не писали в газетах, но круг посвященных достаточно широк...

Послезавтра, пятого, Принцесса будет выступать в Лицее святой Женевьевы, своей альма-матер. В тех же рамках «предвыборной агитации». Охраны с ней, как всегда, будет немало, и в здании, и снаружи — но ее, будем реалистами, совершенно недостаточно, чтобы отразить налет двухсот человек с трещотками...

— Я вижу, вы поняли, — сказал Рональд. — Паршивее некуда. Наверняка ее не собираются убивать — просто очередной «фронт» возьмет заложников. Точнее, заложниц. И каких! Не считая Натали, около полутора сотен лицеисток, все, как на подбор, дочки белой и черной элиты, не только местной, но четырех других стран. В таких условиях можно выдвигать любые ультиматумы и ставить любые требования. Штурмовать Лицей в таких условиях — чистейшее безумие. Жертвы среди заложниц будут велики, начиная с Натали. Вы согласны?

— Согласен, — мрачно сказал Мазур. — Да и газ пускать — чересчур рискованно... Родители поднимут страшный шум и будут давить на власти, чтобы те приняли ультиматумы условия... Знаете, я не хочу ломать голову в поисках выхода. Коли уж вы свою ломали несколько часов, наверняка у вас есть какие-то соображения? Как тому помешать? С тем уточнением, что отменять мероприятие ни в коем случае нельзя, мне это категорически дали понять открытым текстом...

— Соображения есть... — протянул Рональд. — Я буду их высказывать, а вы критикуйте, не стесняясь. Собственно, вариантов всего два, других я просто не вижу. Первое. Можно на время мероприятия разместить вокруг здания тот самый парашютный батальон, элиту...

— На это не пойдут, — сказал Мазур. — Нет, не пойдут. Ш и ш к и прямо-таки параноидально одержимы одной мыслью: нужно из кожи вон вывернуться, но показать всему окружающему миру, что здесь царит совершеннейшая стабильность. Прежние мелкие инциденты, покушения одиночек — не в счет. По африканским меркам — да и не по африканским тоже — никакое это не нарушение стабильности. Отдельные эксцессы, и не более того. Но батальон вокруг Лицея — уже другое... Нет, на то не пойдут. И не отменят мероприятие. Что у вас второе?

— Скрытно сосредоточить в порту и рядом достаточное число хорошо подготовленных людей — армия, жандармы, спецназ секретных служб. И когда эта шайка, затарившись оружием, будет уезжать из порта, взять их там же.

— Легко сказать — взять... — проворчал Мазур. — Как минимум двести человек, отлично вооруженных, и уж наверняка с опытом... Не получится это сделать без единого выстрела. Будет серьезный бой, вы согласны?

— Пожалуй, — сказал Рональд. — Огромная вероятность, что они не поднимут лапки, а начнут бой. Серьезный. А это уже такое нарушение стабильности... Я уверен, что и на это не пойдут. Может быть, у в а с будут свои соображения?

Понурившись, Мазур честно признался:

— Никаких.

— Каюсь, я чуточку сплутовал, — признался Рональд. — Есть и третий вариант. Главный источник беспокойства для нас для всех — не люди, а оружие на пароходе. Следовательно, с оружия и надо начинать. Сначала я думал, что следует послать на судно роту-другую — чего окружающий мир абсолютно не заметит — и устроить тщательный обыск. Но знающие люди мне подсказали: придется разбирать судно по винтикам, серьезные люди умеют устраивать серьезные тайники...

— Все правильно, — кивнул Мазур.

— Потом подумал, что план можно видоизменить: просто занять судно этой парочкой рот, чтобы явившиеся за оружием наткнулись на кучу солдат. Но потом мне пришло в голову: часто такие акции проводятся с подстраховкой, они вовсе необязательно сразу нагрянут в порт всей оравой, могут выслать сначала разведку. Нет стопроцентной гарантии, что птички летят в ловушку всей стаей. Нет стопроцентной гарантии, что в городе нет запасного склада оружия. Верно?

— Верно, — процедил сквозь зубы Мазур.

— Ну вот, — сказал Рональд лишенным всяких эмоций голосом. — Остается один-единственный выход. Примеры давно известны. Подорвать тот пароход к чертовой матери, прямо в порту, чтобы пошел ко дну со всем оружием. Никакого нарушения стабильности, а? Всего-навсего очередная вылазка очередного «фронта». Для пущей убедительности можно срочно придумать ему название, это несложно — какой-нибудь не просто революционный, а еще и антимонархический. Разбросать выпущенные якобы им листовки, сделать звонки в редакции газет... Французы не так давно без всяких угрызений совести так поступили с суденышком борцов за экологию, когда оно стало болтаться возле их ядерного полигона. Правда, кое-кто из диверсантов спалился, но это уже другая история... Подорвать — и все дела.