Волчий остров

Дед Вася писал письма, создавал петиции, ходил по инстанциям, доказывал, что объединять бывшее кладбище для «заложных» покойников с территорией погоста, а тем паче хоронить в дурной земле («бандитская» аллея, например, находилась именно там) нельзя, это приносит городу неисчислимые беды. Старый историк утверждал, что необходимо посы́пать проклятую землю солью, пусть себе стоит пустырь, а если уж этого нельзя сделать, то хоть высадить там деревья.

От него отмахивались все менее и менее вежливо, крутили пальцем у виска. Единственное, чего смог добиться уважаемый в былые времена ученый, так это того, чтобы его взяли на работу кладбищенским сторожем. С той поры, уже лет десять или больше, жил Василий Максимович на кладбище и успел стать кем-то вроде местной достопримечательности.

– Дело у меня к тебе есть, – прошелестел дед Вася и взял Владика за руку. – Я потому тебя и просил зайти.

– Да я бы и сам… – начал Владик, думая о том, что неудобно вышло: надо было в первый же вечер, как ему из больницы позвонили, прийти проведать старика. Все времени не было, а потом дед позвонил.

– На кладбище меня третью ночь нет. Нехорошо это.

– Почему?

– Без присмотра нельзя оставлять. Беда может быть.

«Начинается, – подумал Владик, – шиза».

– Не переживай, дед, покойники – ребята смирные, – пошутил Владик, но умолк, наткнувшись на дедов взгляд.

– По большей части – да. Ты прав. Но есть те, кто не могут упокоиться. Злятся они на живых, грозят много бед наделать. Мор наслать, болезни… Как стали в дурной земле хоронить, в городе резко увеличилось число убийств, самоубийств, преступлений кровавых, драк. Я статистику видел, она не врет, там сухие цифры.

«Причины могут быть разные», – подумал Владик.

– Пока я не предпринял кое-что, так и тянулось.

– Что предпринял-то?

– Солью посыпал, черту заградительную провел со святой водой, чтобы за пределы погоста никто из «ходунов», так я их зову, не выбрался. Получше стало. Но бросать без присмотра нельзя. – Видимо, на лице у Владика был написан такой скепсис, что старик поджал губы и проговорил: – Знаю, ты мне не веришь. Но вера твоя мне ни к чему. Мне помощь нужна.

– Какая именно?

– Пока я из больницы не выйду, ночуй там вместо меня.

Владик потерял дар речи.

Василий Максимович заговорил быстрее, боясь, что он откажется:

– Больше мне просить некого. Я тебе еще и денег дам, мне твои родители присылают, я отдам тебе. Бояться нечего, дом хороший, придешь часам к восьми, поспишь – и свободен.

Деньги Владику не помешали бы.

– Ну… ладно. И больше ничего не надо делать?

Старик замялся.

– Ты не удивляйся. Дом немного необычный. Зеркала у него по периметру. Находится сторожка как раз по центру бывшего кладбища для «заложных» покойников. Если кто из «ходунов» встанет, к ограде им ходу нет, там соль и вода святая, их к сторожке обычно тянет. Так вот, подойдет нежить к домику моему и непременно на зеркало натолкнется. А им себя видеть нельзя ни в коем случае. Так и вернется на свое место, долго потом не решится сызнова попробовать бродить.

«Да, дед, крыша у тебя основательно течет», – подумал Владик.

Покойники, зеркала, соль…

– Но ты на всякий случай ближе к полуночи двери запри и на улицу носа не высовывай, ложись и спи до рассвета. Вот и все дела. Так что, поможешь? Подежуришь недели две, покуда я выпишусь?

Владик согласился.

Дед напоследок проинструктировал его, что где в доме лежит, раз десять напомнил, что каждый вечер следует проверять, чтобы все зеркала до единого были целыми, а если какое случайно разобьется, так в сарае есть запасные, надо в раму аккуратно вставить.

Увидев сторожку впервые, Владик, хотя и был готов к чему-то необычному, даже присвистнул от удивления. Окон в доме не было, на всех четырех стенах, даже рядом с дверью, висели большие зеркала. Крыша напоминала нахлобученную сверху шляпу с большими полями. Ее скаты, по всей видимости, защищали зеркала от дождя и снега.

Внутри домик и вправду оказался симпатичный. Небольшой, но уютный. Особенно если забыть, что находится он среди могил. Две комнатки, удобный диван, коврики на полу. Телевизор есть, но Владику он без надобности: главное, чтобы интернет имелся, а с этим все оказалось отлично.

Владик не страдал от избытка чувствительности, сильным воображением не отличался. Россказням деда Васи не поверил ни на секунду. Уверился лишь, что правильно его как в семье, так и в городе считали чудиком. Что ж, хочется деду верить в необычайную активность в загробном мире, пусть верит. Не все ли равно ему, Владику, где переночевать несколько ночей? Еще и заработать можно, а деньги никогда не лишние.

Первая ночь прошла прекрасно. Владик поужинал, полазил в интернете, запер дверь, лег спать. Спал как младенец, пока не прозвенел будильник. Никаких «ходунов». Вообще ничего странного.

Так дальше и пошло. Владик добросовестно проверял целостность зеркальных оберегов, запирался в доме и не выходил на улицу до утра. Пару раз, проснувшись, слышал за стеной тихие шаги и шорох. Окна, чтобы выглянуть и поглядеть, не было, да и чего там смотреть? Кошка, наверное, шныряет. Или собака. Владик поворачивался на другой бок и засыпал. А утром звонил деду, отчитывался, что дежурство прошло отлично, выслушивал горячие благодарности.

На восьмой день вышло наперекосяк. Дед сказал, что его собираются выписать через три дня, и это было хорошо. В городе разразилась настоящая буря с ливнем, грозой и градом – и вот это было плохо, потому что, придя к сторожке, Владик обнаружил: одно из зеркал разбито. Вероятно, попало в него что-то, вещи от ветра только так летали, несколько деревьев в городе свалилось, даже автобусная остановка перевернулась.

Но какая разница – как! Главное, зеркало разбито, нужно его заменить. А делать этого Владику не хотелось категорически. Во-первых, из-за пробок в городе он и так пришел на кладбище позднее обычного, уже стало темнеть. Во-вторых, дождь все еще шел, кругом было сыро, лужи, грязь. Идти к сараю, возиться с зеркалом, впихивать его в раму…

«Нафиг это надо? Дед дурит, а я буду потакать?» – сердито думал Владик.

В итоге решил так: утром он встанет пораньше и починит зеркало, чтобы дед Вася, вернувшись из больницы, не ругался и мозг не выносил. А пока сойдет. Владик запрет дверь, как обычно, и ляжет спать.

Он сделал себе бутерброды с сыром и колбасой, чаю сладкого заварил, схомячил все это под ролики на YouTube. Это же дыра черная: начинаешь смотреть, с одного канала на другой переползаешь… Часами сидеть можно.

Поужинав, убрал со стола и пошел раскладывать диван.

Дождь еще шептал за стенами дома, отбивал чечетку на крыше. На всю ночь зарядил, похоже. Завтра утром кругом грязища будет.

Часы показывали без четверти одиннадцать, глаза слипались: день был трудный, беготня, два семинара сложных. Поставив будильник, Владик взбил подушку и, не успев улечься, заснул.

Кто-то возил пальцами по стенам, громко топал, что-то говорил раздраженно и властно. Сон был беспокойный, Владик ворочался и вскрикивал, а потом, когда загрохотало, так и подскочил в кровати.

Что ему снилось – не вспомнить, но, как выяснилось, грохот раздавался не во сне, а наяву. Владик сбросил одеяло, сел, потер глаза.

Здесь всегда было тихо, но нынче ночь наполнилась звуками. Он по привычке схватился за телефон: два часа, еще спать и спать. Дождь, кажется, стих. Если и не прекратился совсем, то барабанить по крыше уже перестал.

В дверь стучали – настойчиво, с тупой механической размеренностью. Тум-тум-тум. Через равные промежутки времени.

Кого принесло среди ночи?

Владик натянул джинсы, нашарил тапки, обулся.

Подойдя к двери, включил свет. Лампочка мигнула, и Владику показалось, что она сейчас погаснет, но этого не случилось.

Дверь по-прежнему сотрясалась от ударов.

– Кто там? Чего надо? – спросил Владик, стараясь, чтобы голос не дрожал.

Ситуация нервировала. Непонятно, кто явился, но колотится, словно имеет право войти. А если это отморозки обкуренные или сектанты кладбищенские? Владик смотрел видео про сатанистов, они всякое творят на кладбищах. Что он сможет один, если их много? У него и оружия-то нет.

Может, сразу полицию вызвать?

– Не боись, – отозвались за дверью. – Открывай давай, хорош тихариться.

Голос был мужской. Наглый, с ленцой.

– Вы кто такой?

– Кто-кто… Братка твой. Все люди же братья! – Мужик хрипло засмеялся. – Должны помогать друг другу.

«Ага, и этому тоже помоги», – с досадой подумал Владик.

– И чем я вам должен помочь?

– Нынче ужасная погода. Холод, дождь, сырость. Ваш долг – впустить, обогреть усталого путника. Предложить кров и ночлег. Разве вы не согласны?

Этот голос принадлежал кому-то другому. Иные интонации, построение фраз.

– И много вас там? – спросил Владик. – У меня места мало.

За дверью засмеялись на несколько голосов.

– Ты не дрейфь, поместимся! – сказал первый мужик. – Открывай, нечего людей на пороге морозить.

Владик сделал шаг, взялся за ручку. Надо бы открыть, но что-то мешало. Страх сдавил горло. Было в происходящем нечто неправильное, непонятное. Ночные гости, неизвестно как оказавшиеся на кладбище. И компания, судя по всему, разношерстная. Что собрало их вместе?

– А вы что в такое время на кладбище забыли? – спросил Владик.

– Молодой человек, это ведь сейчас не только кладбище, а памятник культуры, – ответил интеллигентный голос, – вы не слышали, тут частенько проводятся мероприятия. Так уж вышло, что мы…

Перед внутренним взором Владика нарисовался образ профессора в очках и строгом костюме, таких у них в вузе – каждый второй. Мало ли что его на кладбище понесло, перемкнуло в ученых мозгах, говорит же: мероприятие!

– Погоди, Архимед! – встрял первый мужчина, которого Владик мысленно окрестил «братком». – Че ты перед ним распинаешься? Видишь, пацан сопливый, у мамки до сих пор на помочах ходит, она ему не разрешает с чужими взрослыми дядями разговаривать!

Раздался глумливый смех, и Владик не выдержал. Да кто он такой, этот тип, чтобы так с ним разговаривать!

Замок звонко щелкнул, задвижка отъехала в сторону, дверь распахнулась.

Пахнуло влагой. Ночь была беззвездная, черная, как уголь, и сырая, как…

Как могила.

Сравнение пришло в голову сразу. Как единственно верное.

Фонарь освещал площадку перед домом, свет был тусклый, но разглядеть ночных посетителей можно. Перед дверью стояли трое: высокий плечистый мужчина в костюме без галстука, на шее поблескивала толстенная золотая цепь; тот, кого Владик назвал «профессором», – седой, благообразный; еще один пожилой дядька в старомодной одежде и пенсне.

Тьма за их спинами колыхалась. Владик сощурился, стараясь разглядеть, что там, но не смог. Трое гостей закрыли обзор, выдвинулись вперед, встали почти вплотную к Владику.

– Так что? Мы войдем? – спросил парень с цепью.

Что-то в его облике показалось Владику знакомым. Бычья шея, нагловатый прищур, цепь эта…

Догадка сверкнула молнией, ошарашив, обездвижив. Целая аллея таких молодчиков была неподалеку, Владик с остановки каждый день мимо проходил, когда в сторожку шел, и обратно возвращался.

Умершие раньше положенного срока, бездумно растратившие отведенное им время, успевшие награбить, но не успевшие пожить, ушли они в иной мир, неся груз своих преступлений, грехов и обид, как мельничный жернов на шее. Они смотрели с черного гранита и мрамора колючими взглядами, скривив рты, горделиво и вместе с тем жалко.

Осознав, кто перед ним, моментально поверив деду Васе и каждому его слову, Владик хотел закрыть дверь, но было поздно. Обитатели кладбища уже входили в дом. Тут, в уютном свете сторожки, Владик, онемев от ужаса, разглядел все в деталях: трупные пятна, зеленую плесень, полуразложившиеся лохмотья, пустые глазницы за стеклами профессорских очков.

В открытую дверь входили новые и новые гости. Тьма, что пульсировала снаружи, теперь проникла внутрь, обволакивая все кругом, пробираясь в мысли Владика, в душу его, в гаснущее сознание.

– Спасибо, братишка, – услышал он хриплый голос мертвого бандита. – Уважил.

…Дед Вася, не получая известий от Владика, старался гнать от себя дурные предчувствия, но куда там. Все он понял, понял сразу же. Выписали его, как обещали, но о том, что произошло, он узнал раньше, не приходя на кладбище, из местных СМИ.

Бойкие журналисты объясняли все разразившейся грозой. Шутка ли, даже штормовое предупреждение было, много разрушений в городе: дерево на машину упало, крышу сорвало…

И без жертв не обошлось, что ж удивительного?

Дом кладбищенского сторожа развалился, будто в него снаряд попал, сложился, как карточный домик, похоронив в своем чреве студента местного вуза, родственника местного сторожа. Так об этом говорили, выражая соболезнования родным. Виновата стихия.

И только городской чудак, бывший историк с репутацией безумца знал, что произошло на самом деле. Как знал и то, что это – только начало. И ничего уж теперь не поделаешь…

Дачная вечеринка

– А призраки бывают? – громко спросила Ксюша с заднего сиденья.

Родители – Борис и Ольга – переглянулись. Они ехали на майские праздники к матери Ольги, которая жила в соседнем городке. Дорога обычно занимала около четырех часов, но они попали в пробку на выезде из города, простояли минут сорок.

Потом кое-как выбрались, но магнитола в машине сломалась, Ксюшу тошнило, она просила то пить, то писать; Ольга вспомнила, что забыла в холодильнике замаринованную по особому рецепту рыбу, которую приготовила специально для матери… Неудачно все как-то. Бывает, не задается поездка.

– Почему ты спрашиваешь, Ксюш? – поинтересовалась Ольга у семилетней дочери.

– Просто.

«Универсальный ответ, – подумалось Борису. – Вот бы на работе с начальством такое прокатывало».

– Бывают или нет? – настойчиво спросила девочка.

Мать не разрешала ей пользоваться в дороге планшетом, ее от этого еще сильнее укачивало. Музыку теперь не включишь; во все игры, какие знали, они уже успели поиграть. А ехать еще почти два часа! Ребенку скучно, отсюда и вопросы.

– Я не верю, – пожала плечами Ольга. – Они только в книгах и фильмах встречаются. Если бы увидела, может, поверила бы. Но не довелось, к счастью.

– А вот со мной один раз приключилась очень странная история, – сам от себя не ожидая этой откровенности, вдруг сказал Борис. – Я никому не рассказывал. Но вам, если хотите, могу рассказать.

«Заодно время в дороге убьем», – подумал он.

– А она страшная? – глаза у дочки загорелись.