Помоги проекту - поделись книгой:
Вот только ворованное не пошло впрок. Когда Меншикова отправили в ссылку, где он вскоре и умер, его детей ненавязчиво, но решительно убедили перевести все заграничные вклады обратно в Россию, прямиком в казну…
Еще лет сорок после смерти Петра наши доморощенные олигархи процветали с помощью той же системы: пользуясь близостью к императрице Анне или императрице Елизавете, выпрашивали те или иные монополии, что обеспечивало приличные доходы (опять-таки находившиеся в решительном противоречии с честной конкуренцией и законами рынка). Только Екатерина II, умнейшая женщина, немало сделавшая для развития промышленности и торговли, с вышеупомянутыми «монополиями» решительно покончила – отчего экономике вышла только польза.
Правда, на протяжении всего восемнадцатого столетия (и доброй половины девятнадцатого) процветала еще одна разновидность отечественных олигархов – промышленники и горнозаводчики, в первую очередь уральские. Тот же классический набор: захват заводов и разорение конкурентов самыми грязными методами, подкуп государственных чиновников и разветвленная коррупция, «покупка» земель у пастухов-башкир по копеечной цене и прочие художества, которые еще ждут своего исследователя. Сюжетов для приключенческих романов здесь множество: случалось, что бесследно пропадали в уральской тайге ревизоры из столиц в немалых офицерских чинах, с полным набором полномочий, а знаменитого Демидова всерьез подозревали в тайной чеканке денег (из полновесного серебра, но деяние, тем не менее…)
Самое печальное – это то, что интересы доморощенных олигархов сплошь и рядом шли вразрез с государственными. Убийство императора Павла I несло стопроцентную экономическую подоплеку, о чем вспоминают редко. Дело в том, что тогдашнее российское дворянство превратило страну в форменный «сырьевой придаток» Англии. О чем с большим знанием дела писал будущий декабрист Фонвизин: «Англия снабжала нас произведениями, и мануфактурными, и колониальными за сырые произведения нашей почвы. Эта торговля открывала единственные пути, которыми в Россию притекало все для нее необходимое. Дворянство было обеспечено в верном получении доходов со своих поместий, отпуская за море хлеб, корабельные леса, мачты, сало, пеньку, лен и прочее».
Немаловажное уточнение: «все необходимое» поступало в распоряжение исключительно кучки дворян-экспортеров. Обогащало только их, а не реальную экономику страны. Император Павел, немало сделавший для защиты крестьян и солдат от дворянского произвола, повел политику на сближение с Наполеоном и присоединился к торговой блокаде Англии. Для геостратегических интересов страны это было только выгодно. Девяносто девять процентов населения, если не больше, ничего от этого не теряли. Но вот кучка сырьевых экспортеров…
Они-то и составили заговор, закончившийся убийством Павла. Это уже был не «феодальный бунт», а нечто новое. Не зря один из главарей заговора, Валерьян Зубов, когда убийцы перед выступлением собрались на ужин с шампанским, произнес речь, где прямо указал на «безрассудность разрыва с Англией, благодаря которому нарушаются жизненные интересы страны и ее экономическое благосостояние».
Прогресс налицо: уже научились без запинки произносить слово «экономика». И, как впоследствии
Что до финансовых пирамид, то их в нашем Отечестве на протяжении восемнадцатого столетия не отмечено.
Равным образом и в царствование Николая I, человека умного и деятельного, совершенно напрасно ославленного тираном и душителем прогресса, крупные финансовые аферы опять-таки не случались (казнокрадство не в счет, это чуточку другое).
Но вот скончался просвещенный консерватор Николай, в России началась этакая оттепель во всех областях жизни, завелся явный либерализм, всевозможные прогрессивные новшества…
И «пирамиды» в том числе!
Жил-был в провинциальном городке Скопине, неподалеку от Рязани, купеческий племянник Иван Гаврилович Рыков. Оставшееся от дяди состояние (двести тысяч рублей) наш молодец быстро промотал – и задумался, как жить дальше. Тут, как нельзя более кстати, в тихом Скопине власти учредили банк – и его директором назначили нашего героя, посчитав, что он перенял от дяди умение вести финансовые дела.
Умение Иван Гаврилович и вправду перенял – какое-то время банк работал с нешуточной и совершенно честной прибылью. Но чуть погодя Рыков решил поработать на себя…
Он, ручаться можно, не знал такого слова «финансовая пирамида», но именно ее, родимую, взялся строить. Для начала опубликовал в местных и столичных газетах массу статей, на все лады расхваливших скопинский банк – разумеется, не своим именем подписанных. Усердие редакторов объяснялось просто: каждый из них получил в банке беспроцентный кредит (ага, насчет этого уже тогда соображали!).
Примерно в 1865 г. Рыков на волне рекламы начинает
Далее начинается коррупция. Рыков берет на второе, негласное жалованье всех мало-мальски заметных чиновников – от судей до телеграфистов. И печатает облигации вволю, и текут денежки…
Нашелся один здравомыслящий человек – купец Дьяконов. Написал «в инстанции» письмо обо всех делишках банкира. Но письмо, а за ним и второе попадают в руки Рыкова (вот они, предусмотрительно взятые на содержание телеграфисты и почтмейстер!). Вслед за тем по неблагоприятному стечению обстоятельств темной ночью сгорает дотла винокуренный завод, принадлежащий… правильно, Дьяконову. Купец разорен, не в силах вернуть долг тому же Рыкову – и попадает в долговую тюрьму.
С обличителем покончено. И Рыков задумывает новую аферу. Заявляет, что поблизости от города-де имеются богатейшие залежи угля и создает «Акционерное общество Скопинских угольных копей Московского бассейна». Главой оного назначает самого себя, выпускает акций на два миллиона рублей, едет в столицу и буквально через пару дней получает официальное разрешение от министра финансов Рейтерна на торговлю означенными акциями. Как он ухитрился этого добиться, истории осталось неизвестным – хотя циники на этот счет имеют свое мнение…
Снова на страницах московских и санкт-петербургских газет разворачивается обширнейшая кампания. По заверениями свободной прессы, акции новой кампании имеют самую высокую в России котировку, а потому их просто обязан купить всякий здравомыслящий человек.
И кинулись покупать… Тем более что на московской Политехнической выставке объявился сам Рыков и продемонстрировал неизвестно где раздобытые куски угля, якобы со «своих» месторождений, а также манекен шахтера, браво рубающего уголек. Под давлением столь веских аргументов публика еще охотнее принялась раскупать акции, а Иван свет Гаврилович, идя навстречу желаниям населения, их печатал, печатал и печатал…
Финал, как и следовало ожидать, был печален – через несколько лет пирамида все же рухнула, как с ними со всеми обычно и случается. В 1882 г. скопинский банк объявили банкротом, а Рыкова притянули к суду. Два года ему удавалось как-то уворачиваться, но в конце концов его все же усадили на жесткую скамейку с двумя солдатами по бокам – и приговорили к ссылке в Сибирь. Дальнейшая судьба «угольного короля» мне неизвестна. Во всяком случае, в деловом мире он более не всплывал.
Вообще вторая половина девятнадцатого столетия в нашем Отечестве отмечена расцветом так называемого грюндерства. Термин этот происходит от немецкого слова «grunden» – «основывать». Первой с этим явлением столкнулась объединенная Германия: массовое учреждение несметного числа акционерных обществ, банков, всевозможных компаний (в том числе и по превращению ртути в ковкий металл), сопровождающееся разгулом биржевых спекуляций и финансовых афер. А там и до России дошло. Правда, в Германии это самое грюндерство все же сопровождалось и бурным промышленным ростом, но в России ограничилось главным образом аферами и махинациями… Национальная специфика, надо полагать.
Афер и махинаций в то время на Руси было несчитано, но подробное их рассмотрение – не тема данной книги. Еще и оттого, что при всей своей многочисленности они были мелкими, ни одна не дотянула до категории «общенациональной».
Поговорим лучше о причинах русско-японской войны 1904–1905 гг. О ее
Жил в Санкт-Петербурге ротмистр с символичной фамилией Безобразов. Ротмистр – чин невеликий, равен всего-навсего армейскому капитану, но
Именно он в конце концов
Получив высочайшее одобрение, Безобразов быстро сколотил команду единомышленников, вложивших в предприятие немалые капиталы. Люди были известные и видные: подполковник Мадридов из Генерального штаба, министр внутренних дел Плеве, адмирал Абаза, генерал-майор Вогак, наместник царя на Дальнем Востоке адмирал Алексеев (незаконный сын Александра III), граф Игнатьев, великий князь Александр Михайлович. В конце концов, внес свой пай и сам император.
Стали рубить лес, строить фабрики и производить на них всевозможные столярные изделия… Не особо разбираясь, где территория Маньчжурии, а где – Кореи.
Вот тут японцы забеспокоились всерьез. К тому времени была достигнута неписаная, но серьезная договоренность: русские получают свободу рук в Маньчжурии, японцы – в Корее. Деятельность Безобразова встретила в Токио самое негативное отношение. Там решили, что русские, нарушая достигнутые соглашения, распространяют свою деятельность в японской сфере влияния.
И у японцев, увы, были все основания так думать… По просьбе Безобразова Алексеев выдвинул к самой границе 150 кавалеристов регулярных частей – охраны ради. Не ограничившись этим, Безобразов набрал из китайцев изрядное количество «секьюри-ти», вооружил их до зубов и двинул на корейскую территорию – чтобы его, сиротинушку, кто-нибудь ненароком не обидел. Российский премьер-министр Витте тогда же назвал эту ораву «бандой разбойников» – должно быть, народец и впрямь был специфический, навербованный отнюдь не среди студентов консерватории и библиотекарей…
Япония негодовала. Россия отмалчивалась. «Пайщики-концессионеры» все больше наглели. Трудами Безобразова в район конфликта стали перебрасываться подразделения регулярной пехоты. Они, правда, именовались «лесной стражей» и были переодеты в гражданское, но этот маскарад никого не мог обмануть.
Японцы усилили свои гарнизоны в тех местах. Русские стали подтягивать к Ялу пехотные батальоны, которых уже не маскировали под «лесников» – так и маршировали в шинелях, с полной боевой выкладкой. Деятельность Безобразова нашла самый живой отклик у тех «ястребов» из российского генералитета, которые всерьез собирались «закидать шапками косоглазых макак». Конфликт раскручивался…
Что до чисто коммерческой стороны дела, то ожидавшихся фантастических прибылей не получилось. Вообще прибылями как-то и не пахло. Затея выглядела провальной.
Тогда Безобразов пошел по пути, который придумали задолго до него: стал выбивать у казны государственные субсидии (для сугубо частного предприятия!). Запросил ни много ни мало – шесть миллионов рублей.
На его несчастье, новым министром финансов был назначен глава Государственного банка Э. Д. Плеске – финансист толковый. По происхождению он был прибалтийским немцем, любил порядок, строгую отчетность и точное следование параграфам. А потому искренне недоумевал: с какой такой стати казна должна субсидировать миллионами частную лавочку?! И всячески тормозил финансирование
К тому времени оказалось, что продукцию безобразовских заводиков никто, собственно говоря, не желает покупать. На складах компании скопилось нереализованных поделок на кругленькую сумму в семьсот тысяч рублей.
Император волевым решением выделил из тех сумм, которыми мог распоряжаться лично, 200 000 рублей для безобразовской компании, но это уже было как мертвому припарки. Стало совершенно ясно, что наполеоновские замыслы кончились пшиком, и «Компания реки Ялу» обанкротилась самым недвусмысленным образом, спасти ее невозможно никакими силами.
Безобразов, выпросив напоследок у высочайшего покровителя еще немного деньжонок, потихоньку уехал в Швейцарию «на лечение». Адмиралы, министры, великие князья и графы наверняка высказали в его адрес немало матерных слов, видя, что не только прибыли не получат, но и вложенные деньги не «отобьют».
Однако вызванный деятельностью компании межгосударственный конфликт зашел уже слишком далеко, его усиленно раздували с двух сторон, и остановиться никто уже не мог. Русские «ястребы» подталкивали к войне императора, японские – микадо…
И грянули залпы! Японские крейсеры «Асама» и «Чиода» (построены в Англии) ворвались в бухту Чемульпо и вступили в бой с русским крейсером «Варяг» (построен в США, на верфях Филадельфии). Началась самая настоящая война – крайне неудачная для Российской империи, называя вещи своими именами, позорно проигранная, послужившая детонатором первой русской революции 1905 г. и унизившая национальное достоинство Портсмутским миром.
А виновниками ее были Безобразов с компанией высокопоставленных махинаторов, в погоне за халявной копеечкой втравивших страну в нешуточные бедствия. Это не мое субъективное мнение – «Энциклопедический словарь» Ф. Павленкова, вышедший в 1913 г.,
Незадачливая «Компания реки Ялу» наглядно продемонстрировала, как ради собственных интересов связанные с высшей властью аферисты и махинаторы наносят порой страшный ущерб интересам государственным.
А далее я намерен решительно отбросить шутливый тон. Как писал тот же Роберт Рождественский, посмеялись, а теперь давай похмуримся…
Речь пойдет о нашем времени, о нашем недавнем прошлом. Тут уже не до шуток…
Глава третья
Великий грабеж
1. Эй, кто там, у руля?
Еще до того, как распался Советский Союз, и Россия стала независимой, во весь голос заговорили о том, что пора незамедлительно и решительно реформировать оставшуюся в наследство от СССР экономику. Намерение вроде бы самое похвальное: советские фабрики и заводы (а также издательства и киностудии) форменным образом
Безусловно, от старых порядков следовало отказаться. И нет ничего страшного в том, что новую экономику откровенно хотели сделать частной, капиталистической. Какой-то части идеалистов это было, разумеется, неприятно, но к катастрофе подобная реорганизация отнюдь не вела. К тому времени во всех странах, которые принято называть «развитыми», уже существовали сложнейшие, четко проработанные пакеты законов, а также множество серьезных учреждений, заставляющих «частника» играть по правилам. Собственно, все эти законы сводятся к одной-единственной короткой фразе: «Максимум честной игры».
(Очень неплох в этом плане, кстати, израильский опыт. Мне довелось говорить с человеком, который уехал из Израиля, матеря «историческую родину» почище любого антисемита. Дело оказалось в следующем: желая поднажиться, данный индивидуум перепродал кому-то парочку холодильников, деньги получил, естественно, «черным налом» и не заплатил ни шекеля налогов. Какая-то добрая душа стукнула в налоговую. Пришла суровая дамочка, не слушая никаких объяснений, тщательно измерила сантиметром квартиру и вычислила свободную площадь. Потом рассчитала, сколько на ней уместилось бы холодильников (штук тридцать, кажется) – и выписала квитанцию о немедленной уплате налога в таком размере, как если бы виновник продал именно тридцать холодильников. И объяснила безрадостные перспективы, ожидающие того, кто вздумает не заплатить. Судя по неподдельному бешенству, с каким мой собеседник вспоминал эту историю, анекдотом тут и не пахнет…)
Короче говоря, наиболее правильным в такой ситуации, то бишь в период коренной ломки старого уклада и постройки новой экономики, было бы, плюнув на исконную российскую самобытность, попросту переписать один к одному кое-какие американские законы и ратифицировать их на высшем уровне, а нарушителей прессовать жесточайшим образом на американский или германский манер. По уму надо было бы делать именно так. Ну так это ведь если по уму…
Однако никто из типусов, громогласно призывавших «войти в мировое сообщество», почему-то ни словечком не заикнулся миллионам сограждан ни о сегодняшних американских реалиях, ни о тех (по-настоящему отличных!) программах, с которыми выходили из кризиса Америка – в 1929 г., или Германия – в 1948 г., или Япония – после Второй мировой. А ведь тот, кто публично объявляет себя экономистом, не только должен, он просто
Благо не было недостатка и в серьезных западных консультантах, готовых помочь строить не дикий рынок, а цивилизованный капитализм. Видный американский экономист русского происхождения Василий Леонтьев, лауреат, между прочим, Нобелевской премии, открыто говорил, что готов помочь совершенно бесплатно, если его попросят власти новой, демократической России.[1] Однако Леонтьева отчего-то в Россию не пригласили! Зато по стране с большим успехом гастролировал некий эмигрант, ныне иностранный профессор – и совершенно серьезно
Ну а параллельно, как уже упоминалось, страну кормили дутыми сенсациями из жизни прежних партийных вождей, разносили в пух и прах сначала Сталина, потом Ленина, и подавляющее большинство наших сограждан, вместо того чтобы подумать о зарубежных примерах решения экономических проблем, день да ночь пересказывали друг другу на кухнях содержание разоблачительных статей и телепередач…
Объяснение столь странным провалам в памяти сегодня может быть только одно: уже тогда, в 1991 году, некоторое количество российских граждан составило проработанный план Великого Хап-ка – присвоения немногими общего достояния. Коли уж советская экономика должна стать частной, то свою долю обязан получить каждый: ведь та материально-техническая база, что имелась на момент провозглашения российской независимости, не с небес свалилась, а была создана трудом
И вот тут-то мы вплотную упираемся в Главную Загадку Перестройки. Кто они, эти люди, подготовившие и осуществившие Великий Хапок? Нам пытаются втюхать, что это не то Гайдар с Явлинским, ласково прозванные «мальчиками в розовых штанах», не то младшие научные сотрудники, раньше других смекнувшие, чем и откуда пахнет и какую рыбку лучше ловить в тщательно взбаламученной водичке… А то и вообще на ЦРУ валят – дескать, они, гады заокеанские, все подготовили, нашпиговали страну агентами влияния, а наш КГБ прошляпил, пока с диссидентами боролся.
Однако все эти деятели есть и в Америке – и свои «мальчики в розовых штанах», и ловкие аферисты, и иностранные шпионы. А вот
Это ж какую силищу, какую
Еще раз, большими буквами: НАДО СТОЯТЬ У РУЛЯ!
Только так. И никак иначе.
А теперь вернемся назад, в год 1953-й. Те, кто читал «Ледяной трон», поймут, о чем я говорю. Для тех, кто не читал, повторю: летом 1953 года в Советском Союзе произошел партийный переворот, в результате которого была установлена диктатура партийного аппарата. Сталин пытался отстранить партию от управления страной, но потерпел поражение. И, избавившись от вождя, аппарат начал управлять державой.
Правда, оказалось, что дело это далеко не такое простое, как виделось со стороны. Пока штурвал держал Сталин, все казалось легко. А когда у рулевого колеса встал полномочный представитель оного аппарата, кренделя начались один другого круче. Развалили сельское хозяйство, едва не начали ядерную войну, угробили целинные земли – ну да страна у нас богатая, хлебушек можно и в Канаде за нефть купить, а что до войны – так ведь не началась же! Обошлось!
Когда лысого придурка поперли в отставку, у руля, к счастью, стали люди все же поумнее. Чуть-чуть поумнее. Но не настолько, чтобы выправить все навороченное за десять лет предыдущего правления. Да не очень-то и хотелось. Ибо не было у дорвавшегося до власти аппарата настоящего мотива. Аппарат дорвался до вожделенного – аж до самой конституцией закрепленного права руководить и направлять, при этом ни за что не отвечая и имея все номенклатурные блага и привилегии. Особо пупок надрывать на работе нужды не было – еще в сталинское время страна получила такой толчок, что катилась вперед вроде бы и сама по себе. А то, что она при этом интенсивно разлагалась прямо на глазах – так оно еще и лучше. Поскольку при гниении тепло выделяется. А к вони – к вони и притерпеться можно.
И сказал Аппарат, что это хорошо, тепло и мухи не кусают…
А потом, к середине 80-х, в одной точке пересеклись несколько процессов. Во-первых, движение по инерции закончилось, и телега встала. Поскольку ни на какую самостоятельную деятельность партаппарат не способен в принципе.
Во-вторых, народу такая житуха осточертела до волчьего воя. Народ хотел перемен. Все равно каких, лишь бы выбраться наконец из этой окончательно сгнившей, смердящей кучи. Капитализм так капитализм, хрен с ним, лишь бы что-то новое. О том, что это новое может обернуться такими «благами», как голод и безработица, тогда никто не думал. Ибо единственное, что партаппарат умел в совершенстве, так это… Даже не мозги пудрить, а поддерживать в народе одну-единственную святую уверенность идиота – что все, конечно, не в кайф, но правительство наше, власть наша о нем, о народе, уж как-нибудь позаботится.
А в-третьих… Власть наша – она ведь тоже хотела перемен.
Брежневское время называли геронтократией. Властью стариков. Однако была у этих стариков одна совсем неплохая черта: умеренность в желаниях. Да, были у них спецраспределители, спец-пайки и прочее. Да, было у Брежнева шесть автомобилей. Но ведь не шесть же автомобильных заводов, правда? Как говорится в рекламе, почувствуйте разницу!
Но у стариков подрастали дети. И биологические, которых они всеми силами старались пристроить на местечки потеплее. И духовные, выбившиеся из низов. И этим жадным воронятам уже было мало пайков, дач и загранкомандировок. Тем более в командировках этих они увидели много такого, чего на родине при существующих порядках были лишены
Нет, не магазины, ломящиеся от колбасы и прочих деликатесов. Это приманки для всякой интеллигентской мелочи, которая потом взахлеб станет расписывать сие изобилие в «Огоньках» и «Московских новостях». И не особняки в Лондоне, и не виллы на Канарах. Это будет морковка для так называемых «новых русских», чернорабочих перестройки.
Каждый смотрит со своей колокольни. Кто-то видит колбасу. Кто-то виллу. А кто-то – заводы, газеты, пароходы. Финансовые империи. Транснациональные корпорации. И все это – в частных руках.
А оглядываясь, эти последние видели громадную
О чем не задумывались отцы, о том стали размышлять сыновья. До внуков мы еще не добрались, погодите немножко…
Планировать Великий Хапок мог кто угодно. Но осуществить – только одна сила. Те, кто сидел в Кремле. И не зря начало перестройки приходится на смену власти именно по возрастному принципу. Брежнев, Черненко (об Андропове особый разговор) – были стариками. Горбачев – молодым.
Другое поколение.
Не имеющее даже тех жалких остатков совести, что местами наблюдалось у прежнего.
Оно-то, молодое, и срежиссировало Великий Хапок. И, надо сказать, не без умения.
Приемы были грубыми, но эффективными.
Давайте вспомним, с чего все начиналось.
Сейчас время Горбачева привычно связывают с антиалкогольной кампанией. Мол, это был клинический идиотизм, который окончательно подорвал экономику.
Позвольте не согласиться. В определенном ракурсе это был гениальный ход. Да, мужикам нашим кампания «За трезвость жизни» сильно не понравилась… А их женам? Как вы думаете? А? Статистика показывает: не меньше 80 % читателей книг – женщины. И прихожан церквей – тоже. И к избирательным урнам идут тоже большей частью женщины.
В 1985 году еще и слова такого – «электорат» – в обращении не было. А Горбачев уже набирал голоса избирателей – для стартового толчка.
Но с незабвенным Михайлой Сергеичем связан еще один процесс, о котором сейчас, после бомбардировок Югославии и прочих подвигов нашего тогдашнего примера для подражания, стараются забыть. Он ввел мораторий на ядерные испытания. Односторонний. Дав тем самым надежду, что обойдется без ядерной войны. И это была такая гиря на весы популярности, что десять антиалкогольных кампаний не перевесят. Именно после этого он стал «человеком столетия», голубем мира.
Да, но… Кто-то же раскручивал атомную истерию. Кто-то писал газетные статьи, снимал все эти «Письма мертвого человека». А кто-то давал на это добро. То есть готовил гениальный, безошибочный ход, давший Горбачеву то, что по-умному называется «кредит доверия». А кто-то ведрами лил грязь на Сталина, предавая гласности историю его «преступлений». Дымовую завесу ставил. А кто-то распинался в путевых очерках о преимуществах капитализма.
Слаженно работали. Как одна команда… Только почему «как»? Это и есть одна команда! Кого из «прорабов перестройки», тех, кто гнал все эти волны, ни ткни, простых людей не найдешь. Сплошь внуки репрессированных аппаратчиков, сыновья профессоров марксизма-ленинизма, члены ЦК или, на худой конец, обкома ВЛКСМ. От каждого ниточка уходит в то, что в те же годы стали называть словом «номенклатура». Хитро иной раз запрятанная ниточка. Вот к примеру: что на первый взгляд может быть общего у изрыгающего потоки грязи «историка» и писателя Антонова-Овсеенко, сына расстрелянного большевика, отсидевшего пятнадцать лет в лагерях, и Егора Гайдара, внука популярного писателя, сына профессора марксизма-ленинизма? На первый взгляд – ничего. Гусь серый и гусь белый, а порода-то одна! Те еще гуси…
Нынешние олигархи еще протирали штаны на комсомольских собраниях, когда к делу приступили режиссеры Хапка. Первые законы, предваряющие будущую реформу, появились аж в 1987–1988 годах: «Закон о кооперации» и «Законодательство о коммерческих банках». И тут же, как грибы после дождя, выросли первые кооперативы и банки. Из недр ВЛКСМ появились так называемые ЦНТТМ – центры научно-технического творчества молодежи. Именно они позволили зародиться и окрепнуть комсомольско-номенклатурному бизнесу – и это уже были не дети, а внуки хрущевских аппаратчиков.
Одним из тех комсомольских функционеров, удачно вытянувших свои первые деньги из государственного бюджета, был Михаил Ходорковский.
Олигархи лишь подбирались к своим первым тысячам, когда Артем Тарасов, мгновенно сориентировавшийся и понявший все прелести посредничества, на весь СССР объявил, что зарабатывает 3 миллиона рублей в месяц (для справки: уровень зарплаты тогда был 100–200 рублей в месяц. Не тысяч, а именно
А может статься, и иначе. Просто этот праздник затевался не для таких, как он.
Кооператив Тарасова, как и большинство аналогичных контор, был посредническим. Гнали за границу все, что плохо лежит в России (а что в ней лежит хорошо?), оттуда везли компьютеры и прочий дефицит. Однако, к чести россиян, следует непременно добавить, что имелось и некоторое меньшинство, которое не на митингах горлопанствовало и не мутными гешефтами занималось. К началу 90-х годов частный бизнес был не только торгово-перекупочным, но и производящим: частные автосервисы и издательства, швейные мастерские и кафе, рыбокоптильные цеха, строительные фирмы и многое, многое другое. Начинал формироваться тот самый «средний класс», который образует становой хребет любого развитого государства. Начинала формироваться психология целого общественного слоя, который, в общем-то, намеревался зарабатывать деньги честным образом, своими трудами.
Но праздник жизни затевался и не для них тоже.
2. Наследники пиратов
Исторической точности ради следует непременно упомянуть, что первые приватизаторы завелись вовсе не в России, а во флибустьерском Карибском море в XVI–XVIII веках. И представляли собой разновидность пиратов. Пиратов не следует стричь под одну гребенку! Помянутые флибустьеры (хорошо знакомые нам по «Острову сокровищ» и похождениям капитана Блада) грабили исключительно в собственных интересах всех, кто подвернется, независимо от флага и подданства. Этакие экстремисты дикого рынка.
Но была и другая категория, более респектабельная: каперы. Кои отправлялись на морской разбой не самовольно, а предварительно выпросив у английского или французского короля (или правителя Голландии) официальное разрешение захватывать и грабить в Новом Свете исключительно испанские суда. Эту пиратскую аристократию так и называли – «приватиры». Выдаваемые им документы иногда назывались «каперский патент», а иногда – «приватизационное свидетельство». Где черным по белому было прописано право
Я ничего не выдумал. Все это было…
Наши «приватизаторы», должно быть, истории пиратства не знали, иначе, может статься, выдумали бы другой термин. Они еще много чего не знали, наши приватизаторы, так что не стоит их в такой мелочи упрекать. Подумаешь, пираты… они и истории мировой экономики не знали, эти «экономисты». Впрочем, как и истории вообще…
Перед началом битвы, как и положено, последовала артподготовка. Со страниц вознесенных волной перестройки на самую вершину популярности газет, с экранов телевизоров пели гимны «священной частной собственности». Боже упаси, никто и не заикался о том, что национальное богатство провалится в бездонные карманы кучки олигархов! Звучали совсем другие песни…
Вот что писал в газете «Московские новости» от 8.10.1989 один известный деятель: «Идея, что сегодня можно выбросить из памяти 70 лет истории, попробовать переиграть сыгранную партию, обеспечить общественное согласие, передав средства производства в руки нуворишей теневой экономики, наиболее разворотливых начальников и международных корпораций, лишь демонстрирует силу утопических традиций в нашей стране».
Золотые слова! Того, кто это писал, звали Егор Тимурович Гайдар. Всего два года спустя он начал энергичнейшим образом претворять в жизнь ту самую зловещую утопию, которую совсем недавно отрицал.
Ну, что поделать. Не впервые в человеческой истории. Американцы в подобных случаях поминают «казус Мак-Рейнольдса». Означенный Мак-Рейнольдс, будучи в 1913 г. министром юстиции, подготовил очень дельный законопроект: поскольку Верховный суд США переполнен людьми, мягко говоря, преклонных годов, следует ввести простое правило: если судья, просидевший на своем месте десять лет, достиг семидесяти, государство должно волевым решением убирать его в отставку, назначая более молодого. Вот только законопроект так и не был принят, а потом случилось так, что самого Мак-Рейнольдса назначили членом Верховного суда – и он цеплялся за свое место как мог, хотя старику давным-давно перевалило за семьдесят…
…В действительности приватизация шла уже вовсю. На базе существующих предприятий создавались АОЗТ – Акционерные общества закрытого типа, все акции которого распределялись исключительно внутри общества и не могли передаваться на сторону. Рядом с государственными предприятиями создавались частные, во главе которых обычно стоял директор или кто-нибудь из его замов, и сие малое ЧП получало право продавать продукцию большого, играя на разнице цен. Все это являлось подготовкой к осуществлению так называемой номенклатурной приватизации – передаче «заводов, газет, пароходов» в руки тех, кто все это и затевал, то есть партийной номенклатуры. Но рядом горели и другие жадные глаза, и другие загребущие руки шевелили пальчиками – тех, кому при подобном раскладе доставалось либо слишком мало, либо вообще шиш с маслом.
Поделиться книгой: