Территория без возврата

— Зуля, Зуля, хорошая, — проговорил он, не успев сообразить, что не может знать клички собаки.

Хозяйка немедленно напряглась и подозрительно воззрилась на Алекса.

— Откуда вы знаете, как ее зовут?

«Окликала она сейчас собаку или нет? Что сказать?» — подумал Алекс, и тут ему в голову пришло решение.

— Видел вашу красавицу, — он старался говорить непринужденно и спокойно, продолжая гладить собаку. — Бывал уже здесь, в гости приезжал к соседям вашим, с восьмого этажа. К Кущевским, Елене и Вадиму.

Сказал — и замер. Что, если она скажет, что нет тут таких, что никакие Кущевские в их доме отродясь не…

— Ах, конечно! — Хозяйка таксы сразу расслабилась и заулыбалась. — У меня Зуля приметная. Любите собак?

Алекс с облегчением перевел дух и вполне искренне ответил, что любит.

— Опять навестить решил? А их, поди, дома нет? — Собаковладелица все сама за него сказала, даже врать не пришлось, знай только кивай.

— Я, кстати, Галина. Художник. — «Да, точно! Так она всегда всем и представлялась!» — А тебя как звать?

— Алекс, — не задумываясь, ответил он. — Вадим, наверное, на работе? А Лена с ребенком ушла куда-то?

Улыбка стекла с лица Галины, и оно вытянулось, а глаза округлились.

«Что не так?»

— Ты им кто, парень?

— Родственник. Дальний. — Прозвучало глупо, но Алекс, к счастью, вспомнил, что у мамы есть в Белоруси троюродная сестра, с которой они практически не общались, и договорил: — У Елены в Минске сестра троюродная, я ее сын.

«Вроде нормально получилось: седьмая вода на киселе, не проверишь, но и не подкопаешься».

Художник Галина, поразмыслив, кивнула.

— Не знаешь ничего, что ли? Не сказали тебе?

— Я вообще-то проездом. Так, проведать заскочил, он меня не ждут.

По уму, так объясняться не следовало бы. Любые оправдания всегда звучат подозрительно, однако Галина приняла все, как должное.

— Ясно. — Она подозвала к себе Зулю, которая уже успела усвистать за детскую площадку. — Сынишка-то их, Сашенька…

— Что? — не сдержался Алекс.

— Умер, — Галина поджала губы, похоже, в неподдельной скорби. — Такое несчастье. А мальчик какой был! Красивый, улыбчивый. Сидел сам, вставать уже научился и даже агукал слова какие-то.

— Когда? — помертвевшими губами выговорил Алекс.

— Полгода уже скоро. В новогоднюю ночь, представляешь?

Новогодняя ночь. Как раз тогда, когда Алекс не вернулся из Пространственной Зоны. В этой версии бытия все произошло точно так же. Только он даже вырасти не успел. «Видимо, мне не суждено…», — начал было Алекс, но оборвал свою мысль.

— Как? Как это случилось?

— Мы все поверить не могли, — не слушая его, говорила Галина. — Люди празднуют, «скорая» не сразу приехала. Да если бы и сразу… Синдром внезапной младенческой смерти, так говорят. Бывает это у детей. Ему годика не исполнилось, бедняжке. В феврале должно было.

— Восьмого.

— Наверное. Точную дату не помню, знаю, что в феврале. У меня самой внук февральский.

Алекс сидел, уставившись в одну точку, придавленный этой новостью.

— Ты меня прости, — повинилась Галина, увидев, какое впечатление произвели ее слова. — Вывалила на тебя такое, а ты и не знал.

Сил хватило лишь пожать плечами.

— Да, видишь, как бывает… — Галина вздохнула и прицепила поводок к собачьему ошейнику. Прогулка, видимо, подошла к концу. — Лену-то ждать бесполезно.

— Это еще почему? — вскинул голову Алекс.

«Неужели?! О, Господи, мама!»

— Разъехались они. Лена у родителей живет.

— Развелись?

«Да что же это! Мама с папой… не может быть!»

— Нет, просто, как она сказала, поставили отношения на паузу. Я как раз гуляла с Зулей, смотрю, она с сумками. Я спросила, она и ответила. Может, сойдутся еще. Молодые ведь. И детей родят.

Галина уже ушла, волоча за собой жизнерадостно брыкающуюся Зулю, а Алекс все сидел, не мог собрать мысли в кучу. Не помнил толком, как попрощался с соседкой. Не знал, как поступить, что делать с той информацией, которой снабдила его словоохотливая Галина.

«Надо бы на кладбище сходить. Посмотреть на собственную могилу».

Между тем город понемногу затягивали сумерки. Часов у Алекса не имелось, но, наверное, было около восьми. В окнах зажигался свет, детская площадка пустела — малышей звали домой ужинать. Становилось свежо, и, хотя холода Алекс еще не чувствовал, было понятно, что ночью он замерзнет в своей драной водолазке.

Нужно где-то переночевать, отдохнуть. Да и поесть не мешало было. Пусть горе, пусть потрясение — организм все равно свое требует. Гнусное дело, если подумать, но физиологию не обманешь.

Хлопнула дверца машины. Какой-то еще жилец приехал, припарковался.

Алекс поднял голову и увидел, что по двору размашистым шагом идет человек. Высокий, худощавый черноволосый молодой мужчина не старше тридцати лет, в темных джинсах и светлой рубашке. Мужчина слегка сутулился и…

«Сынок, держи спину прямо! А то будешь крючок крючком, как я!» — раздался в голове голос отцовский голос.

Сердце, кажется, перестало биться. Алекс во все глаза смотрел на человека, который, тем временем, быстро набрал код домофона и скрылся в подъезде прежде, чем Алекс успел окликнуть его.

И хорошо, что не успел. Что бы крикнул? «Папа»?

Нет, нужно обдумать все, решить, что сказать. Впрочем, Алекс знал, кем представится — другого выхода нет.

В знакомых окнах восьмого этажа зажегся оранжевый свет.

Глава третья. Чужой среди своих

Ему опять не спалось, уже вторую ночь. Не давали покоя тяжелые, горестные мысли. Алекс лежал на кресле-кровати, зажатый с двух сторон твердыми, как валуны, подлокотниками, и смотрел в потолок. Проезжающие по ночным дорогам автомобили изредка освещали его короткими всполохами, а потом комната вновь погружалась во тьму.

Можно было встать, сходить на кухню, выпить воды, но он знал, что у Вадима (он постоянно старался не сбиться, не назвать его отцом) чуткий сон. Не хотелось его беспокоить.

Алекс жил здесь, в своей старой квартире, уже десять дней. И чем дальше, тем сильнее запутывался, мучаясь от сознания невозможности, неправильности происходящего.

Вадим не подозревал, кто он такой на самом деле, и искренне старался помочь дальнему родственнику жены, который приехал из Минска. Именно так представился ему Алекс, рассудив, что, поскольку с мамой они пока вместе не живут и не общаются, то и вывести его на чистую воду некому. Да и потом, мама не знала толком своих белорусских родственников. Так что риска, пожалуй, никакого.

— Вы к кому? — спросил его отец в тот, первый вечер, открыв дверь незнакомому парню.

У Алекса ком стоял в горле — так хотелось бросится к отцу, обнять, выговориться, попросить совета. Вместо этого он сглотнул и сдавленно проговорил:

— Здравствуйте. Простите, мне бы Лену. А вы, наверное, Вадим?

— Наверное, — отозвался отец. — А Лена вам зачем?

— Я ее… — волнение все еще мешало нормально говорить, но в той ситуации это выглядело даже естественно. — У нее есть троюродная сестра в Минске. Старшая. Я ее сын. Вот, приехал… — Алекс беспомощно умолк.

Они стояли и смотрели друга на друга. У отца была непривычная прическа — обычно он стригся намного короче. Морщинок возле глаз еще не было, линия рта и скул была четче, но взгляд — внимательный, немного грустный, был все тот же. Так и кажется, что папа спросит: «Как дела, сын? Ты что-то невеселый сегодня».

Алекс, боясь, что собственный взгляд может выдать его, опустил глаза.

— Ясно. Проходи. — Отец посторонился. — Тебя как зовут-то?

— Алекс.

Он вошел в тесную прихожую. От знакомого, неуловимого, но родного запаха перехватило горло, и он с ужасом понял, что может расплакаться.

Отец запер за ним дверь.

— Где твои вещи? Ты что, с этим несерьезным рюкзачком из Минска приехал?

— Обокрали, — выдал Алекс очередную заранее заготовленную ложь. — Был чемодан, на вокзале увели. Там и одежда, деньги, и документы… все.

— Мать честная, — присвистнул отец. — Так надо в полицию!

— Я написал заявление, — каждая следующая ложь давалась проще предыдущей. — Они ищут. Извините, что я вот так ворвался. Но мне ночевать негде, а мать говорила…

— Да ты что! Извиняться еще вздумал. Такое дело! — Он знакомым жестом почесал переносицу. — Зачем тогда родственники нужны?

Алекс разулся, постаравшись задвинуть разваливающиеся кроссовки под полку, подальше с глаз. Если отец и заметил этот неловкий жест, то виду не подал.

— А где Лена? — спросил Алекс. Ему показалось, что он должен задать этот вопрос. А вот спрашивать ли про сына, еще не решил.

Рука отца снова потянулась к переносице.

— Она… в отъезде. Временно, — с показной легкостью, сразу выдавшей, как тяжело у него на душе, проговорил он и поспешно прибавил: — Но скоро вернется. А пока придется нам с тобой похозяйничать.

Так Алекс и остался в доме. Проник, как тайный агент, воспользовавшись доверчивостью и добротой отца. «Вадима! Называй его Вадимом даже про себя, болван! А то точно проговоришься!»

Вадим дал Алексу свою футболку, белье и джинсы («Надо же, у нас с тобой и рост один, и размер почти тот же!»), отправил в душ, приготовил ужин, постелил в кресле. На следующий день он ушел на работу, а Алекс весь день провалялся в квартире, наслаждаясь покоем и уютом, разглядывая фотографии и все еще не веря, что и вправду оказался дома.

Только вот это больше был не его дом.

Вечером второго дня они с Вадимом сидели в кухне, ужинали и пили коньяк. Нужно было как следуют познакомиться, поговорить.

— Знаю, никогда тебя раньше не встречал, но не могу отделаться от ощущения, что лицо твое мне знакомо, — сказал Вадим, разливая золотистую жидкость по бокалам.

«Ох, пап!»

Алексу стоило немалых трудов пожать плечами и равнодушно проговорить:

— Мы же с Леной все-таки родственники. Пусть и дальние.

— Да, точно. Генетика — дело тонкое. А сколько тебе лет? — спросил Вадим. — Вроде и молодой совсем, но… Не знаю, как объяснить. Взгляд у тебя… умудренный, что ли.

— Двадцать один.

— А мне двадцать восемь. Ты учиться приехал?

— Я учился в Минске. Два с половиной года. Решил перерыв сделать. Поработать, осмотреться.

— А на кого учился?

— Факультет Гуманитарных и Общественных наук. Специализацию еще не выбрал.

Вадим удивленно вскинул брови.

— Надо же. Это у вас в Минске система образования такая? Название факультета очень, как бы это сказать, обобщённо звучит. И то, что специальность выбирать нужно не сразу — необычно.

Алекс немного растерялся — он не знал, что может быть и по-другому. В его время учились именно так. Боясь ляпнуть что-то не то, он поспешил сменить тему.

— А ты и Лена — вы чем занимаетесь?

— Лена экономист. А я работал на предприятии… Но это неважно, потому что сейчас мы с другом и коллегой открыли свой небольшой бизнес. Офис на днях сняли, там ремонт теперь нужно делать.

— Что за бизнес?

— Установка аппаратов по продаже разной мелочевки в торговых центрах. Не знаю, пойдет или нет.

— Пойдет, — уверенно ответил Алекс и прикусил язык. — То есть я надеюсь, что все получится.

— Спасибо, — усмехнулся Вадим.

От коньяка в голове приятно зашумело. «Смотри только не размякни и не наболтай ерунды!», — велел себе Алекс.