Легенды ночных стражей 5: Река ветра

По иронии судьбы не кто иной, как миссис Плитивер, слепая нелетающая рептилия, назвала это волшебное течение Рекой ветра. Однако название закрепилось. Впоследствии каждый из восьми путешественников по-разному описывал свою первую встречу с Рекой ветра. Вначале это были всего лишь маленькие струйки, ручейки, разбегавшиеся в стороны от большой реки, щекотавшей кончики совиных перьев и едва заметно шевелившей остатки нежной опушки по краям их крыльев. Затем сов втянуло в поток, в самый центр главного течения. Время от времени Река ветра бурлила и кипела, но в основном была тиха, спокойна и неизменно стремительна.

Гильфи этот загадочный поток напомнил светло-серую атласную ленту, которую торговка Мэгз однажды принесла на остров. Эта лента настолько очаровала Гильфи, что она захотела ее купить, но мадам Плонк предложила более высокую цену. С тех пор певица надевала ленту в особо торжественных случаях, и нежный серый атлас развевался следом за ней, томно колыхаясь в воздухе. Гильфи была очарована прохладной шелковистостью атласа, напоминавшего прикосновение легчайшего прохладного ветерка. — Именно такое ощущение вызывала у нее Река ветра.

Что касается Сорена, то ему Река ветра напомнила нежнейший пух, который Пелли выщипывала из-под своих перьев для гнездышка маленьких Бэшек. Щуплый Мартин вдруг вспомнил о своем согретом солнцем родовом дупле, расположенном чуть выше крон деревьев в горах. Только в тех краях рос особый сорт мха, который был даже мягче знаменитых кроличьих ушек, и мама выстилала этим мхом гнездышки своим птенцам. А Сумраку Река ветра казалась эхом песенки из далекого прошлого. Он даже помнил ее слова, хотя не знал, откуда они взялись. В памяти Сумрака до сих пор жил чей-то прекрасный голос, когда-то давным-давно певший эту песню для него одного. На что был похож этот голос? На шелк? На атлас? Сумрак помнил, что он струился вокруг него, как лунный свет, обволакивая сияющим теплом.

Над головами у сов зажглись звезды, и невиданные прежде созвездия выплыли из черноты небес. Отулисса была права — им не нужно было даже шевелить крыльями. Этот сильный, теплый и стремительный ветер сам нес их вперед. Друзья двигались быстро и без малейших усилий. Они даже ухитрились немного подремать на лету. Полет был абсолютно безопасен — по крайней мере до тех пор, пока они оставались в центральном потоке, держась подальше от краев. Однако совы все время были начеку, тем более что время от времени мимо них проплывали грозные напоминания об опасностях, подстерегавших зазевавшихся путников по обеим сторонам от главного русла — то изуродованное тело чайки, то оторванная голова орла, то прочие фрагменты искалеченных птичьих тел, которые по каким-то непонятным причинам слегка мумифицировались, отчего выглядели еще более устрашающе.

— Словно живые мертвецы, — прошептал Мартин, увидев маленького воробушка со все еще покрытой перьями головкой и выражением ужаса, навсегда застывшего в мертвых глазах. Слава Глауксу, что на глаза им не попался оторванный кусок хвоста миссис Пи!

— Что это? — вдруг спросила Руби.

— Где? — не сразу понял Сорен.

— Прямо над нами!

Миссис Плитивер поплотнее устроилась между лопатками Сорена, ибо уже догадалась о том, что сейчас будет произведен маневр, на который способны только совы, обладающие семью дополнительными костями в шейном отделе позвоночника. Такое устройство шеи позволяет им поворачивать голову по широкой дуге и одновременно далеко запрокидывать ее назад. В мгновение ока совиные лицевые диски оказались там, где только что были затылки. Миссис Пи тоже задрала головку вверх. «Как странно!» — подумала она.

— Что это такое? — охнул Сорен.

— Это не птица, — хором ответили Отулисса и Сумрак.

— Нет, точно не птица! — подтвердил Копуша.

— Это не живое существо, — вставила миссис Пи. В противном случае она бы почувствовала слабые вибрации, рождаемые сердцебиением.

— Как красиво! — прошептала Гильфи, во все глаза глядя на загадочный цветной предмет, плясавший и трепетавший на ветру прямо над их головами.

Это был огромный треугольник, сделанный из какого-то непонятного материала вроде тонкого пергамента, натянутого на раму. С перевернутой вниз вершины треугольника спускался развевавшийся на ветру хвост или лента, сплетенная из ярких лоскутов.

— Смотрите, смотрите! Там еще один! — завопил Сумрак, заметив еще один такой же предмет чуть ниже.

— К ним привязаны шнуры! Они ведут куда-то вниз! — возбужденно воскликнул Корин. — Летим туда, куда указывают эти шнуры!

— Летим по шнурам! — хором заорали все.

Глава X

Беседы с голубой совой

— А твои перья… Почему они голубые? — спросила Белл, проглотив тощую зимнюю мышку. В обычное время она бы презрительно отвернулась от такого угощения, но сейчас выбирать не приходилось. Это была первая еда, которую она получила после того, как ее сбило ветром. До сих пор она была настолько слаба, что не могла проглотить ни кусочка.

— А почему твои перья бурые, а на лице — белые? — вопросом на вопрос ответила голубая сова. С каждым днем Стрига все лучше и лучше говорил по-хуульски, во многом благодаря Белл, пристававшей к нему с бесконечными вопросами.

— Потому что у моих мамы и папы такие же! — ответила Белл.

Голубая сова тихонько рассмеялась.

— Ага, я поняла! — воскликнула Белл, и ее черные глазки радостно засверкали. — У твоих мамы с папой тоже голубые перышки, вот почему ты такой! — Казалось, этот ответ ее полностью удовлетворил, но не прошло и нескольких секунд, как нежные перья над глазами Белл снова зашевелились.

• «Ох, только не это! У нее созрел новый вопрос», — подумала голубая сова.

— Но я никогда в жизни не видела голубых сов.

— Думаю, ты еще многого не видела, — ответила голубая сова.

Белл задумчиво закивала.

— Наверное, ты прав. — Она помолчала немного, а потом спросила: — А ты многого не видел?

— Вообще-то я старше тебя, поэтому неизбежно видел больше, — уклончиво ответил ее странный спаситель, а про себя подумал: «Хотя я никогда не видел черноглазых сов». Однако он не стал говорить этого вслух. В этом незнакомом мире подобное признание могло повлечь за собой слишком много вопросов.

— Тогда расскажи, что ты видел? — попросила Белл.

Голубая сова испустила тяжелый вздох. Он видел очень много — и в то же время слишком мало. Но разве это можно объяснить птенцу? Кажется, эта малышка была из семьи так называемых сипух, или амбарных сов… Некоторое время назад он догадался, что на расспросы этой любопытной маленькой совы лучше всего отвечать как можно короче, предоставив ей возможность заполнять недостаток информации собственными домыслами и догадками. Этот метод оказался весьма успешным. Первым делом малышка по имени Белл совершенно случайно дала ему новое имя. Когда она спросила, кто он такой, он всего лишь сообщил ей свое родовое название — «стрига». Но Белл решила, будто это его личное имя, и голубой сове оно сразу очень понравилось. Имя «Стрига» звучало намного лучше, чем Орландо. Он всегда ненавидел свое настоящее имя, оно было слишком вычурным, чересчур манерным, типично придворным!

Вот так он получил новое имя, причем для этого ему даже не пришлось пойти на прямой обман.

После этого Белл продолжила делать выводы на основе его кратких ответов. Первым делом Стрига весьма ловко подтолкнул ее к-мысли о том, что он прилетел из очень отдаленного района Северных королевств. Потом она решила, будто он Глауксов брат, совершающий паломничество. За разговорами время шло незаметно, а Белл оказалась очень милой малышкой. При падении она сильно повредила левое крыло, и Стрига понимал, что она нескоро сможет вернуться к себе домой. Жаль, ведь бедняжка так сильно тосковала по семье. Она часто с плачем просыпалась среди бела дня и звала маму, папу или сестер. Неожиданно для себя Стрига искренне привязался к Белл и знал, что будет скучать, когда она улетит. Он понимал, что рано или поздно ее должны найти. Стриге нравилось слушать истории Белл о Великом Древе, хотя во время таких рассказов малышка частенько заливалась слезами. Наверное, это было то самое дерево, о котором шептались у него дома, когда речь заходила о так называемых Книгах Тео.

Когда Белл доела принесенную им мышку, Стрига услышал негромкий шелест крыльев снаружи. Он подошел к отверстию дупла и выглянул. Вот уже вторую ночь, а может быть, даже дольше, ему казалось, будто за их дуплом кто-то наблюдает. Но вокруг все оставалось спокойно.

«Наверное, мне просто показалось. Неудивительно, ведь я так устал… Смертельно устал!» Стрига всего несколько ночей тому назад прилетел сюда по Цзун-фуну. Просто поразительно, что ему удалось найти выход из туннеля, ведь на этой стороне не было никаких указательных цюй, хотя близнецовый ветер был несколько слабее, чем у входа. Того, кто отныне называл себя Стригой, просто бесцеремонно выплюнуло на берег Гуаньчжо-но, но и это было еще не все. Ему пришлось проделать еще больший путь, чтобы добраться до этого леса. А ведь, скажем прямо, совы его рода были не слишком искусны в полете. Одно дело — мчаться по Цзун-фуну, и совершенно другое — работать крыльями самому, без всякого попутного воздушного течения. Как назло, он добрался до леса как раз перед началом штормового ветра, и тут ему на голову шлепнулась Белл…

Его размышления были прерваны новым шорохом, на этот раз раздавшимся еще ближе. Он был прав. Кто-то наблюдал за ними.

— Глазам своим не верю! — прошептала сова с огромным белым лицом, похожим на изрядно потрепанную луну, другой сове, со шрамом на клюве. — Синяя сова! В жизни не видела ничего подобного.

— Я тоже, мать-генеральша.

— И я, — хором ответили три другие совы, две из которых были сипухами, а третья — пещерной совой.

— Что он тут делает?

— Мне кажется, он ухаживает за раненым птенцом, пострадавшим во время последнего шторма, — предположила пещерная сова.

— Думаете, это может быть кто-нибудь из той детской тренировочной экспедиции, о которой вы недавно докладывали? —

Сова с огромным лицом резко обернулась к трем своим сопровождающим.

— От Серебристой мглы до Амбалы путь не близкий, — ответила самая крупная из сипух. — Но недавний шторм был частью сезонных западных ветров, так что кого-нибудь из птенцов запросто могло отнести даже на такое расстояние. Все может быть.

Глаза луноликой совы грозно заблестели.

— Страйкер, ты думаешь о том же, о чем я думаю? Страйкер был одним из трех сов, всегда знавших, что на уме у их предводительницы. Из трех сов, сопровождавших луноликую сипуху, он единственный лично сражался — причем трижды! — с Ночными стражами.

— Да… То есть, так точно, мать-генеральша! Это слишком хорошо, чтобы даже надеяться на такое.

— При чем тут надежда, Страйкер? Забудь это глупое слово. Все дело в конструктивном воображении. Оно заставляет события происходить. Только дураки надеются, а воображение требует ума! У кого нет воображения, у того никогда ничего не получится. Но я умею заставлять события происходить. Однако должна признать, что если в этом дупле в самом деле окажется птенец Ночных стражей, — тут Нира понизила голос до свистящего шепота, — то правосудие будет особенно сладким!

Справедливости ради надо сказать, что Нира далеко не всегда придавала такое большое значение воображению. Более того, раньше она считала воображение глупейшим предрассудком и часто ругала своего сына Нирока (ныне называвшегося Кориной) за привычку витать в облаках. Но это было до того, как в когти Ниры попала «Книга Крит», написанная страшной ведьмой времен совиной древности. Из этой книги Нира узнала о вещах, лежавших за гранью разума и представлений обычных сов. Да и как могло быть иначе, если Крит была не обычной совой, а самой настоящей хагсмарой?

— Ась? То есть, как прикажете это понимать, мать-генеральша? — спросил Страйкер, ожидавший разъяснений по поводу «сладкого правосудия».

Сокрушенно покачав головой, Нира ответила ему с величайшим презрением в голосе:

— Неужели ты не понял? Они забрали моего сына. Моего птенчика. Значит, теперь я заберу их птенца. А я почти уверена в том, что это их совенок. Я чувствую это желудком. Кстати, в последнее время мой желудок стал гораздо более чувствителен. Должно быть, это все от той микстуры, которую вы для меня раздобыли.

Страйкер невольно втянул голову в плечи. Он предпочел не рассказывать Нире о том, что во время последнего визита к травнику из Кунира ему пришлось как следует поколотить этого наглого сычика-эльфа, чтобы получить микстуру.

Луноликая сипуха по имени Нира была главнокомандующей армии Чистых. Страйкер был ее лейтенантом и первым заместителем, хотя в последнее время Нира подумывала заменить его. После долгого периода бедствий удача, казалось, вновь улыбнулась Чистым. Союз с волками оказался ошибкой, но на ошибках учатся. Нира умела учиться и вынесла главный урок — совам нужно держаться сов. Но не всех, а прежде всего несчастных, сломленных, одиноких, потерявших смысл жизни. Тут, очень кстати, случилась серия страшных лесных пожаров, позволивших Нире хорошенько погреть когти. Совиные семьи распадались, совы теряли друг друга, а осиротевшие птенцы становились легкой добычей Чистых. Совы, похищенные в раннем возрасте, без труда поддавались внушению, а после полной промывки мозгов и желудка становились восхитительно податливыми, уступчивыми и послушными солдатами армии Чистых. Что же касается взрослых, то бездомные совы, потерявшие в пожарах свои дупла, семьи и детей, также с легкостью попадали под влияние Чистых. Нира обещала им поддержку, командные должности и новые обязанности, совершено непохожие на их прежние трудовые будни, полные забот о пропитании семейства. Многие с готовностью хватались за это предложение, видя в нем если не способ начать новую жизнь, то хотя бы возможность забыть о старой, в которой у них была семья. Большинство несчастных сов были настолько убиты горем, что любое напоминание о прошлом причиняло им нестерпимую боль.

И Нира давала им выбор: пустыня Кунир. Ни деревьев, ни леса, ни лесных пожаров. Когда бездомные совы спрашивали, где же они будут жить, Нира расписывала им прелести подземных нор и жилищ в стволах кактусов. Она не случайно подумывала заменить Страйкера пещерной совой по имени Тарн, до сих пор служившей у нее в чине сержанта. Этот исключительно полезный новобранец построил сложную систему подземных ходов в пустыне Кунир, где теперь располагалась самая крупная армия Чистых, которую Нире удавалось собрать за последнее время. Нира понимала, что сильно рискует, выдвигая Тарна, который даже не был сипухой, на столь высокий пост. Строго говоря, Тарн не мог считаться настоящим Чистым, однако именно он выкопал и выстроил их первый лагерь в отдаленном районе Кунира, возглавил дальнейшие строительные работы, а также познакомил Чистых с целителем Каффином из семейства сычиков-эльфов. Этот чудаковатый, но исключительно полезный лекарь жил в огромном кактусе с несколькими просторными дуплами, в которых занимался своим врачебным искусством.

Вербовка солдат шла настолько успешно, что Нира даже рискнула лично устроить несколько лесных пожаров, чтобы как можно быстрее увеличить свою армию и приступить к воссозданию империи Чистых. Она любила называть период своего былого могущества «империей», хотя фактически Чистые никогда не были привязаны к какой-то определенной территории совиного мира на сколько-нибудь длительное время. «Но теперь все будет по-другому, — думала Нира, не сводя глаз с дупла, в котором странная голубая сова ухаживала за кем-то, пока невидимым. — Да-да, совершенно по-другому!» И если ее догадки были верны, то сова, сидящая сейчас в дупле, принесет долгожданный ветер удачи, который позволит Нире окончательно расправить крылья. Нужно только ждать и наблюдать. Как доложил Страйкер, голубая сова очень часто вылетает на охоту. Они будут терпеливо ждать, сколько потребуется. Последние годы научили Ниру терпению, отточившему ее хитрость до остроты смертоносных боевых когтей.

А когда придет время, Нира нанесет безупречный удар.

Глава XI

Мудрец, живущий у конца реки

Следуя за шнурами, совы начали снижаться в пелену облаков, пробившихся сквозь Реку ветра. Вскоре они увидели зубчатую горную гряду с бесконечными рядами заснеженных вершин, сомкнутым строем маршировавших по незнакомому континенту, внезапно выросшему на месте моря. Поскольку взоры всех сов были устремлены на горы, путники не сразу заметили, как совершенно новая земля начала проступать сквозь завесу тумана, раскинутую над морем. Скалы из розового с серыми прожилками камня низвергались в облака легчайшего водяного пара. Изредка в просветах между скалами показывались сосновые леса и ветви деревьев, склонившиеся под тяжестью снега.

— Смотрите! Смотрите! — возбужденно закричал Сумрак. — Внизу, видите?

Все уставились в ту сторону, куда указывал крылом Сумрак. Там, на вершине скалистого отрога, сидела большая птица, похожая на сову. Приглядевшись, путешественники поняли, что все спускавшиеся с неба шнуры сходятся к этой птице. Время от времени сова слегка отрывалась от земли, словно ее тянула ввысь сила странных предметов, привязанных к шнурам. Спустившись еще ниже, совы увидели, что некоторые шнуры привязаны к камням и скрюченным стволам деревьев, торчавших под самыми невозможными углами из каменной скалы.

Некоторое время незнакомая сова деловито прыгала из стороны в сторону, дергая за разные шнуры, а потом вдруг схватила в когти нечто похожее на огромный молоток и подлетела к бронзовому диску, подвешенному на стебле какого-то вьющегося растения. Размахнувшись, сова изо всех сил ударила в диск молотком, исторгнув из него глубокий гулкий звук «гонг», который эхом облетел всю местность до самых дальних гор и сбросил шапки снега с веток сосен.

— Добро пожаловать! Добро пожаловать! Хи нао, хи нао!

— О, Глаукс! Он говорит по-чжоученьски! — пробормотала Отулисса. — Хи нао, цзань ли! — прокричала она.

— Что она говорит? — шепотом спросила Гильфи.

— Просто глазам своим не верю! — пробормотал Сорен, вертя головой из стороны в сторону, чтобы охватить взглядом весь пейзаж. Кругом было столько всего удивительного, что просто глаза разбегались. — Вы когда-нибудь видели такие деревья? Они похожи на наши сосны, но стволы у них скрюченные, словно совиные когти!

— Но они очень красивые, — заметила Гильфи.

— Здесь все совсем не так, как у нас, — еле слышно прошептал потрясенный Корин.

— Да, — ответил Копуша. — И эта сова не исключение. Вы заметили — она же синяя!

Все вокруг было настолько необычным и удивительным, что совы не сразу обратили внимание на странную окраску совы, которая кружила перед ними и через каждые несколько секунд с ликующей радостью выкрикивала:

— Хи нао! Добро пожаловать!

— Это ведь сова, правда? — неуверенно пробормотала Гильфи, когда они опустились на выступ скалы.

— Да, я сова! Добро пожаловать! Я ждал вас. Путешественники дружно вытаращили глаза.

— Ждали? — переспросила Отулисса. Синяя сова кивнула. Тогда Отулисса вышла вперед и при помощи нескольких слов, выученных во Дворце туманов, попыталась представить себя и своих друзей: — Синг цзао стрежинг Га'Хуул.

— О, не стоит говорить на чжоученьском! Вот уже много лет я изучаю хуульский язык в ожидании сегодняшней радостной встречи, — глубоким певучим голосом проговорила синяя сова. Миссис Плитивер неожиданно для самой себя принялась раскачиваться в такт ритмичным модуляциям ее голоса, словно вдруг очутилась среди струн травяной арфы мадам Плонк, ожидая момента перепрыгнуть через октаву, а то и сразу через две.

— Вы — совы Га'Хуула, а я — Тенгшу, цюй-дун утесов, образующих блистательные жемчужные врата в наше царство. Здесь завершается Цзун-фун и начинается Чжоу-чжокун.

— Цюй-дун? — переспросила Отулисса. — Что это означает?

На слух это слово сразу показалось ей очень важным. Странно, что они с Бесс ни разу не встретили его в бумагах и не включили в свой словарь.

— Меня восхищает твой интерес к нашему языку, фэн-гуйл.

Это было уже понятнее. Отулисса сразу узнала оба слова: «фэн» означало «почтенная», а «гуйл» — «гостья».

— Слово «цюй-дун», — продолжала синяя сова по имени Тенгшу, — состоит из двух слов. «Дун» на языке нашего царства обозначает «знающий» или «мудрец». Гораздо сложнее объяснить смысл слова «цюй», ибо мне неизвестно, есть ли в вашей стране приспособление, которое оно обозначает, — пояснил он, кивая на треугольник из неизвестного материала и шнур, который деловито наматывал на катушку. Когда разноцветный цюй подлетел ближе, совы увидели, что он сделан из тончайшего пергамента, раскрашенного яркими красками.

— Приспособление? — переспросил Корин.

— Да, ваше величество.

Совы непонимающе переглянулись. Как Тенгшу мог узнать в Корине короля? Корин не только никогда не носил королевских регалий, но отказался даже от церемониальных плащей, в которые по особым случаям облекались Борон и Баран.

— Возможно, — упрямо продолжал Корин, — это устройство можно назвать по ассоциации с чем-нибудь, что нам знакомо?

— Как можно дать имя тому, что для вас не существует? — вопросом на вопрос ответил Тенгшу.

Копуша задумчиво склонил голову на бок. Это был очень интересный философский вопрос. Всякое имя существует не само по себе, а лишь в связи с объектом, которому дается, а прилетевшие никогда не видели у себя на родине ничего, похожего на этот странный «цюй», о котором говорил Тенгшу.

— Вот этот называется «цюй танцующей лягушки», — пояснил Тенгшу.

Для чего нужны эти загадочные приспособления, называющиеся словом «цюй»? Почему у Тенгшу синие перья? И откуда он мог знать, что они прилетят? Тысячи вопросов кружились в голове у Отулиссы, подобно снежным вихрям разыгравшейся метели.

— Добро пожаловать в мое… мое дупло, — Тенгшу поманил сов крылом, а затем крепко взял в когти «цюй танцующей лягушки», аккуратно смотав бечевку и пестрый хвост. Следом за своим провожатым совы пролетели через узкую трещину между двумя скалами и очутились над просторной долиной, дно которой постепенно повышалось, переходя в скалистый склон, поросший редкими деревьями.

— Деревья растут прямо из скал, — воскликнул Сорен. — В жизни не видел ничего подобного!

— О да, наши деревья очень упрямы. Они могут расти где угодно, — отвечал Тенгшу.

Вот на одном из таких скрюченных старых деревьев и находилось жилище мудреца Тенгшу, или Знающего. И тут сов Га'Хуула ожидал новый сюрприз. Подлетев ближе, они увидели, что на этом дереве были не только дупла, но и широкие деревянные платформы, подвешенные к веткам на все тех же гибких лозах.

Последовав примеру Тенгшу, гости с опаской опустились на одну из платформ, где уже был накрыт маленький столик, уставленный чашечками из неизвестного совам материала. Как только совы очутились на полу, мадам Плитивер соскользнула со спины Сорена и попыталась вытянуться вверх, но тут же неловко завалилась на бок. К сожалению, она еще не привыкла как следует управляться со своим внезапно укоротившимся телом.

— О, прошу прощения, — негромко прошипела слепая змея. — Во время полета я утратила кусочек хвоста. Такая неприятность… Видите ли, перелет оказался довольно тяжелым.

Тенгшу склонил голову на бок, подумал немного и вежливо ответил:

— Мне очень жаль, что вы подверглись столь тяжкому испытанию, мадам. Но думаю, что смогу вам помочь. У меня есть травы, которые великолепно заживляют подобные травмы и увечья. Мне ли не знать, сколь суровыми могут быть близнецовые ветра!

— И не говорите, — пробурчал Мартин.

— Надеюсь, окончание полета не показалось вам трудным?