Слепой бог

— Так ты меня убьешь? — спокойно спросила Соня.— А почем заплатит вам аквилонский барон за каждую новую наложницу?

— Откуда ты знаешь про аквилонского барона и его гарем? — удивился Абахи.

Соня с деланным равнодушием пожала плечами.

— Да мало ли что я знаю! Вот и хозяин этого меча… истинный хозяин… Ведь ты убил его ударом в спину, предательски, а?

Последняя стрела была выпущена Соней наугад, но оказалось, что она попала в самую точку. Абахи побагровел от ярости.

— А какое тебе до этого дело, девка?

— А! Вот ты как теперь заговорил! Правда глаза колет, не так ли, Абахи?

Соня сделала шаг к разбойнику. Он взмахнул мечом, и она отступила. И снова приблизилась, и вновь отступила. Ритм. Ему нужно навязать определенный ритм. А если она, Соня, собьется с ритма… Что же, боль, чистая, как свет, и разгадка вечной тайны смерти.

Но в глубине души Соня знала, что тайну смерти разгадывать ей еще рано. Она прислушалась к своему сердцу, стучащему, как молот, и усилием воли заставила его биться медленнее. Выровняла дыхание. Танец. Это просто танец.

Ваниры, предки Сони, вступая в смертельный поединок, пели — так они поступали в древности. Соня мысленно воззвала к ванирской крови, текущей в ее жилах,— наследию матери,— и запела. Это была быстрая танцевальная мелодия, которая захватывала тело помимо сознания и заставляла двигаться в определенном ритме.

Меч и его добыча превратились в партнеров в смертельном танце. Почти завороженный, следил Абахи за движениями Сони, которая вертелась, перескакивала с ноги на ногу, приседала и подпрыгивала, ни на мгновение не прекращая пения. Смертельная игра танцовщицы с клинком становилась все увереннее, и теперь видно было, что Соня в этом танце неоспоримо ведет. В душе Сони царил покой.

Внезапно сломав нить пения, она добилась того, чего добивались этим приемом ее далекие предки-ваниры: погруженный в определенный ритм соперник смешался. Замешательство Абахи длилось всего лишь долю мгновения, но для Сони этого оказалось достаточно: с громким криком она проскочила под занесенным мечом и изо всех сил ударилась о грудь противника всем телом, так что он потерял равновесие.

— Йори, Кима! — закричала Соня, обращаясь к самым решительным из девушек-киммериек.— Вперед!

Соня впилась зубами в правое запястье Абахи. Разбойник взвыл нечеловеческим голосом и начал бить девушку кулаком левой руки по голове. Йори бросилась Абахи под ноги. Разбойник потерял равновесие и рухнул на пол. Кима набросила на его ноги свой пояс и с неожиданной ловкостью связала негодяю щиколотки.

Соня ткнула растопыренные пальцы врагу в глаза. Он отшатнулся, и тотчас подскочившая на помощь подругам Ализа затянула петлю на правой руке разбойника. Йори ударила ногой по левой руке Абахи. Навалившись втроем, девушки связали врага. Соня, тяжело дыша, сунула ему в рот кляп из обрывков своей ритуальной голубой туники.

Только сейчас Соня поняла, что она, безоружная девушка, одолела вооруженного мужчину! Она победила! Вся кровь вскипела в ней при этой мысли.

Абахи извивался на полу, тщетно пытаясь освободиться. Соня, долго не раздумывая, перерезала ему горло его же собственным мечом. Послышался булькающий звук; Абахи захлебнулся кровью.

Девушки застыли, глядя на Соню с нескрываемым ужасом.

— Ну, что уставились? — резко спросила их Соня.— Если бы не я, вас потащили бы на убой, а вы бы и не пикнули. А теперь вот что: вы будете молчать и беспрекословно повиноваться мне. Ясно? Для начала уберите эту падаль в угол, чтобы не бросалась в глаза.

Казалось, Награн исчез со своей жертвой вечность назад. Хорошо бы Саренна сумела завладеть кинжалом и вонзить клинок своему мучителю в спину, пока он возится с ней… Но Саренна была вылеплена из иного теста, нежели Рыжая Соня. Оставалось только благодарить судьбу хотя бы за то, что Награн так долго терзает свою жертву.

Но вот у двери послышалось приглушенное рыдание Саренны и радостный смех Награна.

Дверь со скрипом отворилась. Награн втолкнул Саренну в спальню и остановился на пороге с победным видом.

В то же мгновение Соня обрушила меч ему на голову. Голова разбойника раскололась, точно спелая дыня, и негодяй рухнул на пол, не издав ни единого звука.

Саренна пронзительно закричала от страха и, повернувшись, бросилась бежать прочь от Сони, зло скалившей зубы и поигрывавшей окровавленным мечом.

— Догнать! — рявкнула Соня.

Но девушки, сбившись в кучу, не двигались с места. Нападение шайки, насилие над подругами, угроза быть проданными в рабство и навечно превратиться в игрушку, в забаву для низменных страстей какого-то аквилонского выродка и, наконец, хладнокровная расправа с разбойниками Рыжей Сони — по виду такой же юной, невинной, беззащитной девушки, как любая из киммериек,— все это привело молодых паломниц в состояние, близкое к невменяемому.

Соня, несмотря на свою молодость и неопытность, тем не менее знала, как поступать в подобных случаях.

— Ты! — яростно выкрикнула она, направив окровавленное лезвие в сторону Йори. Дочь землевладельца, привыкшая распоряжаться в большом доме своего отца, Йори казалась более смелой и решительной, чем все остальные — Догони ее! Не хватало еще, чтобы Сабарат узнал обо всем раньше времени.

К великому облегчению Сони, Йори действительно быстрее всех взяла себя в руки. Толковая и расторопная, девушка бросилась бежать следом за Саренной, и вскоре обе вернулись в спальню. Йори обнимала Саренну за плечи. Обе всхлипывали.

Саренна дрожала всем телом. Проходя мимо трупа Награна, она тихо вскрикнула и, отвернувшись, уткнулась Йори в плечо.

— Отлично,— заявила Рыжая Соня, обтирая меч об одежду убитого.— Теперь, девушки, будем решать, как нам поступать дальше. По-моему, пора уносить отсюда ноги.

Конечно, покидать пещерный храм, не повидавшись с Хутаосой, Соне не хотелось. Ее душила обида на злую судьбу: проделать такой длинный путь, преодолеть столько преград — и уйти ни с чем из-за каких-то ублюдков…

Но, с другой стороны, кто сказал, что Соня непременно уйдет отсюда не солоно хлебавши? Она может переждать напасть, спрятавшись где-нибудь поблизости, в горах, а потом вернуться и без помех завершить свое дело.

Однако совершенно необходимо убрать отсюда девушек — и чем скорее, тем лучше. Соня не хотела, чтобы еще с одной из них случилась беда. Насилие может искалечить их на всю жизнь, сделать негодными для семейного счастья, внушить отвращение и ненависть ко всем мужчинам без исключения.

Да и кроме всего прочего — если отвлечься от сострадания к бедным девушкам — перепуганные, путающиеся под ногами подруги очень мешали Соне.

— Здесь должен быть еще один выход,— обратилась Соня к раненой жрице, лежавшей на полу.

Кера открыла мутные от боли глаза.

— Сколько осталось негодяев? — спросила она еле слышно.

— Двое.

— Путь девушки уходят через главный выход…— Жрица говорила с трудом, делая долгие паузы между фразами. Казалось, силы покидают ее с каждым словом.— Там безопаснее всего… укроются… в горах… Много убежищ…

Кера замолчала, не в силах совладать с новым приступом боли, от которого она на время потеряла сознание.

Соня опустилась возле Керы на колени. Мгновение рыжеволосая воительница вглядывалась в посеревшее, с темными губами и почерневшими тяжелыми веками лицо верной служительницы богини Гаривы. Та, несомненно, умирала.

Соня осторожно похлопала ее по щеке. Безжалостно так тревожить умирающую, не позволять ей остаться наедине со смертью… Но Соне необходимо было услышать еще кое-что от жрицы. Возможно, это спасет жизни остальных.

— Кера… Очнись, Кера! Ты еще не все мне сказала…

Кера медленно открыла глаза. Губы ее шевельнулись. Соня наклонилась над умирающей, боясь пропустить хотя бы одно ее слово.

— Возьми мое кольцо…-— прошептала Кера.— Когда все закончится… выброси его в пропасть… с любой скалы… Не забудь! Это очень важно, очень! Мое жреческое кольцо…— Она с трудом перевела дыхание. На ее губах выступила розоватая пена. Совладав с собой, жрица продолжала шептать: — Девочки… пусть уходят… А ты, Соня… ты останься… Я вижу… вижу… Богиня избрала тебя!

— Нет! — Соня непроизвольно отшатнулась.— Нет! Я не должна служить вашей богине! Это ошибка, Кера… У меня свой путь, своя цель!

— Богиня избрала тебя! — повторила умирающая.— Богиня избрала тебя!— В ее мутнеющих черных глазах вспыхнул огонь. В последний раз пальцы Керы с неожиданной силой стиснули руку Сони.

— Говорю тебе, нет! — проговорила Соня чуть мягче, чем в первый раз.— Я оказалась здесь случайно… Я ничего не знаю о Гариве, а она ничего не знает обо мне.

— Не существует случайностей там, где речь идет о воле богини,— шепнула Кера.— Не лги себе, Соня… не бывает… случайностей…

На мгновение Соня усомнилась в своей правоте — так тверда и непреклонна была вера жрицы, в которой медленно угасала жизнь.

Но лишь на мгновение. Отказаться от мести? Никогда не узнать, почему погибли ее родные, кому нужно было уничтожить их дом, их поместье, перебить слуг, искалечить жизнь самой Рыжей Сони? Не покарать негодяев? Обрести сонный покой здесь, в пещерах Фатагара, под немигающим птичьим взором чужого божества? Приковать себя к киммерийским скалам тяжелой цепью, как эта несчастная старая привратница?

Все в душе Сони восставало против такой участи.

— Нет! — твердо произнесла она.— Я выброшу твое жреческое кольцо в пропасть, как ты просишь, Кера, но никогда не надену его себе на палец.

— Защити… защити от поругания святыню…— Язык Керы уже заплетался.— Гнев Гаривы может быть ужасен…– Казалось, она видела какие-то страшные картины, встающие перед ее мысленным взором.—– Поля, на которых гниет урожай. Стервятники над павшим скотом… Реки в красных потоках крови… О, боги бывают очень жестоки!.. Их ярость неукротима… Спаси Киммерию, Соня, защити святыню!

— Разбойников осталось двое,-— сказала Соня.— И я намерена оборвать их земной путь. Неважно, что за цели движут мною — я поклялась, и я сделаю это! Тебя успокоит, если я дам тебе слово, что Сабарат и его сообщник не уйдут отсюда живыми?

— Да… Благословение Гаривы да пребудет с тобой…

Это были последние слова Керы. На губах жрицы выступила кровавая пена. Глаза ее закатились, по телу пробежала судорога… Верная служительница богини Гаривы замолчала навеки.

Соня выпрямилась.

— Кера мертва,— обратилась она к девушкам.— Нам остается только одно: выполнить ее последнюю волю. Йори, ты возьмешь остальных и выведешь их из пещеры через главный вход. Там нет разбойников, они ушли в глубины пещер. Там, боюсь, только трупы… Далеко ли отсюда поместье твоего отца?

— День пути,— ответила Йори.

— Отлично. Девушки, вам придется пережить этот день. Вы пойдете с Йори, и она отведет вас в дом своего отца. Надеюсь, он хорошо примет вас и поможет, насколько это будет в его силах. Данелла, Саренна… Мне очень жаль, что вы… Но раны телесные, как и душевные, рано или поздно заживают.

Соня помолчала, думая не о претерпевших насилие подругах, а о себе самой. Да, раны рано или поздно заживают… Но рана самой Сони до сих пор жестоко кровоточила.

Она тряхнула головой, отгоняя лишние мысли.

— Вам придется идти голодными,— продолжала Соня.— Потому что нет времени искать пищу. В пещерах осталось еще двое негодяев, и им не обязательно знать, что их сообщники уже нежатся в объятиях Крома…— Соня хмыкнула. Мрачный бог Кром вряд ли имел обыкновение заключать кого-либо в объятия! Соня и сама не знала, почему имя древнего киммерийского бога сорвалось с ее губ. Однако оно натолкнуло ее на новую мысль, оказавшуюся весьма удачной.— Вы — потомки древних киммерийцев, народа, давшего миру великого Конана! Вспоминайте об этом почаще, когда будете пробираться заснеженными горными тропами, когда усталость будет валить вас с ног, мороз — пробирать до костей, голод — сводить желудок судорогой! Ваши предки презирали лишения там, где речь шла о величайшем даре богов человеку — о свободе!

Эта речь сделала свое дело. Глаза робких киммерийских девушек заблестели, на их бледные лица вернулся румянец.

— А ты, Соня? — спросила Данелла.

— Я остаюсь. Мне нужно закончить здесь кое-какие дела и выполнить последнюю волю Керы.

— Будь осторожна! — воскликнула Йори, обнимая Соню.

— Береги себя!

Девушки обступили свою спасительницу, наперебой целуя ее и пожимая руки.

— Идите, идите же! — отбивалась Соня.— У меня еще много дел. Торопитесь! Сабарат может вернуться в любой момент!

* * *

Когда последняя из киммериек, кутаясь в покрывало, выскользнула из опочивальни и побежала вслед за Йори и остальными по темным переходам пещер Фатагара к выходу, Соня вернулась к телу Керы.

Она закрыла жрице глаза и, бережно взяв ее мертвую руку в свою, сняла с указательного пальца Керы серебряное кольцо с большим сердоликом, в котором было искусно вырезано изображение соколицы.

Затем она выпрямилась и огляделась по сторонам. Так, подумала Соня. Три трупа. Меч. И эта ужасная длинная ритуальная туника, в которой невозможно сражаться!

Соня оборвала подол покороче и поморщилась: теперь у нее был вид настоящей бродяжки. Не хватает только торбы для милостыни через плечо. А Соня, несмотря на то, что уже несколько лет вела суровую, бездомную жизнь, никогда не позволяла себе опускаться и одеваться как попало. Она всегда помнила о том, кем она является. Единственное, что утешало ее сейчас — этим лохмотьям недолго украшать ее. Нужно только покончить с Сабарагом…

Соня тряхнула головой. Какие только мысли не лезут в голову! Сейчас ей нужно отыскать в этих лабиринтах внутри скалы двух крепких, хорошо вооруженных мужчин и убить их. Всего-навсего. Задачка как раз по плечу восемнадцатилетней девушке, которая не выспалась, устала и очень голодна.

* * *

Соня осторожно пробиралась по темным лабиринтам Фатагара. Это был настоящий подземный город. Ходы в скалах, частью естественного происхождения, частью прорубленные или расширенные людьми, выводили в более просторные пещерные залы. Одни были дикими, ничем не украшенными; в других Соня видела высеченные на стенах надписи и рельефные изображения: богов в обличии людей или полулюдей-полуживотных; демонов, сражающихся с богами и людьми; жрецов, взывающих к богам; танцующих девушек, над которыми парит, широко раскинув крылья, сокол.

Соню удивило, когда при слабом свете маленькой масляной лампы, которую она захватила с собой, она разглядела, что иные изображения выглядели очень древними. Казалось, минули тысячелетия с тех пор, как рука неведомого древнего мастера, вооруженная резцом и зубилом, прикасалась к этим стенам. Даже облик людей, населяющих эту страну, с тех пор изменился, стал иным: те, на наскальных рельефах, выглядели низкорослыми, с покатыми лбами и непомерно длинными руками.

Неужели поклонение Гариве имеет такие древние корни? При одной только попытке измерить в мыслях бесконечное расстояние, отделяющее день сегодняшний от тех веков, когда люди впервые пришли в пещеры Фатагара, Соня почувствовала сильное головокружение и вынуждена была прислониться к стене, чтобы не упасть.

Неожиданно ей показалось, что из глубины пещеры на нее устремлен чей-то пристальный взгляд. Соня поправила фитиль лампы, взяла поудобнее меч и, стараясь ступать бесшумно, направилась туда, где, как ей чудилось, таилась какая-то неведомая опасность.

Вскоре она замерла и прислушалась. Так и есть! До ее слуха донеслось чье-то прерывистое дыхание. В темноте скрывался кто-то живой.

Кто? Одна из жриц, насмерть перепуганных вторжением разбойников? Еще одна прикованная к скале цепью служительница Гаривы? Или кто-то из двух оставшихся в живых разбойников? Затаился и подстерегает… Но почему он дышит так шумно и хрипло?

Ответ на все эти вопросы Соня получила через несколько мгновений.

— Кто здесь? — тихо, со стоном, проговорил из темноты мужской голос.— Это ты, Награн?

Соня молчала.

— Награн! — неуверенно повторил мужчина.— Ведь это ты? Ради всех богов, помоги мне…

Стало быть, здесь один из разбойников. Судя по всему, он ранен… может быть, тяжело… Кем, почему?

Соня осторожно приблизилась к нему и поднесла лампу к его лицу. Разбойник, находившийся, видимо, в полубессознательном состоянии, слабо пошевелился и застонал, инстинктивно отворачиваясь от света,— пусть это был даже слабый огонек лампы.

— Асар! — окликнула его Соня, вспомнив имя грабителя.

Он открыл глаза и встретился взглядом с Соней. На лице разбойника появилось недоуменное выражение, вскоре сменившееся паническим ужасом.

— Кто ты? — прошептал он.— Я тебя не знаю! Ты жрица?

— Зови меня Соней,— холодно проговорила девушка.

— Соня…— тихо проговорил разбойник.— Как все странно…

Он снова впал в забытье.

Соня внимательно осмотрела простертого перед ней на каменном полу человека. Несмотря на всю ее ненависть к насильникам, пытавшимся похитить девушек, несмотря на жгучее отвращение, которое Соня питала к цели этого похищения,— добро бы ради выкупа! — при виде ужасных рваных ран на груди и животе бандита девушка ощутила глубокое сострадание.

— Асар,— позвала она умирающего.— Где Сабарат?

— Там…— пробормотал Асар.— Скажи ему, Соня… Пусть не ходит… туда…