Кольт 11-го года

Бармен испуганно втянул голову в плечи, переступил с ноги на ногу:

— Сэр, я всего лишь бармен.

— И все-таки?

— Этим делом занимается сам хозяин.

— Я жду, Боб, — в голосе капитана прорезались металлические нотки.

Бармен подозрительно огляделся, чуть заметно кивнул.

— Я так и думал, — весело заметил капитан. — Ну и как были его успехи на этом поприще?

— Не знаю, сэр. В этом бизнесе хозяин свидетелей не признает.

— Придется потолковать с ним. Где хозяин?

— У себя в кабинете. До обеда обычно просматривает счета и бумаги.

— Тогда, Боб, до встречи. Счастливо оставаться…

Капитан залпом выпил вторую порцию виски, щелчком отправил стакан в противоположный угол стойки, развернулся ко мне:

— Закругляйся, дружище. Навестим старую крысу, покуда она не сбежала из норы.

Кабинет хозяина располагался на втором этаже. Не обращая внимания на секретаршу в приемной, которая заявила, что мистер Хелвиг до обеда не принимает, мы с капитаном прошли в кабинет. Хлопнула закрывшаяся за нами дверь, сидевший возле окна за массивным письменным столом мужчина поднял голову от разложенных перед ним бумаг. Полный, с небольшой лысиной, с заметно обрюзгшим лицом. Мельком скользнул по нам взглядом, остановил глаза на появившейся в дверях вслед за нами секретарше.

— В чем дело, Грета? — проскрипел мужчина.

— Я не виновата, сэр. Я сказала, что вы заняты… Они прошли сами, — чуть не плача, оправдывалась та.

— Прошу объясниться, господа, — словно кнутом щелкнул хозяин.

Резкость относилась к нам. Тон вызывающий, не сулящий ничего хорошего, глаза полны неприязни. Капитан подошел к креслу возле стола, уселся без приглашения, забросил ногу на ногу.

— Мистер Хелвиг, — голос моего шефа был невозмутим и строг, — нас предупредили, что вы заняты, однако у нас к вам дело, не терпящее отлагательств.

— Всему свое время. К тому же я не имею чести знать вас.

Капитан усмехнулся, запустил руку во внутренний карман пиджака.

— Не валяй дурака, приятель, меня наверняка знаешь. Но если хочешь, представлюсь официально. Прошу. — С этими словами капитан сунул под нос Хелвигу удостоверение. — Старший следователь военной контрразведки капитан Коллинз. У меня к тебе дело.

— Грета, оставьте нас.

От хозяина заведения по-прежнему тянуло холодом и недоброжелательностью.

— К вашим услугам, капитан, — выдохнул Хелвиг, когда за секретаршей закрылась дверь.

— Твоим гостеприимством частенько пользовался интересующий меня человек. Илтон Хейс, сержант Илтон Хейс. Фамилия ничего не говорит? Верю. Вот его фотография.

Капитан положил перед Хелвигом крупное фото, однако тот, даже не взглянул, отодвинув снимок небрежным движением.

— Я руковожу делом и не могу помнить всех своих клиентов. Здесь ежедневно толчется чуть ли не полгорода.

— Я не о баре, я имею в виду твой игорный дом. — Капитан пристукнул ладонью по столу. — В нем клиенты избранные, все свои, так что ты должен хорошо знать и помнить каждого.

Лицо Хелвига не изменилось, голос звучал как и раньше — спокойно, бесстрастно.

— Не понимаю, о чем вы, капитан.

— Я? О тайном игорном доме, для маскировки которого ты и держишь бар. Желаешь, могу раскрыть эту тему подробнее.

— Сэр, это недоразумение, вы что-то путаете.

Капитан поморщился, поправил узел галстука. На лице появилось выражение скуки, голос зазвучал с ленцой:

— Мы с тобой взрослые люди, и каждый в своем деле не новичок. Выслушай меня внимательно и постарайся правильно понять. Меня, следователя контрразведки, крайне интересует вопрос, ответ на который можешь дать лишь ты, содержатель тайного игорного притона. Твой ответ имеет для меня первостепенное значение, а поэтому я вырву его из тебя любой ценой. Например, так… Если я не удовлетворю свое любопытство сейчас в этой комнате, прикажу сию же минуту доставить тебя к нам в отдел, «пристегну» к делу убитых наших парней, и вечером мои сотрудники сделают здесь обыск и накроют, якобы случайно, всю вашу картежную компанию. Тогда местная полиция, хотя среди ее чинов у тебя немало приятелей, будет вынуждена заняться обнаруженным притоном, тем более что ты приторговываешь и «травкой». Поскольку первыми в притон сунем нос мы и все обнаруженное официально оформим, твоим дружкам из полиции уже не удастся ничего не утаить, ни фальсифицировать, потому что дело будет сделано практически без них и так, как распоряжусь я.

Это один из путей — самый простой и безошибочный. Результат? Ты теряешь бизнес и свободу, я — время. — Хелвиг хотел что-то сказать, но капитан остановил его. — Да-да, только время. Ты работаешь не один, и после тебя я займусь твоими дружками-компаньонами. Расправа с тобой заставит их быть со мной сговорчивее, и уже от них я узнаю все о сержанте. Считаю, что в описанной ситуации проигравшей стороной будешь только ты… Но есть и другой вариант. Ты отвечаешь на интересующие меня вопросы, и мы мило прощаемся. Я не полицейский, не налоговый инспектор, и твой способ делать деньги меня не волнует. Итак, мистер Хелвиг, какой из названных мной путей вам больше нравится? — прищурился капитан.

— Что вас интересует? — выдавил хозяин.

— Выигрывал или проигрывал Илтон Хейс? Сколько? Если проигрывал, как расплачивался — в долг или наличными?

— Играл парень скверно… по сравнению с профессионалами. Тем более что всегда поднимался в игорный зал, будучи уже навеселе. За восемь вечеров он оставил около шести тысяч долларов, точнее, пять восемьсот. Что касается проигрышей, у меня рассчитываются только наличными.

— Вот и все, что я хотел узнать.

Капитан встал, одернул на коленях брюки, взял со стола и сунул в карман фотографию.

— Счастливо оставаться, приятель…

В отделе нас поджидал лейтенант Стерлинг. Он прошел вместе с нами в кабинет, устало опустился на стул.

— Капитан, могу тебя порадовать. Все три раза, будучи в увольнении, Поль Мартин заходил в контору по торговле недвижимостью. Интересовался небольшой фермой во Флориде стоимостью триста — четыреста тысяч, хотел приобрести якобы для матери. В конторе свой закон: контрагент обязан внести десятипроцентный залог в счет стоимости будущей покупки. Мартин внес в кассу сорок тысяч.

Крис щелкнул замками кейса-«дипломата», положил перед капитаном бумаги.

— Протокол опознания Мартина по фотографии, допросы главы конторы и агента, непосредственно имевшего дело с Полем. А это копия чека на сорок тысяч долларов.

Капитан рассеянно перебрал документы, сунул в свою папку.

— Значит, установлено, что все три покойничка не испытывали при жизни нужды в деньгах. Возможно, это обстоятельство и стало причиной их гибели. Откуда у них деньги? Не в этом ли секрет всей истории?

Я собирался почистить перед сном зубы, но в дверь моего гостиничного номера постучали. На пороге стояли капитан с лейтенантом Стерлингом.

— Не спишь? — поинтересовался капитан.

— Я редко ложусь раньше двенадцати.

— Тогда одевайся и прихвати на всякий случай пушку.

Капитан говорил быстро, в движениях чувствовалась нервозность. Завязать галстук, набросить на плечи пиджак и прицепить к поясу полукобуру с пистолетом — дело нескольких секунд. Через минуту мы сидели в поджидавшей нас на улице дежурной машине. Был первый час ночи, мы мчались в темноте как одержимые. Капитан с лейтенантом молчали. Я с расспросами не лез: знал, что получу необходимые сведения не раньше, чем это сочтут нужным сделать они сами.

— Через пять минут будем на Дубовой, — обернулся сержант-водитель.

Капитан глянул на часы, потом на меня.

— Двадцать пять минут назад в полицейский участок позвонила некая мисс Чарлстон и сообщила, что возле ее дома — по Дубовой, сорок пять, — стреляли. Через восемь минут по этому адресу уже находился полицейский патруль, обнаруживший на мостовой смертельно раненного солдата. Тринадцать минут назад об этом стало известно у нас в отделе, еще через три — меня вытащили из постели, а я решил прихватить и тебя. Фокус в том, что потерпевший — капрал «зеленых беретов» Джон Беннет, проходящий службу в той же роте и взводе, что и трое убитых. Бедняга в тяжелом состоянии, полицейские немедленно вызвали к нему «скорую помощь». На месте преступления уже работает наша дежурная опергруппа.

— Дубовая, сорок пять, — сообщил шофер.

Мог бы и не говорить. Улица возле дома сорок пять ярко освещалась фарами полицейских машин, на тротуаре толпились любопытные, сновали люди в форме и штатском. Капитан сразу направился к врачу, склонившемуся над пострадавшим.

— Выживет?

— Четыре пули в животе. Ему нужен не я, а священник.

— Совсем плох?

— Не протянет больше двух-трех минут.

Капитан опустился возле раненого на колено, я последовал его примеру. Капрал лежал на боку, подогнув под себя левую руку. Глаза закрыты, тяжелое, с хрипом дыхание, при каждом выдохе на губах пузырилась кровавая пена. Капитан тряхнул умирающего за плечо. Глаза капрала медленно открылись, немигающий взгляд уставился на контрразведчика.

— Я — следователь… найду твоего убийцу. Вспомни, как все произошло… кто стрелял, откуда, — быстро и отчетливо заговорил капитан в самое ухо лежащего.

Раненый захрипел, хотел что-то сказать, на губах выступила пена, и он зашелся в глухом кашле. Кашель клокотал в груди, рвался наружу, гнал через рот хлопья красноватой слюны. Лицо капрала побагровело, веки смежились. Однако капитан продолжал трясти умирающего за плечо.

— Я — следователь… хочу тебе помочь. Вспомни, кто и откуда стрелял… может, ты видел его. Говори, быстрей.

Беннет снова открыл глаза, на этот раз в них блеснула искра разума.

— Это он… я догадался, что это он. Нас оставалось двое… но он подстерег и меня.

Признание стоило умирающему неимоверных усилий, в углах губ снова появилась пена, глаза стали закрываться. Капитан рывком потянул Беннета на себя.

— Кто он?.. Кто? С кем вас оставалось двое?

— Это он… сержант Ларри Фишер. Нас оставалось двое… теперь один… Но Ларри подкараулит и его.

Раненый дернулся, будто внезапно поперхнулся, глаза остановились, голова откинулась назад.

— Кто остался один? Кто? — возбужденно спрашивал капитан, словно надеясь на чудо, не отдавая себе отчета, что задает вопрос уже не человеку.

— Не трудитесь, капитан, Беннет мертв, — сухо проговорил врач. — Вы доконали его. Варварство! Отравить ему последние мгновения жизни!

Капитан встал, провел рукой по лицу, тряхнул головой. Зло усмехнулся и, раздув ноздри, повернулся к врачу:

— Послушайте, любезный, вы — лекарь, я — следователь. Для вас он — пациент, для меня — свидетель, от которого я обязан получить необходимые сведения. Так что каждый из нас выполнял свой долг.

Капитан кивком головы подозвал лейтенанта:

— Займешься осмотром места преступления. Ты, стажер, — повернулся он ко мне, — оставайся с ним, лучшей практики не придумаешь. Осмотр места преступления военной контрразведкой — это нечто! Такого не увидишь ни в полиции, ни в прокуратуре, ни в ФБР. А я отправлюсь в отдел и наведу справки об этом Ларри Фишере.

В отдел я и лейтенант приехали утром. За ночь мы не сомкнули глаз ни на минуту и потрудились неплохо: тщательно осмотрели место преступления, выявили и допросили возможных свидетелей, назначили все мало-мальские нужные экспертизы. И все-таки работа не доставила удовольствия — ее результативность оказалась равной нулю. Происшедшее точно повторяло предшествующие убийства: ночные выстрелы, звонок в полицию, труп на мостовой… и ни одного толкового свидетеля, ни следа, оставленного преступником. Баллистическая экспертиза пуль, извлеченных из тела убитого, подтвердила, что все они выпущены из того же кольта одиннадцатого года, что и пули, поразившие трех предшественников Беннета. Сам капрал, со слов товарищей и ротного начальства, был веселым, покладистым парнем, врагов не имел, в чем-либо предосудительном замечен не был. Любил выпить, но знал меру и бражничал только на свои кровные, личные расхода не выходили за пределы его армейского жалованья.

Капитан внимательно выслушал наши сообщения. Не сказав ни слова, достал из сейфа несколько документов, протянул нам. Лейтенант взял верхний, я заглянул через его плечо. Это был бланк оперативно-розыскного формуляра на сержанта Ларри Фишера: год рождения, место призыва, сведения о родителях, принадлежность к политическим партиям и всевозможным общественным организациям, круг интересов. Стандартные вопросы и столь же стандартные ответы… И вдруг я замер: в графе «Место пребывания в настоящее время» стояло — «Пропал без вести». Из следующего документа значилось, что сержант пропал без вести во время боевых действий в составе экспедиционного корпуса во Вьетнаме, а из примечания следовало, что без вести пропавшим он является согласно постановлению старшего следователя военной контрразведки укрепрайона № 11 майора Шелдона.

— Если не ошибаюсь, подобные постановления обычно выносятся армейским командованием. Наш же брат делает это в исключительных случаях, когда на руках имелось дело либо материал на данного субъекта, — Крис оторвался от документов и посмотрел на капитана.

— Совершенно верно, — согласился тот. — На мой запрос центральная картотека ответила, что сержант Фишер в свое время проходил по одному скандальному делу, но поскольку оно не закончено, а приостановлено, то находится не в архиве, а у майора Шелдона, возбудившего его. Сам же майор сидит во Вьетнаме в какой-то дыре рядом с передовой и с ним нет связи по ВЧ. Получение интересующего нас дела по обычным каналам потребует нескольких суток, а нам дорога каждая минута. У меня не выходят из головы слова Беннета перед кончиной, что сержант Фишер обязательно должен добраться еще к кому-то. А что это значит, мы уже хорошо знаем.

Капитан встал из-за стола, остановился против меня.

— В Азии еще не бывал?

— Не приходилось, сэр.

— Значит, побываешь. Сегодня вечером самолет-транспортник с соседней авиабазы отправляет пополнение во Вьетнам. Захватят и нас с тобой. Ну а тебе, лейтенант, придется попотеть здесь. Беннет перед смертью не успел сообщить, кто следующий в очереди на тот свет, а поэтому я рекомендовал командиру «зеленых беретов» не выпускать никого из своих питомцев в город до моего распоряжения. Что дальше? Подскажут результаты нашей поездки и твоя работа здесь.

— Послушай, капитан, — торопливо забормотал лейтенант, все еще просматривавший положенные шефом на стол документы. — У этого Ларри значится последним место службы форт «Три сестры» из укрепрайона номер одиннадцать. А ведь там…

— Дислоцировался во время боевых действий и был переброшен к нам в Штаты на переформирование батальон, в котором служили и четверо убитых, — в тон ему договорил капитан. — Как раз поэтому я и настоял перед руководством на командировке.

КАПИТАН

Майор Шелдон невысокий, крепко сбитый парень с черными, коротко стриженными волосами, плотно сжатыми губами и квадратным подбородком; небольшие прищуренные глаза линяло-зеленоватого цвета прячутся под начисто выгоревшими бровями и смотрят мимо нас. На майоре полевая офицерская форма с расстегнутой на все пуговицы «тропической» рубашкой.

При нашем появлении Шелдон встает, небрежно бросает руку к виску и тут же указывает на два бамбуковых кресла, подпирающих стены.

— Присаживайтесь. Придвигайте к себе вентилятор. Я к жаре привык, а новеньким пропеллер немного помогает. Или вы, капитан, в этих местах не новичок?

— Именно здесь — впервые. Два года назад тянул лямку миль восемьдесят южнее.

— Разница не так уж велика, — усмехается майор. — Понравилось здесь, в джунглях? Решил снова навестить этот райский уголок? А впрочем, почему бы и нет: смена обстановки, новые впечатления, экзотика. Другие за подобное удовольствие деньги платят, а вам со стажером вояж не стоил и цента. Разве плохо?

— Отлично, майор. Но будет еще лучше, если ты нас угостишь, а заодно и поможешь.

Майор медленно поворачивает голову в мою сторону, с неприкрытым любопытством бесцеремонно обводит взглядом с ног до головы, его губы вздрагивают в чуть заметной усмешке. Протянув руку, открывает холодильник, достает оттуда несколько банок с пивом.

— Предупреждаю сразу — пиво на любителя, — говорит он. — Производство местное — чуть ли не пополам с клубничным сиропом.

— Осилим, — ободряю я, разглядывая красочную этикетку.