Новый мировой порядок

Надежды на сближение полюсов богатства и бедности в мире в целом и в отдельных странах в отдельности видятся в начале XXI века тщетными. Скажем, в Бразилии богатые 10 % населения получают 48 % всех доходов нации[256]. Рубеж столетий только расширил имеющуюся пропасть.

— Всего лишь десять телекоммуникационных компаний владеют 86 % всего рынка телекоммуникаций на сумму в 262 млрд. дол. 91 % пользователей Интернета приходится на развитые страны (чтобы приобрести компьютер, житель Бангладеш должен суммировать свою зарплату более чем за восемь лет, жителю развитого пояса достаточно одной месячной зарплаты). Английский является языком 80 % веб-сайтов, хотя этот язык не понимают девять из десяти жителей планеты.

— На первые 10 компаний приходится 84 % мировых исследований и разработок. Более 80 % патентов, выданных в развивающихся странах, принадлежат резидентам индустриальнных стран[257]. 97 % всех изобретений приходится на развитые индустриальные страны. Числовая технология прочно закрепила два пояса технологического развития.

Как подчеркивает один из руководителей американской программы помощи Л. Гаррисон, «лишения и отчаяние доминируют в национальной жизни развивающихся стран после десятилетия, прошедшего со времени идеологического триумфа капитализма над социализмом»[258]. Все это создает «два параллельных мира. Те, у кого высокий доход, образование и — буквально — связи, получают свободный и молниеносный доступ к информации. Доступ остальных труден, медлен, дорогостоящ. Когда люди из этих двух миров живут и конкурируют рядом, отсутствие или недостаток доступа к информации лишает бедных всякого шанса»[259].

Жизненные условия. Первое условие выживания — питание. 1,2 млрд. людей, живущих на Западе, потребляют пищи значительно больше, чем требует их организм. В США, к примеру, ежегодно расходуется более 100 млрд. дол. для борьбы с последствиями переедания. Пища является самым рекламируемым товаром в США, Франции, Бельгии, Австрии. Каждый второй американец страдает от избыточного веса (55 % населения), а каждый пятый — от тучности. Тучность американцев стоит национальной экономике 118 млрд. дол. ежегодно (не считая 33 млрд. дол., идущих на программы диет и пр.). Избыточный вес населения Британии наблюдается у 51 % — численность тучных людей за последние десять лет удвоилась. В Германии избыточный вес имеют 50 % населения[260]. Как отмечает американский профессор Э. Кепстайн, «в то время как большинство американцев и европейцев имеют практически неограниченные потребительские возможности, повседневная жизнь миллионов людей в Африке, Азии, Латинской Америке и в странах бывшего советского блока лишена достатка в продовольствии, медицинском обслуживании, образовании и работе»[261].

Проблема Север — Юг. До сентября 2001 г. подлинная пропасть в уровне жизни тридцати стран-членов Организации экономического развития и развития (ОЭСР) — «золотого миллиарда» — и пяти остальных миллиардов мирового населения являлась преимущественно предметом статистики, делом справочников, обстоятельством страноведения. Удовлетворенный Запад мог это важнейшее обстоятельство практически игнорировать. После 11 сентября колоссальное различие в жизненном уровне стало заглавным фактором мировой политики. Отныне (если борьба с терроризмом рассчитана на годы и десятилетия) факт материального неравенства богатого Севера и бедного Юга игнорировать невозможно.

Неравенство в уровне доходов увеличилось особенно заметно в Латинской Америке, в государствах бывшего Варшавского договора. «Трудный переход от системы центрального планирования к рыночной экономике в Российской Федерации и других восточноевропейских государствах создал самый быстрорастущий раскол и неравенство, когда-либо имевшие место здесь… Нищета порождает насилие»[262].

Более половины земного населения — более 3 млрд. людей — страдают от недоедания. Анализ, осуществленный экспертами ООН, показал, что 1,2 млрд. человек страдают тем или иным видом болезни от недоедания — они просто голодают, — а втрое большее число людей недоедает. В Индии от голода страдают 53 % населения, в Бангладеш — 56 %, в Эфиопии — 48 % [263]. Средний индус сегодня потребляет пищи в 5 раз меньше уровня жителя Северной Америки и Западной Европы (мировая средняя величина — 6 тыс. калорий). Средний африканец получает меньше калорий, чем сорок лет назад. В пяти африканских странах — Кении, Малави, Сьерра-Леоне, Замбии и Зимбабве хронически голодают 40 % населения. Пять миллионов детей умирает ежегодно от недоедания, а многие миллионы не способны учиться и овладевать профессиями, ощущая постоянный голод. По оценкам Всемирного банка, голод лишает Индию примерно 28 млрд. дол. только в свете своего воздействия на производительность труда индийских рабочих. Проведенное Международным институтом питания исследование показывает, что абсолютная численность и доля голодных в крупных урбанистических конгломерациях постоянно растет[264].

Среди 4,4 млрд. человек, живущих в развивающихся странах, три пятых живут в условиях, не соответствующих минимальным санитарным требованиям: одна треть лишена нормальной питьевой воды, одна четверть не имеет адекватных жилищных условий, одна пятая недоедает. Почти одна треть жителей беднейших стран не доживает до 40 лет. 8 миллионов человек умирают ежегодно от загрязненности воды и атмосферы. Более 150 млн. человек никогда не посещали школу.

Более 1,3 млрд. живут менее чем на 1 доллар в день (между 1987 и 1999 годами их численность, согласно данным Мирового банка, увеличилась на 200 миллионов[265]). В большинстве стран Латинской Америки «потерянное» десятилетие 1980-х годов сменилось стагнацией 1990-х годов. В большинстве стран Африки долги, болезни и вражда жестко встали на пути экономического и социального развития. При этом развивающиеся страны могут позволить выделить на сельское хозяйство только 7,5 % процента своих государственных бюджетов. В результате в Африке южнее Сахары на миллион экономически активного в сельском хозяйстве населения приходится 42 научных сотрудника (занятых исследованиями сельскохозяйственных проблем), а в развитых странах — 2458 исследователей[266].

Добавим еще несколько штрихов в складывающуюся весьма прискорбную картину, фактов, которые неизбежно скажутся на нашем будущем.

• Более половины взрослого населения 23 стран неграмотны. Речь идет прежде всего об африканских странах, но также об Афганистане, Бангладеш, Непале, Пакистане, Гаити.

• Более половины женщин в 35 странах неграмотны. Помимо вышеперечисленных речь идет об Алжире, Египте, Индии, Гватемале, Марокко, Лаосе, Нигерии, Саудовской Аравии. Полмиллиона женщин ежегодно прибывают в Западную Европу для сексуальной эксплуатации.

• Продолжительность жизни опустилась ниже 60 лет в 45 странах, преимущественно африканских, но также в Афганистане, Камбодже, Гаити, Лаосе, Папуа-Новой Гвинее. Продолжительность жизни ниже 50 лет определена в 18 странах. В Сьерра-Леоне она составляет 37 лет. В девяти странах Африки прогнозируется сокращение к 2010 году продолжительности жизни на 17 лет.

• Уровень детской смертности ранее 5 лет превышает 10 % в 35 странах, отмечен в 35 странах — африканских, а также в Бангладеш, Боливии, Гаити, Лаосе, Непале, Пакистане, Йемене[267].

• Общая сумма, находящаяся в распоряжении организованной преступности, достигла к новому веку 1,5 трлн. дол. (все это официальные данные ООН).

Эта пропасть не уменьшается, а увеличивается. За последние десять лет доля 10 процентов наиболее процветающего населения планеты увеличилась в мировом продукте с 50, 6 процента до 59,6 процента[268] и, соответственно уменьшилась доля 90 процентов мирового населения. Совокупное богатство 225 богатейших людей превышает 1000 млрд. дол., что равняется ежегодному доходу 2,5 млрд. бедняков, составляющих 47 процентов человечества.

Фантомом оказались надежды на рост частных инвестиций. За последние годы века финансовый поток из богатых стран в бедные сократился на 80 млрд. долларов. При этом нужно иметь в виду, что 95 % частных инвестиций идут в узкий ряд стран — в 30 государств. Фактом является, что технологический обмен, культурное сотрудничество и военная взаимопомощь осуществляются преимущественно внутри довольно узкой сферы Северной Атлантики и Восточной Азии — более 90 % прямых иностранных инвестиций не покидают круг развитых стран.

Речь, собственно, уже идет не о процветании, а о выживании большинства мирового населения. Может ли мир надеяться на эволюционное развитие, если, скажем, в Сомали более полумиллиона человек в 2001 году из-за засухи умирает от голода? Если в Центральной Америке не менее полутора миллионов человек сейчас находятся на грани выживания в условиях хронической бедности, отягощенной ураганами и землетрясением? Полмиллиона умирают сегодня в Зимбабве после катастрофических ливней.

Позиция Запада. А что же перепроизводящий продовольствие мир? Здесь проблемой является излишний вес, переедание, ведущие к диабету. В 1985 г. больных диабетом в мире было 30 млн. человек. Десятилетием позже эта цифра возросла до 135 млн. Между 2000 и 2030 годами численность пациентов, больных диабетом, возрастет вдвое — до 366 млн.[269].

Теперь о помощи. «Фактом является: в то время как знания Запада о том, как избавиться от бедности, достигли новых высот, помощь бедной части человечества сведена до тривиальных сумм»[270].

Пик помощи Запада бедным странам был достигнут в 1991 году — 70 млрд. долларов. Эта цифра стала впоследствии уменьшаться прежде всего из-за того, что уменьшили размеры помощи Соединенные Штаты, на которые приходится 17 % помощи индустриального Севера страдающему Югу. Даже официальные представители Комитета по помощи Организации по безопасности и сотрудничеству (ОЭСР) упрекнули США в «неадекватности» помощи развивающимся странам. Международная помощь сельскому хозяйству в голодающих странах уменьшилась между 1986 и 1996 годами на 50 %, а общая помощь наиболее богатых стран бедным опустилась до невиданно низкого уровня в 0,22 % от их коллективного валового продукта. Она (эта доля) становится все ниже, и все более удаляется от цели, поставленной Организацией Объединенных Наций — 0,7 % от ВНП[271].

Помощь Севера Югу составляет в начале нового тысячелетия 0,25 % северного ВНП — что на 50 % меньше рекордного уровня 1991 года. Уровень предоставляемой помощи по странам является таковым: Франция — 0,48 % ВНП, Германия — 0,33 %, Япония — 0,20 %, Британия — 0,27 %, США — 0,12— 0,08 % от ВНП[272].

Попытка мобилизовать международные финансы — сложное дело. «Призывы к богатым странам увеличить пожертвования на помощь международному сотрудничеству, — пишет американец С. Швенингер, — в течение многих лет не находили отклика, за исключением наиболее интернационально мыслящих стран среднего размера, таких, как скандинавские страны, — но даже они сокращают объем своей помощи… Мы должны двигаться в направлении некой системы глобального налогообложения, которая не зависит от хрупкого благорасположения национальных правительств — хотя и контролируется ими»[273].

Особенно активно «оберегает» своих налогоплательщиков от расходов на помощь развивающимся странам Вашингтон. После нескольких лет общей помощи в жалкие 11 млрд. дол. в год, правительство Буша пообещало повысить объем помощи до 17 млрд. дол. Но главным получателем помощи был и будет Израиль, за ним следуют такие клиенты Америки, как Египет и Иордания, далее Боливия, на территории которой США ведут борьбу с наркобизнесом. И даже такая помощь вызвала массовое противодействие. Американское правительство успокоило своих налогоплательщиков: 80 % от всех сумм помощи фактически расходуется на нужды американских корпораций и американских консультантов[274].

Перспективы. Перспектива на ближайшие 30–50 лет не позволяет надеяться на приближение уровня бедных стран к уровню богатых[275]. Богатые страны консолидируются — «богатые индустриальные страны сближаются друг с другом, а менее развитые страны обнаруживают, что разрыв между ними и богатыми странами увеличивается»[276].

Запад полон готовности не отдать своих привилегированных позиций. Наряду с многими апокалиптическими пророчествами французский дипломат Жан-Мари Гуэнно предвидит наступление «нового имперского века, где сила и влияние будут принадлежать обществам и организациям с развитыми технологическими и информационными возможностями»[277].

Для бедных стран практически главным условием выхода из состояния безнадежной отсталости является увеличение потребления энергии. Чтобы поддержать мировое потребление на уровне одной трети американского (на душу населения), мир должен к 2050 году утроить производство энергии. Откуда же может прийти энергия к беднейшим двум миллиардам мирового населения, которые сегодня абсолютно не пользуются электричеством?

Такие растущие страны, как Китай, и в ближайшие десятилетия будут извлекать основную массу необходимой энергии из нефти (после 1995 года Индия и Китай превзошли возможности использования собственных нефтяных месторождений и все более обращаются к Персидскому заливу). Но беднейшим странам здесь недостаточно места, что не может не привести к взаимному ожесточению.

Глобальное значение имеет реакция богатого мирового сообщества на гуманитарные катастрофы более бедных стран. Из уже имеющегося весьма горького опыта можно сделать вывод, что события в таких странах, как Сомали, Руанда, Босния, Сьерра-Леоне, показали, что спонтанная реакция, реакция ad hoc, отнюдь не предотвращает гуманитарную катастрофу.

Циклические кризисы больше всего скажутся на поставщиках сырья и дешевой рабочей силы. В условиях истощения природных ресурсов развитые страны постараются овладеть контролем над стратегически важным сырьем, что неизбежно обострит противоречия богатых и бедных. Регионы последних будут находиться в зоне спорадической опеки либо тотального забвения. Но бедный мир не смирится с постулатом заведомого неравенства, результатом которого, по мнению И. Валлерстайна, может быть глобальный экономический коллапс[278]. Равенства «половин» не предвидится — слишком могуч Запад, слишком разъединены бедные страны, хуже вооружены, экономически слабы, политически не солидарны, здесь отсутствуют воля и организация. При этом линия водораздела между богатыми и бедными в Латинской Америке и в Восточной Азии местами весьма размыта. Незападный мир (куда входит и Россия) слишком сложен, чтобы быть введенным — хотя бы для теоретической ясности — в одни скобки.

Такие исследователи, как американец У. Грейдер, полагают, что необходим «новый Бреттон Вудс, новое соглашение, восстанавливающее равенство между богатыми и бедными, для развитых и развивающихся стран»[279]. Должно возникнуть нечто вроде легально оформленного мирового сообщества. Это предложение, судя по всему, будет воспринято без всякого энтузиазма питающими отвращение к налогам нациями, жестко стерегущими свой финансовый суверенитет. «Но для американского политического класса, включающего в себя новую экономическую элиту, которая обогатилась на мировом рынке, преждевременно превозносить достоинства нового — глобального, безграничного рынка и в то же время категорически отказываться от финансирования политической инфраструктуры, необходимой для обеспечения ее жизнедеятельности»[280]. Весьма скромный налог в 0,1 % на нынешние мировые трансакции в 500 триллионов долларов дали бы солидную сумму в 500 миллиардов долларов — весьма значимую сумму для организационной реформы мировых валютных потоков. Ежедневно в мировых трансакциях проходят примерно 1,5 трлн. дол. Компьютерная система могла бы фиксировать этот поток и налагать справедливый (относительно малочувствительный для облагаемых) налог. Но пока это лишь проекты будущего примирения двух частей человечества.

Противостояние богатых и бедных стран, возможно, превысит по интенсивности противостояние времен деколонизации. Индусы пишут о возможности «новой экономической холодной войны между индустриальным Севером, руководимым США, и развивающимися странами Юга»[281]. Заведующий программой помощи ООН развивающимся странам Дж. Спет предупреждает: «Риск подрыва огромным глобальным андерклассом мировой стабильности очень реален»[282]. Речь идет о явлении, превосходящем масштабы прежней холодной войны. «Одним из вероятных сценариев, — пишет С. Кауфман из Совета национальной безопасности США, — может быть инициируемая экономическим неравенством Севера и Юга война с массовыми потерями»[283]. Распространение оружия массового уничтожения делает ситуацию взрывоопасной. К месту отметить, что у стран Юга в 1998–2006 гг. появилось ядерное оружие (Индия и Пакистан стали ядерными державами в 1998 г., а Северная Корея и Иран — в 2006 г. Число ядерных держав среди мировых стран-бедняков, которым мало что терять, может увеличиться. Особенно острый период, по ряду прогнозов, последует после 2015–2020 гг.

Что будут делать богатые. Несмотря на наличие потенциала для крупных технологических прорывов и распространение новых технологий, то есть факторов, способных смягчить различные формы неравенства, в 2020 году будет сохраняться значительная неравномерность распределения благ между развивающимися странами, а также развивающимися странами и странами, входящими в Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР).

По данным ЮНЕСКО, в течение ближайших 15 лет процент неграмотных людей от 15 лет и старше будет падать, однако в бедных и развивающихся странах их будет все еще в 17 раз больше, чем в странах ОЭСР. Более того, среди женщин неграмотность будет почти в два раза выше, чем среди мужчин. В 1950–1980 годах показатели продолжительности жизни в более развитых и менее развитых странах стали явно сближаться. Вероятно, эта тенденция сохранится во многих развивающихся странах, в том числе и в самых населенных. По данным Американского бюро переписи населения, примерно в 40 странах — в том числе во многих африканских государствах, странах Центральной Азии и России — продолжительность жизни в 2010 году будет более низкой, чем она была в 1990-м.

Даже если многие страны примут эффективные меры по борьбе с распространением СПИДа, социально-экономические последствия этой эпидемии, уже поразившей миллионы людей, будут сказываться на протяжении ближайших 15 лет. СПИД вызвал резкое увеличение смертности среди взрослого населения Африки, что, в свою очередь, привело к небывалому увеличению числа сирот. Сегодня в некоторых африканских странах один из десяти детей — сирота, причем ситуация продолжает ухудшаться. Ослабление и гибель миллионов людей от пандемии СПИДа будет иметь растущие последствия для экономики пораженных ею стран, особенно стран, расположенных к югу от Сахары: полагают, что с начала 1980-х годов здесь умерло от СПИДа более 20 миллионов человек. Согласно проведенным исследованиям, доходы семьи падают в среднем на 50–80 % после заражения кормильца. «Вторая волна» СПИДа накрыла Нигерию, Эфиопию, Россию, Индию, Китай, Бразилию, Украину и страны Средней Азии. «Группы риска» будут по-прежнему способствовать распространению болезни среди всего населения. Это, в свою очередь, может поставить крест на экономических перспективах многих стран, подающих сейчас неплохие надежды.

Итак, проблема Север-Юг обозначилась страшной новой гранью. Д. Уорнер в «Интернэшнл Геральд Трибюн»: «Рост неравенства в распределении богатств и отсутствие доступа к принятию политических решений ведет в конечном счете к агрессии, насилию и терроризму. Чем выше уровень фрустрации, тем выше уровни насилия. Чем выше уровень репрессий, тем выше уровень реакции на них».[284]

Взаимное ожесточение происходит в условиях фактической прозрачности развитого мира, обеспеченной благодаря современной технологии. Между 1980 и 2000 годами число телевизионных приемников на тысячу человек населения удвоилось — с 121 до 235. «Огромные возможности средств массовой информации сделали неравенство в доходах и в уровне жизни видимым, увеличилось число людей и стран, знающих о контрасте в благосостоянии»[285]. Молодое население все более отстающего в уровне развития и благосостояния Юга теряет иллюзии относительно занятия достойного места в мире. Ценность жизни в бедном мусульманском мире ничтожна, а ярость получивших образование детей этого голодного мира беспредельна. Именно эта ярость питает Исламскую армию Алжира, Революционные вооруженные силы Колумбии, Аль-Гамая-аль-Ислами в Египте, Исламскую армию Адена в Йемене. Потерявшие надежду на привлекательное будущее, молодые и энергичные горожане Каира, Джакарты и Мехико, которым нечего терять, радикализуются и являются потенциальными рекрутами мирового терроризма.

«Мы должны посмотреть на мир глазами наших противников… Готовность террористов умереть за свое дело малопонятна, если мы не вспомним тот факт, что продолжительность жизни в их странах чрезвычайно невелика. Существует огромное различие между богатством нашего населения и бедностью других стран».[286] Ожесточение обиженных уже ощутимо. Не только китайцы и мусульмане, но и индусы пишут о возможности «новой экономической холодной войны между индустриальным Севером, руководимым США, и развивающимися странами Юга».[287]

Неравенство в мире прямо ведет к войне отчаяния. США, если они признают себя частью мировой экономики, просто обязаны обратиться к проблеме Север-Юг. Рушащиеся башни Международного торгового центра «должны подвигнуть США на концептуальный прорыв в проблеме разграничения богатых и бедных»[288]. Если этого не произойдет, будущее для США будет менее многообещающим.

Противоречия внутри. Резко обострится противостояние богатства и бедности внутри самих государств Юга и Севера — «между городскими элитами и бедняками из гетто, фавел и развалин. Высокообразованные (нувориши из иммигрантов. — А. У.), связанные в гиперпространстве, говорящие на одном языке о технологии, торговле, профессиях, разделяющие примерно одинаковый стиль жизни, они будут иметь гораздо больше общего между собой, чем с бедняками собственной страны, бесконечно иными по психологии, навыкам и материальному благосостоянию»[289].

Вопреки десятилетиям господства социал-демократии, в западном мире довольно неожиданным образом обостряются классовые противоречия. Речь идет о самых богатых странах, где в определенной мере повторяется едва ли не ситуация «позолоченных» 1890-х годов — когда не было подоходного налога и требующих своей доли профсоюзов — с их исключительным социальным неравенством. И сейчас не может быть речи о социальной гармонии в развитых странах: представители верхнего класса, согласно западной статистике, в целом зарабатывают в 416 раз больше, чем средний рабочий[290].

Ведущий американский историк Дж. Шлесинджер признает, что «экономическое неравенство дошло в Соединенных Штатах до той черты, когда оно в эгалитарной Америке больше, чем в странах более определенно очерченной классовой структуры — в странах Европы. Банкир-инвестор, спасший от банкротства город Нью-Йорк, Феликс Рогатин говорит о колоссальном переходе богатства от рабочих из среднего класса к владельцам капитала и новой технологической аристократии. Отодвинутый на дно классовой лестницы пролетариат превращается в воинственный андеркласс»[291]. Даже удачливый банкир и филантроп Дж. Сорос говорит о своем страхе перед «интенсификацией дикого свободного капитализма и распространением рыночных ценностей на все сферы жизни, что представляет собой угрозу нашему открытому и демократическому обществу. Неограниченное преследование собственного интереса явит своим результатом нетерпимое неравенство и нестабильность»[292].

В сентябре 2005 года специальный доклад ООН «Human Development Report" признал, что «для позитивных оценок нет основания. Простая истина заключается в том, что обещания, данные бедным странам, не выполнены». Будущее 40 процентов мирового населения, живущего менее чем на $2 в день, остается крайне бедственным. Именно среди бедной части населения планеты находятся 39 млн. зараженных ВИЧ-инфекцией. 20 млн. землян уже погибли от СПИДа.

Возможности смягчения противостояния. Неизбежность противостояния бедных и богатых «смягчается» несколькими обстоятельствами.

Во-первых, богатый Север настолько сильнее бедного Юга, что силовое противостояние планомерного и рассчитанного на серьезные силовые сдвиги характера практически исключено на многие десятилетия. Хотя две страны Юга (Индия и Пакистан) уже имеют ядерный потенциал, им еще очень далеко до уровня развитых стран Севера.

Во-вторых, нации бедного Юга не обладают искомой солидарностью, не могут найти даже отдаленного эквивалента канувшего в историческую Лету «движения неприсоединения» 50-х годов, солидарности ОПЕК 70-х годов, организационного взаимопонимания южных развивающихся стран в ходе сравнительно краткого диалога Север-Юг (завершившегося в 1984 году в мексиканском Канкуне и во время встречи Север — Юг в мексиканском Монтерее в 2002 г.).

В-третьих, в среде развивающихся стран уже выделились всевозможные «тигры», успешно использовавшие современную технологию государства типа Южной Кореи и Сингапура. Помимо всемирно признанных «тигров» к категории участников мирового развития присоединились такие страны, как Чили, Доминиканская Республика, Индия, Маврикий, Польша, Турция. В менее удачливых странах укрепились острова современной технологии — скажем, Сан-Паулу в Бразилии или приграничная полоса сборочных заводов на севере Мексики.

Вместе с расколом Востока и Запада традиционное деление на Север и Юг также может потерять свой смысл к 2020 году вследствие глобализации и ожидающегося возвышения

Китая и Индии, которые считались частью Юга из-за невысокого уровня развития. Традиционные проблемы неравенства между Севером и Югом, вопросы торговли и экономической помощи, безусловно, останутся на первом плане, но некоторые активно развивающиеся страны, особенно Китай и Индия, вероятно, окажутся среди экономических тяжеловесов, или имущих. Они не станут западными странами в традиционном смысле слова, но их нельзя будет считать и представителями неразвитых или не завершивших свое развитие стран. В частности, Китай получит возможность снова считать себя великой державой после нескольких столетий упадка.

В-четвертых, обозначилось осознание грозности проблемы несколькими важными странами. Скажем, Лондон несколько увеличил внешнюю помощь развивающимся странам. Британское правительство официально напомнило о существовании общечеловеческих проблем: «Глобальное потепление, деградация плодородных земель, уничтожение лесов, утрата биологических различий, загрязнение и неограниченная ловля рыбы в океанах, нехватка пресной воды, рост населения и уменьшение плодородной земли угрожают жизни каждого — богатого и бедного, развитого и развивающегося». Как свидетельствуют опросы общественного мнения, проведенные Департаментом международного развития, большинство англичан стало считать, что «деньги редко доходят до нуждающихся». При этом большинство оказало поддержку выдвинутой правительством цели «уменьшить вдвое к 2015 году численность живущих в абсолютной бедности»[293].

В-пятых, несколько меняется курс важных международных организаций. Последние доклады Всемирного банка также говорят о некоторых шагах в правильном направлении. В докладе «Оценивая помощь» делаются признания в неэффективности прежнего курса, что само по себе позитивно. В докладе напоминается, что «передача развивающимся странам одного процента ВНП привела бы к более чем проценту уменьшения уровня бедности и детской смертности». И доклад признает, что «не существует доказательств того, что частный сектор может быть надежным инвестором бедных»[294].

А Север «соблазняет» возможностями глобализации, скоростью инвестиционных потоков в «дисциплинированные» страны, подобные Таиланду. Ныне уже большое число западных политологов (Т. Фридмен, например) видят надежду для «брутализированных и оставленных позади народов в глобализации, позволяющей индивидуумам, корпорациям и нациям-государствам настигать быстрее те группы населения, где производство экономичнее»[295].

Явится ли это в двадцать первом веке простой «риторикой надежды», оторванной от земной реальности? Если не отрываться от реальной почвы, надежды бедных стран могут покоиться на возможности выхода их товаров (произведенных дешевой рабочей силой) на богатые западные рынки, на привлечении иностранных инвестиций, на формировании крупных региональных рынков, на повышении квалификации производительной силы своих стран.

Надежда покоится на том, что трудно отрицать общий подъем жизненного уровня. Большая часть мирового населения имеет сегодня более высокие жизненные стандарты, чем пятьдесят или сто лет назад. «Что касается достоверной статистики второй половины двадцатого века, то почти нет сомнений в том, — указывает Д. Филдхауз, — что почти все страны третьего мира, не ставшие жертвой войн, гражданских конфликтов и некомпетентности правителей, стали, согласно реальным показателям, богаче… В их среде заметно увеличение продолжительности жизни, общего уровня обеспеченности и уровня образования… Нет оснований утверждать, что результатом инкорпорации третьего мира в мировое разделение труда станет неизбежное обнищание»[296].

В определенной мере можно положиться на следующие выводы:

— Весьма сложно доказать, что образование единой мировой экономики сделало развивающиеся страны беднее.

— Развивающиеся страны безусловно стали зависимыми в процессе международного разделения труда, но значительную степень зависимости от других испытывают и все прочие страны.

— Индустриализация в любом случае ведет (часто медленно) к устойчивому типу развития по мере того, как производительный сектор каждой страны начинает в нарастающей степени встречать международную конкуренцию.

— Торговля, специализация и использование уникальных особенностей каждой страны всегда вели к позитивным результатам; дальнейшее зависит от стратегии развития и уровня компетентности правящей элиты бедных стран.

Если же эти мирные способы повышения жизненного уровня окажутся тщетными, может наступить массовое разочарование не только в глобализации, но и в самом несправедливом к мировому большинству порядке. Это ожесточение может создать тягу к милитаризации вплоть до обретения бедными странами средств массового поражения. Переход к насилию тех, кому нечего терять, может быть самой большой угрозой не только удовлетворенной части человечества, глобальному статус-кво, но и собственно выживанию человечества.

Глава 5

ДЕМОГРАФИЧЕСКИЙ ВЗРЫВ

Пятый фактор, резко меняющий лицо мира, — исключительно быстрый рост населения на нашей планете. Демографический взрыв изменяет картину мира весьма радикально. Между 1950 и 2000 гг. население Земли увеличилось с 2.5 до 6 млрд. человек. Проекции на будущее разнятся довольно радикально, хотя едины в главном — население Земли будет расти быстрыми темпами. По прогнозам ООН, это население составит в 2030 г. 8,5 млрд. человек, а в 2100 г. — до 14,4 млрд. человек[297]. По оценке Международного института исследований проблем продовольствия прирост мирового населения между 1995 и 2020 годами составит 73 миллиона в год — до 7.5 млрд. человек[298].

Половина прироста населения планеты будет приходиться всего на девять стран. Перечислим их в порядке убывания ожидаемого вклада: Индия, Пакистан, Нигерия, Демократическая Республика Конго, Бангладеш, Уганда, США, Эфиопия, Китай. В период между 2005 и 2050 годами по меньшей мере втрое возрастет население Афганистана, Буркина-Фасо, Бурунди, Чада, Конго, Демократической Республики Конго, Восточного Тимора, Гвинеи-Бисау, Либерии, Мали, Нигерии и Уганды — т. е. самых бедных государств.

Феноменальный рост. Для того чтобы достичь миллиардной отметки, человечеству понадобились тысячелетия, она была достигнута примерно в 1800 г. Для прироста еще одного миллиарда человек потребовалось несколько более ста лет — к середине XX века. За последовавшие пятьдесят с лишним лет население Земли утроилось (до шести с лишним млрд. человек). Ныне мир прирастает на величину населения Бостона или Одессы примерно за два дня. Новая «большая» Германия добавляется к населению Земли каждые восемь месяцев; для создания новой Мексики нужен год[299]. На протяжении жизни сегодняшних сорокалетних население Земли еще раз удвоится; на протяжении жизни многих живущих сегодня оно утроится[300].

Предполагается, что этот рост будет продолжаться до уровня 8—12 млрд. человек. В следующие два десятилетия следует ожидать прироста примерно в 90–95 млн. человек ежегодно — рекордное число женщин окажется в возрасте деторождения. Стабилизация и (возможное) прекращение роста населения Земли придется на период, последующий за 2020 годом, — по достижению уровня более 10 млрд. человек.

Определение «мирового роста» страдает неточностью. Растет не весь мир, а отдельные его регионы. А если быть точнее, то население всемогущего Севера весьма резко уменьшится, а голодный Юг неустанно множит население планеты. Между 2000 и 2050 годами мировое население увеличится минимум на три миллиарда человек. Но при этом население Азии, Африки и Латинской Америки увеличится на 50 процентов, а население Европы уменьшится, как минимум, на сто миллионов человек.

Напомним, что для воспроизведения существующего уровня населения требуется уровень рождаемости в 2,1 ребенка; на современном Западе этот уровень составляет 1,4 ребенка — революция в демографии, резко ослабившая Запад. Уровень рождаемости в развивающихся регионах Земли гораздо выше — он равен 3,4 ребенка. В гигантском Китае этот уровень несколько выше показателя 2. В Южной Корее он ниже 2. В Таиланде — 2,1; в Индонезии — 2,8; в Аргентине, Чили, Бразилии и Колумбии — несколько ниже 3. В бедной Индии — чуть ниже 4, а в обездоленной Африке — 6. Население Африки, составлявшее 700 млн. около 2000 г., в 2025 г. составит 1,6 млрд. человек. Китай и Индия достигнут уровня в полтора миллиарда[301]. Бедный мир Азии, Африки и Латинской Америки ныне прибавляет за год к своей численности численность населения весьма крупной страны — Мексики. К 2050 г. он прибавит более сорока таких Мексик.

К 2050 г. численность африканцев превзойдет численность европейцев в три раза[302]. На современных пустынных пространствах между Марокко и Персидским заливом расположатся полмиллиарда жителей. В Южной Азии наряду с 1,5 млрд. индусов — 700 млн. мусульман Пакистана, Ирана, Афганистана, Бангладеш. Китайское население достигнет уровня полутора миллиардов человек.

В 2000 г. население восьми «южных» стран — Нигерии, Эфиопии, Демократической Республики Конго, Южной Африки, Судана, Танзании, Кении и Уганды составляло 400 млн. человек, а к 2050 г. оно перевалит за миллиард. За это же время население восьми крупнейших стран Южной Америки увеличится более чем на 40 процентов. Быстрый рост населения наблюдается в африканских Уганде, на Мадагаскаре, в Демократической республике Конго и в азиатских странах — Саудовской Аравии, Йемене, Кампучии. Самый большой прирост населения (показатель от 6,8 до 7,3 ребенка на семью) наблюдается в Йемене, Уганде, Афганистане, Анголе. За ними следуют Чад, Ирак, Боливия[303].

В 1950 г. население Испании превосходило население Марокко в три раза; к 2050 г. население Марокко будет вдвое больше испанского. Население Филиппин, вчетверо меньшее японского в 1950 г, будет на 25 млн. большим в 2050 г.

Таблица №. 7. Наиболее населенные нации мира в первой половине XXI в. (в млн. человек)

Источник: The World at Six Billions. Population Division, Department of Economic and Social Affairs, United Nations, 1999; Jenkins Ph. The Next Christendom. The Coming of Global Christianity. Oxford: Oxford University Press, 2002, p. 84.

Если в 1900 г. население Африки и Латинской Америки равнялось 13 процентам мирового, то в 2000 г. эта доля увеличилась до 21 процента, а в 2050 г. увеличится до 29 процентов. Традиционно воспринимаемый как «маленький» Вьетнам превзойдет по населению традиционно воспринимаемую как «большую» Россию. В грядущие двадцать пять лет население Израиля вырастет на 2,1 млн. За это же время население соседних арабских стран вырастет на 62 млн. человек. Шестнадцать миллионов палестинцев окружают сегодняшнее государство Израиль. А еще через неполных пятьдесят лет — в 2050 г. рядом с 7 млн. израильтян будут жить 25 млн. палестинцев.

Одновременно с резким уменьшением населения в Европейском союзе, общее арабское население Марокко, Алжира, Туниса, Ливии и Египта увеличится в следующие двадцать пять лет на 73 млн. В 2025 г. население Египта достигнет отметки в 96 млн. человек. Обратим особое внимание на Северную Африку, где (в Марокко, Алжире, Египте, Ливии, Тунисе) между 1990 и 2005 гг. население увеличилось почти на 40 процентов. В Сирии население выросло с 12 млн. до 20 млн. В Иордании оно за тот же период удвоилось — с 3,2 млн. до 5,9 млн. Население Газы и Западного Берега удвоилось. Критически важным явилось резкое увеличение населения в период между 1990 и 2005 гг. в Саудовской Аравии (с 15,8 до 25,8 млн.), в Иране (с 56 до 85 млн.), в Ираке (с 18 до 28,4 млн. человек)[304].

В результате «судьба может компенсировать китайцев, исламские и латинские народы за страдания и нищету в двадцатом веке доминированием на нашей планете в двадцать первом веке»[305]. Юг силой демографического преобладания превращается в основную силу, меняющую мир. Точнее говоря, этой силой будет бедный горожанин Юга. Городское население составило 29 процентов в 1950 г. Оно увеличилось до 40 процентов в 1980 г. и до 45 процентов в 1995 г.

Ныне примерно половина мирового населения живет в городах. Эта цифра увеличится до 60 процентов в 2025 г. (прогноз ООН) и до 66 процентов в 2050 г. Главным источником перемен будет молодое и обиженное население колоссальных мегаполисов мира, расположенных (кроме большого Токио) преимущественно на Юге. Здесь городское население увеличивается на 150 тыс. человек каждый день. В 2006 г. в мире насчитывается 33 города с населением более 8 млн. каждый, из них на развивающиеся страны приходится 27 городских конгломерации.

Вашингтон, Париж и Лондон превзойдут доселе почти неведомые города Кампала, Киншаса, Дар-эс-Салам, Сана. Но вот что приобретет стратегическое значение: в указанных колоссальных городах 220 млн. человек не будут иметь доступа к чистой питьевой воде. Более миллиарда людей будут жить в атмосфере неприемлемого загрязнения воздуха. Присущим большим городам явлением будет безработица. Большие города станут источником движения за социальные перемены, за революции.

Таблица № 8. Крупнейшие городские конгломераты в 2025 г. (в млн. жителей).

Источник: Проекции ООН(http://www.sru.edu/depts/artsci/ discoverld-6-9b.htm).

Города эти будут чрезвычайно молодыми. Уже в 2010 г. в развивающемся мире фантастически проявит себя «выброс молодежи» — до 20 процентов молодежи возраста от 15 до 24 лет. Особенно активно проявят себя эти группы населения в Африке южнее Сахары и в таких ближневосточных странах, как Египет, Иран, Ирак. Здесь группы молодежи составят отряд «нерегулируемого» населения. Именно отсюда будет брошен вызов Европе и Израилю, поскольку перенаселенность, урбанизация, понижение жизненных стандартов и растущая социальная нестабильность создали буквально взрывную ситуацию.

Демографический упадок Запада. Вперед выходит фактор демографии. Долгие столетия после катастрофического четырнадцатого века (когда в результате войн и эпидемии чумы Западная Европа потеряла более трети своего населения) Запад отличался стабильным ростом своего населения. Довольно долгое время западное население держалось на весьма стабильном уровне в 180 млн. человек. И только в восемнадцатом веке население Запада начало быстро расти. В 1900 г. на Европу,

Северную Америку и тогдашнюю Российскую империю приходилось 32 процента мирового населения. Столь большая доля объясняется демографическим взрывом, сопровождавшим индустриальную революцию. К середине XX в. население Запада достигло цифры в 750 млн. человек, то есть более одной четвертой мирового населения (составившего тогда менее 3 млрд. человек).

С этого времени Запад по существу прекратил даже воспроизведение уже достигнутого уровня своего населения. В 1950 г. демографическая доля индустриального мира упала до 29 процентов от всего населения планеты. В дальнейшем ритм этого падения ускорился: 25 процентов в 1970 г., 18 процентов в 2000 г., уже всего лишь одну шестую населения планеты — малообещающая проекция на будущее. На 2050 г. проецируется дальнейшее движение вниз — до цифры в 10 процентов[306]; доля западного населения к концу текущего века снизится до нескольких процентов мирового населения. В 1900 г. «северяне» превосходили «южан» как 2,5 к 1; в 2050 г. соотношение между ними станет прямо противоположным.

История знает несколько подобных примеров. В классической «Истории цивилизации» американский историк У. Дюрант называет «биологические факторы» решающими в падении Римской империи. «Серьезная нехватка населения обнаружилась на Западе после императора Адриана… Законы Септимия Севера говорят о penuria hominum — нехватке мужчин. В Греции депопуляция продолжалась уже на протяжении столетий. В Александрии население сократилось к 250 году вдвое… Только варвары и восточные народы увеличивали свою численность как за пределами империи, так и внутри»[307]. Это и погубило имперский Рим. По мнению историка У. Дюранта, «Рим был завоеван не варварскими нашествиями извне, а варварскими манипуляциями изнутри… Быстро растущие германские племена не имели представления о классической культуре, они ее не принимали и не передавали другим; быстро растущие восточные народы не имели других целей, кроме как уничтожить римскую культуру; владеющие этой культурой римляне пожертвовали ею ради стерильного комфорта»[308].

Старение населения будет происходить не везде одинаково. В 2050 г. в экономически развитых странах каждый третий житель будет старше 60 лет, а в остальных, отсталых — лишь каждый пятый. Зато в одиннадцати беднейших странах — Афганистане, Анголе, Бурунди, Чаде, Демократической республике Конго, Экваториальной Гвинее, Гвинее-Бисау, Либерии, Мали, Нигере и Уганде — половина населения будет младше 23 лет.

Увеличивающиеся общины христиан жили большими семьями, и предупреждение рождаемости рассматривалось ими как грех, что, помимо прочего, принесло им историческую победу. Сегодня же христианский Запад убеждает развивающиеся страны (и в особенности мусульман) «использовать, подобно западным народам, контрацептивы, аборты и стерилизацию. Но почему незападные народы должны пойти на самоубийство вместе с нами именно в то время, когда после нас они наследуют планету?»[309] Американский исследователь Дж. Бернхэм приходит к выводу, который приобретает такую актуальность: «Трудно определить причины чрезвычайно быстрого упадка Запада, который характеризуется потерей лидерами Запада веры в себя и утратой уникальных свойств их цивилизации… Причина в эксцессах материального процветания и усталости, изношенности, которых, увы, не избежать всему временному на Земле»[310].

Сказывается воздействие двух первых индустриальных революций. Как пишет американский политолог Дж. Курт, «величайшим движением населения девятнадцатого века явилось движение мужчин из деревень в города. Величайшим движением второй половины двадцатого века явилась переориентация женщин с домашней работы на службу в офисе… Воспитание в семье заменилось «несемейным» образованием»[311]. В Соединенных Штатах 1950 г. 88 процентов женщин с детьми до шести лет оставались дома; уже через тридцать лет 64 процента американских женщин с детьми до шести лет работали на производстве или в офисе[312]. Поглощенные своей карьерой женщины не интересуются большими семьями, воспитанием детей, новым «бэби бумом». Цифра 1,4 ребенка на семью в современной Америке отражает состояние главной «ячейки общества», характеризующей крепость или уязвимость нации.

В развитом мире численность населения старше 65 лет к 2025 г. увеличится на 60 процентов. Сегодня в США огромный рост численности пожилого населения виден во Флориде. К 2025 г. картина, подобная сегодняшней во Флориде, будет ясно видна в 30 американских штатах. Во Франции рост рабочей силы (населения в «рабочем промежутке» между 25 и 59 годами) составил между 1950 и 1990 гг. 6 млн. человек. Этот прирост «исчезнет» к 2025 г., а численность населения пенсионного возраста увеличится на 6 млн. человек. Еще более отчетливо проблема обозначит себя в Италии; после 1950 г. прирост населения здесь составил 7 млн. человек. К 2025 г. население Италии уменьшится на 7 млн. человек, а численность лиц старше 60 лет увеличится на 5 млн.

Во всей остроте встал вопрос, какова цена гедонизма для «золотого миллиарда», долговременен ли мир, ориентированный на массовое потребление? Ведь сокращение численности работающих будет означать резкое сокращение собираемых налогов, уменьшение сумм накопления, растущую инфляцию, уменьшение возможности оказывать помощь развивающимся странам. По мнению американского антрополога Дж. Анвина, «человеческое общество свободно в выборе либо великого проявления энергии, либо в пользовании сексуальной свободой. Невозможно иметь и то и другое на протяжении жизни более чем одного поколения»[313]. Вооруженные рычаги государства могут быть беспредельно могучими, но ослабление ткани общества не может быть компенсировано даже точным и «умным» оружием.

Нельзя сказать, что западному миру катастрофически не везло в истории нового и новейшего времени. Напротив, Запад феноменальным образом избежал многих реальных и предрекаемых ему бед. Мальтузианская теория вымирания западного населения от голода оказалась ложной. Пролетарии, вопреки Марксу, не сомкнули руки против буржуазной цивилизации. Великая депрессия 1929–1933 гг., так или иначе, была преодолена. Алармистские доклады Римского клуба оказались не совсем точны в предсказании истощения природных ресурсов планеты. Не сгущают ли страхи современные демографы? Увы, их выводы обоснованы и убедительны, так что привычный оптимизм на Западе в этом отношении уже не действует, хотя бы ввиду того, что фактическое сокращение и практическое исчезновение Запада произойдет не когда-то — оно ускоренно происходит сегодня. Уже сегодня незападный мир многочисленнее западного в пять раз; он будет в 2050 г. многочисленнее в десять раз. Из этого процесса Западу уже не вырваться — нет на то никаких указаний. Процесс потери Америкой и Европой своего населения только усугубляется, это население уменьшается не только относительно, но и абсолютно.

Американские идеологи задают вопрос, почему Буш, Шредер и Ширак принципиально не отвергают обвинений в адрес Запада? Да потому что они «в глубине сердца верили, что обвинения справедливы и что Запад виновен. Если бы все было иначе, Клинтон не отправился бы в Африку просить прощения за рабство»[314]. А победа в «холодной войне» лишила Запад очевидного объединяющего начала. Сила Америки не может простираться на весь огромный мир. Во времена Великой французской революции англичанам хорошо было иметь философа Эдмунда Берка, дававшего интеллектуальную перспективу происходящего, но еще лучше было иметь Нельсона и Веллингтона, владевших контрольными военными рычагами. Где же военный дух Запада, полагающегося на наемную армию сегодня, в мире недовольного мирового большинства?

Европейский новый мир и Япония. Среди двух главных бастионов Запада быстрее других падает демографическая значимость Европы. Европейский плавильный тигель перестал работать вопреки пышной фразеологии слепых поклонников западноевропейской интеграции в Западной Европе — второй основе Запада. Даже суверенные государства с тысячелетней историей подверглись сокрушительному удару — из двадцати наций мира, имеющих самый низкий уровень рождаемости в мире, восемнадцать находятся в Европе. В 2000 г. европейское население составило 728 млн. человек. Согласно прогнозам, между 2000 и 2050 годами население Европы сократится минимум на одну шестую часть; к 2050 г. европейское население максимально составит 600 млн. человек, а, скорее всего, опустится до отметки в 556 млн. человек[315]. Ныне только одна из пятидесяти североатлантических наций — мусульманская Албания — продолжает демографический подъем, обеспечивающий ее выживание. К 2050 г. Европа потеряет население, равное численности жителей современной Германии, Нидерландов, Бельгии, Швеции, Дании и Норвегии вместе взятых. В Германии (уровень рождаемости которой равняется 1,3 ребенка на семью), к 2050 г. исчезнут 23 млн. немцев и современное население в 82 млн. человек опустится до уровня в 59 млн. (при этом треть населения будет старше 65 лет). К 2100 г. население Германии низойдет до 38,5 млн. (сокращение на 53 процента). В Италии (уровень рождаемости 1,2 ребенка на семью) население к 2050 г. составит 41 млн. человек; население Испании (1,07 ребенка на семью) сократится на четверть.

Важны макропоказатели. При сохранении современных демографических процессов население Европы к концу XXI века составит треть нынешнего — 207 млн. человек. Европа пошла навстречу своей судьбе, возможно, бессознательно — если говорить об отдельных людях, но сознательно коллективной волей народов. Многие прогнозы звучат уже как реквием: это «статистика исчезающей расы… Колыбель западной цивилизации становится ее могилой»[316].

Но еще более отчетливо обнажается демографическая судьба Японии. Пожалуй, наиболее сложным станет положение Японии. В Японии численность населения старше 60 лет составляла в 1950 г. только 8 млн. человек; к 1990 г. их численность удвоилась, а к 2025 г. удвоится еще раз. Работающее же население Японии сократится на 10 млн. человек. К 2015 г. один из четырех японцев будет старше 65 лет. Уже к 2010 г. на каждого пенсионера в Японии будет приходиться 2,5 работающих. Это приведет к сокращению жизненного уровня японцев на 18 процентов. Япония всегда отличалась высоким уровнем сбережений, но пенсионеры не откладывают денег — снижение уровня сбережений на 15 процентов практически неизбежно. Поддержание пенсионных фондов обойдется японской казне в 5-процентный бюджетный дефицит. Уменьшение численности рабочей силы и рост заработной платы приведет к переносу рабочих мест за границу, что неизбежно сократит традиционный положительный баланс японской торговли — с 130 млрд. дол. в рекордном 1993 г. до уровня дефицита. Понижение уровня жизни пенсионеров потребует увеличения дешевого импорта.