Бой песочных часов

– Не знаю.

– А кто знает, если не кандидат медицинских наук?

– Бог.

– Исчерпывающе! – разозлилась Оксана. – И что нам теперь, молиться, что ли?

– Молиться обязательно, а еще следить за температурой, – воскликнула Анна Даниловна, заметив, что по телу Александра снова пошли судороги.

Оксана спохватилась и начала обильно поливать его водой, а Анна Даниловна – массировать кисти рук.

– Понимаешь... ничего, что я на «ты» перешла?

– Да тут уж не до церемоний, – согласилась Оксана.

– Чтобы спасти клетку от перепрограммирования, надо снова скопировать на нее изначальную информацию.

– И что мешает? Ведь рядом есть еще незараженные клетки!

– Мешает скорость. Клетки, привыкшие жить в спокойном режиме, не могут конкурировать с агрессивной программой вируса. Подобно тому, как тысяча мирных крестьян не может противостоять десятку хорошо обученных и вооруженных воинов.

– Тысяча десятку? – засомневалась Оксана.

– Если эту тысячу организовать, обучить и вооружить, тогда конечно, но трудность в самой организации. Мирные клетки занимаются делом, на которое запрограммированы. Они не желают или не могут сами быстро перестроиться. А когда в них внедряется вирус, они, считай, уже перестают быть тем, кем они были. Они сами становятся «воинами вируса» и начинают перепрограммировать соседей.

– И как это остановить?

– Для этого создаются вакцины. Если говорить проще, то на помощь «крестьянам» приходит армия «воинов». Но вирусы мутируют – каждый год появляется множество новых, и старые вакцины уже не работают, а чтобы создать новую, нужно еще столько же денег и времени. Мы не способны пока соревноваться с Богом.

– Скорей уж с дьяволом! – прошептала Оксана.

– Только для того, чтобы установить, что это за вирус, нужно времени около недели. О деньгах я не говорю, понимая, что для тебя это не проблема... но время...

– И что?

– А то, что больной японским энцефалитом живет меньше недели.

– Так от него же есть вакцина уже!

– А ты уверена, что это он? К тому же у нас в городе вакцины от него точно нет. Пока прилетит из Владивостока... а с нашей медицинской бюрократией...

Оксана закрыла лицо руками и замерла.

– Оксана, успокойся! – приказала Анна Даниловна. – Может быть, это даже и к лучшему.

– Что лучше? Что Саша умрет?

– Да с чего ты это взяла?!

– Вы же сами сказали, что не больше недели.

– А разве я сказала, что это точно японский энцефалит? К тому же умирают не все. Просто за неделю либо больной выздоравливает, либо умирает.

– Как выздоравливает? – удивилась Оксана. – Сам? Без лекарств?

– Абсолютно... То есть без вакцины. Лекарства нужны, конечно, но для поддержки сердца и для усиления иммунитета. Температура тела удерживает вирус от распространения и мобилизует иммунные клетки на распознавание внедренной программы и создание антивируса. А теперь представь, что будет, если ввести лекарство, понижающее температуру?

– Вирус мгновенно захватит весь организм, – пролепетала Оксана, мысленно благодаря Бога за то, что они с Галиной не успели это сделать.

– Если организм сильный, то он без боя не сдастся, – улыбнулась Анна Даниловна. – Просто ему придется потратить дополнительные силы, чтобы распознать механизм действия препарата и создать от него противоядие. Ты следи за температурой! – напомнила она. – А то ишь, уши развесила!

– Зачем тогда их вообще придумали? – возмутилась Оксана, проверяя градусник.

– Не надо так категорично! Просто надо применять их грамотно и по назначению. Обычные жаропонижающие созданы для хорошо изученных болезней, высокая смертность которых была из-за того, что люди не справлялись с необходимостью достаточно долго поддерживать нужную температуру. Зачем надрывать организм, если можно выпить таблетку?

– Значит, если человек сильный, то он может выжить?

– Конечно! Тому множество примеров в истории. Целые деревни вымирали от оспы, но некоторые люди выздоравливали и ходили потом по миру, прививки делали.

– Прививки? – удивилась Оксана.

– Если переболевший оспой человек заразит другого, то болезнь протекает в легкой форме, потому что вместе с вирусом он передает и антивирус. Но сделать это можно, пока все оспины не зажили окончательно. Представь: вся семья, вся деревня вымерла, а он выжил. Куда ему? Берет суму и пошел.

– Да кто же его пустит, если он весь в болячках? Неужели люди не боялись?

– Вот и я тоже иногда задумываюсь: откуда народ узнал об этом свойстве? Ведь кто-то должен был попробовать на себе, а потом распространить это знание. Но исторический факт: человека с оспинами везде принимали с радостью. Он отковыривал одну из корост и мазал ею ранки людей. Несколько дней с температурой полежали, и лицо не обезображено, и болезнь больше не страшна.

– Действительно, интересно, – задумалась Оксана. – Ведь не было ни телевизора, ни Интернета. Неужели сарафанное радио – это такая сила?

– При этом короли, цари и прочие богачи продолжали умирать от оспы, – усмехнулась Анна Даниловна, – и придворные лекари ничего не могли с этим сделать, пока Екатерина Вторая не решилась на прививку народным методом. При этом крестьянскому мальчику, который поделился своим иммунитетом с императрицей, было присвоено дворянство. Видишь, как важна закалка организма... например, в той же русской бане. Если ребенка с детства постепенно приучают долго выдерживать температуры под сто градусов, а после этого нырять в ледяную прорубь, то пара недель температуры «под сорок» ему не страшна. А если нет такой закалки?

– С баней у Саши проблем нет, – обрадовалась Оксана.

– Вот поэтому я уверена, что он справится.

– А зачем же тогда мы снижаем температуру водой? – удивилась Оксана.

– Дело в том, что при температуре сорок два и два в мозгу начинается необратимое изменение нервных клеток.

– И что меняется?

– О, Боже! – возмутилась Анна Даниловна. – Ну не могу же я сейчас прочитать курс лекций по неврологии и нейропсихологии! Если коротко: человек может сойти с ума или впасть в кому. Кстати, инсульт тоже приводит к необратимым изменениям клеток мозга. Что произошло с твоей мамой, ты знаешь. Поэтому на всякий случай...

– Странно! – удивилась Оксана. – Но если организм такой разумный, то зачем он поднимает температуру до столь опасного уровня?

– Во-первых, он заботится о жизни целого, принося в жертву пораженные клетки и их соседей. Точно так же как во времена чумы сжигали всю семью вместе с домом, если там заболевал человек.

– Кошмар! А во-вторых?

– Во-вторых, разумный и сильный организм не доводит до опасной температуры, вовремя включая режим обильного потоотделения. Охлаждая, мы просто помогаем ему, экономим энергию, которая нужна для более важного дела.

Оксана снова измерила Александру температуру.

– А что тогда делают «необычные» жаропонижающие?

– В смысле?

– Ну вы сказали, что у Галины нет лекарств, способных безопасно снизить жар... у нее «обычные».

– А, ясно! – улыбнулась Анна Даниловна. – У нас в клинике его подключат к системе, которая постоянно будет контролировать температуру, сердцебиение, давление, уровень сахара в крови. И как только какой-то из параметров будет приближаться к опасному значению, через иглу автоматически будет вводиться доза лекарства, либо жаропонижающее, либо стимулирующее. А сейчас эти функции выполняем мы с тобой сами.

– Сами надежнее!

– Не скажи! Мы можем уснуть, отвлечься... А машина нет.

– Зато у машины может случиться отключение электричества.

– Включатся резервные аккумуляторы. К тому же как ты собираешься его кормить?

– С ложечки.

– Процесс пищеварения требует больших энергозатрат, а организму сейчас лучше направить всю силу на борьбу с вирусом. Машина в нужное время введет ему в вену необходимый комплекс глюкозы, витаминов, белков, уже готовых к употреблению.

– И все-таки, – не унималась Оксана. – Вот вдруг такая ситуация, и нет «системы»? Что делать?

– Да куда ж она денется? Дождемся утра, перенесем его в машину и быстренько доставим в город.

– Я чисто гипотетически спрашиваю.

– Если чисто гипотетически, то следить за температурой, поить кислыми морсами – клюква, брусника, облепиха, молоком, лучше козьим – оно легче усваивается, и водой с медом. Молиться и надеяться на лучшее.

– А зачем вы Галину за смолой отправили?

– Сейчас сделаем одно народное средство. Хуже не будет, но вдруг да поможет. Зря, что ли, я все это изучаю?

– Как-то вы, по-моему, не очень во все это верите, – усмехнулась Оксана.

– Просто с уровнем современной медицинской техники и химии народная медицина конкурировать не может. Но знать ее надо. Мало ли что. Вот сейчас пригодится, пока не доставим Александра в больницу.

В комнату вбежала Галина, неся в алюминиевой кружке комочки смолы.

– Вот! – показала она их Анне Даниловне. – Хватит?

– Хватит, – кивнула та. – Это какая?

– В основном лиственница. На кедре почти не было, он молодой еще. А в лиственницу мы в детстве ножички кидали. Она вся в смоле.

– Отлично! Это надо добавить в горячее масло и подождать, пока растворится. Пойдем вместе приготовим.

Когда они ушли, Оксана снова измерила температуру и радостно отметила, что она стабилизировалась. Дрожь и ужасные судороги прекратились, на лице застыло озабоченное выражение. Оксана провела рукой по лбу Александра, пытаясь разгладить суровую морщинку между бровями. От этого прикосновения он вздрогнул, застонал и вдруг начал что-то бормотать. Оксана прислушалась, но слов было не разобрать. Казалось, он говорит на каком-то чужом языке.

Бред

Внучка подкинула в очаг веток и шишек. Жар раскаленного камня обжигал лицо, но спина мерзла. Не спасала даже мохнатая шкура, в которую было заботливо укутано тело. Кряхтя и постанывая, он перевернулся.

– Проснулся? – заметила девушка. – Пить хочешь?

Старик напряг истощенные мышцы и сел. Внучка заботливо подкатила ему под спину пенек для опоры и подала чашку с водой. Он сделал несколько глотков.

– Дедушка, к тебе там пришли.

– Кто? – прохрипел старик.

Выглянув на улицу, она жестом пригласила гостей. Вошли трое его сыновей и сели на шкуры, которыми был застелен пол.

В комнате возникла угнетающая атмосфера. Чувствовалось напряжение между братьями, хоть они и старались скрывать это в присутствии умирающего отца.

– Ох, ну и жара у тебя! – сказал старший, раздеваясь.

– А мне все холодно, – пожаловался старик.

– Что ж ты, отец, расхворался? – расстроенно спросил средний. – Не время тебе еще. Даже не попрощался с семьей.

– Хотел прошлой осенью, да так и не собрался. Не знаю, доживу ль до следующей.

– Не дело это! – сказал младший. – Живу передать все равно надо. Все собрались. Давай уж без праздников, по-простому. Придумывай загадку.

– Хорошо, – кивнул старик. – А праздник устроим осенью, если выживу.

Над очагом повисла неловкая тишина.

– Осенью многих из нас здесь уже не будет, – нарушил молчание старший сын.

– Что значит «не будет»? – удивился и испугался отец.

– Мы уходим с Камнем.

– Куда?

– На север. Сбылось древнее пророчество, появилось в наших краях белое дерево.

– Не может быть! – старик даже забыл, что надо кряхтеть и постанывать, а может, удивление придало ему сил. – Это ж чудо!

– Да никакое это не чудо, – хмуро возразил средний. – Просто белые притащили его с собой. Растет оно на их пожарищах. А они с каждым годом все больше и больше леса выжигают. Надо остановить их и показать, кто на этой земле хозяин!

– Но пророчество! – воскликнул старик.

– Да кому оно нужно, это пророчество? Почему мы должны верить этой древней сказке? А может быть, белые специально принесли с собой семена этого дерева, чтобы мы сдались без боя и оставили им свою землю?