Кореллианская трилогия-1: Западня

Единственный способ покончить с этими проблемами и, кстати, выполнить поставленную перед нею задачу — это совершить посадку на одну из планет Кореллианской Системы. Главным предметом интересов является Кореллиана. Но не только она.

Календа подумала было о том, чтобы попытать счастья на какой-нибудь из других обитаемых планет системы. Их ведь вон сколько. Помимо самой Кореллианы есть еще Селения, Дролл, Двойные Миры — Тейлус и Трейлус, две планеты, которые вращаются одна вокруг другой. Если ее станут искать, то почти наверняка поиски сосредоточатся на Кореллиане, так что лучше всего на этой планете не показываться.

Но можно рассуждать и иначе. Ведь кореллианцы наверняка уверены в ее гибели. Так что, вполне вероятно, никаких поисков не будет. Кроме того, планета достаточно велика, там есть где затеряться. Даже если ее, Белинди, и ждут, она же стреляный воробей. Она должна опередить их.

Их. Кого же следует подразумевать под «ними»? И на что «они» способны, чего от них можно ждать. Вряд ли они склонны недооценивать профессионализм оперативников Новой Республики. Но кто же все-таки ее противники? Календа не имела ни малейшего представления ни об этом, ни о том, почему кореллианцы — или какая-то группа кореллианцев — так старались уничтожить агентов разведцентра Новой Республики, ни о том, каким образом им стало известно о ее экспедиции на Кореллиану. Впрочем, сейчас не время ломать над этим голову. Вопросы, разумеется, важные, но они не будут иметь особого значения, если ей удастся остаться в живых. Так что лучше всего — не забивать себе голову пустяками. Главное — выжить.

Календа решила не рассматривать возможности высадки на другие планеты Системы. Ближе всего Кореллиана. Добраться до нее больше шансов. Опасность, что здесь ее обнаружат, ничуть не больше, чем на любой другой планете. Кроме того, их противники действуют именно на Кореллиане. И все, что происходит, происходит там.

Вопрос в том, как туда попасть. Наблюдать сквозь иллюминатор за планетой весьма приятное занятие, но не может же она просто направить корабль на Кореллиану и включить двигатель. Сначала необходимо произвести сложные навигационные расчеты. И благо космоплан продолжает двигаться приблизительно с той же скоростью, с какой он перемещался до того момента, как она попыталась безуспешно достичь световой скорости. Разница лишь в том, что теперь Календа находится с противоположной стороны планеты и движется не к ней, а от нее. Разумеется, сила гравитации планеты замедляет движение корабля и рано или поздно начнет притягивать его.

Если ничего не придумать, то космоплан врежется в поверхность планеты и сгорит в ней наподобие метеорита. Конечно, она не рискнет совершить нормальную посадку. Посадка в дневное время исключена. Слишком велик риск, что ее обнаружат.

Несколько минут работы с навигационным компьютером позволили Календе принять самое разумное решение. Надо садиться на воду и в ночное время. Удалось вычислить траекторию, которая позволит ей приводить космоплан недалеко от восточного побережья основного континента.

Нельзя сказать, чтобы Календе улыбалась такая перспектива, но совершать ночную посадку на сушу слишком опасно. Календа не успела как следует изучить рельеф местности, глядя из иллюминатора, тем более в темноте. Куда она приземлится — на мягкую, ровную поляну, на главную площадь поселка, на вершины деревьев или заросли кустарника, скрывающие каменную глыбу, — сказать нельзя. А вода — это все-таки вода и скорее всего не является частным владением. При посадке на воду все же гораздо больше шансов, что ее не услышат и не увидят. Конечно, есть риск утонуть, но тут уж ничего не поделаешь.

Рассчитав курс, Календа подала питание на единственный оставшийся в целости двигатель. Причем делала она это постепенно. Прошло целых десять минут, прежде чем двигатель набрал четверть своей полной мощности. Все это происходило под аккомпанемент стуков и неприятного дребезжания: перегрузка была слишком резкой, элементы конструкции корабля, и без того подвергшиеся перенапряжению, заходили ходуном, заскрежетали, цепляясь за обшивку. Сидя внутри этой адской погремушки, Календа внимательно следила за дисплеями. У нее вырвалось гневное восклицание. Двигатель работал лишь в четверть силы, однако показания приборов вселяли все большую тревогу. Похоже, двигатель вот-вот начнет перегреваться: выдохлась система охлаждения. Она снизила мощность двигателя до одной восьмой и попыталась подключить систему охлаждения вышедших из строя двигателей к работающему. Бесполезно. Похоже, она посылает команды в пустоту. С уменьшением мощности двигателя возрастет продолжительность его работы, двигатель может не выдержать. Календа внесла поправки в курс сближения с Кореллианой, которая вырастала у нее на глазах.

Теперь у нее есть время поразмыслить над тем, каким образом кореллианцы узнали о ее миссии, и над тем, что творится на этой планете. Похоже, кореллианцы в курсе всех операций, проводимых разведкой Новой Республики, и без труда обнаруживают ее агентов. Должно быть, утечка информации происходит непосредственно через главное управление разведки.

У Календы возникло подозрение, что руководство разведцентра не прочь нагреть на этом руки. Выходит, каждое ведомство осуществляет собственные операции, так что левая рука не знает, что делает правая. Вполне вероятно, что и в состав торговых делегаций внедрено несколько агентов разведцентра.

Она догадалась, что отправка ее на планету предпринята с целью отвлечь внимание противников от появления на Кореллиане какого-то другого лица. Ей бы следовало возмутиться тем, что она служит для чьего-то прикрытия, но она знала, что таковы уж нравы, по крайней мере те, что царят в мире шпионажа. Ну а если не хочется быть пешкой в чужой игре, нечего соваться в разведку.

Во всяком случае, у нее есть надежда, что если ей не удастся выполнить свою миссию — выяснить, что на самом деле творится в этом сумасшедшем доме, называемом планетой, — то это сделает кто-то другой. И пусть даже она нужна здесь только в качестве прикрытия. Если она служит для отвода глаз и погибнет, отвлекая в нужный момент внимание кореллианцев от человека, чья жизнь обладает большей ценностью, чем ее собственная, то смерть ее не будет напрасной.

Утешение не ахти какое, но в обстановке, когда кореллианцы расстреливают ее корабль, а жизнь ее зависит от двигателя, готового отказать в любую минуту, и от успеха приводнения в ночных условиях, годится все, что хоть как-то может поддержать ее дух.

Календа вздрогнула: зуммер аварийной сигнализации резанул ее слух. Она заморгала спросонок, оглянулась и, сообразив, где находится, пожалела, что все это не сон. Почему сработал зуммер? Неужели еще какая-то система вышла из строя в этом летающем гробу? Она осмотрела панель приборов, взгляд ее упал на хронометр. Вот оно что! Нет никакого сбоя. Сработал обыкновенный будильник. Пора вставать и готовиться ко входу в атмосферу. Она нажала на клавишу и подвинулась в кресле, тщетно пытаясь расправить перекрутившиеся пучки проводов.

Сейчас придется попотеть. Даже в нормальных условиях ручное управление грузовым кораблем — дело не простое. Посадка же в ночное время, на чужой территории, без помощи диспетчерской службы, да еще на раскуроченном корабле, потребует от пилота полной самоотдачи.

Держать хвост пистолетом! Нечего распускать нюни. Нужно думать о хорошем. О том, что космоплан — добротный старый корабль, который выдержит посадку, как выдерживал до сих пор полет. Вспомнить все, чему ее учили, все эти карты Кореллианы, которые она знала наизусть, как собственное имя. Думать о том, что вряд ли кто-нибудь станет искать ее, а если т станет, то черта с два отыщет.

Вот так. Думать о хорошем. Только о хорошем. Календа еще раз проверила все бортовые системы. Еле дышат. Но спасибо и на том. Она посмотрела в иллюминатор на темную громаду Кореллианы. Красиво. Кажется, протяни руку — и коснешься ее поверхности. Космоплан приближался к планете с теневой стороны, но Кореллиана совсем не была погружена во тьму кромешную. То там, то здесь сверкали огни городов, свет звезд серебрил верхушки облаков, синее небо и черную землю. Точки, гирлянды и протуберанцы огней спящего там, внизу, мира создавали впечатление, будто планета светится изнутри.

Мир прекрасный и полный опасностей. Там надо быть начеку. Только бы остаться в живых. Календа проверила таймер, ведущий обратный отсчет времени. Еще немного, и пора вырубать двигатель.

Разумеется, в нормальных условиях посадку надо производить со включенными двигателями, которые станут тормозить космоплан, уменьшая орбитальную скорость до скорости полета. Но единственный работающий двигатель развивает слишком малую мощность, чтобы можно было осуществить такой маневр. Придется приземляться дедовским способом — врезаясь в атмосферу. Замедлить движение корабля поможет сопротивление воздуха, если не работа двигателей. Теоретически конструкция корабля позволяет выдержать подобную аварийную посадку, но лучше бы не проверять эту теорию на практике. Однако иного выбора у нее нет. Часы отщелкивали последние секунды, и нулевой отсчет приблизился неожиданно быстро. Вырубив единственный уцелевший двигатель, Календа переориентировала корабль для аэродинамического торможения.

Сейчас она почувствует небольшую дрожь от соприкосновения корпуса с атмосферой…

Не успела Календа подумать об этом, как космоплан вздрогнул, затрясся как в лихорадке, рычаги управления завибрировали у нее в руках. Календа мертвой хваткой вцепилась в штурвал и заставила корабль снова встать на ровный киль. Ей не раз приходилось совершать вход в атмосферу, и почти всегда первый контакт с нею был плавным и едва ощутимым. На этот же раз ей показалось, будто ее космоплан врезался в гору камней. Очевидно, наружная обшивка повреждена в гораздо большей степени, чем она предполагала. Посадка предстоит веселенькая…

Послышалось несколько ударов, космоплан заходил ходуном, что-то заскрежетало, и с диким воем от корпуса оторвалась какая-то деталь. Корабль попытался было перекувырнуться, но Календе каким-то образом удалось выровнять курс. Неизвестно, какую деталь потерял корабль, но благодаря этому движение его стало более устойчивым.

Белинди сверила фактическую траекторию полета с заданной. Выяснилось, что слишком высоки и скорость и высота полета. Она ввела поправки, какие было можно сделать, и стала наблюдать за дисплеями. Температура обшивки неуклонно возрастала. Космоплан снова начал вздрагивать, затем послышались глухие ритмичные удары. Вот-вот оторвется еще какой-то элемент конструкции.

Раскачиваясь из стороны в сторону, содрогаясь всем корпусом и скрежеща, корабль глубже проникал в атмосферу Кореллианы. Его раскаленный нос приобрел уже вишневый оттенок. Такого Календе еще не доводилось наблюдать. Привыкшая к плавным, обеспечиваемым мощными двигателями посадкам, она впервые имела дело с отошедшим в глубь веков аэродинамическим торможением.

Перегрузки резко увеличились, молодая женщина чувствовала себя так, словно очутилась в чьих-то смертельных объятиях. Снова послышался аварийный зуммер, едва различимый в какофонии звуков, наполнивших кабину пилота. С трудом удерживаясь в сиденье, Календа сумела-таки установить, что обозначает сигнал. Сработал аварийный датчик температуры. Не иначе.

Ну уж это никуда не годится. Календа не осмелилась оторвать рук от штурвала, чтобы ввести какие-то поправки в режим полета. Кроме того, вряд ли каким-то образом возможно понизить температуру. Теперь даже нельзя отказаться от попытки приземлиться. У единственного двигателя, работающего на одну восьмую своей мощности, не хватит силенок снова вывести корабль на орбиту.

Правда, находиться на орбите в космоплане, корпус которого, по-видимому, состоит из дыр и трещин, без пищи и воды, — удовольствие небольшое.

Бумм! Грохот был настолько силен, что Календа выпрыгнула бы из кресла, не будь она к нему пристегнута. Какая-то деталь оторвалась внутри космоплана. Второй удар, послабее.

Видно, деталь эта ударилась о противоположную переборку.

Начавшаяся вибрация достигла максимальной амплитуды, и в тот самый момент, когда, казалось, корпус корабля разлетится на части, она стала ослабевать и исчезла. Гораздо быстрее, чем возникла.

У Календы появилась слабая надежда, что самое страшное позади. Корабль по-прежнему швыряло из стороны в сторону, но, во всяком случае, вход в атмосферу он выдержал. Теперь из полуразвалившегося космоплана он превратился в получивший сильные повреждения самолет. Это вовсе не значит, что он стал более управляемым или что она, Белинди, станет менее покойником, если ей не удастся справиться с космопланом, не скрывающим своих самоубийственных намерений.

По ту сторону двери послышался громкий свист. Начавшись на самой высокой ноте, звук этот постепенно перешел в низкий рев. Звук этот означал, что в кормовые отсеки корабля врывается атмосферный воздух. Календа не решалась оторвать взгляд от лобового иллюминатора и основных дисплеев, чтобы посмотреть на дисплей окружающей среды, однако она знала, что наличие воздуха в кормовом отсеке — хороший знак. Теперь она сможет проникнуть в него и взять аварийное снаряжение.

Календа проверила скорость поступательного движения и снижения. И скорость движения, и высота полета все еще слишком велики. Теперь вопрос в том, как ей удастся регулировать подачу энергии и скорость спуска. А сгорит она в атмосфере вместе с кораблем или нет, это уж как бог даст. Чтобы еще немного сбить скорость, Календа совершила серию плавных, с большим радиусом, 8-образных маневров.

Во всяком случае, она хотела, чтобы они были плавными и с большим радиусом. Если при управляемом входе в атмосферу корабль вел себя словно извивающийся в конвульсиях бантха, то в режиме аэродинамического торможения походил на того же бантха, но уже не подающего признаков жизни. Космоплан почти не реагировал на команды, и, совершая каждый новый виток, Календе приходилось прилагать все большие усилия. В системе управления, испытывавшей огромные перегрузки, послышались гулкие удары. Календа перестала сражаться с кораблем: пусть все идет своим ходом.

Корабль погрузился в бархатный мрак ночного неба планеты. Сопротивление атмосферы возросло. Корабль бился в эпилептическом припадке. Чего еще можно было ожидать, если вся его аэродинамика нарушена. Ведь она так старалась уцелеть, чтобы добраться до атмосферной оболочки планеты, что не потрудилась представить себе, как поведет себя корабль, очутившись в ее толще.

Неожиданно Календа поняла, что рискует не промахнуться мимо цели на пару километров, а превратиться в смрадный клуб пламени, так и не коснувшись поверхности планеты. Она рассчитывала приводниться недалеко от берега, а не посреди океана. Выход один: надо снова запустить уцелевший двигатель и увеличить длину траектории. Календа полагала, что делать этого не придется, она не надеялась на двигатель, да и не была уверена в том, что корпус корабля выдержит нагрузки, вызываемые и трением искореженной обшивки, и сумасшедшей работой двигателя. Огромная нагрузка на стабилизаторы и эксцентрическая тяга двигателя могут привести к большой беде. Правда, выбора у нее нет. Если не запустить двигатель, корабль утонет.

Календа выглянула в иллюминатор. Зрелище было великолепное. Даже борьба за жизнь не помешала ей насладиться представшей ее взору картиной. Секунду, две, три она упивалась ею, словно желая сохранить эту красоту в памяти, если придется погибнуть. Безоблачное, иссиня-черное небо усыпано яркими, как алмазы, звездами — белыми, алыми, голубыми; на фоне темно-синего океана, испещренного серыми гребнями пены, сверкают бриллианты, рубины и сапфиры.

До чего же красиво! Но если она хочет наслаждаться подобными красотами и впредь, надо оторваться от этого зрелища и приняться за работу. Плавно, с предельной осторожностью, она подала питание на уцелевший двигатель, доведя его мощность до одной шестой потенциала. Космоплан завалился на левый борт, но Календе удалось выровнять его без особого труда. Корпус негромко застонал: но чего еще было ожидать при таких перегрузках?

Она снова взглянула на приборы и увидела, что слишком быстро теряет скорость и высоту. Есть опасность, что космоплан не долетит до намеченного участка посадки, а это никуда не годится. Если придется добираться до берега вплавь, то три километра она, может быть, и осилит, но уж никак не пятьдесят.

Прикусив нижнюю губу, Календа очень плавно — плавнее некуда — включила двигатель, доведя его мощность до одной восьмой. Корпус снова застонал, но на сей раз звук этот стал не стихать, а усиливаться. Получившему повреждения космоплану вряд ли выдержать дополнительные нагрузки. Нос корабля подался влево, и Календа попыталась вернуть его в исходное положение. Пилот не сразу отдал себе отчет в том, что корабль вошел в амплитуду опасных колебаний: носовая его часть отчаянно моталась из стороны в сторону. Если колебания усилятся, то космоплан начнет кувыркаться и штопором врежется в воду.

Календа убавила мощность двигателя. Вибрация поугасла, а скрип конструкций корабля поутих. Проверив снова показания дисплеев, она чертыхнулась. Скорости не хватает. Не хватает скорости, черт возьми. Придется совершать посадку ближе, чем она рассчитывала.

Осталась последняя попытка. Календа чуть приподняла нос корабля, чтобы увеличить подъемную силу крыльев. Удивительное дело, сработало. Корабль перестал терять высоту и вышел на горизонталь.

Но расслабляться не стоит. Мало ли что еще может произойти.

Ну вот, так оно и есть. Все началось с низкого, почти неслышного звука, который вскоре усилился, сопровождаясь ударами, сотрясавшими весь корпус. Грохот шел не то от стабилизатора, не то от руля. Стиснув зубы, Календа изо всех сил старалась удержать в повиновении раскачивавшийся и подпрыгивавший корабль. Но траектория полета была по-прежнему ровной, и с каждой секундой космоплан приближался к побережью. Лишь бы дотянуть до побережья, а там пускай старая калоша разваливается хоть на атомы.

Теперь она совсем близко. Календа оглядела горизонт, пытаясь различить очертания суши. Вот она! Полоска эта выделялась своей темнотой даже на темном фоне неба. О господи, неужели скоро все это закончится?

Раздался оглушительный грохот. Барабанные перепонки вот-вот лопнут, а он все усиливается. Неужели у корабля еще есть чему отрываться?

На мгновение грохот затих, но затем послышался душераздирающий скрежет металла о металл. Корабль содрогнулся всем корпусом. Хвостовая часть задралась, корабль накренился на правый борт. Очевидно, оторвалась стойка одного из горизонтальных стабилизаторов. Календа чуть наклонила корабль на левый борт. Плевать на угол атаки, лишь бы двигался более-менее прямо.

Сколько же еще осталось до побережья? Она бросила взгляд на навигационные дисплеи. Километров двадцать, не больше. Только бы этот летающий гроб не развалился…

Раздался пронзительный звуковой сигнал. Календа выключила сигнализацию и проверила приборы. Проклятье! Перегрев двигателя. Если не уменьшить нагрузку, он сию же секунду сгорит. Выход есть, но не по душе он ей, этот выход. Впрочем, какой смысл продолжать полет, если двигатель взорвется и она врежется в море? Превозмогая себя, Календа сбросила мощность двигателя до одной шестнадцатой и поморщилась, убедившись, что аппарат теряет скорость и высоту.

Снова звуковой сигнал! Она нажала на клавишу выключателя и замысловато выругалась. Двигатель по-прежнему перегревался. Должно быть, вышел из строя какой-то из патрубков системы охлаждения. Ну а раз система охлаждения не работает, двигателю хана, если его сейчас же не вырубить.

На мгновение у Календы мелькнула дикая мысль. Пусть двигатель взрывается хоть, сейчас, лишь бы это придало дополнительный импульс движению. Но тут же спохватилась: еще одного взрыва корабль не выдержит.

Готовая к любой неожиданности, молодая женщина отключила питание от двигателя. Аппарат резко наклонился и стал задирать нос, но Календа заставила его вернуться на траекторию планирования.

Все. Двигатель заглох. Осталось одно: ждать столкновения с окутанными мраком ночи водами океана. Она было подумала, что погода благоприятствует ей, но спохватилась: как бы не сглазить.

Любой полет состоит из двух этапов: первый, более продолжительный, когда у пилота одна забота — сохранять состояние. На втором этапе обстановка меняется каждое мгновение, и ты думаешь о том, чтобы как можно быстрее перейти от одного состояния к другому, оставаясь при этом в живых. Во время крейсирования пилота не следует подгонять, зато во время взлета или посадки приходится пошевеливаться.

Но помогут ли все эти соображения сейчас, когда корабль вот-вот камнем упадет в воду?

В воду, которая приближается с ужасающей быстротой. Надо подготовиться. Едва аппарат коснется поверхности моря, надо срочно сматываться. Удерживая одной рукой штурвал, другой рукой Календа потянула за рычаг «фонаря», закрывающего верхний аварийный люк. Улучив мгновение, она взглянула на предохранительные защелки, затем вновь устремила взгляд вперед. Вода близко. Совсем близко. Не глядя, Календа выдвинула задвижки и резко дернула за рычаг отстрела люка.

Раздался взрыв: это сработали разрывные болты, освободившие крышку люка. В кабину ворвался ветер. Затхлая, пропитанная запахом горелой изоляции атмосфера сменилась острым, соленым запахом Кореллианского моря.

Поверхность его совсем рядом, рукой подать. Календа попыталась сделать более пологим угол снижения и напряглась всем телом, готовясь к удару. На первый взгляд вода не так тверда, как суша, но, если удариться о нее на такой скорости, мало не покажется.

Сейчас, сейчас это случится! Календа подавила в себе желание зажмурить глаза и обеими руками вцепилась в штурвал.

Поверхность воды приближается с каждым мгновением, скорость все нарастает! Океан превратился в расплывчатое пятно, а аккуратные ряды волн — так они выглядели с высоты — теперь представляли собой иссиня-серую массу, на фоне которой невозможно различить ни одной отчетливой детали. Разметанные ветром волосы хлестали по лицу. Но Календа не обращала на это внимания. Лучше не видеть ничего, чем выпустить штурвал хотя бы на миг. Все ближе, ближе, сколько же можно ждать, когда же…

Содрогнувшись всем корпусом, изувеченный космоплан ударился о поверхность моря, затем срикошетировал, подпрыгнул и с новой силой плюхнулся в воду. Календа вцепилась в рычаг, сражаясь за жизнь, а космоплан гигантским корявым «блинчиком» ударялся в одну волну за другой. Вода заливала иллюминаторы, ослепляя на несколько секунд пилота, затем сбегала по стеклам вниз. Этот полет с одного гребня волны на другой, казалось, никогда не кончится…

Наконец движение космоплана замедлилось, корпус его несколько опустился в воду, потом замер на месте. На смену дикому, оглушительному гулу пришло прозаическое плескание воды о корпус да рокот волн, разбивающихся о берег, находившийся совсем рядом. Кажется, получилось!

Календа с трудом перевела дыхание. Заставив себя выпустить из рук штурвал, расстегнула привязные ремни и поднялась. Ноги были как ватные. Сил — никаких, но расслабляться некогда. Нос космоплана уже задирался в небо: в кормовую часть корпуса поступала вода.

Молодая женщина подошла к люку кабины и открыла панель ручного механизма. Потянув за рычаг, открыла стопорную защелку. Наклонившись вниз, отодвинула крышку люка. Вот они. Скафандр, который до этого нельзя было достать. Упаковки неприкосновенного запаса. Схватив обе сумки с НЗ и ящик со снаряжением, Календа почувствовала, что ноги у нее промокли. Вода. Она проникла и сюда. Живей. Пошевеливайся. На сумках были лямки для переноски. На каждое плечо она повесила по сумке, ящик взяла за ручку. Просунув ящик в верхний люк, поспешила выбраться наружу, прежде чем ящик соскользнет в воду. В то самое мгновение, когда он, казалось, уже начал падать, Календа поймала его за ручку.

По идее, в каждом аварийном комплекте помимо прочих необходимых предметов должен быть спасательный плот. Следовало открыть ящик, достать оттуда плот и весла, затем закрыть ящик, надуть плот, погрузить в него аварийный комплект, сумки с запасом продовольствия, забраться самой и не спеша взяться за весла. Но она с такой же пользой для дела могла бы сочинить несколько сонетов. Корабль уходил у нее из-под ног, кругом ни зги, — какие тут еще могут быть поиски спасательного плота?

Надеясь, что у инженеров, разработавших аварийное снаряжение, хватило здравого смысла придать ему плавучесть, Календа швырнула ящик в воду. Он действительно плавал, причем стенки его находились довольно высоко над водой. Поправив лямки сумок с запасом продовольствия, которые должны были служить ей вместо спасательного жилета, Календа соскользнула в прохладную соленую воду.

Она ухватилась за ручку ящика, готового исчезнуть в темноте, и легла на него животом. Ноги ее свешивались в воду. Календа обнаружила, что у ящика имеются ручки и с боков. Ухватившись за них, она принялась работать ногами, не заботясь о том, куда плывет. Главное — убраться подальше от тонущего космоплана. Даже самый крохотный кораблик, когда тонет, образует воронку, и ей не улыбалось угодить в нее.

Решив, что она удалилась от космоплана на достаточное расстояние, Календа перевернулась на спину и стала наблюдать за тем, как погружается в воды Кореллианского моря ее бедная старая посудина.

Нос космоплана задрался. Послышался всплеск, сноп искр осветил кабину пилота изнутри: произошло короткое замыкание какой-то системы питания. Освещение корабля включилось, затем померкло, включилось снова и погасло навсегда. Раздался глухой удар, из кормовой части аппарата на поверхность вырвалось множество пузырьков. Нос поднялся вертикально. Что-то затрещало, послышался шум воды, врывающейся внутрь корпуса космоплана. Нос корабля, как бы храня чувство собственного достоинства, стал погружаться, так и оставшись по стойке «смирно». Плеск, бульканье, и вот уже носовая часть злополучного космоплана исчезла под поверхностью океана.

Молодая женщина не могла оторвать взгляд от того места, где только что был космоплан. Буря непонятных чувств охватила ее при мысли, что она могла бы очутиться в пучине, если бы не этот космоплан, только что поглощенный океаном.

Календа посмотрела на небо, в котором сверкали яркие звезды. Возможно, кто-то заметил светящийся след ее корабля, когда она продиралась сквозь нижние слои атмосферы, но время нынче такое — этому никто не придаст особенного значения. В околопланетном пространстве всех обитаемых миров космического мусора хоть отбавляй. Таково одно из неприятных последствий войны между Республикой и Империей.

Окрестности большинства звездных систем просто кишат сбитыми кораблями самого разного вида. Теперь уже никто не удосуживается докладывать о появлении в ночном небе даже самых живописных НЛО. Она приводнилась ночью именно для того, чтобы ее не заметили. Но даже если кто-то и оказался свидетелем ее входа в атмосферу планеты, то он, верно, принял это за падение одного из сотен списанных истребителей, космических станций и зондов.

Вполне вероятно, что ей удалось добиться своего и кореллианцы не знают, что она находится на планете, а если и знают, то где именно она приземлилась — им неведомо.

Теперь возникает вопрос: какая ей польза от того, что она здесь?

Волна приподняла Календу. Она привстала, чтобы рассмотреть наконец, куда же ее принесла нелегкая. Превосходно. Превосходно. Гребет она к берегу, который, похоже, всего в нескольких километрах отсюда.

Она заработала ногами, чтобы поскорей добраться до суши.

Глава шестая

ПРОЩАЙ И ЗДРАВСТВУЙ

Перебросив свой черный плащ через плечо, Люк вышел из тени и шагнул в сторону эстакады, на которой стоял «Сокол», готовый к старту. Глазам Люка предстало зрелище организованного беспорядка. Вернее, два таких зрелища.

У правого борта космоплана Хэн ссорился с одним из служащих инспекции безопасности космопорта, видимо по поводу таможенных правил, не забывая при этом покрикивать на Чубакку, который, присев на корточки, возился с панелью доступа на правом крыле корабля. Что ж, с тех пор как он их знает, Хэн и Чуви всегда спорили о том, должен ли «Сокол» стартовать или отправляться на свалку. Почему они должны изменить своей привычке сегодня?

Вокруг Леи, стоявшей слева от космоплана, гомонила стайка чиновников различных ведомств. Люк оглядел это пестрое сборище. Клерки, дройды-канцеляристы, начальники отделов, сенаторы, несколько военных. Впрочем, ему тут удивляться нечему. Даже в таком демократическом, неформальном правительстве, какое пыталась создать Лея, невозможно добиться того, чтобы руководитель государства мог отправиться в отпуск, не упустив при этом из виду какой-либо мелочи и не ущемив чьего-то самолюбия. И вот эти-то огрехи она старалась исправить в последнюю минуту.

Один за другим вверх и вниз катались по грузовому трапу дройды-грузчики, доставлявшие на борт космоплана багаж участников экспедиции.

Дети Хэна и Леи бегали как очумелые, вне себя от возбуждения. Да и как же иначе, ведь им предстояло такое увлекательное приключение. Все трое, конечно же, отдавали себе отчет в том, что наконец избавятся от нудной опеки Трейко. При мысли об этом Люк улыбнулся. Неудивительно, что ребятишкам захотелось сконструировать собственного дройда с тем, чтобы эта груда болтов перестала читать им бесконечные нотации и изрекать прописные истины о пользе физического труда.

В то время как Лея пыталась найти общий язык с посланником Бимма, Хэн выбивался из сил, стремясь урезонить своих чад. Вполне понятно, в данных обстоятельствах сделать ему это было весьма непросто. Видя, что может разразиться конфликт, Люк решил вмешаться.

— Джесин! Джайна! Поумерьте-ка свою прыть! — воскликнул он. — Поаккуратней, Анакин! Посадочная подушка — это тебе не гимнастический снаряд! Слезай оттуда.

— Но ведь Чуви карабкается, — возразил мальчуган, неохотно слезая с корпуса космоплана.

— Но для него корабль не игрушка, — отвечал Люк, в который раз убеждаясь, что образумить ребенка в возрасте Анакина дело не из легких. — Он работает, он приводит корабль в порядок.

— Все равно я мог бы сделать это лучше, — уверенно заявил мальчик, ткнув пальцем себе в грудь.

— Ну, еще бы, — со смехом отозвался Люк. Похоже, мальчуган здорово разбирается в механизмах, несмотря на свой нежный возраст. Только вряд ли Чубакка захочет, чтобы тот ему помогал. — Но пусть у твоего отца и Чубакки голова болит, нам-то что? — Пока Анакин раздумывал над смыслом сказанного, Люк переменил тему разговора. — Вы как следует приготовились к путешествию? — спросил он.

— Ага. Я собрал все свои инструменты.

— Вот и ладно. Скучать, думаю, вам не придется. — Подняв глаза, Люк заметил, что Джайна на ходу копается в багаже, который дройды несут на борт космоплана. — Послушай-ка, Джайна, — крикнул он, — оставь этот ящик в покое,

— Я только хотела достать мои книжные чипы, — стала оправдываться девочка. — По-моему, они здесь.

— Пока космоплан не взлетит, у тебя все равно не будет возможности читать, — ответил Люк, надеясь, что племянница окажется столь же сговорчивой, как и ее брат. Он посторонился, давая пройти дройду, и продолжал: — Что же, так и будем вываливать весь багаж на стартовую площадку?

— Но чипы мне нужны сейчас! — продолжала девочка, несмотря ни на какие уговоры.

— Надо было подумать об этом раньше, пока их не упаковали.

— Но не я же упаковывала. Я бы не стала их запрятывать так глубоко. Это дройды их упаковали.

— Я же предупреждал, чтобы вы не сваливали на них свою работу, — назидательно проговорил Люк. — Видишь, что из этого выходит. Делай все сама, и выйдет так, как надо. А когда перекладываешь свои обязанности на кого-то другого, то и жаловаться не на кого. Так что нечего дуться, А в следующий раз сделаешь все как надо. Договорились?

— Договорились, — с недовольной миной ответила Джайна.

— Вот и ладно, — отозвался Люк. Хотелось бы думать, что наказание, которое они с Джесином получили за историю с дройдом, пошло ей на пользу. — А теперь возьми с собой Анакина и отойдите в сторонку. Сидите тихонько и ждите старта.