Помоги проекту - поделись книгой:
— Перевязанного?
— Днем бомбили. У меня самого в башке салюты бабахают. Видал, что делается?
— Так я думал, обстреливают.
— Да какое там. Машин десять налетело. Даже больше.
— Афганцы?
— Пакистанцы. Больше пока не возвращались, тут дежурство наладили. В воздухе. ПВО почти нет, Стрелы и Шилки. Вон, на местные горушки стрелков посадили, хоть что-то.
Сказанное старым другом еще с Рязани — просто не укладывалось в сознании.
— А паки то что? Совсем страх потеряли?
— Тут вот какое дело… Видел Масуда?
— Ну да. А он что теперь?
— Да, да… Ахмад Шах Масуд со вчерашнего дня перешел на нашу сторону. Его отряды перекрыли Пандшер. Мы послали туда группу для координации и оказания практической помощи, так сказать. Сейчас там идет бой, крупная банда пытается пробиться через ущелье. По данным разведки — до пяти тысяч штыков. Соображаешь, что будет, если пробьется?
— Еще бы…
Пандшерское ущелье — как дорога прямо в центр Афганистана, выходит почти напрямую к Баграму. Если эти пять тысяч боевиков прорвутся — то они отрежут их от Союза и перережут единственную дорогу, питающую весь Ограниченный контингент. Если от контингента — что-то еще осталось.
— Меня куда?
— Пока не знаю. Возможно в тот же Пандшер.
Лебедь присвистнул.
— Соображаешь? Я полк в ущелье пошлю — не выйдем же оттуда!
— А как думаешь, Масуд почему здесь?
Не докурив, Грачев растоптал сигарету в грязи, злобно сплюнул
— Утром борт приземлился. С Кубинки. Одно гэбье. Так что думай, что говоришь.
— А мне насрать! — набычился Лебедь, тут он мог быть самим собой — мне этот Масуд нахрен не сдался. Помнишь, колонну забили у Джелалабада? Тот ублюдок — он ведь с нами остался, как заклад. Может, и Масуд — решил сдохнуть за своего пророка?
— Не тот калибр.
— Тут не разберешь. Мне не до Масуда. Вот если со мной гэбье это пойдет, тогда другое дело. Пойду и сам своих поведу. А так…
— Отставить. Ты здесь останешься.
— Никак нет.
Грачев схватил своего бывшего подчиненного за руку, зло дернул
— Приди в себя! Тут, б… героизму не место! Ты что, не понял еще? Мы, б… третью мировую войну начали!
— Чего?
— Того! У тебя в дивизии с РХБЗ[71] как? Каком кверху, поди!
Лебедь недоуменно посмотрел на своего бывшего ротного.
— А это тут при чем?
— А вот причем! Ты Катаева помнишь?
— Летуна что ли?
— Его…
Катаева Лебедь помнил. Между десантниками и летчиками военно-транспортной авиации, да и любыми другими летчиками — существовал обычный антагонизм. Советские летчики были в армии белой костью, к измученной десантуре относились с долей презрения и высокомерия — и десантники это видели. Катаев начинал одновременно с ними, поэтому между молодым летчиком и такими же молодыми десантниками установилось нормальное взаимопонимание и даже дружба. Так что Павла Петровича Катаева — Лебедь хорошо помнил.
— Помню.
— Он здесь. Полкан уже. Летает на семьдесят шестом. Но дело не в этом. Он сюда с Мары летает, со своими полком. Пересеклись, языками зацепились. В Мары тоже борт пришел. С Твери — девять. Охрана — волкодавы сущие. И экипажи — по специальному списку. Понял?
Е-моё…
Тверь — девять, он же Мигалово, он же в/ч 19089 — одна из баз хранения тактического ядерного оружия, там же — есть экипажи, которые специализируются на его применении. Бомбы весом в тонну и полторы могут применяться с Ту-22М3 — а ведь их в Мары полно, там сейчас базируются облетанные полки, которые работают по Афганистану. И тут — всем аптечки раздали, провели инструктаж. Приказано и по всему личному составу — так что ты тоже и получили и проведи. Пока дают.
— Так это что же делается то?
— Говорю тебе — война началась.
Совсем стемнело. Самоходные артиллерийские установки, выставленные в наскоро отрытых капонирах, били по горам, били размеренно и страшно, и каждый их залп отдавался гулом в ушах. Над Баграмом гудели самолеты, выстраиваясь в очередь на посадку.
— Да ты не кисни — Грачев заметил, что вот теперь то его бывший взводный полностью осознал, что творится — если по-серьезному зацепимся, первыми бомбы полетят, потом уже мы пойдем. А там — чужая шейка копейка.
— Твоими бы устами…
— По РХБЗ народ вздрючь. А то — в противогазной сумке у всех что угодно лежит, кроме противогаза.
— А то поможет…
Исторически так сложилось, что пакистанская армия всегда прикрывала восточную и северную границы, границы с Индией и Китаем, в то время как западная граница не считалась опасной, а южная — вообще ничем не прикрывалась, кроме отдельных застав потому что она считалась непроходимой. В описываемый период армия государства Пакистан состояла из девяти армейских корпусов, первый, второй, четвертый, пятый, девятый, одиннадцатый, двенадцатый, тридцатый и сорок первый. При этом западную границу с Афганистаном прикрывали только два корпуса: одиннадцатый, включающий в себя седьмую и девятую пехотные дивизии, со штабом в Пешаваре и двенадцатый, включающий в себя тридцать третью и сорок первую пехотные дивизии со штабом в Кветте. Оба корпуса были двухдивизионного состава, вообще в армии Пакистана были три корпуса трехдивизионного состава, первый, второй и десятый, в них входили две бронетанковые и артиллерийская дивизия. Готовя операцию по захвату Афганистана, пакистанские военные отлично понимали, что они не могут сконцентрировать дополнительные силы на границе, потому что это сразу будет засечено советскими спутниками и привлечет внимание советских аналитиков — а воевать серьез с СССР Пакистан не собирался. Основной задачей было: после организации в Кабуле пропакистанского правительства исламистов, оно обращается за помощью к Пакистану, примерно точно так же, как в свое время правительство Кармаля обратилось за помощью к СССР — и Пакистан вводит войска. В непосредственной близости от основного оперативного направления — на Джелалабад и Кабул — находилась не только одиннадцатый корпус, в Равалпинди стоял десятый корпус, а в Мангле — первый, в состав которого входила шестая бронетанковая дивизия, одна из двух, имевшихся у Пакистана. Поэтому, пакистанцы подготовили следующий план операции — в первом эшелоне наступает седьмая пехотная дивизия, за ней следует девятая. Шестая бронетанковая после начала наступления — ускоренным маршем выдвигается от Равалпинди для того, чтобы составить второй эшелон наступления. Шестая бронетанковая была вооружена танками М60, которые вполне были способны противостоять как афганским Т-55, так и советским танкам Т-62, которые были в Афганистане — а более современных Т-72 в Афганистане не было, разведка это подтверждала. Наступающих сил — две пехотные дивизии и одна бронетанковая должно было с лихвой хватить для того, чтобы проломить оборону и Афганцев, и афганцев, поддерживаемых русскими. Кроме того — оборона будет в значительной степени подорвана террористическими акциями, массовым наступлением моджахедов во всех провинциях и уездах Афганистана и вооруженным мятежом Наджибуллы. Солдаты будут просто деморализованы и особого сопротивления не окажут.
Конечно, было страшно. Пакистан понимал, что наступление на Кабул, по сути, означает удар по советской армии, по советским интересам. По Советскому Союзу, в конце концов. Но обещанная некоторыми кругами в американских военных и разведывательных сообществах поддержка, успешные испытания собственной ядерной бомбы, возможность поддержки со стороны кабульского режима, который должен был переметнуться на сторону Пакистана — все это вскружило голову пакистанских генералов.
Командующим операцией «Удар копья» — так называлась военная часть операции — был назначен генерал-лейтенант Асиф Наваз[72], командир одиннадцатого корпуса, грамотный и способный пехотный офицер. Сейчас он находился в мобильном командном центре на самой границе Афганистана и Пакистана — но все же не переходя ее. Рядом работала мощная радиостанция, принимая сообщения об оперативной обстановке на театре военных действий. Сам генерал поминутно вытирал платком лоб — он чувствовал, что что-то не так, но не мог понять что.
В дверь постучали. В командном бронированном модуле он был один.
Генерал поднялся с места, прошел по дорогому, постеленному на пол ковру, отомкнул закрытый изнутри замок. Хмуро посмотрел на полковника Рашида — так называли человека, который командовал на данный момент группировкой пакистанской авиации, сведенной для удара по Афганистану.
— Что произошло?
— Ставлю вас в известность о том, что мы столкнулись с сопротивлением, гораздо более серьезным, чем расчетное.
Полковник Рашид, несмотря на то что на нем была пакистанская летная форма — почему то предпочитал выражать свои мысли на американском варианте английского языка с явным акцентом восточного побережья.
— Там у русских нет ничего кроме вертолетов и штурмовиков!
— Три машины не вернулись — хмуро доложил Рашид — по сообщениям одну из них сбил вертолет шурави. Это разведывательный самолет, он потерян в районе Джелалабада.
— Вертолет? — разозлившись, закричал генерал — быть этого не может!
Американец поморщился
— Я прошу санкции на задействование резервов и на нанесение удара по аэродрому Баграм.
— Действуйте! Делайте что хотите, но чтобы этого позора больше не было!
После того, как с обоими спутниками, ориентированными на Афганистан пропала связь — подняли тревогу.
Утром собрали совещание — с Пентагона вытащили двоих невыспавшихся, злых генералов, в том числе генерала Джеймса Линдсея, участника боев во Вьетнаме, бывшего командующего восемьдесят второй воздушно-десантной дивизией и нынешнего командующего USSOCOM — только что созданного корпуса специальных операций. С госдепартамента примчался Роберт Киммит, бывший специальный советник президента по вопросам национальной безопасности, сейчас он работал в Казначействе, но был сильным специалистом именно по тем вопросам, какие рассматривались сейчас. После проклятого дела Иран-Контрас всех разбросали кого куда. Еще были действующий советник президента США по вопросам национальной безопасности генерал-лейтенант Колин Пауэлл и бывший советник президента по тем же вопросам Брент Скаукрофт, которого тоже вышибли из-за Иран-Контрас. Все пили кофе, нервно переговаривались и обстановка была напряженной. Вовсе не такой, какая бывает при победах.
Докладывал Крейг Атлас, чуть сбледнувший с лица. На стене висели карта Советского союза и карта Афганистана.
— … Только что расшифрованными снимками достоверно установлено, что русские перебрасывают в район боевых действий сто шестую воздушно-десантную дивизию, это соединение не участвовало в боевых действиях и считается личным резервом советского главнокомандующего. Один из полков этой дивизии уже высадился в Баграме, остальные готовятся к переброске из Средней Азии. Подняты по тревоге семьдесят шестая псковская и части сто третьей витебской дивизии ВДВ, они уже вышли к аэродромам взлета и ждут самолетов ВТА для переброски в зону боевых действий. Советские воздушно-десантные части являются частями повышенной мобильности и их активизация говорит о том, что советские власти решились на новое полномасштабное вторжение в Афганистан, нарушая все ранее достигнутые договоренности.
На южном направлении — наступающие части пакистанских вооруженных сил и афганских моджахедов ведут уличные бои за взятие Кандагара. Есть серьезные основания полагать, что штаб третьего армейского корпуса Афганистана уничтожен точным бомбовым ударом — но отдельные подразделения Советской армии и некоторая часть афганцев продолжает сопротивление. Потери пакистанских сил превышают расчетные в один и восемь раза, по технике в два с половиной раза, продвинуться дальше Кандагара пока не удалось.
Мы проанализировали действия наступательной группировки и пришли к выводу, что такие тяжелые потери обусловлены отсутствием господства пакистанской авиации в воздухе и тяжелыми потерями в составе бомбардировочной и штурмовой авиации. План действий южной группы базировался на том предположении, что русские не смогут оказать в воздухе никакого сопротивления, у них не будет ни ПВО, ни серьезных истребительных частей на этом участке. Однако, сопротивление в воздухе оказалось намного серьезнее предполагавшегося. Русским удалось уже в первый день конфликта перебросить на аэродром Шинданд часть особого назначения, ранее базировавшуюся на аэродроме Мары-1. Это своего рода истребительная школа, типа нашей «Топ Ган», там преподают чрезвычайно опытные инструкторы. Сейчас, по данным ЦРУ, школа занимается переучиванием советских полков авиации ПВО с Су-15 и Миг-23 на истребители Миг-29. Мы не знаем точных характеристик этого самолета — но по результатам боевых действий в южном секторе наступления, можно сказать с большой долей вероятности, что советский самолет по многим параметрам значительно превосходит наши разработки…
— Стоп-стоп-стоп… не выдержал генерал Линдсей — кто сидит за штурвалами наших самолетов, которые там есть? Пакистанцы? Господи, мы во Вьетнаме передавали технику южновьетнамским ВВС и еще непонятно, какие у них были больше потери — боевые или небоевые, от аварий. Как можно так оценивать нашу технику? С одной стороны — советские асы, с огромным налетом, инструкторы, с другой стороны — ублюдки, которые и летать то толком не умеют.
— Со всем уважением, генерал, давайте послушаем — вмешался Буш, невыспавшийся, нервный и злой — вопросы будет задавать потом. Продолжайте.
— … таким образом, на южном направлении фактор внезапности исчерпан полностью, пакистанцам удалось продвинуться до города Кандагар, войти в него и завязать уличные бои. Но им не удалось ни полностью взять город под контроль, ни выдвинуться в западном направлении, на Лашкаргах и Фарах, ни в северном — на Шахджой, Газни и Кабул. Наступательный порыв исчерпан, наступающие части столкнулись с серьезным сопротивлением и уже частично деморализованы, полное господство в воздухе, имевшееся в первые несколько часов операции — утрачено и против пакистанцев сейчас действуют не только оставшиеся неповрежденными русские штурмовики, но даже вертолеты. В этих условиях считаем, что без немедленного введения в действие всех резервов, какие есть у Пакистана, а так же без установления господства в воздухе силами американской палубной авиации — новые попытки наступления успеха иметь не будут.
На основном направлении наступления, северном — нами полностью взят под контроль город Джелалабад и частично — Кабул, передовые части моджахедов уже вошли в Кабул. Однако, этим успехи и заканчиваются. На сторону русских открыто перешел Ахмад Шах Масуд, объявив себя воином, действующим в интересах Афганистана, а всех остальных муджахеддинов — предателями, продавшимися пакистанцам и американцам. Части, предоставленные президентом Афганистана Наджибуллой, оказались плохо управляемыми и деморализованными, процветает дезертирство, есть случаи невыполнения приказов, расстрела командиров, боестолкновений с моджахедами. Сторонники фракции Хальк, которых немало в афганской армии, объявили о предательстве завоеваний революции Наджибуллой и членами ЦК и призвали своих сторонников не подчиняться приказам. Частям советской армии удалось закрепиться на аэродроме Баграм, перерезать дорогу, ведущую от Кабула и наладить переброску подкреплений. Наш расчет на то, что при начале боевых действий Масуд ударит в спину советским и захватит Баграм, не оправдались. Господство в воздухе на северном направлении захватить так же не удалось, несмотря на тяжелые потери, русская истребительная и штурмовая авиация продолжает действовать. Ночью, тяжелые бомбардировщики, взлетевшие с аэродромов Советского союза, бомбили Джелалабад и дорогу Кабул-Джелалабад-Пешавар. Серьезных потерь в личном составе и технике им нанести не удалось — но деморализующее действие от этой бомбардировки было весьма серьезным, кроме того, им удалось повредить дорогу, и переброска новых сил в направлении Кабула была остановлена на несколько часов.
В самом Советском Союзе Туркестанский и Северо-Кавказский военные округа приведены в повышенную боевую готовность, по данным перехватов — в вооруженных силах отменены все отпуска, офицерам предписано возвратиться к местам службы. Ни о полной, ни о частичной мобилизации речи пока не идет — но Советский союз явно взял линию на обострение конфликта и разрешение его военными усилиями. Всем пограничным частям ПВО предписано принять повышенную степень готовности, зафиксирована активизация подводных сил Северного флота. На этом все, сэр.
— Мистер Киммит?
— Сэр, предложения к переговорам в рамках Женевской группы были отвергнуты, утром, представитель Афганистана объявил, что его страна подверглась нападению со стороны Пакистана, и потребовал срочного созыва Совета безопасности ООН. Мы сможем блокировать любую резолюцию и напомнить Советскому союзу о том, что они сами напали на Афганистан в семьдесят девятом. Однако, проблему надо решать и быстро, через несколько дней мы окажемся в дипломатической изоляции. Париж и Бонн уже запросили у нас нашу позицию в этом конфликте и информацию о наших дальнейших планах…
— А русские?
— Ничего, сэр.
— То есть как — ничего? Они же воюют.
— Сэр, с их стороны ничего не было. Они не направили ноту или даже запрос, не отозвали посла, не проявили активности в Совете безопасности ООН. Никаких усилий с их стороны, сэр.
— Они намерены воевать — подал голос генерал Одом, советолог, служивший в Москве в военном атташате.
— Конкретнее, генерал
— Они намереваются воевать. Если русские не хотят воевать — они поднимают шум на весь мир, они большие спецы в пропаганде и поднятии шума. Если они не сделали этого — значит, они намерены воевать и победить.
Вице-президент допил давно остывший кофе
— Брент?
Генерал Скаукрофт покачал головой. Они понимали друг друга с полуслова — этот жест означал, что Президент США Рейган впал в такое состояние, что решения придется принимать здесь и им. Почему-то вопрос этот задан был бывшему советнику президента, а не действующему, считалось, что генерал Колин Пауэлл еще не совсем освоился со своими обязанностями.
Решение придется принимать здесь и им.
— Джеймс?
Генерал Линдсей был краток и конкретен.
— Я смогу набрать в Пакистане человек пятьсот по-настоящему серьезных парней. По-настоящему серьезных. Часть их них работает военными советниками, часть — инструкторами в лагерях моджахедов, часть — под разными крышами типа «Солдата удачи» или «Наемников». Примерно триста из них не откажутся вспомнить молодость, обойдется нам это относительно недорого — но заплатить придется, потому что это привлеченный персонал. Нужно будет сделать несколько рейсов на Пакистан и перебросить им оборудование. Нужно так же озаботиться состоянием дел с вертолетами, на первое время сгодятся и пакистанские, но это только на первое время. Двадцать четыре часа — и у нас в Пакистане будет сильная группа, численностью до батальона.
— И что потом? — спросил Киммит
Поделиться книгой: