Нарушенное время Марса

— Не могу ответить утвердительно, малыш Джекки. Кто такие бликманы?

— Это местная марсианская раса. А сам-то ты знаешь, что находишься на Марсе, а?

«Добрый папа» кивнул.

— Шизофрения, — сказал Джек, — одна из наиболее серьезных проблем, когда-либо встававших перед человечеством. Откровенно говоря, я эмигрировал на Марс из-за припадка, случившегося со мной в двадцатидвухлетнем возрасте, когда работал в «Корона корпорейшн». Я все бросил. Мне нужно было вырваться из сложной урбанистической обстановки в более простую, природную. Давление города оказалось так велико, что у меня не оставалось выбора: эмигрировать или отправляться в сумасшедший дом.

Можешь себе представить огромное кооперативное здание, возносящееся на много этажей вверх и простирающееся на несколько уровней под землей, с массой живущих там людей, для удобства которых имеется свой супермаркет? Я сошел с ума, стоя в очереди в книжном магазине. Все люди вокруг — и в книжном магазине, и в супермаркете — все жили рядом со мной в одном доме.

Целый город размещался в единственном здании. А сегодня его уже считают маленьким по сравнению с теми, которые вновь построены. Что ты на это скажешь, а?

— Ну и ну! — покачал головой «Добрый папа».

— А теперь я тебе прямо скажу, — произнес Джек. — Вы, обучающие машины, воспитываете новое поколение шизофреников, подобных мне. Вы раскалываете души детей, обучая принимать во внимание обстановку, не существующую для них. Она уже и на Земле не существует. Спросите «учителя Витлока»: будет ли ум истинным, если не будет практическим? Я сам слышал, как он говорил, что «мозг — орган адаптации». Верно, «Добрый папа»?

— Да, малыш Джекки, это так.

— То, чему следовало бы учить детей… — продолжал Джек.

— Да, малыш Джекки, это так, — перебил «Добрый папа». В свете ручного фонаря Джек увидел, как проскальзывала считывающая игла, когда робот произносил фразу.

— Ты застрял, — сказал Джек. — «Добрый папа», у тебя износилась считывающая игла.

— Да, малыш Джекки, это так, — согласился робот.

— Ты прав, — сказал механик, — это так. Все в конце концов изнашивается, вечного ничего нет. Изменение — одно из главных составляющих жизни. Верно, «Добрый папа»?

— Да, малыш Джекки, это так, — в очередной раз подтвердил автомат.

Отключив источник питания, Джек принялся за разборку ведущего привода, чтобы заменить изношенную деталь.

— Вы нашли неисправность? — спросила дежурный механик, когда спустя полчаса он вышел из комнаты, утирая рукавом лоб.

— Да. — Джек был совершенно измучен. Хотя часы показывали только четыре и до конца рабочего дня оставался целый час.

Женщина провожала его на стоянку.

— Я очень довольна той быстротой, с которой вы откликнулись на наши нужды, — говорила она. — Я позвоню мистеру И и поблагодарю его.

Он кивнул и, совершенно измученный, даже не попрощавшись, влез в вертолет. Вскоре винтокрылая машина поднималась в воздух, а Общественная школа в форме утиного яйца осталась далеко внизу. Она больше не давила на Джека, и он наконец вздохнул свободно.

Щелкнув передатчиком, Болен сказал в микрофон:

— Мистер И, говорит Джек, я все отремонтировал в школе. Что следующее?

После некоторой паузы голос мистера И ответил:

— Джек, звонил из Левистоуна Арни Котт. Он просил, чтобы мы отремонтировали кодирующий диктофон, который ему очень нужен. А так как все остальные из нашей команды заняты, то я решил послать тебя.

Глава 6

Арни Котт владел единственными на Марсе клавикордами. Правда, они были совершенно расстроены и все никак не удавалось найти кого-нибудь, кто бы мог их настроить. Так или иначе, на Марсе не было ни единого настройщика клавикордов.

Месяц тому назад он предложил бликману, служившему в его доме, взяться за освоение инструмента. Аборигены Марса имели прекрасный музыкальный слух, и Гелиогабал, казалось, понял, чего от него хотят. Его снабдили переведенными на блики-диалект учебниками игры на клавикордах, и Арни постоянно ожидал результатов. Но до сих пор клавикорды фактически не издавали ни единого звука.

Арни вернулся домой в Левистоун после визита к Анне Эстергази в мрачном настроении. Смерть Норберта Стинера, торговца на черном рынке, явилась для него тяжелым ударом ниже пояса. Теперь придется предпринять самые решительные действия, чтобы компенсировать потерю. Было три часа пополудни. Что же он вынес из поездки в Нью-Израиль? Только кучу плохих новостей? С Анной, как всегда, ни о чем невозможно разговаривать. Она собирается продолжать свои дилетантские мероприятия и, даже, если над ней станет смеяться весь Марс, это не будет иметь для нее никакого значения.

— Черт тебя подери, — Гелиогабал, — яростно рычал Арни, — или ты заиграешь на этом проклятом инструменте, или я вышвырну тебя из Левистоуна. Можешь убираться жрать жуков и корни в пустыню с остальными тебе подобными.

Сидевший на полу возле клавикордов бликман вздрогнул, быстро взглянул на Арни, а затем снова опустил глаза в учебник.

— Все здесь временное, — ворчал бывший водопроводчик.

Марс похож на Шалтай-Болтая. Вначале все шло прекрасно, а затем — все вдруг стало разваливаться. Арни чувствовал себя председателем огромной свалки.

А затем он снова думал о ремонтном вертолете И-компании, который встретил в пустыне, и о пилотировавшем его говнюке. «У-у, независимые ублюдки! — злился Арни. — Следует задать им хорошенько. Ишь! Знают себе цену! «Жизненно важные для экономики планеты» — написано на их рожах. «Мы никому не кланяемся» — и так далее». — Нахмурясь и засунув руки в карманы, Арни расхаживал по большому парадному залу Левистон-хауз, принадлежавшего ему вдобавок к апартаментам в Юнион-Холле.

«Подумать только! Как он посмел мне сказать такое! — размышлял Арни. — Он, должно быть, дьявольски хороший механик, если такой самоуверенный. Я проучу его, если в последний момент не передумаю. Я никому не позволю хамить мне и оставаться безнаказанным!»

Но из двух мыслей о наглом механике из И-компании предыдущая постепенно начала доминировать в мозгу. Как человек практичный, он знал, что вещи должны работать. А на законы поведения внимание следует обращать во вторую очередь. «У нас не благородное рыцарское общество, — сказал себе Арни. — И, если парень действительно хороший механик, он может болтать все, что захочет. Меня интересует только результат его деятельности».

С этой мыслью в голове он позвонил в Банчвуд-Парк и вскоре разговаривал с мистером И.

— Послушай, — сказал Арни, — у меня сломался кодировщик, и если твои парни в состоянии его починить, то может быть, заключим контракт? Ты следишь за моей мыслью?

Вне всякого сомнения мистер И сразу понял его, все в порядке. Он сразу сообразил, что имеется прекрасная возможность заключить выгодную сделку.

— Наш лучший механик, сэр! Немедленно! Всегда к вашим услугам в любое время дня и ночи.

— Мне нужен конкретный механик, — сказал Арни и описал внешность ремонтника, встреченного в пустыне.

— Молодой… темноволосый… стройный… — повторил мистер И…очки… с нервными манерами… это Джек Болен. Наш лучший механик.

— Послушай, — сказал Арни, — этот парень, Болен, сказал мне такое, чего обычно я никому не позволяю говорить себе, но позже, обдумав его слова, я решил, что он совершенно прав, и собираюсь при встрече так и сказать ему. Похоже, у Болена неплохая голова на плечах. Может он прибыть ко мне сегодня?

Без малейших колебаний китаец пообещал, что механик прибудет к пяти часам.

— Ценю твою любезность, — сказал Арни. — Разумеется, передай ему, что я не держу на него зла. Конечно, он меня захватил врасплох, но теперь с этим покончено раз и навсегда. Скажи ему… — Арни подумал. — Скажи Болену, что ему нечего беспокоиться относительно меня.

Он повесил трубку и сел с чувством злорадного удовлетворения.

Все-таки день проведен не без пользы. К тому же он получил интересную информацию от Анны во время поездки в Нью-Израиль. Он заговорил о подозрительной возне вокруг гор Рузвельта, и как всегда Анна знала пару сплетен, по секрету переданных с Земли, безусловно искаженных при передаче из уст в уста, но несомненно содержащих зерно истины. Организация Объединенных Наций на Земле претерпевала одну из своих очередных реорганизаций. Через несколько недель ООН собиралась прибрать к рукам горы Рузвельта, которые до сих пор никому не принадлежали. Но для чего им нужны эти бесполезные холмы? Россказни Анны ставили его в тупик. Один из слухов, циркулировавших в Женеве, говорил о намерении властей ООН создать в горах Рузвельта огромный межнациональный парк, вроде райского сада, для завлечения эмигрантов с Земли. Другой сообщал, что разрабатывались проекты постройки в том районе огромной атомной электростанции на водородном топливе, которая решит проблему энергетического обеспечения Марса.

Наконец, возможно, оживят водную систему. Это позволило бы развивать на Марсе тяжелую индустрию, используя все преимущества планеты: обилие свободных земель, слабую гравитацию, низкое налогообложение.

Имелся еще слух, что ООН собиралась строить в горах Рузвельта военную базу, надолго обеспечившую бы заказами заводы оборонной промышленности США и России.

Ясно было одно: некоторые участки земли в том районе скоро здорово поднимутся в цене. А в настоящий момент целая горная область продавалась кусками размером от половины акра до сотен тысяч акров по ошеломляюще низкой цене. Какие-нибудь спекулянты уже наверняка разнюхали планы ООН и, без сомнения, начали действовать. По существующему законодательству для приобретения земли на Марсе необходимо личное присутствие покупателя. Так что, если слухи, сообщенные Анной, верны, следует ожидать прибытия спекулянтов в самое ближайшее время. Торговцы землей проявят такую же деловую активность, как в первый год колонизации.

Раскрыв сборник сонат Скарлатти, Арни Котт сел за расстроенные клавикорды и принялся барабанить свою любимую, которую уже несколько месяцев пытался выучить. Игнорируя расстроенность инструмента, он колотил по клавишам, наслаждаясь громкими, энергичными и ритмичными звуками.

Гелиогабал, изучавший учебник, отодвинулся подальше. Такая музыка терзала его уши.

— У меня есть долго играющая запись этой сонаты, — сказал Арни бликману, не переставая играть. — Такая, черт возьми, старая и дорогая, что мне даже жаль ее ставить.

— Что такое долгоиграющая запись? — спросил тот.

— Как ты не понимаешь? Игра Глена Гульда. Пластинке сорок лет, она раньше принадлежала моей матери. Тот парень действительно лихо молотил сонаты Скарлатти. — Собственное исполнение расхолаживало, и Арни прекратил игру. — Мне все равно никогда в жизни не заиграть так хорошо, как он, даже, если бы инструмент не пострадал от перевозки на Марс.

Бывший водопроводчик продолжал сидеть на скамье за клавикордами и думал о золотых возможностях, заключенных в горах Рузвельта. «Я мог бы купить их в любой момент, — думал он, — при помощи Союзных фондов. Но что именно? Огромный район. — Я не могу скупить все подряд. Кто же знает этот район? — спрашивал себя Арни. — Вероятно, Стинер хорошо представлял горы Рузвельта, потому что его подпольная база находится — или скорее находилась — где-то там… Еще старатели время от времени появляются в горах… Бликманы там живут…»

— Гелио, — позвал он, — ты знаешь горы Рузвельта?

— Конечно, я их знаю, Господин. Я избегаю их. Они холодные, пустые и не имеют жизни.

— А верно то, — спросил Арни, — что бликманы имеют пророческую скалу, и вы ходите туда, когда хотите знать будущее?

— Да, Господин… Нецивилизованные бликманы так поступают. Но это бесполезное суеверие. Скалу называют «Грязная Головка».

— Ты сам никогда не консультировался с ней?

— Нет, Господин.

— Сможешь ты найти эту гору, если потребуется?

— Да, Господин.

— Я дам тебе доллар, — сказал Арни, — если ты задашь вопрос от меня своей чертовой «Грязной Головке».

— Спасибо, Господин, но я не могу так сделать.

— Почему, Гелио?

— Если я пойду туда, то покажу себя невежественным и суеверным.

— Господи! — возмущенно воскликнул Арни. — Но ведь это всего лишь игра. Не мог бы ты выполнить мою просьбу? Так, ради шутки?

Бликман промолчал в ответ, и его темное лицо приняло замкнутое, обиженное выражение. Он вознамерился продолжить чтение учебникам.

— Вы, парни, — дураки, что отказались от родной религии, — сказал Арни. — Ты демонстрируешь свою слабость. Ладно, не буду настаивать. Скажи мне, как найти «Грязную Головку», я сам спрошу у нее то, что мне нужно.

Черт возьми! Я прекрасно знаю — ваша религия учит предсказывать будущее.

Что здесь особенного? У нас на Земле есть экстрасенсы, некоторые из них имеют дар пророчества и могут читать будущее. Конечно, приходится изолировать их вместе с другими сумасшедшими, потому что у них есть симптомы шизофрении. А ты, случайно, не знаешь, что это такое?

— Да, Господин, — сказал Гелиогабал. — Я знаю: шизофрения — дикарь внутри человека.

— Действительно, возвращение к примитивному мышлению… Ну, так что, можно читать будущее? В лагерях для душевнобольных на Земле, вероятно, сотни таких предсказателей.

Затем неожиданная мысль пришла в голову Арни. А может быть и на Марсе, в лагере Бен-Гуриона, тоже парочка-другая найдется?

— Черт с ней, с «Грязной Головкой», — подумал он. — Я звякну в лагерь за день до его закрытия, вызову сумасшедшего предсказателя в Левистоун и поставлю его на довольствие.

Арни подошел к телефону и позвонил управляющему делами Союза Эдварду Л.Хоггинсу.

— Эдди, — сказал он, — отправляйся-ка в нашу психиатрическую клинику, встряхни-ка докторов и раздобудь историю кого-нибудь из сумасшедших предсказателей, я имею в виду — с такого рода симптомами, и, если в лагере Бен-Гуриона имеется такой, неплохо было бы его заполучить.

— О’кей, Арни. Будет сделано.

— А кто лучший психиатр на Марсе, Эдди?

— Господи, Арни! Я не могу так сразу ответить. В Союзе космолетчиков есть хороший врач, Милтон Глоб. Я знаю точно, так как брат моей жены, пилот космического грузовика, в прошлом году получил результаты анализов и хороший отзыв о состоянии психики от доктора Глоба.

— Я думаю, он хорошо знает лагерь?

— Да, Арни! Доктор бывает там раз в неделю, врачи все подрабатывают. Евреи платят прекрасно, у них много «бабок» тратится на социальные нужды. Как тебе известно, вдобавок они получают финансовую помощь из Израиля на Земле.

— Ладно! Излови этого Глоба и скажи ему, чтобы он как можно быстрее подкинул мне шизофреника-предсказателя. Предложи ему определенную ежемесячную сумму, но только в крайнем случае. Большинство из этих психиатров прямо заболевают от регулярных денег, они видят их так редко. Все понял, Эдди?

— Да, Арни.

Управляющий повесил трубку.

— Тебя когда-нибудь подвергали психоанализу, Гелио? — шутливо спросил Арни, чувствуя теперь бодрость.

— Нет, Господин. Психоанализ — это глупость.

— Как?… что это ты ляпнул, Гелио?

— Психоаналитики не могут понять душу больного. В психоанализе ничего нет.

— Я не улавливаю ход твоей мысли.

— Цель жизни никому не известна, значит, чтобы существовать — надо прятаться от глаз живых существ. Кто доказал, что шизофреники смотрят на мир не правильно? Господин, они отправляются в превосходное путешествие.

Они отворачиваются от простых предметов, которые есть в обычной жизни, они обращаются к внутренней сущности вещей. Там — черная ночь, бездна, преисподняя. Кто может ответить на вопрос, вернутся ли они? А если вернутся, то какими они станут, если сумели увидеть скрытый смысл предметов? Я восхищаюсь ими.

— Умник, — сказал Арни с насмешкой, — самообразованный урод, — держу пари, если человеческая цивилизация вдруг исчезнет с Марса, ты в десять секунд окажешься в пустыне среди других дикарей и будешь поклоняться идолам и всему остальному. Чего ты решил, что хочешь быть похожим на нас? Потому что читаешь учебник?

— Люди не будут вечно жить на Марсе — вот почему я изучаю эту книжечку, Господин, — ответил Гелиогабал.

— Оторвись от учебника, — сказал Арни, — и давай настраивай чертовы клавикорды или отправишься обратно в пустыню, независимо от того, останется ли человеческая цивилизация на Марсе или нет.

— Да, сэр, — ответил бликман-слуга.

С тех пор, как Отто Зитт лишился лицензии и не мог легально работать, его жизнь превратилась в беспрерывную путаницу. Если бы у него не отобрали право на производство ремонта, он бы считался первоклассным специалистом.

От всех, даже от своего работодателя Норба Стинера, Отто скрывал, что однажды он уже имел лицензию и ухитрился потерять ее. По причинам, самому до конца не понятным, Отто предпочитал держать всех в уверенности, что он просто провалил квалификационные тесты. Устроиться на работу ремонтником было практически невозможно и легче думать, что он не сдал экзамены, чем то, что его выгнали…