Танец с драконами

Тирион оставил толстух с их хлебом и кастрюлями, и отправился на поиски винного погреба, в котором Иллирио прошлой ночью достал его из бочки. Найти его не составило труда. Здесь было столько вина, что можно было не просыхать сотню лет: сладкие красные вина Простора и сухие красные из Дорна, янтарное вино Пентоса и зеленый нектар из Мира, три десятка бочек борского золотого и даже вина сказочного Востока — из Миэрина, Кварта, и Асшая, что у края Тени. Наконец, Тирион выбрал бочонок крепленого вина, отмеченный личной печатью лорда Рунсфорда Редвина — дедушки нынешнего лорда Бора. У него был терпкий, обжигающий вкус и такой глубокий пурпурный цвет, что в полумраке винного погреба оно казалось черным. Тирион наполнил чашу и бутыль вдобавок, и понес их в сад, чтобы выпить под вишнями, которые видел из окна.

Вышло так, что он ошибся дверью и не сумел их отыскать, но это не имело значения. Сады с другой стороны дома оказались такими же прекрасными и даже более обширными. Он немного побродил по ним, прихлебывая вино. Окружающие его стены могли бы посрамить любой настоящий замок, а венчающие их декоративные пики выглядели удивительно голыми без украшения из человеческих голов. Тирион представил себе, как смотрелась бы голова сестры на одной из них: со смолой на золотых волосах, облепленная мухами, роящимися вокруг распахнутого рта. О да, и голова Джейме по соседству, решил он. Никто не смеет разлучать моего брата с сестрой.

Будь у него верёвка с крюком, он мог бы перелезть через эту стену. У него крепкие руки и небольшой вес. Он сумеет перебраться на ту сторону, если при этом не насадит себя на пику. Завтра поищу веревку, принял он решение.

За время своей прогулки он насчитал трое ворот: главный вход с привратницкой, задняя дверь возле псарни и садовая калитка, скрытая в зарослях плюща. Последняя была заперта, остальные хорошо охранялись. Охранники были толстыми, с гладкими, словно детские попки, лицами, и каждый из них носил остроконечный бронзовый шлем. Тирион распознал евнухов с первого взгляда. Он кое-что слышал об их репутации. Говорили, что они ничего не боялись, не чувствовали боли, и до смерти были верны своему хозяину. Мне бы пригодилась сотня-другая таких, как эти, подумал он. Жаль, что я не подумал об этом до того, как стал нищим.

Он прошел через колоннаду и под остроконечной аркой и очутился в вымощенном плиткой дворике, где прачка возле колодца полоскала хозяйское белье. С виду она была примерно его возраста, с тусклыми рыжими волосами и широким, конопатым лицом.

— Хочешь вина? — обратился он к ней. Она неуверенно посмотрела на него. — У меня нет еще одной чаши, поэтому можем разделить мою, — прачка вернулась к своему занятию, выжимая белье и вешая его сушиться. Тирион устроился на каменной скамье с бутылью в руке.

— Скажи мне, насколько я могу доверять магистру Иллирио? — при звуке этого имени она подняла глаза. — Настолько? — усмехнувшись, он скрестил свои хилые ноги и сделал глоток. — Я не собираюсь играть в его игры, что бы этот торговец сыром для меня ни придумал, но как я могу отказать ему? У ворот стража. Может, ты могла бы вывести меня, спрятав под юбкой? Я был бы так тебе благодарен! Я бы даже женился на тебе. У меня уже есть две жены, почему бы не обзавестись третьей. Ах, да, где же нам жить? — он выдал ей самую приятную улыбку из тех, что может изобразить человек, у которого нет половины носа. — Я тебе не говорил, что у меня есть племянница в Солнечном Копье? С Мирцеллой я бы мог сотворить в Дорне отличный переполох. Я бы мог устроить войну между племянницей и племянником, разве это не забавно?

Прачка повесила одну из туник Иллирио на веревку. Та была такой огромной, что легко могла бы служить парусом.

— Мне должно быть стыдно от подобных темных мыслей, ты совершенно права. Вместо этого я лучше отправлюсь на Стену. Говорят, что все грехи прощаются, когда вступаешь в Ночной Дозор. Однако в этом случае, боюсь, мне не позволят оставить тебя, милашка. Никаких женщин в Дозоре, никаких симпатичных конопатых женушек, которые могли бы согреть холодную постель, только холодный ветер, солонина и немного пива. Как думаете, миледи, я буду казаться выше в черном? — он вновь наполнил чашу. — Что скажешь? Север или юг? Стоит ли мне отправиться искупать грехи или лучше наделать новых?

Прачка бросила на него прощальный взгляд, забрала корзину и ушла. Похоже, мне не удается долго удерживать при себе жен, подумал Тирион. Как-то незаметно его бутыль опустела. Может, стоит пойти наполнить ее вновь? Однако от крепленого вина кружилась голова, а ступенки в подвале были довольно крутыми.

— Куда отправляются шлюхи? — спросил он у белья, качающегося на веревке.

Возможно, об этом стоило спросить у прачки. Не подумай, что я считаю тебя шлюхой, дорогая, но может ты знаешь, куда они отправляются? Или у отца. "Куда все шлюхи отправляются", сказал тогда лорд Тайвин. Она любила меня. Она была дочкой ремесленника, она полюбила меня, вышла замуж, доверилась мне.

Пустая бутыль выскользнула из рук и покатилась по плиткам двора. Тирион слез со скамьи и пошел ее поднимать. Наклонившись, он заметил несколько грибов, растущих среди треснувших плит. Они были белыми, с пятнышками и ребристой кроваво-красной мякотью под шляпкой. Карлик вырвал один из них и понюхал. Восхитительно, подумал он, и смертельно опасно.

Грибов было ровно семь. Может, Семеро пытаются ему что-то этим сказать? Он собрал все, стащил с веревки перчатку и бережно завернул их, после чего спрятал в карман. От этих усилий у него закружилась голова, поэтому он взобрался обратно на скамью, свернулся калачиком и закрыл глаза. Проснувшись, он обнаружил, что снова лежит в спальне, утопая в перине, а какая-то юная блондинка трясет его за плечо.

— Милорд, — сказала она. — Ваша ванна готова. Магистр Иллирио ожидает вас к трапезе через час.

Тирион оттолкнулся от подушек, положив голову на руки.

— Мне снится, или ты действительно разговариваешь на Общем языке?

— Да, милорд. Меня купили, чтобы услаждать короля, — она была голубоглазой и светлокожей, юной и гибкой.

— Уверен, что ты с этим справилась. Мне нужно выпить.

Она налила и подала ему чашу:

— Магистр Иллирио приказал, чтобы я терла вам спину и грела постель. Меня зовут…

— Мне это неинтересно. Ты знаешь, куда отправляются шлюхи?

Она покраснела.

— Шлюхи отдаются ради денег.

— Или ради украшений, платьев и замков. Но куда они все отправляются?

Девушка не понимала вопроса:

— Это загадка, милорд? Я в них не сильна. Вы скажете отгадку?

Нет, подумал он. Я и сам терпеть не могу загадок.

— Ничего я тебе не скажу. Сделай милость, ответь тем же.

Меня интересует только то, что находится у тебя между ног, едва не вырвалось у него. Слова уже были на языке, но каким-то чудом так и не слетели с губ. Она не Шая, напомнил себе карлик, просто дурочка, которая считает, что я играю с ней в загадки. По правде говоря, даже ее щель не особо интересовала его. Должно быть, я болен, или умер.

— Ванная, говоришь? Что ж, не стоит заставлять ждать великого торговца сыром.

Пока он мылся, девушка мыла его ноги, терла спину и расчесывала волосы. После этого она втерла приятно пахнувшую мазь в его икры, чтобы облегчить боль, и помогла вновь облачиться в детский наряд: старомодные штаны бордового цвета и голубой бархатный дублет, украшенный парчой.

— Милорд желает видеть меня после трапезы? — спросила она, зашнуровав его обувь.

— Нет. Я завязал с женщинами. Со шлюхами.

Ему не понравилось, как легко девушка перенесла это разочарование.

— Если милорд предпочитает мальчиков, я распоряжусь, чтобы кто-нибудь ожидал его в постели.

Милорд предпочел бы свою жену. Милорд предпочел бы девушку по имени Тиша.

— Только если он знает, куда отправляются шлюхи.

Девушка поджала губы. Она меня презирает, догадался он. Но не сильнее, чем я сам себя презираю. Хоть он и перетрахал кучу женщин, которым был отвратителен один его вид, в чем Тирион Ланнистер не сомневался, но все же некоторые из них, надо отдать им должное, хотя бы притворялись, что он им нравился. Немножечко честного отвращения может быть даже освежающим, как брют после десертного вина.

— Знаешь, я передумал, — сказал он. — Ожидай меня в постели. Голая, если нетрудно, потому что я буду слишком пьян, чтобы разбираться с твоими нарядами. Рот держи закрытым, а ноги раздвинутыми, и мы оба отлично проведем время, — он бросил на нее плотоядный взгляд, надеясь, что она испугается, но в ответ заслужил только отвращение.

Никто не боится карликов. Даже лорд Тайвин не боялся, хотя у Тириона был арбалет.

— Ты стонешь, когда тебя трахают? — спросил он ее.

— Если это угодно милорду.

— Возможно милорду будет угодно тебя задушить. Именно так я поступил с моей прежней шлюшкой. Думаешь, твой хозяин станет возражать? Определенно, нет. У него сотни таких, как ты, а я у него один, — на этот раз, когда он оскалился, то увидел тот страх, который хотел.

Иллирио возлежал на пышной тахте, пожирая острый перец и мелкий лучок из деревянного блюда. Его лоб был украшен испариной, а поросячьи глазки сияли над толстыми щеками. Драгоценности на его пальцах засверкали, когда он взмахнул рукой: оникс и опал, тигровый глаз и турмалин, рубин, аметист, сапфир, изумруд, гагат и нефрит, черный бриллиант и зеленый жемчуг. Я мог бы прожить годы, продавая эти кольца, задумался Тирион, однако, мне бы понадобился мясницкий тесак, чтобы присвоить их.

— Проходи, присаживайся, мой маленький друг, — Иллирио пригласил его движением руки.

Карлик вскарабкался в кресло. Оно было слишком велико для него. Это был целый трон, приспособленный для могучей задницы магистра — украшеннй подушками и оснащенный толстыми прочными ножками, способными выдерживать его вес. Всю свою жизнь Тирион Ланнистер прожил в мире, который был слишком велик для него, но в доме Иллирио Мопатиса его чувство несоответствия приобрело гротескные масштабы. Я словно мышь в пещере мамонта, подумал он. Но у мамонта неплохой винный погреб. От этой мысли ему захотелось выпить. Он попросил вина.

— Как тебе девушка, которую я прислал? — осведомился Иллирио.

— Если бы я хотел девушку, я бы ее попросил.

— Если она тебе не угодила…

— Она сделала все, что от нее требовалось.

— Надеюсь. Ее обучали в Лиссе, где лучше всех учат искусству любви. Королю она очень понравилась.

— Я убиваю королей, разве ты не слышал? — Тирион злобно улыбнулся поверх чаши с вином. — Мне не нужны королевские объедки.

— Как пожелаешь. Лучше приступим к еде, — Иллирио хлопнул в ладоши, и в комнату вбежали слуги.

Начали они с похлебки из крабов и удильщика и холодного супа из яиц с лаймом. Затем появились перепелки в меду, седло барашка, гусиная печень в винном соусе, пастернак в масле и молочный поросенок. От одного вида этого изобилия Тириону стало дурно, но он заставил себя из вежливости попробовать ложку супа, и, едва попробовав, обо всем забыл. Хоть поварихи и были старыми и толстыми, но дело свое знали отменно. Никогда прежде он не ел ничего вкуснее, даже при дворе.

Обсасывая косточки куропатки, он спросил Иллирио про утренний вызов. Толстяк пожал плечами.

— Неприятности на востоке. Астапор пал, Миэрин тоже. Гискарские рабовладельческие города, настолько древние, что весь мир — юнец по сравнению с ними.

Поросенок был разрезан на ломти. Иллирио дотянулся до одного с корочкой, взял руками, и обмакнул в сливовый соус.

— Залив Работорговцев далеко от Пентоса, — Тирион насадил гусиную печенку на кончик ножа. Отцеубийца проклят как никто, размышлял он, но я мог бы научиться наслаждаться этим адом.

— Это так, — согласился Иллирио. — Но мир — это одна большая паутина, и никто не может прикоснуться к одной нити, не потревожив остальные. Еще вина? — Иллирио засунул в рот перец. — Впрочем, нет, есть кое-что получше, — он хлопнул в ладоши.

На звук пришел слуга с блюдом, накрытым крышкой. Он поставил его перед Тирионом, и Иллирио потянулся над столом, снимая крышку.

— Грибы, — объявил магистр, когда донесся запах. — С легким ароматом чеснока, купающиеся в масле. Мне сказали, что вкус весьма изысканный. Возьми один, мой друг. А лучше два.

Тирион уже понес толстый черный гриб в рот, когда что-то в голосе Иллирио вдруг заставило его остановиться на полпути:

— После тебя, милорд, — он толкнул блюдо к хозяину.

— Нет, нет, — магистр Иллирио толкнул грибы обратно. На мгновенье показалось будто озорной мальчишка выглянул из обрюзгшего тела торговца сыром. — После тебя, милорд. Я настаиваю. Повариха приготовила их специально для тебя.

— В самом деле? — Он вспомнил повариху, муку на ее ладонях, тяжелые груди, пронизанные темно-голубыми венами. — Очень мило с ее стороны, но… нет, — Тирион осторожно положил гриб обратно в озерцо масла, в котором он плавал.

— Ты слишком подозрителен, — Иллирио усмехнулся в свою желтую раздвоенную бороду. Поди, каждое утро смазывает ее маслом, чтоб светилась как золото, решил Тирион. — Ты трус? Не слыхал о тебе такого.

— В Семи Королевствах такое считается великим нарушением закона гостеприимства — травить своих гостей за ужином.

— Здесь тоже, — Иллирио потянулся к своему кубку с вином. — Впрочем, если самому гостю угодно распрощаться с жизнью, отчего ж хозяину не оказать ему услугу, верно? — он сделал глоток. — Магистр Орделло был отравлен грибами почти полгода назад. Не так уж это и больно, как мне сказали. Несколько кишечных спазмов, вспышка боли где-то за глазами, и все. Лучше грибы, чем мечом по шее, не так ли? Зачем умирать со вкусом крови во рту, когда это может быть вкус масла и чеснока?

Карлик уставился в тарелку перед ним. От запаха масла и чеснока у него потекли слюнки. Какая-то его часть хотела этих грибов, даже зная, что они из себя представляют. Он был не настолько смел, чтобы воткнуть себе сталь в живот, но съесть кусочек гриба не так уж трудно. Это испугало его больше, чем он мог предполагать.

— Ты неправильно меня понял, — услышал он свой голос.

— Неужели? Любопытно. Если ты в ближайшее время хочешь утонуть в вине, только скажи — все будет сделано, и довольно быстро. Пытаться утонуть, осушая кубок за кубком — лишняя трата времени, да и вина.

— Ты неправильно меня понял, — повторил Тирион, уже громче. Маслянные грибы сияли в свете ламп, темные и манящие. — У меня нет желания умирать, уверяю тебя. У меня есть… — его голос замер в неуверенности. А что у меня есть? Жизнь, которую нужно прожить? Недоделанные дела? Дети чтобы их вырастить, земли чтобы ими править, женщина чтобы ее любить?

— У тебя ничего нет, — закончил за него магистр Иллирио, — но мы можем это изменить, — он вытащил гриб из масла и с вожделением принялся жевать его. — Восхитительно.

— Это неядовитые грибы, — возмутился Тирион.

— Нет. Зачем мне травить тебя? — магистр Иллирио съел еще один гриб. — Нам следует доверять друг другу. Давай, ешь, — он снова хлопнул в ладоши. — Нам предстоит большое дело. Мой маленький друг должен поддерживать свои силы.

Слуги внесли цаплю, фаршированную фигами, телячьи котлеты, бланшированные в миндальном молоке, сельдь в сметане, жареный лук, вонючий сыр, блюда с улитками и сладкими булочками, и черного лебедя в оперении. Тирион отказался от лебедя, который напомнил ему ужин с сестрой. Вместо этого он положил себе кусок цапли, сельдь, и немного сладкого лука. Слуги наполняли его чашу каждый раз, едва он ее выпивал.

— Для такого коротышки, ты пьешь слишком много вина.

— Убийство родичей — нелегкий работенка. От неё жутко хочется пить.

Глаза толстяка сверкнули, словно драгоценности на его пальцах:

— В Вестеросе есть люди, считающие, что убийство лорда Ланнистера — отличное начало.

— Лучше им не упоминать об этом в присутствии моей сестрицы, иначе они быстро лишатся языка, — карлик разломил ломоть хлеба пополам. — А тебе бы стоило выбирать слова о моём семействе, магистр. Хоть я и убийца родичей, но я по-прежнему лев.

Похоже, веселью сырного лорда не было предела. Он шлепнул себя по жирной ляжке и сказал:

— Вы, вестеросцы, все одинаковы. Пришиваете себе на грудь кусочек шелка с какой-нибудь тварью, и внезапно становитесь львами, драконами и орлами. Я могу отвести тебя к настоящему льву, мой маленький друг. Принц в своем зверинце держит целую стаю. Хочешь разделить с ними клетку?

Лорды Семи Королевств действительно слишком кичились своими гербами, был вынужден признать Тирион.

— Хорошо, — согласился он. — Ланнистеры — не львы. Но я все еще сын своего отца, и убью Джейме и Серсею сам.

— Как странно, что ты упомянул свою очаровательную сестру, — заметил Иллирио, поедая улиток. — Королева пообещала титул лорда всякому, кто доставит ей твою голову, невзирая на происхождение.

Ничего иного Тирион и не ожидал.

— Коли уж ты решил принять её предложение, то заставь и раздвинуть для тебя ноги. Лучшая часть меня в обмен на лучшую часть ее — это будет честной сделкой.

— Я скорее обменяю тебя на золото, равное моему весу, — торговец сыром захохотал так сильно, что Тирион испугался, как бы тот не лопнул. — Все золото Утеса Кастерли, почему бы и нет?

— Золото можешь забрать, — сказал карлик, чувствуя облегчение от того, что его не затопило полупереваренными угрями и сладостями из магистерского брюха, — но Утес — мой.

— Именно так, — магистр прикрыл рот рукой и издал могучую отрыжку. — Как думаешь, король Станнис вернет его тебе? Мне говорили, он ставит законы превыше всего. Твой брат надел белое, поэтому по закону Вестероса ты — законный наследник.

— Станнис, может, и подарит мне Утес, — кивнул Тирион. — Но есть еще крохотная проблема — цареубийство и убийство отца. За это он укоротит меня на голову, а я и так довольно маленький. Но с чего это ты решил, будто я собираюсь присоединиться к Станнису?

— А зачем еще тебе отправляться на Стену?

— Станнис на Стене? — Тирион почесал нос. — Что, семь проклятых адов, Станнис делает на Стене?

— Дрожит от холода, я полагаю. В Дорне гораздо теплее. Может, ему следовало отправиться туда.

Тирион стал подозревать, что та конопатая прачка знала больше слов на Общем языке, чем пыталась показать.

— Моя племянница Мирцелла как раз в Дорне. И я подумывал, не сделать ли ее королевой.

Иллирио улыбнулся, когда слуги поставили перед ними чаши с черешней и сливками.

— Что бедное дитя тебе сделало, раз ты решил ее убить?