Помоги проекту - поделись книгой:
- Леди и джентльмены, - официально начал он. - Я старший инспектор Томлинсон из отделения полиции Мерсесайд. Прошу прощения за доставленные неудобства, но, как всем вам известно, мы с коллегами расследуем убийство Геба Ковака в Эйнтри во время вчерашних воскресных скачек. Полагаю, нам придется пробыть здесь еще какое-то время, так что прошу вас набраться терпения. И еще вынужден просить вас оставаться здесь, потому как намерен побеседовать с каждым из вас индивидуально.
Грегори Блэк был явно недоволен.
- А нельзя ли поработать в кабинетах, пока мы ждем?
- Боюсь, это невозможно, - ответил полицейский.
- Почему нет? - спросил Грегори.
- Потому что не хочу, чтоб кто-либо из вас, - тут он оглядел помещение, - имел доступ к компьютерам.
- Но это же просто ни в какие ворота не лезет! - так и вскипел Грегори. - Вы что же, обвиняете нас в том, что мы имеем какое-то отношение к убийству мистера Ковака?
- Я никого ни в чем не обвиняю, - ответил старший инспектор Томлинсон уже более мягким тоном. - Мне просто нужно перекрыть все каналы. Если в компьютере мистера Ковака найдутся какие-либо улики, тогда… Уверен, все вы понимаете, его следует оградить от возможного заражения вирусом, который может проникнуть, если у вас будет доступ к файлам через сервер компании.
Но Грегори все не унимался.
- Но все наши файлы сохранены, доступны и при желании их можно просмотреть в любое время. Просто смешно, знаете ли!
- Мистер Блэк, - теперь старший инспектор смотрел уже только на Грегори. - Вы лишь напрасно тратите мое время. Чем скорее я вернусь к работе, тем скорее и вы сможете вернуться в свой кабинет.
Я тоже взглянул на Грегори Блэка. Похоже, никто и никогда не осмеливался говорить с ним подобным образом еще со времен школы. Да и там тоже вряд ли. В комнате воцарилась мертвая тишина, все ждали взрыва, но его не последовало.
Впрочем, в одном Грегори был все же прав: ограничивать доступ к нашим компьютерам было просто смешно. Наша система открывала доступ к файлам тем сотрудникам компании, у которых во время отсутствия в конторе вдруг возникала необходимость срочно получить материалы на свои ноутбуки. И если кому-то из нас понадобилось, как выразился инспектор, «заразить» файлы, узнав о смерти Геба, в его распоряжении было время, практически весь уик-энд.
- Но можно хотя бы пойти и выпить по чашечке кофе? - спросила Джессика Уинтер, председатель надзорной комиссии. Помещение для ксерокопирования одновременно использовалось в качестве небольшой кухни, где можно было приготовить горячий чай или кофе.
- Да, - ответил Томлинсон, - но только не все сразу. Потому как скоро я буду вызывать на допросы. Так что уж постарайтесь быть здесь к десяти часам.
Джессика торопливо поднялась и направилась к двери. За ней потянулись с полдюжины сотрудников, в том числе и я. Похоже, никого не грела перспектива остаться в компании с разъяренным Грегори Блэком хотя бы еще на полчаса.
Ждать, когда меня вызовут на допрос, пришлось до одиннадцати утра, и, к раздражению Грегори Блэка, я был вторым в этом списке после Патрика Лайала.
Не знаю, сделал ли это инспектор нарочно, с целью еще больше досадить Грегори, но допросы проводились в
- Итак, мистер Фокстон, - начал инспектор, изучая какие-то бумаги на столе, - насколько я понимаю, вы были в субботу днем на скачках в Эйнтри, и там же, прямо на месте вас допросил один из наших коллег.
- Да, - ответил я. - Детектив Мэтьюс.
Он кивнул.
- У вас есть что добавить к уже сказанному?
- Да, есть, - ответил я. - Вчера я пытался дозвониться инспектору Мэтьюсу. Но не получилось, и я оставил ему сообщение с просьбой немедленно перезвонить мне, но он этого не сделал. Дело вот в чем.
И с этими словами я достал из кармана сложенный листок бумаги, обнаруженный в кармане пальто Геба, развернул его и положил на стол так, чтоб инспектор мог прочесть. Сам я знал эти слова уже наизусть. «ТЕБЕ СЛЕДОВАЛО ДЕЛАТЬ, ЧТО ГОВОРЯТ. ТЫ ЕЩЕ ПОЖАЛЕЕШЬ ОБ ЭТОМ, И ЖДАТЬ ОСТАЛОСЬ НЕДОЛГО».
Несколько секунд он рассматривал записку, потом поднял на меня глаза.
- Где вы это нашли?
- В кармане пальто мистера Ковака. Он оставил пальто у меня в машине, когда мы приехали на скачки. Я обнаружил пальто только вчера.
Инспектор вновь принялся изучать записку, не прикасаясь к ней.
- Почерк вам знаком? - спросил он.
- Нет, - ответил я. Да и откуда? Ведь слова были выведены аккуратно, крупными печатными буквами, каждая очень четко и раздельно.
- И вы прикарманили эту записку? - Вопрос, с моей точки зрения, был чисто риторическим, ведь он сам видел, как я только что достал ее из кармана и развернул. Я промолчал.
- А вам не кажется, что это может быть уликой? - спросил он. - И присваивать такую вещь, да еще и свертывать ее таким вот образом означает одно. Это может значительно осложнить проведение экспертизы.
- Она уже лежала свернутой у него в кармане, - стал защищаться я. - И откуда мне было знать, что это, до тех пор пока я ее не развернул?
Он снова уставился на записку.
- Как думаете, что это означает?
- Понятия не имею, - ответил я. - Но, полагаю, это похоже на предупреждение.
- Предупреждение? Но почему именно предупреждение?
- Знаете, я почти всю ночь думал об этом, - ответил я. - На угрозу это не похоже. Иначе там бы было написано: «Делай, что тебе говорят», что-то в этом роде. А не «тебе следовало делать».
- Так, - произнес полицейский. - Но это еще не означает предупреждение.
- Понимаю, - сказал я. - Но я долго размышлял над этим. Допустим, вы хотите кого-то убить. Тогда вряд ли станете названивать ему по телефону и сообщать об этом, верно? Это только осложнит ситуацию, потенциальная жертва будет настороже, а следовательно, и подобраться к ней трудней. Она может даже попросить защиты у полиции. Так что убийца тут ничего не выигрывает, напротив, только теряет. И, ясное дело, не станет объявлять о своих намерениях.
- Да, смотрю, вы действительно думали, - заметил он.
- Думал, - кивнул я, - много думал. К тому же я был там, когда убили Геба. И перед тем, как грянули выстрелы, убийца не произносил этих слов: «Ты должен был сделать так-то и так-то». Напротив. Он стрелял так быстро и без всяких преамбул, что Геб умер, не успев понять, что же происходит. А это как-то не сочетается с посланием, - я сделал паузу. - Так что, думаю, то было предупреждение от кого-то другого, не от киллера. Вообще-то, если честно, на мой взгляд, записка походит скорее на извинение, а не на предупреждение.
Старший инспектор поднял на меня глаза и смотрел несколько секунд.
- Вот что, мистер Фокстон, - вымолвил он наконец, - это, знаете ли, не телевизионная драма. В реальной жизни люди не станут извиняться перед человеком, которого хотят убить.
- Так вы считаете, я ошибаюсь?
- Нет, - тихо произнес он. - Я этого не говорил. Но и то, что вы правы, тоже не говорил. Стараюсь смотреть на события непредвзято.
Но мне показалось, он все же считал, что я не прав. Затем старший инспектор встал, подошел к двери, подозвал какого-то полицейского, отдал ему записку. Тот осторожно поместил ее в прозрачный пластиковый пакет с застежкой.
- Итак, - обернулся ко мне инспектор, как только дверь за его помощником затворилась, - что вам известно о работе мистера Ковака, что могло бы помочь понять, почему его убили?
- Абсолютно ничего, - ответил я.
- Мистер Лайал сказал, что вы и мистер Ковак работали в плотной связке. - Я кивнул. - Чем именно он занимался?
- Тем же, чем и я. Работал в основном на Патрика Лайала. В качестве одного из помощников. Но были у него и свои клиенты. Он…
- Простите, - перебил меня вдруг инспектор. - Что-то я не совсем понимаю. Мистер Лайал не говорил, что мистер Ковак был его личным помощником.
- Не секретарем, нет, - сказал я. - Он помогал мониторить инвестиции клиентов мистера Лайала.
- Гм, - буркнул инспектор, потом и вовсе умолк. Было очевидно, что он так и не понял моих объяснений. - Можете точно и четко сказать, что вы здесь делаете и чем занимается ваша фирма?
- Хорошо, - кивнул я. - Попробую.
И вот, набрав побольше воздуху и подумывая о том, как лучше растолковать все это Томлинсону, чтоб тот понял, я начал:
- Проще говоря, мы управляем за людей их деньгами. Они и есть наши клиенты. Мы советуем им, куда и когда они должны вложить свои капиталы, и, если клиенты соглашаются, инвестируем их деньги, затем отслеживаем судьбу этих инвестиций, можем переключиться на что-то другое, если сочтем, что доходность там будет выше.
- Понимаю, - протянул он и записал что-то в блокнот. - И сколько же клиентов у вашей фирмы?
- Ну, на этот вопрос не так-то просто ответить, - сказал я. - Хоть мы и фирма, консультанты работают индивидуально, у них могут быть свои клиенты. У нас работают шестеро высококвалифицированных специалистов, НФК, с лицензиями. Работали, до того как убили Геба. Теперь пятеро.
- НФК?
- Независимые финансовые консультанты.
Он и это тоже записал.
- И вы один из них?
- Да, - ответил я.
- И у вас тоже есть свои клиенты?
- Да, - снова сказал я. - Лично у меня около пятидесяти клиентов, но половину времени я трачу на обслуживание клиентов Патрика.
- А сколько клиентов у мистера Лайала?
- Около шестисот, - ответил я. - Кроме Геба Ковака и меня, у него есть еще два помощника.
- И все они тоже НФК?
- Только один, - сказал я, - хотя она лишь недавно получила лицензию, и у нее пока что нет своих клиентов. А остальные - нет. - Я продиктовал ему имена и фамилии, Томлинсон сверился со списком сотрудников фирмы и нашел их там.
- Как можно быть
Хороший вопрос, я часто спрашивал себя о том же.
- Независимость в данном случае означает, что мы независимы от инвестиционных провайдеров, а потому имеем право консультировать наших клиентов по всем вопросам, связанным с инвестиционными возможностями. Допустим, вы пришли в свой банк и заявили, что хотели бы инвестировать энную сумму. Сотрудник тут же попробует продать вам что-то из банковского инвестиционного портфеля, даже если есть более выгодные для вас варианты. Там могут работать отличные финансовые консультанты, но независимыми они не являются.
- Стало быть, именно так вы зарабатываете деньги? - спросил он. - Уверен, что вы делаете это не бесплатно.
- Нет, конечно, - кивнул я. - Мы делаем наши деньги в основном двумя способами, в зависимости от клиента. Большинство из них предпочитают платить нам фиксированную зарплату, она представляет собой небольшой процент от общей суммы инвестиций. Другие же предпочитают выплачивать комиссионные от инвестиционных провайдеров, по продуктам, которые мы посоветовали им купить.
- Понимаю, - протянул он, но мне показалось, он мало что понял. - И за какой суммой денег вы «приглядываете», если в целом?
- О, за целой кучей денег, - шутливо ответил я, но он даже не улыбнулся. - У некоторых клиентов есть всего несколько тысяч, которые они собираются вложить, у других - многие миллионы. Думаю, если в целом, наша фирма присматривает за сотнями миллионов долларов. Большую часть наших клиентов представляют люди, которые много работают, выходцы из богатых семей или и то и другое, вместе взятое.
- И все эти клиенты доверяют вам крупные суммы денег? - недоверчиво и удивленно спросил он.
- Да, - ответил я. - А доверяют они нам по той причине, что у нас имеется масса мер предосторожности и систем проверок, обеспечивающих сохранность капиталов.
- И они действительно работают, эти меры предосторожности и проверки?
- Конечно, - заверил я его несколько обиженным тоном, словно недоумевал, как можно ставить это под сомнение.
- А мог мистер Ковак воровать у своих клиентов?
- Абсолютно исключено! - выпалил я и тут же вспомнил, что говорила Клаудия накануне вечером. Ну, про то, что никогда не знаешь, кто может оказаться мошенником. - Все, чем мы здесь занимаемся, подвергается самой тщательной проверке со стороны регулирующих финансовых служб, имеется у нас в штате и представитель по надзору, который тщательно рассматривает каждую транзакцию с целью убедиться, что проводится она по правилам. Если бы Геб воровал у клиентов, надзорные органы непременно выявили бы это, уже не говоря о регулирующих финансовых службах.
Он уставился на список штатных сотрудников.
- И кто же здесь у вас выполняет надзорные функции?
- Джессика Уинтер, - ответил я. Он нашел ее имя в списке. - Та женщина, которая просила у вас разрешения отлучиться и выпить кофе.
Он кивнул.
- А насколько хорошо мистер Ковак был знаком с мисс Уинтер?
Я рассмеялся.
- Если вы намекаете на то, что Геб Ковак и Джессика Уинтер были в сговоре и воровали у клиентов, можете забыть об этом. Геб считал нашу дорогую надзирательницу высокомерной штучкой с претензиями, она же его - чудаком, клоуном, инакомыслящим. Джессика была единственной из всех сотрудников, кто не любил Геба.
- Может, они только притворялись, - заметил детектив и что-то записал.
- А вы, я смотрю, весьма подозрительны, - сказал я.
- Да. - Он поднял на меня глаза. - И просто удивительно, как часто оправдываются мои подозрения.
А что, если он прав? Что, если Геб и Джессика все это время водили нас за нос? И кто еще из работников фирмы мог быть вовлечен в этот заговор? Но я тут же сказал себе: глупости. Так недолго докатиться и до того, что матери собственной доверять не будешь.
- Ну а сами-то вы как относились к мистеру Коваку? Не считали его чудаком?
- Нет, - ответил я. - Он просто был ярким и веселым американцем в бизнесе, где, как принято считать, работают только скучные унылые люди. Зануды.
- А вы сам зануда? - спросил он, глядя мне в глаза.
- Возможно, - ответил я. И подумал, что стал гораздо занудливей с тех пор, как перестал выступать на скачках. Но лучше быть скучным и живым, нежели веселым и мертвым.
Поделиться книгой: