Реставратор галактики

— Простите? — засмеялся Джо. — Повторите, пожалуйста.

— Клише неопытно, — произнес компьютер с нечеловеческим спокойствием.

— Это точный перевод? — спросил Джо.

— Клише…

— О'кей, — прервал его Джо. — Конец сеанса.

Он повесил трубку и замер, его снова наполняла энергия. Она заполнила все его существо и вернула к жизни.

Джо медлил. Приняв решение, он набрал номер старика Смита из Нью-Йорка.

— Офис закупки и снабжения, седьмое отделение, — произнес Смит. На тусклом небольшом экране возникло лицо, напоминающее брылястую морду гончей. — О, здорово, Фернрайт! Небось припас для меня что-нибудь, а?

— Простой до невозможности, слушай, — начал было Джо. — Клише неопыт…

— Погоди, лучше послушай мой, — перебил его Смит. — Давай сначала я, Джо, а? Получилось просто здорово. Ты ни за что не отгадаешь. Слушай. — И он быстро, проглатывая слова, прочитал:

— "Болотистые настойчивости". Написал — "Шахта Гвозде-яблока".

— Нет, — ответил Джо.

— Что — нет? — нахмурившись и вскинув голову, спросил Смит. — Ты же даже не попробовал. Я дам тебе время. Как по правилам, пять минут.

Джо выдавил:

— Я бросаю.

— Бросаешь что? Игру? Теперь, когда ты поднялся так высоко?!

— Бросаю профессию, — ответил Джо. — Хочу бросить этот участок, отключу телефон. Меня здесь больше не будет, и я не смогу играть.

Джо тяжело вздохнул, сделал паузу и продолжил:

— Я скопил шестьдесят пять четвертаков. Довоенных. За два года.

— Монет? Металлических денег?

— Целый асбестовый мешок дома под радиатором, — сказал Джо и про себя добавил, что воспользуется им именно сегодня. — Недалеко от моего дома, на перекрестке, есть автомат, — сказал он Смиту, а сам подумал, хватит ли ему на окончательный анализ; говорят, мистер Найм сжирает много монет, или другими словами — его анализ дорого стоит. Но шестьдесят пять — кажется, этого должно хватить. Это равно…

Джо подсчитал в записной книжке:

— По официальному курсу на сегодня — это десять миллионов долларов в купюрах.

После гнетущей паузы Смит медленно проговорил:

— Понятно. Что ж, желаю удачи. Слов двадцать получить на всю сумму, может, пару предложений типа: "Поезжайте в Бостон. Спросите…". Только и успеешь услышать треск в автомате, и твои денежки покатятся прямехонько в лапы к центральному мистеру Найму в Осло, — он рукой вытер нос, словно школьник, уставший от зубрежки. — Завидую тебе, Фернрайт. Вдруг этой пары фраз будет достаточно… Один раз и я пытался воспользоваться его автоматом, бросил пятьдесят четвертаков. И все, что он мне выдал, было: "Поезжайте в Бостон. Спросите…". Знаешь, похоже, ему доставляет удовольствие глотать монеты и обрывать фразу на полуслове. Как раз подходящее развлечение для псевдоживого существа. Но ты все же попробуй.

— О'кей. — Джо стиснул зубы, пытаясь переварить картинку, нарисованную Смитом.

— А когда он переварит все твои четвертаки… — продолжал тот, но Джо резко его оборвал:

— Я понял.

— Никакие молитвы… — твердил свое Смит.

— О'кей, — повторил Джо.

Они молча смотрели друг на друга.

— Никакие молитвы, — наконец произнес Смит, — ничто на свете не заставит эту чертову машину выплюнуть хотя бы еще одно словечко.

— Гм-м. — Джо старался не показать виду, но слова Смита охладили его пыл. Леденящий страх уже охватил его. Ждать, пока пустота не задушит тебя. Несколько коротких фраз, а потом, как выражается Смит, бац!

Мистер Найм молчит — словно наставленное на тебя дуло допотопного револьвера. Неизбежность поражения. Если и существует молчание свыше, то вот что это такое — монеты, опущенные в автомат мистера Найма, канувшие в никуда.

— Слушай, может, я, — скороговоркой пробормотал Смит, — прочитаю тебе еще заголовочек напоследок?

Компьютерный переводчик в Намангане. Вот, — он лихорадочно схватил длинными как у пианиста пальцами скомканный лист бумаги. — "Шахматная фигура, доведенная до банкротства". Знаменитый кинофильм, примерно…

— "Ростовщик", — проговорил Джо безжизненным тоном.

Это было элементарно: пешка, продающая свое имущество, то есть по-английски «понброкер», или «ростовщик».

— Да! Точно, Фернрайт, ты действительно угадал.

Можешь визжать от восторга и топать ногами. Как насчет еще одного? Погоди, не вешай сейчас трубку!

У меня есть один действительно хороший экземплярчик!

— Задай его Хиршмейеру из Берлина, — ответил Джо и отключился.

"Я умираю", — подумал он.

Устраиваясь поудобнее в своем антикварном кресле, он вдруг заметил, что загорелся почтовый индикатор — должно быть, всего пару минут назад. "Странно, — подумал Джо. — До четверти второго ничего не должно быть. Специальная доставка?" И нажал кнопку.

На стол выпал пакет. Специальная доставка.

Джо вскрыл конверт. Из него выпала узкая полоска с надписью:

"МАСТЕР, ТЫ МНЕ НУЖЕН. И Я ЗАПЛАЧУ".

Ни подписи, ни обратного адреса. "Господи, — подумал он, — наконец-то настоящее дело".

Джо осторожно развернул кресло к почтовому индикатору и приготовился ждать.

"Так и буду сидеть, пока не загорится, — твердил он себе, — или пока не умру от голода. Хотя теперь я ни за что не уйду из жизни добровольно. Буду жить. И ждать, и ждать, и ждать".

И он ждал.

Глава 2

В тот день почта не принесла больше ничего, и Джо Фернрайт уныло поплелся «домой».

"Дом" — комната в огромном подземном жилом комплексе. Когда-то кливлендская компания «Jiff-анимации» каждые полгода меняла трехмерный пейзаж в «окне», но с тех пор, как дела у Джо пошли плохо, он перестал представлять, будто живет на огромном холме с видом на море и рощу секвой. Джо привык или, скорее, смирился с неактивизированным черным стеклом. К тому же, если ему чего-то недоставало, он включал психогенический конфиционер — вмонтированный в стену аппарат, подстраивающий «пейзаж» за окном под настроение человека, находящегося в помещении.

Наваждение покинуло разум, а иллюзия — окно.

Здесь, «дома», Джо застыл в неловкой позе, мысленно перебирая нерадостные картины своего бытия.

Прежде Кливлендский Музей Артефактов регулярно поручал ему работу. Калильная игла вернула к жизни множество сосудов, медленно, кропотливо соединяя хрупкие черепки. Теперь работа была закончена, все керамические экспонаты музея давно уже восстановлены.

Оглядев свое опустелое жилище, Джо с горечью отметил, насколько беден и скуп его интерьер. Время от времени к нему заходили заказчики с драгоценнейшими разбитыми керамическими сосудами, и он реставрировал их, и они покидали его дом, не оставляя никакого следа. Однажды, сидя вот так, Джо задумался о калильной игле.

"Если я приставлю ее к груди, — размышлял он, — направлю в сердце и включу, то все будет кончено меньше чем за секунду. Будет покончено с этим затянувшимся недоразумением — моей жизнью. А почему бы и нет, черт возьми?!"

Однако какая все же странная записка пришла по почте… Как этот человек — или эти люди — узнал о Джо? В поисках клиентов Джо постоянно давал объявление в "Керамик Тайме"… Это был единственный канал, по которому к нему попадали нечастые заказы…

Попадали, попадали, и вот — иссякли. А это… Вот странная записка!

Он поднял трубку, набрал номер и через несколько секунд увидел лицо своей бывшей жены Кит. Самоуверенная, энергичная блондинка.

— Привет, — словно дружеское приветствие отпустил Джо.

— Где последний чек на алименты? — спросила Кит.

Джо спокойно ответил:

— У меня тут наметилась работа. Если дело выгорит, смогу отдать все, что должен…

— Какое еще дело? — перебила Кит. — Очередной прожект, родившийся в том, что ты называешь мозгами?

— Записка… Давай я прочитаю тебе, может, ты разглядишь в ней больше, чем я.

Порой Джо ненавидел свою бывшую жену за острый ум, но даже спустя год после развода он твердо верил в силу ее интеллекта.

"Странное дело, — однажды пришло ему в голову, — я одновременно ненавижу ее и ищу с ней встречи, спрашиваю совета… Абсолютно нелогично… Или, наоборот, сверхрационально — быть выше ненависти?.."

Но разве сама ненависть рациональна? В конце концов, Кит ничего ему не сделала — кроме того, что с завидным постоянством давала ему понять, что Джо ничего не стоит. Она научила его презирать себя, а потом бросила. А он по-прежнему звонит ей и спрашивает совета. Джо прочел вслух записку.

— Скорее всего, это нелегальщина, — ответила ему Кит. — Хотя ты знаешь, меня теперь не интересуют твои проблемы. Разбирайся сам. Или с кем-ты-тамспишь… ей лет восемнадцать? Ни мозгов, ни опыта зрелой женщины…

— В каком это смысле "нелегальщина"? — спросил Джо. — Как может керамика быть нелегальной?

— Порнографические сосуды, например. Вроде китайских, времен войны.

— О господи, — прошептал Джо.

Такая мысль даже не пришла ему в голову. Кому же, если не Кит, помнить о них? Помнится, она игриво восхищалась теми несколькими экземплярами, что прошли через его руки.

— Позвони в полицию, — посоветовала Кит.

— Я…

— Ну что еще там у тебя на уме? — перебила Кит. — Ты помешал мне обедать, и моим гостям тоже.

— Можно я зайду? — спросил Джо. Эти слова вырвались сами собой, дав Кит возможность почувствовать его страх, воспользоваться им и снова скрыться в неприступную крепость своих души и тела, которую она отваживалась покидать лишь для того, чтобы ранить своего мужа. На ее лице появилась маска привычной любезности. Именно эта маска, приветствовавшая его всякий раз, вводила его в заблуждение и давала Кит возможность использовать промахи Джо против него самого.

— Нет, — отрезала Кит.

— Почему?

— Потому что с тобой не о чем говорить. Ты сам не раз говорил: твой талант в твоих руках. Может быть, ты хотел притащиться сюда, разбить пару-тройку чашек, моих чашек семьи принца Альберта, а потом торжественно их отреставрировать? Угу, и все будут над тобой смеяться…

— Ну почему, я могу просто посидеть, поговорить о чем-нибудь, предложил Джо.

— О чем, например?

— Не понял? — переспросил он, уставившись на ее лицо на экране телефона.

— Ну, скажи что-нибудь дельное.

— Прямо сейчас, что ли?

Кит кивнула.

— Музыка Бетховена прочно укоренена в реальности. И именно это делает ее уникальной. С другой стороны, такой гений, как Моцарт…

— Избави бог! — усмехнулась Кит и повесила трубку. Экран потемнел.

"Не стоило напрашиваться в гости, — тоскливо подытожил Джо. — Я сам позволил ей мучить меня, плевать мне в душу. Господи, и зачем я только спросил?

Поднявшись с кресла, Джо начал бесцельно слоняться по комнате.

— Черт возьми, надо думать о том, что действительно важно! — убеждал он себя. — Не о том, что бывшая жена наговорила мне гадостей, а о том, что означает это странное послание. Порнографические сосуды… Может быть, Кит права, тогда все сходится: их ведь запрещено реставрировать. Мог бы и сам догадаться… В этом-то заключается разница между нами. Кит схватывает все на лету, а я сначала бы отреставрировал сосуд, а потом разглядел, в чем дело. Да, по сравнению с ней я полный идиот. Точнее, по сравнению со всеми нормальными людьми.

— "Арифметическая сумма, извергнутая в непрерывный поток", — злобно бормотал Джо. — Предел моих возможностей. По крайней мере, это у меня неплохо получается. А что дальше? Что дальше?

Решение пришло само собой.

— Мистер Найм, — подумал он, — спасите меня. Время пришло. Прямо сегодня.

Бросившись в ванную комнату, Джо приподнял крышку сливного бачка. Никто не будет рыться в уборной, полагал Джо. Там и висел асбестовый мешок с четвертаками.

И… пластиковый контейнер — прямо в воде. Джо знал наверняка — он видел этот контейнер впервые.

Выловив его из воды, Джо уставился на содержимое — свернутый листок бумаги. Плавающая в сливном бачке записка — бутылка, брошенная в море. Бред какой-то. Джо почувствовал, как его разбирает смех. Господи Боже, но этого же просто не может быть! Смех застрял в горле, когда подкатила волна страха, страха, граничащего с истерикой. "Это новое сообщение! — говорил Джо сам с собой, — вроде того, что пришло по почте.