Убить Шаробздюнчика

– Не-а, – ответила пустота удивленными голосами Шаробздюнчика и Пердиганди.

Пара неунывающих карманных дьяволов изволила появиться на торпеде и тут же начала обмениваться мнениями.

– Смотри-ка, а торпеда-то кожаная, – начал ощупывать все вокруг себя Шаробздюнчик.

– Да понты это одни, – скривился Пердиганди.

– Сам ты понты, – насмешливо ответил первый гоблин. – Она стоит-то сколько, эта машина, знаешь?

– Дык за углом для лохов и галстуки за триста баксов вместо ста, – с кажущейся ленцой ответил второй и осмотрелся в поисках места, куда харкнуть. Но трогательно застеснялся. – Внутри-то да, а под капотом чо? Оно, может, и не едет ни хрена…

– Да тут сотни четыре минимум, – отмахнулся от него Серега. – Это твой «запорожец» не едет ни хрена.

Но сам задумался: действительно, а под капотом что?

– Щас проверим, – пообещал сам себе Сергей и начал искать рычажок открытия капота.

Нашел, открыл, вышел из машины, легонько отодвинув стоящую рядом Женьку, посмотрел, что внутри…

– А сколько там лошадей? – раздался тоненький голос осмелевшего и выползшего из своего укрытия Васька.

– Пятьсот, кажется, – упавшим голосом ответил Серега, увидев шильдик «turbo». – Похоже, эта полноприводная… – И спохватился:

– Ты?! Да я тебя!

Васек запищал и мужественно спрятался за Женькину спину.

– Что он опять такого сделал? – обреченно спросила Женька. К тому, что братец опять что-то натворил, ей было не привыкать.

– Да опять ничо такого, – раздраженно откликнулся Серега, закрывая капот. – Я намешал краску, он без спроса цапнул, открыл, стал свой нос совать, хлоп – и разлил. Прямо на машину, – он автоматом показал на капот «панамеры».

– Не на эту! На «шевролюгу»! – пискнул Васек, высовываясь на секунду из-за Женьки. – На «поршаке» нет ничего!

– «Поршак», «шевролюга»! – передразнил его Сергей. – Ты, сопля, базарить по-пацански выучился, а за ручонками своими следить – ни хрена! И о том, что спрашиваться надо прежде, чем что-то трогать, тоже не знаешь! Пороть тебя надо, только вот мне некогда! – и осекся.

– Погодите, – сказал он через секунду. – Это что получается: значит, он, – указал на Васька, – пролил краску, которую я намешал, на «лачетти», потом я обозвал «лачетти» «панамерой», и вот она у нас здесь – «панамера». Так, что ли?!

Замолчал, помотал лысой башкой и еще раз посмотрел на полученное. «Панамера» все не исчезала и обратно в «шевроле» не превращалась.

– Это что же я намешал? – сам себя спросил Серега.

– Не знаю, – опять высунулся Васек. – Но намешал круто, дядь Сереж! Только скажи машине, чтоб в «кайенн» превратилась, я в «кайенне» не сидел никогда, пацаны говорят, там круто!

Едва слышно хихикнул невидимый Пердиганди:

– А в «панамере» только для лохов салон, да.

– Стоп, – опять тормознул Серега. Мысли путались, цепляясь одна за другую, и, в итоге, ускользали. Перестав думать, он подошел к «панамере» и, глядя на машину, четко отдал

приказ:

– «Порше Кайенн».

И ничего не произошло.

– Как так? – не сразу сказал Серега. И повторил: – «Порше Кайенн», я сказал!

Васек, осмелевший чуть менее, чем полностью, все-таки вышел из-за Женькиной спины и произнес:

– А ты неправильно превращаешь.

– Че? – вскинулся Серега.

– Ты в первый раз сказал: «Порше Панамера, бля!»

– Вася, сейчас по губам получишь! – вскинулась Женька, но Серега повернулся к «панамере» и…

Волшебное слово «бля» сработало – «панамеру» окутало легкое облачко, которое тут же рассеялось, и – нате, что заказывали. «Кайенн» был подан. Васек издал радостный вопль и, не успели ни Женька, ни Серега и слова сказать, залез в салон. Еще через секунду Сергей вытащил его оттуда за шкирку и сел в машину сам, заблокировал двери и из вредности крикнул – уже во второй раз:

– Porsche Panamera, бля!

И тут же собственной задницей – сиденья-то стали другими – ощутил произошедшие изменения.

– И что теперь делать? – произнес Серега вслух.

– Чувак, да ты совсем лошара, – нарисовался на пассажирской сидухе Пердиганди. – У тебя тут четкая тачка, а ты сиськи мнешь. Как – чо делать? Кататься! Вот ключ- то, – он кивнул на фирменный, в виде модельки, ключ-метку от «панамеры», валявшийся там же, на пассажирском сиденье.

– Ты сдурел, что ли? – жалобно спросил Пердиганди Серега. – Куда кататься? По цеху? Еще б она с пэтээсом сразу превратилась. С пэтээсом на меня причем…

– Ну ты лошара, – повторил Пердиганди, качая головой. – Да кто тебя остановит-то? На такой машине?

– Точно? – подумав, спросил Серега, припоминая сегодняшний же финт Шаробздюнчика с «двумя лучами поноса». Ну а с чего другого девица-красавица из «маздочки» ломанулась в кусты, теряя тапки? Шаробздюнчик поспособствовал, кто же еще. Надо сказать, что по мелочам парочка карманных дьяволов иногда, под настроение, Сереге вот так помогала. То место на парковках освобождала, когда все забито было так, что не въехать, то уже закрытые до следующего дня, казалось бы, магазины открывала, то, когда деньги у Сереги на телефоне заканчивались, делала так, что нужный человек звонил ему сам…

Молчание, как показалось Сереге, было явным знаком согласия.

– Ну тогда ладно, – совсем другим тоном проговорил он, невесть с чего озираясь по сторонам и хищно сверкая лысым черепом. Открыл дверь, вылез из машины и спросил:

– Жень, времени-то сейчас сколько?

– Девять часов, – ответила та. – Сереж, а что… что дальше делать-то? С «панамерой» этой?

– Как – что?! Кататься! – более чем уверенно произнес Серега. – Едешь?

Для осуществления триумфальной поездки на «панамере» стоимостью в зарплату колориста лет за пятьдесят-сто срочно требовались наблюдатели. Других кандидатур, кроме уборщицы и ее малолетнего братца, поблизости не было.

– Да! – крикнула Женька. – А ну их на фиг, эти полы, в понедельник вымою! Когда я еще на такой машине покатаюсь?

– Да! – тут же заорал Васек, которого, собственно, никто не приглашал. Но куда от него было деться?

– Ок, – решительно сказал Серега. – Пойду переоденусь… – и тут же выругал себя за то, что совсем недавно лез в салон что «кайенна», что «панамеры» в грязной рабочей спецовке. Впрочем, ему-то какое дело – машины не его, а вообще непонятно чьи…

Через полчаса белая «панамера» вываливалась из промзоны, где находился автосервис, на дороги Нерезиновска.

Еще через полчаса стало ясно, что в будний день Москве ездить не то что некуда, а негде, хоть ты на «порше», хоть на «запорожце». «Панамера» торжественно встала в мертвой пробке. Серега уже ругал себя, что сморозил глупость и не дождался хотя бы часов 11, когда полгорода свалит из столицы на дачи, – знал ведь все прекрасно, но, сам себе злобный буратино, рискнул «покататься» в пятницу вечером. А тут еще неожиданно разразился гром – в буквальном смысле – и с неба как ливануло. Любой же знает, что если обычно на дорогах Нерезиновска имеет место быть трындец, то любые природные осадки превращают трындец обыкновенный в трындец в кубе. Серега выдохнул и начал сваливать из крайнего левого в крайний правый ряд, который, по его мнению, ехал быстрее, – правильно, в крайнем левом же обычно собираются все, кто считает себя самыми умными; поэтому-то он обычно в пробке и не едет. Удивительно, но перестроиться через несколько полос мужику удалось легко, – еще не успевал включить поворотник, а все его уже пропускали. Впрочем, Серега быстро вспомнил, на чем он едет, и хмыкнул.

– Ну а то, – довольно высказался с кожаной торпеды нарисовавшийся там Пердиганди, вертя башкой и созерцая притормаживающие авто (что-то зачастила проведывать Серегу сегодня сладкая парочка, что вместе, что поодиночке), – знай наших. У нас, чай, машина, а не ваши унитазы на колесиках.

– Сереж, – между тем сказала Женька, – а куда мы едем?

Серега тут и вовсе скис, не зная, что ответить. Поначалу он планировать съездить на тот же бессветофорный Кутузник и там попробовать поиграть в шашки, а потом сломиться по Минке в область или по МКАДу доехать до Новой Риги, но по факту добрался до Кутузы чисто для «постоять». А тут и правый ряд встал намертво. Народная примета – если в пробке перестроишься в тот ряд, который едет, то он тут же встанет.

– А мы на дачу сегодня не успеем, да? – подал голос с заднего сиденья заскучавший Васек. Нет, первое время он гордо восседал позади Сереги, гордо и высокомерно поглядывая со своего места на все, что проезжало мимо, включая трактора и камазы.

Толку-то от его высокомерных поглядываний – стекла у «панамеры» были тонированные; один хрен ничего не видно.

– А зачем вам на дачу? – уныло спросил Серега. Надо же было как-то реагировать.

– Ну как – зачем?! – вытаращилась на него Женька. – Мы каждые выходные ездим. Ну, стараемся, по крайней мере. У нас там деревня рядом, ферма с коровами, речка есть…

– Свежий воздух типа, – покивал головой Серега. – Далеко, что ли, дача?

– Под Рузой, – ответила Женька. – Как раз сюда, по Минке…

Серега заинтересовался от нечего делать:

– Какие у вас там еще есть достопримечательности, кроме коров? – спросил он.

– Аэродром заброшенный! – сразу же завопил сзади Васек. – Там даже самолет есть, я в нем лазил!

– Что-о? – обернулась к нему возмущенная сестрица, – это когда это?! И когда я тебе разрешала?!

– Аэродром?! – обернулся Серега. Ему как будто показали красную тряпку. Ведь на заброшенном аэродроме есть самый реальный шанс покататься! Да, это не подготовленная трасса с идеальным асфальтом, но…

– Жень, а поехали-ка к вам на дачу, – решительно сказал Серега. – Тем более нас на это направление вытащило.

Женька обрадовалась:

– Давай!

– Ура-а! – завопил Васек – так, что у Сереги заложило уши.

Решено. Серега позыркал вокруг, пытаясь определить, какой же из рядов едет, и тут неожиданно наткнулся на нечто.

Нечто, насквозь промокшее, ютилось возле автобусной остановки на «Славянском бульваре». «Возле» – потому, что вылезший из метро многочисленный народ, массово оставивший зонтики дома, из-за ливня набился под остановочный навес, изображая из себя сельдей в банке, и места под стеклянной крышей хватило не всем. Так что нечто мужского пола лет двадцати-двадцати двух, вцепившись в свой рюкзачок, жалось подле, омываемое дождем, и смотрело таким жалким взглядом на проплывающие мимо автомобили, в которых сидели сухие и довольные пассажиры, таким жалким… Утренняя собачка из тупозвёздной «мазды» просто нервно курила в углу.

Серега не выдержал и тормознул.

– Щас, Жень, подожди, – быстро сказал он. Открыл пассажирское стекло и крикнул промокшему парню:

– Эй, пацан! Залезай давай! Тебе куда – в Одинцово?

Пацан вытаращил глаза на машину. Нате вам – стоишь себе на остановке, никого не трогаешь, и тут с Кутузника снисходит «панамера» и, похоже, предлагает подвезти.

– Ну, чего стоишь, – прикрикнул Серега. – Лезь давай назад.

Пацан замялся и наконец выдал:

– У меня денег нет…

– Да по нему и так видно, что нет, – хихикнул на этот раз Шаробздюнчик.

Серега не обратил на него никакого внимания, и только открыл рот, чтобы сказать пацану, что тот – идиот, раз решил, что его на «порше» хотят подвезти за деньги, как…

– Дурак, – неожиданно выступила Женька. – Кто их с тебя требует-то?! Дуй давай назад, быстрей.

Пацан посмотрел на нее и быстро прыгнул к Ваську.

Тот с неудовольствием посмотрел на нового пассажира, – как же, сфера влияния размером во все заднее сиденье сократилась; но промолчал.

– Так тебе в Одинцово?

– Н-ну да, – клацая зубами, видимо, от холода: май месяц нежарким выдался, – ответил пацан.

– Ладно, проедем через город, – милостиво решил Серега. – Лишь бы оно все ехать начало, а не стояло.

Сзади удовлетворенно и даже, кажется, благодарно икнули.