Выстрел в прошлое

— Когда это произошло?

— Сегодня утром.

— Идемте в дом. Холодно на улице…

Зажгли свечу. Окна были надежно занавешены и утеплены всяким тряпьем. Привыкшие к темноте спецназовцы, поначалу с трудом различали предметы. И, вот тебе раз — халупа халупой снаружи, хатка была довольно милая внутри. Более того, — это был дворец — настоящее жилье, напоминавшее родину. Кто мог подумать, что после месяцев окопов, ям, крысиных нор в этом предгорном захолустье они увидят привычный, еще советский интерьер с фотокарточками на стенах, с книжной полкой, с недорогими стульями со спинкой.

Марат посмотрел на себя в зеркало и понял, что сам стал похож на бандита: заросший, злой, ненавидящий все и вся. Но минуты расслабленности уходили. Нужно было думать, как добраться к своим, и сможет ли этот старик им помочь. Как бы читая мысли спецназовца, старик произнес:

— Я слышал стрельбу. Молился Аллаху, чтобы война прошла мимо села брата. Предлагал ему: поживи у меня немного. Все-таки у нас большое село. А он отказался. Здесь не все за бандитов, — вздохнул Аслан и закрыл лицо руками… — Жили ведь как люди. И сейчас бы вместе прожили… Сейчас все перевернулось. Стариков перестали уважать. У кого оружие, тот и прав… Брата жалко. Не уберег я его.

В образовавшейся тишине в комнату молча вошла супруга Аслана, принесла чистое белье, тазик с водой, а также овощи и лепешки. Марат спросил у старика:

— Аслан, есть ли в селе бандиты?

— Не знаю, но уши свои они здесь имеют. Ваши солдаты уже давненько здесь не бывали. Слышали, наверное, что у нас здесь произошло. После этого поставили федералы блокпост. Но что толку — солдатики сами разбежались и правильно сделали — нечего им здесь за кого-то погибать. Это ведь политики между собой деньги и нефть поделить не могут. Пока не перебьют друг друга, толку не будет.

— Ваш брат говорил, что вы знаете дорогу в долину. Не могли ли вы быть нашим проводником? — продолжил разговор Марат.

— Лет пять назад смог бы. А сейчас нет — кости свои еле волочу. Да и жена меня не отпустит. Сами понимаете — не переживет она, если я не вернусь. Но я вам все-таки помогу, расскажу, что делать надо. Во-первых уходите ночью, то есть — как можно раньше. Идти немного, правда, вы устали. Когда я был помоложе, — с некоторой ностальгией вспомнил старик, — я до райцентра, в котором располагаются ваши части, за девять часов проходил. Если без приключений, за сутки дойдете. Во-вторых, вам не следует идти по главной дороге, там можно нарваться на неприятности. Километрах в пяти за селом полуразрушенный мост — по нему пройти и даже проехать можно. Но не советую — можете нарваться на засаду…

Выйдя на улицу, Марат оглянулся по сторонам и прислушался. Было тихо. Село как будто бы спало. Мягко ступая на землю, он делал остановки и, не заподозрив ничего, шел дальше. Внезапно услышал странные звуки со стороны ожидавших его бойцов, а затем несколько одиночных выстрелов, после которых собаки в селе подняли лай. Приблизившись к краю оврага, он увидел, как группа боевиков пытает Лугова. Малышин лежал на земле без движения. Боевиков было человек восемь. Один из них, видно, командир — вытащил нож и приставил к горлу радиста.

— Я бы тебя как поросенка освежевал, — хрипло произнес главный, с перстнем (это, как понял Марат, означало, что он главарь клана или полевой командир). — Но Аслану обещал передать вас живыми. Слишком много вы у него парней положили. — При этом чеченец сильно ударил Лугова по голове, так что тот упал на землю.

Лугова заставили подняться и выбраться из оврага, тело Малышина один из бандитов взял за ногу и потащил вслед за другими. Марат видел, как они вышли на дорогу, где стоял новенький «Мерседес».

— Спокойно, Лугов, спокойно, — тихо, почти про себя, произнес затаившийся за огромным валуном Марат. — Сейчас все будет хорошо.

Когда процессия остановилась и главарь, докуривая сигарету, собирался усаживаться в машину, из темноты прямо ей наперерез выскочил Марат и с криком: «На землю, суки!» — обхватил главаря тонкой бечевкой за горло, с силой осадил его на землю. Несколько секунд боевик пытался оказать сопротивление, но тщетно — натренированные руки спецназовца еще сильней сжали бечевку на горле.

— Всем выйти из машины, — приказал онемевшим бандитам Марат. — Скажи им, чтобы они выполняли мои команды, — обратился Марат к полевому командиру и еще больше надавил на горло боевика.

— Делайте, что он говорит, — прохрипел чеченец.

По окровавленному горлу было видно, что Марат нешуточно сдавил горло чеченцу.

— Хорошо, теперь бросайте оружие и ложитесь на землю! — потребовал спецназовец. — Лугов, — обратился Марат к товарищу, — собрать оружие и связать эти ублюдков.

— И что дальше?

— Отведи в овраг и поставь растяжку — пусть помучаются, может, свои через недельку помогут, — с нескрываемым злорадством ответил Марат. — А тебе, ублюдок, придется поехать с нами, — придерживая одной рукой полевого командира, произнес Марат. После этого спецназовец сильно ударил прикладом боевика по затылку, так чтобы он не создавал проблем некоторое время, связал его и залепил специальной клейкой лентой рот.

Пока Лугов возился с «чехами», Марат успел уложить окровавленного Малышина на заднее сиденье, рядом с потерявшим сознание «чехом». Малышин был еще жив, но синие глаза от крови не открывал, только нервно моргали ресницы.

— Малышин, слышишь меня? — обратился Марат к своему подчиненному. — Все будет хорошо. До заставы рукой подать. Сейчас мы тебя с ветерком прокатим.

Скрипнув колесами, «мерс» на большой скорости промчался через село.

— Слушай, Лугов, — всматриваясь в дорогу, заметил Марат. — Через пару километров будет мост. Машину оставим там. Дальше пешком.

Десять минут ехали молча. Марат посматривал на Малышина, который как-то неестественно откинулся на заднем сиденье.

«Бедолага, — подумал Марат, — слишком много крови потерял».

— Ты можешь быстрее? — обратился Марат к Лугову.

— Не могу, товарищ старший лейтенант, дорога скользкая.

— Вон, смотри — мост!

— Вижу, только там, у моста какой-то блокпост?

— Старик мне ничего не говорил.

— Это засада, товарищ старший лейтенант, — чуть ли не по слогам выговаривая слова, доложил Лугов. — Притормозим?

— Сбавь обороты, — приказал Марат.

Это и в самом деле был блокпост — стандартный шлагбаум по всем правилам полевого поста — мешки, оборудованные землянки. На дорогу выскочили несколько солдат в камуфляже российских пехотинцев.

— Вроде свои, товарищ старший лейтенант, — обрадовался Лугов.

Марат ничего не ответил, но только вздернул затвор автомата. И тут сзади прохрипел связанный бандит.

— Тебе чего, — развернулся к нему Марат.

Чеченец при этом еще сильнее захрипел. Тогда Марат вытащил у него кляп и наставил на его дуло автомата.

— Говори, собака, иначе отправишься к предкам!

— Это не федералы.

— А кто?

— Это боевики Яндарбиева. Они со всеми воюют. Но у нас с ними соглашение. Они не лезут на мою территорию. Я не вмешиваюсь в их дела. Но федералов они тоже не любят.

— Короче, «Склифосовский», — рявкнул Марат.

— Без меня вам не проехать. Здесь их человек пятнадцать. А если повернете обратно, — сделают из нас консервную банку… Договариваться надо, командир, — с улыбкой ответил чеченец.

— Что ты им скажешь? — неуверенно спросил Марат.

— Скажу, что свои, едут дальше, а ты меня здесь высадишь. Времени у вас будет достаточно, чтобы успеть удрать отсюда.

Машина медленно подъехала к посту. К автомобилю подошли двое. В темноте было трудно разглядеть их лица. Еще двое метрах в двадцати от поста спокойно жарили шашлыки на мангале.

«Нет, — подумал Марат, — свои так себя спокойно не вели бы. Да и машину они, кажется, знают».

— Эй! — крикнул в открывающееся автоматически стекло связанный боевик, — здесь свои, поговорить надо.

— А, это ты, Ашот? — вяло прореагировал один из встречавших на русском языке. — Куда направляешься?

— В Шатой.

— А кто с тобой в машине?

— А, это свои.

— Там же федералы.

— Ты же знаешь, для меня это не проблема.

— Ох и рисковый ты, Ашот. Свернут тебе башку. Неспокойно там. Русские совсем озверели, не откупишься, — пошутил незнакомец.

В этот момент спецназовцы в машине сидели тихо, мысленно подготовившись к худшему. Марат правую руку держал на чеке гранаты, готовясь бросить прямо в блокпост. Несмотря на опасность, его сильно сморило от усталости в теплой машине. Казалось, что это все какой-то сказочный сон. Как вдруг неожиданно для спецназовцев, связанный чеченский командир с криком «мочи федералов» попытался открыть дверцу автомобиля.

Боевики на посту секунды три находились в полном оцепенении. В этот момент Лугов ударил по газам и «мерс» рванул в сторону шлагбаума. Связанный Ашот вывалился с заднего сиденья и что-то, матерясь на чеченском, кричал вслед. Началась дикая стрельба вслед уходящей машине. Когда она набрала приличную скорость, и казалось, что спецназовцы оторвались от преследователей, раздался резкий хлопок и сидящие в машине ощутили мощный удар в кузов. На всей скорости машину развернуло и она вылетела прямо на железный бордюр ветхого моста, так, что Марат успел заметить как передок машины начал крениться в пропасть, туда где шумела горная река.

— Все, нам кранты! — успел прокричать Лугов. — Нам не уйти!

Через правую переднюю дверь Марат выбраться смог с трудом, какая-то железная балка прочно зажала дверь.

— Давай руку, черт тебя подери! — закричал Марат, протянув ладонь радисту. Но это были последние его слова своему подчиненному. Машина со страшным скрежетом и треском начала медленно, как в кино, падать в пропасть.

В этот момент Марат успел ухватиться за балку моста, но и та не выдержала веса спецназовца, и он ощутил, как падает…

Очнувшись через какое-то время, Марат ощутил, что лежит на берегу реки, его, видимо, вынесло течением. Было ужасно холодно, неизвестно, сколько он пролежал здесь, но пошевелить руками и ногами было трудно — конечности здорово замерзли.

«Где мои товарищи?» — первая мысль врезалась в мозг. Марат попытался приподняться, но ощутил сильную боль в правой ноге, болела спина, — вероятнее всего, при падении он сильно ушибся, если не переломал себе чего-нибудь. Собрав все силы и взяв в руки какую-то корягу, он приподнялся и огляделся. Было очень темно, но кроме реки и скал он ничего не видел. За спиной еле угадывался лес. Насколько он далеко от места падения? Не устроили ли боевики погони? Если течение несет вправо, значит — нужно возвратиться обратно. Марату не верилось, что его бойцы погибли. Марат верил, что им повезло, так же, как и ему.

Целый час, ковыляя, он двигался в обратном направлении течению, к тому злополучному мосту. Страха не было. Было желание увидеть своих братишек живыми. «Лугов-то совсем молоденький, а Малышину я пообещал, что доставлю его на базу», — думал Марат.

Вскоре он услышал, какую-то возню за очередным поворотом горной реки. Прислушался — разговор на чеченском. Присмотрелся — ничего не видно. Попытался медленно приблизиться, но боль в ноге не давала возможности преодолеть огромный валун, который лежал на его пути… Опять тишина. «Что они, сквозь землю провалились?» — подумал Марат. В этот момент сердце командира забилось еще сильнее — он увидел несколько фигур на берегу. Кто-то из них пытался зажечь факел, что не получалось сделать из-за сильного ветра. Когда стоявший ближе всего к укрывшемуся за огромным камнем спецназовцу незнакомец разжег намотанную паклю на палку и огонь на несколько мгновений осветил территорию, Марат увидел, как пять боевиков окружили два тела.

«Сволочи», — ослепила сознание Марата мысль, что эти звери уже успели поглумиться над телами его товарищей.

— Аслан, та покынь ты их, пишлы вжэ!.. — донеслось до него.

«Ах ты, сука хохольская, над братишками-славянами надругался, а теперь «пишлы», — не выдержал и вполголоса, скрипя зубами, проговорил Марат. — Ну, погоди у меня!»

Раздались две длинные очереди, по ком били, он уже не видел, почувствовал, что пули второй очереди простучали по камням в нескольких метрах от него… Марат еле сдержался, чтобы не вскочить и не впиться стрелявшему в горло. Но броситься на «чехов» не было возможности: при спецназовце был только нож. Он понял, что стреляли просто так, на всякий случай.

Голоса были слышны еще час-два, потом все стихло. Через пять минут Марат вылез из своего укрытия, приблизился к этому месту — и не выдержал, лег рядом с погибшими товарищами. Лежал так минут пять, — в голове была полная пустота. Мысли барабанной дробью били в голову — это я виноват в их смерти! Потом Марат нашел у своих жетоны, документы. На войне это необходимо, хотя бы чтоб доказать тыловым сукам, что братишки не дезертировали и не сдались…

Когда Марат дошел до леса, который начинался в ста метрах от реки, то понял, что это совсем не лес — подлесок, реденькие кривые от ветров сосны. А за этим хоть каким-то укрытием — поселок. И все-таки, что это за село и кого здесь ожидать? В окровавленном камуфляже выходить на дорогу и искать приключений не стоит. Схватить попутку? А может, боевики подняли весь район? Марат вспомнил, что Ашот говорил, что эту зону контролирует банда, которая не подчиняется не дудаевцам, ни федералам. Рассчитывать было не на что, да и оружие было утеряно. Если не по дороге, тогда лучше идти по пойме реки — это дорога к Шатою. Правда, река просматривается с дороги, но лучшего варианта нет. В этот момент Марат почувствовал, как нестерпимо хочет пить — все-таки третьи сутки без сна и пищи. Утолив жажду, он потянулся вдоль реки, — идти по крутым берегам было невозможно, поэтому спецназовцу приходилось не раз пересекать дорогу.

И все-таки на свете есть Бог. Бог для всех православных, заступник. Он шел и не понимал, куда идет, проговаривая про себя то ли простые слова, то ли молитву. Когда казалось, что силы совсем его покинули — нога давала о себе знать, услышал, как наверху, на дороге притормозила машина. Судя по звукам — обычный армейский «уазик». Не трудно было угадать, что из нее, громко хлопнув дверью, вышел один человек. Секунд десять Марат не мог найти точку просмотра дороги, а когда нашел поваленное дерево, несмотря на дикую боль, вскарабкался на него и, держась за сучья, стал наблюдать. У забрызганного грязью «уазика» суетился невысокий, молодой чеченец. В машине был еще кто-то. На голове у боевика была зеленая повязка — значит религиозный фанатик — такие были наиболее опасны и непримиримы. Такие в случае крайней опасности могли взорвать себя и окруживших его солдат, или, в крайнем случае, пустить себе пулю в лоб. Чеченец отряхнулся, покрутил бычьей шеей и снял с себя автомат. Положил у машины. «Явно не профессионал», — подумал Марат. Вкарабкавшись в кабину, как разъяренный бык, чеченец стал наносить хлесткие удары, после чего из салона послышался женский крик, крик о помощи. Когда боевик замахнулся для очередного удара, бормоча что-то на чеченском, Марат по-кошачьи приблизился и ссадил его с кресла. Боевик упал и потянулся к автомату, но был пригвожден к земле сильным ударом приклада. Вскарабкавшись в салон, Марат увидел перед собой связанную женщину. Лицо ее было обезображено побоями.

— Успокойся, — ласково произнес Марат. — Я свой, русский. Тебя как звать?

Несколько минут, пока Марат освобождал веревки, туго стянувшие женские запястья, пленница угрюмо молчала. Потом тихо произнесла:

— Ниной меня зовут. Эти ублюдки убили мою мать за то, что отец у меня русский.

— Ничего, Нина, скоро кошмары закончатся. Верь мне.

Марат взял чеченца, оттащил с дороги. В карманах у фанатика нашел какие-то документы на арабском языке. В машине Марат нашел полный «джентльменский» набор шахида — наркотики, взрывные устройства, вещи. Сколько бы этот ублюдок мог жизней людских положить — одному Богу известно.

— Нина, ты знаешь, где находятся наши части?

— Знаю, до Шатоя рукой подать. Километра два. Там блокпост.

Спустившись с горы, машина на большой скорости вышла на проезжую дорогу и чуть не врезалась прямо в колонну БТРов.

— Остановите, — прокричала попутчица Марата.

И когда он притормозил, забыв обо всем, Нина выбежала из машины, рыдая: «Мы свои, свои, русские!..»

Очнулся Марат в полевом медсанбате, находящемся при его роте. Он даже удивился этой белоснежной чистоте, белью. Это была какая-то другая жизнь — не война. За окном было солнце. «Вот и весна», — подумалось Марату. Солнечный зайчик бегал по палате. За дверью слышались веселые голоса сестричек.

Марат машинально сунул руку под подушку — оружия не было, зато в руке обнаружилась игла с трубочкой, ведущей к капельнице. Несколько минут он размышлял над тем, что произошло с ним за последнее время. Вспомнив о потере товарищей, скрипнул зубами. Но он сдержал себя. Что толку от самоедства. Ведь за все должен кто-то ответить. У Марата был еще долг перед боевыми товарищами, перед памятью, перед их матерями.

«Что ж, пора, хватит отлеживаться», — решил Марат и, превозмогая боль (нога еще сильно болела), поднялся с кровати и закашлялся, давясь мокротой.

— Вам нельзя, товарищ старший лейтенант, — попыталась остановить Марата стоявшая неподалеку медсестра…

— Послушай, сестричка, вы не знаете, где старший лейтенант Смирнов?

— Нет, не знаю. Но вам нужен покой, вы же сколько дней в бреду! У вас же воспаление легких открылось тяжелое, а еще ранение… — переполошенная медсестра начала укладывать его на постель. — Не успели очнуться — и на ноги вскочили.

— Не волнуйся, сестричка, я выйду подышу маленько, — остановил ее Марат, удивляясь про себя и прикидывая, сколько же дней он уже валяется.

— Вам нельзя вставать! Вы же качаетесь от слабости.

— Позаботься лучше о нем, — Марат кивнул в сторону лежащего рядом раненого бойца, которого и не видно было под сплошными бинтами…

— Я умоляю вас, — чуть не плача, ответила сестра и добавила, что это приказ начальника медслужбы…

Марат мягко отодвинул ее в сторону и направился к двери.