Журнал "Вокруг Света" №2 за 1997 год

— Мне нравится, что на всех рынках можно наткнуться на старьевщиков, покопаться в антиквариате. Но мы двинем на мой «домашний» рынок, тем более, что сегодня суббота — он открыт, — говорит Алексей, добавив: — еще спасибо скажешь.

Этот не очень большой рынок действительно оказался неподалеку от парижского дома Алеши, за станцией метро «Александр Дюма». Пока мы до него добирались, он рассказывал:

— Ты знаешь, есть в Париже профессия, весьма уважаемая — «бракант». Это, по-нашему, старьевщик, который должен знать, где и что можно раскопать: на свалках, около реставрируемых домов, просто на помойках. Ты не смейся! Среди них есть миллионеры, и я тебе такого покажу.

Надо сказать, что после стамбульского базара и неапольской «барахолки» этот рынок меня не потряс, но привязанность к нему Алеши была понятна. Здесь он разыскал старое медное блюдо и фарфоровую изящную тарелку, которые украшают теперь его парижскую квартиру, тут он добывает антиквариат для своей реставрационной работы. Переехав в Париж два года назад, Алеша успел здесь окончить школу краснодеревщиков, известную, как «школа Буля». Так что «марше-опюс» для мастера-краснодеревщика — источник материалов, поэтому он многих здесь знает.

Алеша на ходу перебрасывается шутками с продавцами и бракантами и вдруг неожиданно остановился, громко приветствуя продавщицу за столиком со старыми вещами: Здравствуй, дорогая Франсина! Ты, как всегда, на посту, и у тебя, я вижу, бойко идет торговля.

Миловидная женщина рассмеялась в ответ, предлагая нам посмотреть фарфоровую посуду, а Алеша тем временем рассказывал о ее судьбе.

— Она одна растит ребенка. Осталась без работы. Всюду собирает  зеркала, стулья, чашки, даже с отбитыми ручками, старых кукол, затем сама все это реставрирует и продает. Поднакопила немного франков и открыла лавочку, где в витрине повесила большое объявление: «Я покупаю все старье». А вот на этого крепыша в куртке и свитере посмотри внимательнее — это здешний миллионер.

Я принялся разглядывать высокого человека лет пятидесяти, с длинными седыми волосами и окладистой бородой, облокотившегося на велосипед.

— Он собирает старые детские коляски и велосипеды, ремонтирует в своей мастерской и продает здесь по довольно высоким ценам. Назначает их сам и не любит торговаться, как остальные продавцы. Кроме мастерской, у него есть магазинчик. Он бы мог бросить торговлю на блошином рынке, тем более, говорят, что получил небольшое наследство, но его устраивает этот образ жизни. Ведь «марше-опюс» работает всего два-три дня в неделю...

После того, как я на рынке «отхватил» цветную вязаную куртку для дочери (правда, почти такая же куртка на московской барахолке, как оказалось, стоила дешевле), мы направились пешком к дому Алеши и добрались до симпатичного домика как раз в тот момент, когда во двор заехал грузовичок с дровами. Перетаскав в подвал, где у Алеши оборудована мастерская, березовые поленья, мы с удовольствием уселись у пылающего камина в большие кресла с резными подлокотниками. За рюмочкой аперитива (признаюсь, что это была московская водка) Алексей поведал мне, как он обустраивал квартиру своей жены Анны-Марии после расширения за счет двух освободившихся соседних комнат. Добавился сразу еще один камин и ванная.

— Хлопот было много, — говорит Алеша, — зато теперь у жены свой кабинет. Она, как ты знаешь, журналистка, много пишет, сотрудничает даже с мексиканским журналом. Посмотри, что я тут понастроил: все полки, шкафчики, дверцы к ним — мои, поставил деревянные двери, отыскал на рынке и повесил зеркала. О! Звонок — идет жена.

Алеша открывает дверь, и входит стройная Анна-Мария с массой пакетов и пакетиков.

— Сейчас будем готовить ужин, — приветливо улыбается она.

Как известно, французы садятся за ужин не раньше восьми часов, и он фактически является у них и обедом. Поэтому они любят посидеть за столом подольше и, несмотря на все новомодные, «раздельные», «вегетарианские» и прочие диеты, покушать основательно и вкусно. Все это нам продемонстрировала Анна-Мария, сменяя за столом зелень, овощи, паштеты на обязательный десерт из сыра. Я даже записал, какие сорта сыра лежали на тарелочке: конечно, камамбер и рокфор были мне знакомы, но другие сыры, как козий, «конте», — с востока Франции, а с юга — «савца», я пробовал впервые.

После такого обильного ужина клонило в сон, но мы все же обсудили журналистские планы Анны-Марии и Алеши (тем более, что он начал фотографировать), как наших собственных корреспондентов в Париже. В «Вокруг света» уже был опубликован их очерк о потомках маркиза де Сада, теперь редакция ожидает новые очерки, тем более что автор этих строк не мог, конечно, рассказать и тысячной доли того, чего достоин непостижимый Париж.

Владимир Лебедев / фото Льва Мелихова

Париж

Исторический розыск: Кому не дает покоя древняя кровь

Вы хотите быть средневековым рыцарем, знатной дамой, магом? Приезжайте на любую игру и будьте тем, кем вам хочется: сэром Ланселотом, Мерлином или Великим Назгулом. Ролевые игры — это параллельные миры, куда уходят люди, чтобы отдохнуть от привычного бытия. В начале этого десятилетия во многих городах СНГ от клубов любителей фантастики и Толкиновских обществ отпочковались первые клубы ролевых игр.

Харьковский Клуб ролевых игр существует уже четыре года, проводя три-четыре игры за сезон, объединяя тех, кто нашел себя в древних мирах, полных тайн и загадок, в иной жизни, под кронами деревьев, — «кому не дает покоя древняя кровь».

Эта строка из стихотворения Ольги Мыльниковой — постоянной участницы игр, как нельзя лучше отражает состояние души тех, кто собрался под Харьковом в начале мая 1995 года на одну из лучших из прошедших ролевок. Им эта кровь не дает покоя. Им, то есть нам, потому что я тоже держал в руках меч, шел в первых рядах штурмующих, участвовал в обрядах, то есть жил полноценной жизнью героев литературного сериала Роберта Говарда. В своих книгах, написанных в стиле фэнтэзи, Говард рассказывает о мире, населенном людьми и нелюдями, воинами и магами, мире, полном опасностей и приключений.

После великого библиотечного сидения (игры по историческим сюжетам требуют тщательной проработки), изготовив одежду и оружие, мы с моим другом Сергеем Лебедевым — преподавателем права, собрали команду. Но в итоге получилось, что на игру отправились с Сергеем вдвоем, без всякой уверенности, что сможем что-нибудь сделать.

Первые наши приключения начались еще до приезда на игру. Мы ехали поездом Москва — Симферополь, в плацкартном вагоне, чехол с оружием лежал на самом верху, на третьей полке, а мы болтали о том о сем, обсуждали институтские дела и думали, к кому попроситься в команду. В общем, настроение у нас было очень хорошее, и когда на украинской таможне, в селе Казачья Лопань, к нам подошел суровый человек в форме и спросил, не везем ли оружие, мы радостно ответили: «Везем!» и показали обалдевшему таможеннику связку мечей и луков. Выйдя из шока, таможенник улыбнулся и пошел дальше, пригрозив, что в следующий раз конфискует наши деревяшки.

В Харькове мы переночевали на вокзале и отправились на игровой полигон. Чтобы попасть туда, надо было проехать через весь город, на другую железнодорожную ветку. Полигон расположен в часе езды от Харькова в сторону города Чугуева. Уже на платформе нам стали встречаться люди с рюкзаками и оружием, и всю дорогу до станции назначения мы перекидывались шутками, пели песни. Выгрузились на станции Дачи. Оглядевшись, я понял, что народу на Полигон едет очень много, из каждого вагона, как муравьи, вылезали люди с рюкзаками и деревяшками. Мы растянулись по дороге длинной вереницей, отовсюду слышался смех и песни.

Дальше нужно было немного пройти — километров шесть-семь, зато сама по себе дорога наверняка заинтересовала бы организаторов «Кэмел-Трофи». Первая половина маршрута проходит через поселок, а потом дорога сворачивает и ведет через подвесной мост, с разобранным в некоторых местах настилом, дальше — болота, которые надо переходить по камешкам и бревнышкам. Короче говоря, если останешься жив, то до Полигона доберешься. Зачем такие сложности? Эта дорога дает игрокам лишнюю возможность поверить в самих себя, в то, что они способны проходить «там, где танк не пройдет» (а он там действительно вряд ли пройдет).

Расположен Полигон очень удачно. В центре — Михайловское озеро, вокруг которого размешаются лагеря с крепостными стенами, рвами и прочими хитростями. В самом важном стратегическом месте — Кабак, где можно поесть за игровые и неигровые деньги, услышать новости Полигона, и, если нужно — встретить Мастеров.

Замора... Как не похожа оказалась игровая страна на описанную Говардом. Да и другие государства тоже. Что же касается нас, то вместо Темных сил (как задумывалось вначале) мы помогали Светлым и всегда были среди тех, кто шел «выносить» черных. Раз уж я написал «выносить», то придется сказать и об игровом сленге. Вынос — это захват крепости, уничтожение ее гарнизона. Мастер — это судья, царь и бог, приказания которого следует выполнять неукоснительно. В разумных пределах, конечно.

В мире игр действуют первозданные природные законы — законы добра и справедливости, зла и жестокости. Добро противостоит злу, отвага и мастерство — бездумной силе, и, пусть не всегда добро берет верх, оно очищает человека.

На игре люди, за редким исключением, становятся человечнее, они раскрывают то, что спрятано от посторонних глаз в окружающем нас цивилизованном мире.

Условия игры просты. Приезжаешь на Полигон, привозишь с собой деревянное оружие, доспехи, еду. Если ты в команде, то ищешь своих, если нет, ищешь тех, кто возьмет тебя к себе.

На каждую новую игру Мастера в соответствии с выбранным сюжетом пишут правила, в которых оговаривается, что можно на игре, а чего нельзя. Соблюдение правил строго обязательно, если этого не делать, то в лучшем случае можно угодить в Страну мертвых, в худшем — навсегда лишиться возможности приезжать на харьковские игры.

Одно из главных правил — правило чести. Игра идет во многом на честность, то есть ты сам должен следить за своими «хитами» (от количества хитов зависит, сколько раз тебя могут ударить мечом), а когда хиты кончаются, самостоятельно отправляться в Страну мертвых. Если же ты убит, но не ушел, а продолжаешь играть и это замечают, то ты автоматически оказываешься вне игры, становишься чужим на Полигоне. И это непоправимо. Доброе имя легко потерять.

Точно так же, когда тебе сообщают — «это не по игре, а по жизни», необходимо молчать минимум до конца игры.

Еще одно неписаное правило: играй, но не во вред другим, играй так, чтобы не только самому получить удовольствие, но и доставить его друзьям.

Мастера стараются строго следить за техникой безопасности. Перед игрой проходит общий сбор, на котором они проверяют оружие и доспехи. Оружие в основном деревянное, луки и арбалеты со слабым натягом, стрелы со смягченными наконечниками из резины и войлока.

Оружие, доспехи, одежда на игре самые разные. От обычных кожаных курток с железными пластинами до прекрасных кольчуг и лат.

В моем «Словаре полигонного сленга» «игровой прикид», или игровая одежда, определяются как «обноски». Сколько труда уходит на каждый новый плащ, платье или камзол! Но без них игра не игра. Сложно быть рыцарем в джинсах, хотя я сам на одной игре оказался в кольчуге и джинсах. Честно говоря, это очень странное сочетание, в котором ходить по Полигону не очень приятно, выглядишь как-то диковато, к тому же «прикид» практически всегда очень красив.

Доспехи, как и одежда, являются частью жизни игрока, к тому же они порой могут сослужить службу и в жизни, если придется. Наручи, поножи, латные рукавицы, шлемы — все в порядке вещей. Причем все настоящее, не бутафорское, защищает и от деревянного меча, и от настоящей финки. Впрочем, доспехи — по желанию, а вот техника безопасности обязательна для всех. Запрещаются удары в голову, в пах. Игрок, нанесший такой удар, автоматически уходит в Страну мертвых.

Мастера внимательно следят за соблюдением всех писаных и неписаных правил, все схватки с участием больше трех-пяти человек, обряды, поединки чаще всего проводятся в их присутствии.

На этой игре насчитывалось 16 государств и около двадцати крепостей. Все они были разбросаны по Полигону, и в начале игры мы даже не знали, кто где.

С девяти вечера было объявлено «нулевое время», то есть игра началась, но только наполовину. Боевые действия — лишь с двенадцати ночи, а пока шла внутренняя игра (достраивались крепости, всюду шныряли разведчики). Наша Замора была отстроена, и я, как начальник разведки, был отправлен с заданием — выяснить, где находится противник. Со мной отправилась одна из наших девушек, Наташа Вакуленко, по игре Эовин. Выйдя на Мордовский тракт (главная дорога Полигона), мы шли куда глаза глядят в надежде хоть что-нибудь увидеть. Было уже темно, и я надеялся, что свет костров выдаст нам расположение крепостей. Так и случилось. Заметив на берегу озера огонь, мы свернули с тракта и углубились в лес. Оставив Эовин на полпути к предполагаемому лагерю, я отправился вперед и вскоре вышел к стенам крепости.

Огонь горел в стороне, вокруг костра сидели люди, стояли палатки. Видно было хорошо, но ничего не было слышно, только невнятный говор. Я уже стал прикидывать, как лучше подобраться к лагерю, когда, к своему ужасу, заметил людей, идущих по тропинке в сторону крепости, около которой я притаился. Отступать было поздно, и я скрючился у стены, надеясь, что как-нибудь обойдется. Обошлось. Люди прошли мимо, и я понял из их разговоров, что нахожусь в Аквилонии. (Аквилония — сильная империя, ссориться с которой было нежелательно.)

Теперь необходимо было выяснить планы столь сильного королевства. Я уже понял, что незаметно подобраться к костру не могу, и стал искать выход из положения. Нашелся он очень быстро. Толком даже не успев сообразить, что делаю, я встал и, шатаясь и спотыкаясь, направился прямо к костру, при этом громко спрашивая себя, где нахожусь. Увидев перед собой совершенно пьяного, как им казалось, воина, аквидонцы указали, где Мордовский тракт, и забыли обо мне. Воспользовавшись этим, я спокойно погулял по обоим их лагерям (второй отыскался чуть южнее) и вернулся к Эовин. Она уже начала беспокоиться, тем более, что мимо нее прошла та же самая компания, что не заметила меня у своего лагеря. Точно так же они проглядели и ее.

Нам так понравилась «пьяная идея», что мы разыграли ее вдвоем. Я шел по дороге, шатаясь и спотыкаясь, и что-то невнятно говорил Эовин, а она ругала меня на чем свет стоит, причитала и просила вести себя прилично, не приставать ко всем встречным, идти в лагерь, а не шататься ночью по незнакомым дорогам. В ответ я ругался и заявлял, что выпил совсем немного, за встречу с Кабатчиком... В общем, мы изображали парочку, которая выясняет отношения. Разумеется, ни один часовой и не подумал остановить нас, а наоборот, нам указывали дорогу туда, куда мы просили. Мы настолько вошли в роль, что когда дошли до Турана, который находился у черта на рогах, даже опытный человек не смог бы заметить подвоха. Поясню: Туран — это государство, состоящее из двух сильных го родов-крепостей. На протяжении всей игры здесь не прекращались интриги в борьбе за власть, но до конца третьего дня Туран стоял, хотя вторую крепость два раза брали штурмом.

Так мы шли, поругиваясь, когда из темноты на дорогу выдвинулась фигура туранского часового с обнаженным мечом и преградила дорогу. Эовин его словно не видела. Она тащила меня за руку под туранские стены, воображая, что это родная Замора.

Несчастный часовой понял, что тут дело плохо, и сам вызвался проводить нас до Кабака, откуда рукой подать до нашей крепости. К счастью, по дороге нам удалось скрыться. и мы вернулись в Замору, уставшие от разбиравшего нас смеха, точно зная места расположения противников.

Еще одна забавная история произошла уже в последний день игры, незадолго до нашего отъезда. Тут надо кое-что объяснить. На второй день Полигон, как всегда, разделился на две половины: Светлые силы боролись с Темными, и к третьему дню остался у Темных один Туран. Наши объединенные войска пришли под туранские стены, но взять крепость сразу не смогли. А пока готовились к новому штурму, в тылу объявились пикты (низкорослые жители лесов), их было не так много, чтобы представлять серьезную угрозу для нас. Хуже то, что они были в союзе с дикими зверями, которых направляли на врагов. Звери, разумеется, тоже были людьми в масках. Некоторых можно было убить, некоторых нет: одни считались очень опасными, другие — совершенно безвредными. Получился этакий сэндвич: туранские стены, мы под ними, а у нас в тылу пикты. И несдобровать бы нам, если бы не наши маги: Мура (по жизни Сергей Лебедев), Мириам (Ольга Мыльникова) и все та же Эовин. Они втроем остановили пиктов, заколдовав их, и спасли нашу армию. Ни один пикт под стены Турана не прошел. А Туран мы взяли, правда, ценой значительных потерь. Светлые силы, таким образом, одержали полную победу в этой войне.

Игра — прекрасный отдых; на Западе это поняли давно, вот и появился у них пейнтбол. Но эта игра позволяет только снять стресс, немного развлечься, провести время. Наши ролевки — совершенно иное.

Человек не просто получает возможность снять стресс, погасить в себе тягу к агрессии, но отдыхает всем своим существом, возвращается с игры духовно обогатившимся. Он начинает лучше понимать окружающих, ценить жизнь и ее радости. В нем меньше злобы и неуверенности в завтрашнем дне.

Нового человека на Полигоне поражает прежде всего не оружие и прикид, а сами люди. Они очень не похожи на тех, с кем чаще всего приходится сталкиваться. Это люди с нестандартным мышлением, с нереализованным творческим потенциалом, стремящиеся увидеть мир в новом ракурсе; они могут быть добрыми и злыми, прагматичными и романтичными, но общее для них всех — тот самый зов древней крови, который заставляет надевать кольчугу и браться за меч.

Состав играющих тоже разнообразен. На этой игре нашими Мастерами были преподаватели из харьковских вузов и работники коммерческих структур. А разброс занятий и профессий самих игроков еще шире: от студентов до рабочих, от врачей до милиционеров; нет и четких возрастных рамок — самому младшему было четырнадцать, самому старшему далеко за сорок. Это, правда, единичные случаи, в основном возраст колеблется от восемнадцати до тридцати, те, кто постарше, были основателями Клуба, в него постоянно вступают новые люди, и возраст участников изменяется в одну сторону — вверх, ведь люди стареют.

Что же касается присутствия на игре представительниц прекрасного пола, то их было не меньше пятой части. Самое интересное: на стороне Темных сил девушек было больше, они играли менестрелей, змей, среди них было много магов и жриц. А в нашей Заморе девушки были волшебницами и врачевательницами.

Я хочу, чтобы люди, незнакомые с ролевыми играми, поняли, что мы — не «шизанутые» хиппи и не бездельники. Просто у нас свой круг интересов. Кто-то любит отгадывать кроссворды, а кто-то делать доспехи, мечи, луки, арбалеты, играть в старину, в быль и небыль. Не на компьютере, не в виртуальной реальности, которая разрушает психику, а по-настоящему, ощущая в игре все то, что когда-то было в жизни.

Кому-то все равно этого не понять, я очень хорошо знаю тех людей, которые смотрят на нас как на восьмое чудо света, для них мы навсегда останемся загадкой. Жаль, конечно, но ничего не поделаешь.

Есть у ролевых игр и еще одна серьезная проблема, приводящая иной раз к свертыванию Полигона: отношения с местным населением. Для каждого местного мы, горожане, чужаки, а когда еще и чужаки «с прибабахом», так вообще беда. Иногда между нами происходят стычки, а на этой игре мы даже шутили, строя прогнозы, кто кого «вынесет», если местные придут громить Полигон. К счастью, экспериментировать нам не пришлось, и, надеюсь, никогда не придется.

Сейчас выдвигаются предложения объединить клубы ролевых игр СНГ в единую систему, которая позволит лучше организовывать игры, турниры, соревнования.

...После игры осталось какое-то особенное чувство: на душе тепло, и не хочется ни с кем ссориться. Весь мир — твои друзья, а все враги — в прошлом. Жизнь стала светлей, а заряд положительных эмоций помогает выживать в наши тяжелые времена.

Мы уходили с Полигона с песнями, радостно орали их хором в пятьдесят глоток, но в сердце оставалась грусть от того, что уходим, расстаемся с друзьями, и надежда на то, что осенью мы снова встретимся.

Владимир Язвиков / фото Александра Морозова

Загадки, гипотезы, открытия: Снизу вверх или сверху вниз?

Автор предлагаемой гипотезы — инженер механик. Он уже почти четыре года живет в Израиле. До этого  всю жизнь прожил в Москве, во время Великой Отечественной войны был штурманом авиации дальнего действия, после окончания института работал конструктором на предприятиях, литейного машиностроения. Иохиэль Дон-Яхио заинтересовался египетскими пирамидами с инженерной точки зрения и решил по-своему ответить на старый вопрос: можно ли было построить Пирамиду за указанный в исторических документах срок и, если можно, то как?

О великих египетских пирамидах в Гизе написано немало книг и исследований. Однако вопросы, связанные с методами их строительства, до сего времени остаются открытыми, а доводы в пользу тех или иных ответов не кажутся вполне убедительными. Может быть, поэтому я хотел бы высказать и свои предположения. В качестве основного источника информации я использовал известную книгу Ж.Ф.Лауэра «Загадки египетских пирамид», в которой наиболее полно собраны цифровые данные, связанные с сооружением этих памятников Древнего Мира.

Приведу несколько параметров, которые не нуждаются в проверке и будут являться отправными в дальнейших рассуждениях. Для этой цели вовсе не обязательна истинная точность размеров, поэтому примем, что длина стороны основания пирамиды Хеопса — 230 м, число ступеней пирамиды — 200. Количество каменных блоков при среднем весе каждого 2,5 т и объеме 1 куб. м, уложенных в корпус сооружения, — 2,6 миллиона. Кроме того, на облицовку пирамиды потребовалось 115 500 мраморных плит.

Обратим внимание еще на очень важный момент. Помимо укладки каменных блоков на горизонтальных площадках каждого уровня, что является делом сравнительно простым, блоки необходимо было поднимать все выше и выше, а эта задача — главная при расчете темпов строительства. Ж.Ф.Лауэр пишет, что есть два ответа на этот вопрос. Он ссылается на сочинения Геродота, который предполагал, что укладка многотонных блоков с одного уровня на другой производилась с помощью деревянных машин. Второй способ описан Диодором Сицилийским, предполагавшим, что египтяне для подъема блоков на разные уровни использовали земляные насыпи. Споры продолжаются и по сей день, но вот что важно: в результате их немецкий инженер Л.Кроон рассчитал, что в день рабочие могли укладывать 150 каменных блоков. Этот параметр можно принять для расчета времени строительства пирамиды Хеопса. Хотя при возведении этой пирамиды вес блока был почти вдвое больше чем тот, который брат для расчетов немецкий инженер.

Геродот, со слов жрецов, писал, что пирамида Хеопса строилась 20 лет. Могли ли древние египтяне построить гигантскую пирамиду за этот срок? Попробуем мысленно проследить за начальной стадией строительства, не учитывая методы перемещения каменных блоков вверх по мере роста сооружения. Площадка под строительство выбрана архитектором на каменистом плато Ливийской пустыни. На этой площадке была произведена разметка квадрата основания с ориентировкой сторон по странам света. До сих пор нет убедительных версий о том, как древние египтяне, не знавшие компаса, смогли произвести столь точную ориентировку одной из сторон квадрата на север с погрешностью всего в несколько минут. Исследователи, описывая пирамиды, отмечают, что все блоки так тщательно обработаны и плотно пригнаны друг к другу, что между ними невозможно просунуть лезвие ножа. Помимо этого, необходимо было соблюдать еще и горизонтальность каждого ряда кладки. Столь строгие условия строительства, конечно же, значительно сдерживали скорость работ.

Современные египтологи не очень четко определяют количество рабочих дней в году, которые использовали для возведения пирамиды. Некоторые полагают, что на работы отводились три месяца, когда население Египта было свободно от полевых работ. По-видимому, это было во время разлива Нила. Однако Геродот записал рассказы жрецов о том, что египтяне таскали камни из каменоломен, находившихся на Аравийском хребте, то есть с правого берега Нила, откуда другие египтяне перевозили блоки через реку на судах, и так работали непрерывно — в течение каждых трех месяцев было занято по сто тысяч человек. Будем придерживаться версии Геродота, в противном случае, сроки возведения пирамиды возрастают в несколько раз.

А теперь попробуем хотя бы в общих чертах построить циклограмму технологической цепочки, чтобы обрисовать те операции, которые, собственно, и определяют производительность. В начале технологической цепочки находятся каменоломни, где добываются каменные блоки, затем камни спускают из карьеров вниз, где их обрабатывают. Далее идет транспортировка блоков от карьеров к стройке и, наконец, укладка их в сооружение.

Как вырубали блоки из известковых холмов? Эта операция описывается в популярной литературе так: по обозначенным на известняковой скале границам каменного блока рабочие выдалбливали в камне глубокие борозды, в которые забивали клинья из сухого дерева и поливали водой. Мокрое дерево начинало разбухать, трещина увеличивалась — и глыба откалывалась. Отколотый камень с помощью канатов вытаскивали из шахт. Эта операция не подразделяется на элементы, и каждый блок добывает одна бригада рабочих от начала до конца.

Этим или иным способом добывался камень, значения для нас не имеет. Важно уяснить, что для добычи многотонных глыб строго определенных размеров требуется немало времени, и если мы согласимся с тем, что в течение рабочего дня одна бригада каменщиков сумеет добыть один камень, то это не так уж и мало. Теперь вспомните цифру Л.Кроона — 150. 150 блоков в день — значит, должно было быть 150 карьеров, поставляющих по одному блоку в день, чтобы строительство шло бесперебойно. Попробуем оценить, опять-таки сугубо ориентировочно, как выглядят карьеры и какое пространство они могут занимать. Для добычи 2,6 миллиона блоков из 150 карьеров в каждом из них должен быть запас годного материма по крайней мере на 20 тысяч блоков. По-видимому, это ряд известковых скал, в которых уступами производится добыча камня. По сути, объем подобных карьеров с учетом отходов должен быть больше объема строящейся пирамиды, и расположены они могут быть на пространстве в несколько километров.

Следующая серьезная операция — обработка блоков по точным размерам со всех шести сторон. Если блоки должны без малейших зазоров примыкать друг к другу, обработка должна производиться очень тщательно, с соблюдением параллельности горизонтальных плоскостей. Причем во время обработки камня его приходится неоднократно кантовать. Целесообразно, наверное, было поручить эту операцию одной бригаде каменщиков. Несмотря на большую трудоемкость операции, примем продолжительность обработки одного блока равной одному рабочему дню. Таким образом, в течение дня изготовлялись 150 блоков, годных для укладки.

Следующая операция — транспортировка их к строительной площадке. Для этой цели готовые блоки на волокушах или как-то иначе надо было доставить со всех 150 участков к главной дороге и далее — на стройку.

Нам не известны ни скорость передвижения, ни расстояния, на которые нужно было перетаскивать блоки. Возможно, скорость упряжек была очень низка, а расстояния очень велики, и для того, чтобы доставить все 150 камней к месту, нужно было затратить не один, а два или три дня. Но отбросим возможные дополнительные задержки и условимся, что все 150 блоков доставляли в нужное место в течение одного рабочего дня.

Теперь, имея ориентировочные оценки производительности каждой операции, мы можем легко вычислить время, необходимое для строительства корпуса пирамиды: 365 рабочих дней в году, в лень укладывают 150 блоков, объем пирамиды 2,6 млн. куб.м. В итоге получим 47,5 года.

Но это еще не все. Требуется облицевать корпус пирамиды мраморными плитами. Весьма ответственная операция, так как облицовка ведется сверху вниз и плиты необходимо поднимать на большую высоту. Пригонка плит должна быть очень точной, без малейших щелей, с применением раствора и заключительной шлифовкой на рабочем месте. Кроме того, необходим постоянный контроль углов наклона граней пирамиды. На этой операции нельзя использовать большое количество бригад, чтобы не начинать облицовку во многих местах с последующей трудоемкой состыковкой. Можно предположить, что одновременно на всех гранях на усредненной высоте 70 м могли работать 40 бригад — по 10 на каждой грани. Если за один день бригада уложит две плиты, а 40 бригад, соответственно, 80, то на облицовку всей пирамиды (напоминаю: количество плит 115 500) потребуется 3,9 года.

Тогда время строительства облицованной пирамиды составит 47,5 + 3,9 = 51,4 года, а с учетом коэффициента использования технологической цепочки (0,75) общее время строительства равно — 51,4 : 0,75 = 68,5 года. Время, затраченное на создание в корпусе пирамиды внутренних помещений, галерей и проходов мы учитывать не будем.

Итак, если пирамиду Хеопса возводили по общепринятому методу, то строить ее должны были бы 70 лет. Где же в этих рассуждениях кроется ошибка? Каким образом можно уложиться в 20 лет, те самые 20 лет, о которых писал Геродот?

Может быть, нами не учтено полное использование стотысячной армии рабочих?

Подсчитаем, сколько рабочих одновременно заняты на строительстве в приведенной выше технологической цепочке.

1. На вырубке блоков в 150 карьерах по 10 рабочих в бригаде — 1500 рабочих. 2. На обработке блоков на 150 участках по 10 рабочих в бригаде — 1500 рабочих. 3. Вспомогательные рабочие для операций 1 и 2 — 4500 рабочих. 4. Транспортировка блоков со 150 участков по 80 рабочих в бригаде — 12 000 рабочих. 5. Укладка блоков по 10 рабочих в 150 бригадах — 1500 рабочих. 6. Вспомогательные рабочие для операции 5 — 4500 рабочих. Итого: 25 500 рабочих.

Получается, что на всех работах должно быть ежедневно задействовано 25 500 человек. Но это ведь далеко не те 100 тысяч, о которых писал Геродот. Чтобы убедиться в правильности наших расчетов, еще раз проверим надежность основного параметра производительности, а именно — 150 блоков в день. Нельзя ли, используя огромную массу рабочих, увеличить производительность труда?

Посмотрим на первый уровень кладки у самого основания пирамиды со сторонами квадрата 230 метров. Как разместятся 150 бригад укладчиков блоков по периметру в 920 метров? Получается, что бригады вынуждены тесниться на расстоянии 6 метров друг от друга. Если же для проверки взять уровень 70 метров по высоте пирамиды с периметром квадрата 460 метров, то 150 бригад вообще не смогут работать, так как расстояние между ними составит всего лишь 3 метра.

Так что вопрос о ста тысячах рабочих в день остается открытым. К нему мы вернемся несколько позже. А пока подведем некоторый промежуточный итог: около 70 лет необходимо для того, чтобы срубить в одном месте одну или несколько известковых гор, распилить их на кубики, из которых на новом месте возвести другую гору, что является, согласитесь, абсолютной бессмыслицей. Если же более реалистически подойти к вопросу о количестве блоков, укладываемых в течение рабочего дня, и уменьшить их число, допустим, до 100 или менее, то срок строительства увеличится до 100 лет, а то и более.

Но ведь не может быть, чтобы такой прославленный зодчий, как Хемуин, затеял строительство, которое ему вряд ли удалось бы завершить в течение своей жизни. Давайте возвратимся из далекого прошлого в наше время и посмотрим глазами обыкновенного человека на Первое чудо света. Что мы видим? Гигантское сооружение, простоявшее более 46 веков. Облицовка давным-давно содрана, однако четко видны строго горизонтальные ступени, их более 200. Поражает, что в этой громадине не видно никаких серьезных разрушений и трещин. А ведь в течение тысяч лет в этом регионе было множество землетрясений, и некоторые отличались страшной силой.

Такая сейсмоустойчивость возможна только в том случае, если пирамида представляет собой сплошной монолит. Это как-то не вяжется с возведением ее из миллионов кубиков. Но если подойдем к пирамиде поближе, то с изумлением увидим, что горизонтальные ряды кладки образованы не тщательно обработанными блоками, а... глыбами камней разных по ширине и высоте размеров. Если из таких необтесанных камней сооружена вся пирамида, в том числе и ее невидимая сердцевина, то она должна была бы давным-давно рухнуть, и нашим современникам нечего было бы столь пристально изучать. А если эти видимые наружные камни не являются продолжением основной кладки, то для чего они нужны, каково их назначение?

Вот и напрашивается вывод, что пирамида Хеопса возводилась каким-то другим способом, более простым и сравнительно быстрым, зная который, можно было бы объяснить многие загадки сооружения.