Легкой поступью безумия

- Мы обязательно подумаем над вашими словами, - заключил Франц, поколебался немного и добавил, - но и вы подумайте… В следующий раз, прежде чем откроете рот, кто вы, и как вы разговариваете, - мой друг не смог удержаться от шпильки.

Мне самой хотелось осадить зарвавшегося служаку, но племянник Клеймора опередил меня, лишив удовольствия унизить и морально растоптать тварь. Ищейка злил меня. Его наглость поражала больше, чем смерть подруг. - Мы можем идти? - поинтересовался парень.

- Да-да, конечно… Идите, а мы тут еще поговорим… - разрешил ректор. Жалко его. Не позавидуешь ситуации, в которую попал Орландин: оказался меж двух огней. Чрезвычайно скользкое положение. Видно, что разговор усугубил растерянность и нервозность ректора. Как удалось ему сдерживать себя на торжественной части - ума не приложу! Наверное, ответственность за жизни других учеников, да боязнь потерять престиж учебного заведения сыграли свою роль. Придали сил. - Подождите! - окликнул нас виконт. - Уважаемые… - он замялся, подбирая правильное слово для служак отдела особых поручений, вздохнул. - Самое главное вам не сказали: все произошедшее необходимо держать в тайне. Сами понимаете, что огласка не нужна ни нам, ни вам… Все так не кстати… - мужчина опустил голову. Последнее, безусловно, было лишним, но в такой ситуации этикет постоит в сторонке. Франц согласно кивнул за нас двоих.

Мы вышли из кабинета, прошли до лестницы, и уже на пролете я позволила себе грязно выругаться. С губ водопадом срывалась грязь и невидимыми каплями брызгала на стены. Мы не раз говорили с девушками о допустимых пределах риска. Об удовольствии и разумности, но они решили переступить черту, за что и поплатились. Друг хмурился. Долбил пальцами по перилам летницы. Сколько мы так простояли? Не знаю. Взрывная волна эмоций опустошила меня и схлынула. Я замолчала. А что тут еще скажешь? Да и надо ли добавлять к уже сказанному…

Я не заметила, но Франц осмелился потревожить меня, когда из учебных зал вышли ученики и засновали по лестнице и этажам. Большинство, бросив быстрый взгляд на нашу пару, немели от испуга, сжимались в комочек, и двигались дальше, не рискуя обращаться ко мне. Жаль… В каждом благополучном стаде найдется паршивая овца. В университете ее звали Арлетта тэр Нуарэ. Мое искаженное внутренними переживаниями лицо привело ее в неописуемую радость.

- Мой Бог, кого я вижу! - прозвучал ехидный звонкий голос. Девушка намеренно говорила чересчур громко, привлекая ко мне внимание, стремясь унизить. Растоптать мое достоинство. Ну-ну. В этот день топтать уже нечего. Постарались другие. - А что случилось? Почему наш образец для подражания, эталон хороших манер, стоит растерянно в коридоре, словно обиженная судьбой простолюдинка? Неужели герцогиню отчислили из университета? Что же вы успели натворить за утро, моя дорогая, что с вами так жестоко обошлись?

Я ненавижу эту тварь. Дочь торговки и солдафона. Она в свою очередь платит мне тем же. Ее родители совсем недавно добились самого младшего дворянского титула за какие-то сомнительные заслуги перед Короной, но стремились везде пролезть и всюду успеть. Перед ними закрывали двери, а они втискивались через окно, захлопывали ставни, так семейство не брезговало и дымоходом.

Я вцепилась в лацкан пиджака Франца, глубоко вдохнула-выдохнула и обернулась к Арлетте с привычной маской на лице, добавив к образу ослепительную улыбку. Глаза, налитые яростью, несколько портят впечатление, но тут я уже ничего поделать не могу: она сама напросилась на драку. И она ее получит!

- Арлетта… Ты делаешь успехи в освоении этикета. Сегодня ты даже заслужила мою похвалу, - девушка насторожилась. Правильно. - Спасибо, что ты напомнила кто я, а кто ты, - я искривила губы в презрительной гримаске, - знаешь ли… Видя потерянную женщину принято предлагать помощь, а если она уже оказана, то проходить мимо выражать сочувствие, но откуда тебе об этом знать. На рынке такому не учат. В армии тоже, но не расстраивайся, Арлетта, - я подошла к сопернице и мило похлопала ее по щеке, незаметно больно ущипнув. - На ошибках учатся, и ты это только что доказала. Лет через двадцать тебе будут доступны основные правила этикета, а к концу жизни сможешь разбираться в тонкостях. Пойдем, Франц, здесь не очень приятный запах, - друг окатил насмешливым взглядом тэр Нуарэ и последовал за мной.

- Да как ты смеешь поучать меня?! - выкрикнула девушка, досадуя на свой очевидный промах. Обвиняя в нем не собственное невежество, а меня, показавшую его всем ученикам. Таких выскочек, как Арлетта, не стоит жалеть. Их место внизу, чуть выше той помойки, откуда они выползли. Иногда они просто забывают об этом. Я повернулась, хотя могла проигнорировать возглас.

- Смею, Арлетта. Еще как смею, - стоя не несколько ступенек ниже, в заведомо невыгодной для спора позиции, я чувствовала себя неизмеримо выше дочери баронета, безуспешно пытающейся скрыть гнев и… обиду. - Кто еще, если не я? Ведь ты сама назвала меня эталоном… - среди учеников, привлеченных нашими противоречиями, раздались смешки.

Я и Франц спустились на первый этаж, где висело расписание занятий. В первый учебный день нас не слишком нагружали: всего две лекции. Мы пропустили первую по теории рэ, зато успевали на вторую - способы преобразования неживой материи. Я чувствовала острую необходимость поговорить с другом. Обсудить ситуацию без лишних глаз и ушей, но в университете не представлялось возможным это сделать. Все стены напичканы следящими за поведением учеников печатями. После занятий племянник Клеймора едва успевал на фехтование, а после на тренировку по конному спорту. Совершенно определенно разговор придется отложить до поздней ночи или утра следующего дня. Если я не опаздывала, то мы всегда добирались до университета вместе. Из-за соседства, давней дружбы и слухов о возможной скорой помолвке между нами к нам не сильно цеплялись поборники приличий.

В учебной зале слова старенького профессора не достигали моего разума, рука автоматически водила карандашом по бумаге, записывая слова. В их значении я попробую разобраться потом. По сути, учиться мы будем первые полгода, повторяя пройденный материал, а потом еще столько же будем выполнять аттестационную работу под присмотром университетского или внешнего куратора.

Поскорей бы домой. Забраться в теплую ванну с успокаивающей пеной, выпить травяного чая с листиками черной смородины и бергамота и лечь в кровать. Прости, Клеймор, но мне не до тебя и плотских утех. Мне требуется сосредоточенность, а не расслабленность и томная нега ласк. Привести в порядок мысли. Сверить факты. Просчитать опасность. Наши совместные развлечения с друзьями не всегда укладывались в рамки закона и морали.

После окончания лекции я первая покинула учебную залу, дождалась, пока схлынет поток учащихся, преодолевающих в толкучке дверь учебного корпуса, и только потом неторопливо вышла. Добравшись до ворот, взмахом руки остановила кэб.

- Ты уже дома, дорогая? - стоило мне войти в холл, как из мастерской на первом этаже домовладения выглянула мать. Ее блузка была заляпана свежими маслянными пятнами. Опять рисует. И опять курит клерс.

Впервые в жизни мне захотелось затянуться чем-то покрепче табака. Это ведь почти решит мои проблемы. Окунет в беззаботный радужный мир. Я смогу почувствовать себя лучше. Сразу же, едва дым от наркотика проникнет в кровь через легкие. Нет! Сглотнув набежавшую от дурных мыслей слюну, я стремглав бросилась по лестнике наверх в свою комнату. Дрожащими руками достала из-за плинтуса припрятанную на крайний случай упаковку сигарет, быстро переоделась в свободные черные брюки и темно-зеленую рубашку и спустилась в сад, по пути предупредив экономку, куда я собралась, если родительница будет меня искать. Вряд ли это случится: мать забывается во время творчества.

В самом дальнем углу сада, за старой беседкой, скрытой от посторонних глаз фруктовыми деревьями и кустами акации и жасмина, пара досок забора отличалась от всех остальных. Они крепились на одном гвозде сверху. Я обнаружила дыру давно и случайно, поэтому совершенно не имеет значения, кто виноват в ее возникновении. В любом случае говорить о поломке плотникам никто не собирался. Слишком удобна она для меня, Франца и Клеймора.

Волнуясь о возможных свидетелях-слугах, я пролезла сквозь дыру в соседний сад и с наслаждением затянулась, прикурив тонкую сигарету в мундштуке, который всегда хранила в упаковке. Иногда эта вредная привычка просто необходима, главное, не позволять ей взять над собой верх и распоряжаться каждыми свободными пятью минутами времени. Я не опасалась, что кто-то из слуг Клеймора меня увидит: его садовник работает по утрам, а кухарка и домработница не имеют ключа от двери в сад. Нечего им там прохлаждаться, так вполне справедливо рассудил мой любовник. Слугам деньги платят на за прогулки на свежем воздухе, а за чистый дом и вкусную изысканную еду.

Докурив сигарету, я пробралась обратно, расположилась на газоне и уставилась в небо. По-хорошему надо идти учиться, перечитать сегодняшние конспекты лекции, но… Нет никакого желания продираться сквозь сухой язык формул и теоретических выкладок.

Вдалеке раздался собачий лай и глухое рычание. Псы. Это вернуло меня на несколько часов назад в кабинет ректора, где ищейка высказал свое предположение относительно смерти моих подруг. Затравили собаками или волками… Но почему? Ни Элария, ни София никогда не делали ставок на собачьих боях. По крайней мере при мне. Франц изредка позволял себе такую роскошь, но не денежный выигрыш или проигрыш был главным. Мы приходили туда не ради денег, а ради будоражащего кровь зрелища…

В небольшом подвале на окраине города страшная духота. Воздух сперт и воняет псиной. Несмотря на присутствие людей в помещении очень тихо, не считая навязчивого звона мух. Их здесь множество. Мелкие черные точки так и мелькают перед глазами. Садятся на кожу, лезут в глаза и бесконечно трут свои лапки… Два животных стоят напротив друг друга на противоположных сторонах квадратной арены, посыпанной свежими опилками. Тела животных вытянуты в струну и чуть вперед, лапы напряжены. Черные глаза-бусины рассматривают противника с холодным интересом. Псы не испытывают ненависти к себе, собрату, хозяевам, которые в тот момент придерживают животных за круп. Собаки уже готовы убивать, но они ждут одного единственного слова.

Взять! Сжимаются мышцы задних лап и бросают обоих псов вверх. Почти одновременно они взвиваются в высоком прыжке, метя друг другу в горло. Никакого лая. Рычания. Зрители, затаив дыхание, сжав кулаки до белых костяшек на пальцах и проступивших вен, провожают взглядом две смазанные в полете тени. Словно плывущие в воздухе, ставшем вдруг неимоверно густым. Но это только так кажется. Одна секунда. Именно она может решить все в первой сшибке.

Мощные челюсти смыкаются на теле противника. Нелепо крутятся обрубки хвостов, когда кусающие друг друга псы падают на опилки перепутанным клубком конечностей. Рычание. Скулеж. Первые звуки на арене. Толпа оъединенная общей жаждой взрывается криками. И я вместе со всеми. Мне кажется, что это с моих клыков капает кровь, мои мышцы перекатываются под лоснящейся шкурой, это я высматриваю брешь в обороне противника, чтобы погрузить когти в мягкую плоть, и это в моей голове живет лишь одно желание… Убивать!

Шумное дыхание, свое и чужое, забивает уши. Вместо легких два огромных кузнечных меха. Кровь приливает к голове, заставляя аллеть щеки. Давай, рви… Шепчут губы, а следом тоже самое в полный голос. Мой крик вливается еще одной слаженной нотой в хор ревущих, охваченных азартом, человеческих голосов.

Подняты вверх руки. Смена ставок. Суетливый толстый потный брокер выхватывает купюры и монеты. Записывает изменения на клочке засаленной бумаги, но никто не смотрит на него, ибо псы на арене все еще одержимо рвут друг друга… Азарт и накал схватки заставляет людей сбросить капюшоны, платки с голов, но никому нет дела до знакомых лиц, с которыми вежливо будешь раскланиваться при встрече в других обстоятельствах.

И вот все кончено. Хромающий победитель ковыляет на трех ногах к Хозяину и Повелителю, роняя на арену хлопья розовой пены, оставив позади тело менее удачливого собрата. Тыкается разорванным носом в ласковые руки человека, получая законную награду - маленький мясной шарик… Вдумайтесь… Всего один маленький мясной шарик, но он приводит животное в неописуемое блаженство…

Толпа медленно приходит в себя. Люди переговариваются вполголоса, обсуждая промеж себя результаты боя. Многие поспешно прячут лица в тени головных уборов, спохватившись о репутации и чести. Никто не расходится, ибо ждут продолжения. Смешанные бои куда как зрелищнее! Псов выставляют против волков или человека.

Жестокий спорт. Я прихожу на собачьи бои не только, чтобы опуститься на дно человеческих страстей - это единственный верный способ избавиться от моих кошмаров. Они отступают, и какое-то время я сплю спокойно, и мне не требуется пудра для маскировки синяков под глазами, но рано или подзно все возвращается на круги своя… И темнота по углам комнаты, и белый потолок над головой, и красные от недосыпания глаза…

- Вот ты где, - я не услышала шагов Клеймора. Впрочем, он всегда покрадывается незаметно, заставляя меня завидовать обладанию полезным умением. Откуда такие навыки у человека привычного к кабинетной работе? А трость с занимательным секретом? Граф не говорит о своем прошлом. Любые попытки расспросить его о чем-либо. Проникнуть за плотную завесу таинственности, моментально пресекаются им. - А я тебя жду. Приготовил твой любимый шоколад. Сам заваривал, - похвастался любовник. - С корицей и ванилью… - мужчина опустился рядом со мной на траву. - Слуги отпущены. Пойдем в дом. Уже прохладно, а ты совсем легко одета, моя девочка. Пойдем… - голос графа дышал теплотой зарождающейся страсти. Мужчина ласкал мою шею мягкими поцелуями, дыханием с едва заметным ароматом мяты. Граф всегда заедает сигареты освежающей пастилкой. Обычно мне это нравится… Но сегодняшний день мало похож на обычный.

- Не сегодня, - я открыла глаза и села. Поправила растрепанные волосы, вытащила из них запутавшиеся в золотистых прядях листики. Часов семь вечера. Небо окрашено в розово-фиолетовые тона, а Близнецы уже явили себя во всем великолепии сверкающих серебристых одежд. Время так незаметно пролетело.

- Что-то случилось? - встревожился граф. Он тоже сменил положение тела, и сидел широко расставив ноги. Жевал пожухлую травинку. Сведенные к переносице брови говорили о недовольстве любовника. Он ведь так редко получает отказы. - Алесса, расскажи мне, что тревожит тебя? Ты же знаешь, что можешь мне доверять. Я не предавал и не предам тебя…

Доверие? Среди аристократов?! Есть только один человек, которому я могу верить - я сама. И то не всегда. Иногда мой разум тонет в дымке сомнений. Я начинаю задаваться вопросом, а нормальна ли я? Слава Богу, окружающие быстро убеждают меня, что все в порядке. Что я такая же, как все остальные. Значит ли это, что все общество неизлечимо больно, и все мы находимся в общей палате для умалишенных? У меня нет достоверного ответа на этот вопрос.

- Уходи, Клеймор, тебе ничего не перепадет, - довольно грубо ответила я.

- Мы можем просто поговорить. Я ни к чему не принуждаю тебя, - любовник смиренно посмотрел в мои глаза.

Знаю, чем заканчиваются такие разговоры: мимолетное прикосновение, якобы случайно проскальзывающие намеки в глазах, тянущее ожидание неизбежного. Я все равно поддамся на соблазн по имени Людвиг. Опять… Кто-то из нас первый сломает барьеры сопротивления. Я почувствую его умелые руки и губы на своем теле. И тяжесть мужчины. Шелковистую гладкость его груди под моими пальцами. Я отвечу ему, ибо отчаянно нуждаюсь хотя бы в иллюзии любви. Как и любой человек, лишенный ее с детства. Час страсти на чистых шелковых простынях. Безудержной похоти. Желания обладать и подчиняться… Но немного спустя, пробравшись по дереву и через окно в свою комнату, я буду лежать на кровати. Опустошенная… Плотская любовь снимет напряжение тела, но не избавит душу от невыплаканных слез.

- Уходи… Оставь меня в покое. Неужели так трудно понять, что я хочу побыть в одиночестве? Вы эгоистичны, граф. Вы крадете меня не только у остальных, но и у меня самой! Вас слишком много в моей жизни, граф… Я сожалею, что вообще когда-то впустила вас в нее… Вы очень капризная игрушка, Клеймор. Не желаете занимать отведенное вам место, норовите установить свои порядке на полке! Когда же вы уясните, что должны стоять и терпеливо ждать, когда я соизволю обратить на вас внимание! - он надоел мне своей болтовней. Настойчиво продолжает стучатся в закрытую перед его носом дверь. - Прошу вас, Людвиг, покиньте меня, пока я не наговорила чего-нибудь еще… - он прекрасно понял, что я подразумеваю. Окончательный разрыв. Пойдет ли Клеймор на это? Мне все равно. Найти и приручить другого мужчину не так сложно, как он думает. - Уходите, я не хочу вас видеть…

Клеймор встал. На линии челюсти ходили желваки. Он зло сплюнул изжеванную травинку и промолвил:

- Как пожелает моя леди…

Я услышала скрип доски, растерла бледные щеки и направилась к двери в дом. В саду делать больше было нечего.

Обшарпанная, но чистая комната. Простые оштукатуренные серые стены. На полу потертый коврик, а возле него три зажженых оплавленных свечи. Из-под закрытой двери тянется тоненькая струйка свежего воздуха немного разбавляющая удушливый запах парафина. На коврике, на коленях, стоит крупный мужчина. Его спина неестественно сильно выгнута в пояснице. Руки, опущенные вдоль тела, мелко подрагивают. Голова запрокинута. Рот разверзнут в беззвучном крике. Широко открытые глаза почти закатились под верхнее веко. Из горла вырываются удушливые хрипы. Белая рубашка, расстегнутая на груди, насквозь пропитана потом.

Под кожей мужчины, под ребрами, нарастает свечение. В какой-то момент становится видно готовое взорваться сердце, но шарик света, дернувшись, устремляется вверх и с кашлем выходит из человека. Мужчина заваливается набок и мешком падает на пол. Светящаяся сфера, покружив по комнате, зависает над телом и постепенно приобретает псевдочеловеческие очертания. Яркая бесполая фигура, лишенная индивидуальных черт. Она зависла в сантиметрах десяти от пола возле головы мужчины. Тот видит кончики светящихся пальцев. Чувствует на себе взгляд безликой фигуры. Не злой. Наоборот, весьма заинтересованный. Так разглядывают понравившуюся вещь, а мужчина и был ею. Всего лишь сосуд. Аватара. Для своего, ненавидимого всеми фибрами души, Бога.

- Человек… Ну, зачем ты сопротивляешься… Ты же делаешь себе только хуже, - в голосе существа сотканного из света слышалась неподдельная жалость. Но это лишь обман. Совершенное чувственное манипулирование голосом. Интонацией и тембром. Сущность мастерски изображала эмоции, чтобы побольнее уколоть человека. Такого ничтожного перед ней. - Смирись, тогда, по крайней мере, ты перестанешь испытывать боль при разделении, - мужчина на полу оставался неподвижен. Он не мог ответить: возразить или оправдаться, а если бы мог, то бросил бы в лицо созданию горсть пылающих гневом фраз. О нем. О себе. - Ты больше нравился мне покорным. Мне вовсе не хотелось бы сейчас искать себе новое пристанище. Твоя должность, связи в человеческом обществе мне на руку, но скоро твое сердце может не выдержать очередной нагрузки. Аватару стало подобрать так сложно. Людские запросы непомерно выросли в последнее время, где я сейчас найду простачка готового приютить меня в своей душе в обмен на сущий пустяк - жизнь… Как согласился ты когда-то, - постепенно сияние меркло. Скрывалось под слоем проявляющейся кожи. На лице проступали определенные черты. Последним образовался волосяной покров. И вот уже на дощатый пол мягко опустились босые ступни.

Новорожденный первым делом перевернул тело мужчины на спину и обшарил карманы. Достав элегантную черную с золотом пачку сигарет и зажигалку, прикурил и с отвращением сделал неглубокую затяжку. Аватара вынуждает его тянуть эту дрянь в рот, чтобы окружающие не догадались об обмане.

- Ты бы бросил курить, - сказал он телу на полу, - ведь знаешь, что мне не нравится, когда одежда пахнет табаком. Да и вредно это для тебя, - сказала точная копия недвижимого человека.

Их никто не сможет различить: узоры на подушечках пальцев и те совпадают до последней петельки. Осечек не было. Никогда. Никто не подозревал о подмене. Даже люди, состоящие в очень близких отношениях с Аватарой, не распознавали подделку внешне, а крошечные различия в поведении списывали на переменчивое настроение мужчины. За долгие годы существования в одном теле Бог и его вместилище выучили привычки друг друга. Досконально. Им нравилось почти одно и то же. Их желания и вкусы нередко совпадали, но вот цели…

Один был средством. Орудием, которым пользуются пока оно подходит и удобно лежит в руке, а второй… Кто в состоянии осмыслить мотивы Человека-Бога, пусть и созданного людьми. По образу и подобию своему…

Существо неторопливо донага раздело мужчину. Брезгливо морщась, натянуло пропотевшие тряпки на себя. На полу осталось валяться только скомканное нижнее белье и носки: Бог так и не смог пересилить себя и одеть их. Он вообще плохо переносил многие моменты существования в материальном мире, воспринимая его острее, чем обычные люди, но физическое присутствие на земле в человеческом облике являлось неотъемлемой частью его плана. Наклонившись над телом, новорожденный нежно погладил мужчину по щеке, словно ребенка, которого и пожалеть хочется, и наказание отменить невозможно.

- Подумай над тем, что я тебе сказал. Времени предостаточно. Помни, человек. Мне ничего не стоит сломать твою жизнь. Медленно… Постепенно… Вот так, к примеру… - сущность взяла мужчину за руку и… сломала фалангу указательного пальца, следом еще одну. При этом тварь улыбалась, а взгляд ее был наполнен великой любовью… К чему именно? К страданиям? Собственной силе и власти над человеком?

Ответа не последовало. Тело, лишенное души, а вместе с нею и рэ, превратилось в живую куклу, не способную самостоятельно совершать действия. Место хранение разума, запертого в клетку из плоти и кости. Человек понимал происходящее, ощущал гладкость досок под своей спиной, переживал эмоции, но совершенно ничего не мог предпринять, кроме управляемых инстинктами действий, доступных младенцу.

Бог задул свечи, наполнив помещение непроглядной тьмой, нащупал дверь и вышел из комнаты, оставив человека истекать беспомощными слезами на холодном полу. Тайник располагался на чердаке, между двумя стенами, разделяюшими домовладение на две части, для двух семей. Под рукой существа вход за считанные секунды полностью слился со стеной. Стал монолитным с ней.

Удовлетворенно улыбнувшись, мужчина спустился по лестнице, упиваясь ходьбой, ощущениями, запахами. Он прошел по коридору, отыскал нужную комнату. Сбросил грязную одежду и выбрал себе костюм по вкусу из гардероба Аватары. Голубой и темно-синий. Бог прекрасно знал, что человек терпеть не может эти цвета и держит их исключительно из-за прихоти своего "сожителя". Напевая популярную мелодия, существо покинуло дом, остановило проезжающий экипаж и назвало извозчику известный всем холостякам и неудовлетворенным семейной жизнью мужчинам адрес.

Ночь… Полная манящих удовольствий. Заведение, где за горстку исто ты можешь попробовать что угодно. Побыть кем угодно. Хочешь… и продажные людишки сделают все, пока не опустеет твой кошелек. Желаете исполнения тайных фантазий? Как будет угодно. Мечтаете о новизне ощущений? Пожалуйста. О, тьма великая! Скрывающая пьяный хохот, задранную в подворотне юбку, звон шпаг, предсмертные хрипы и стоны любви. Ты уравниваешь всех. Ты всем даешь шанс.

Бог жадно облизнулся, покачиваясь в расхлябанном экипаже. Сегодня он отправится на охоту за простыми человеческими удовольствиями. Может же он позволить себе это? Сущность оглушительно расхохоталась. До чего же нелепо спрашивать у себя разрешения и самому дозволять… А дела? Они подождут до неминуемого завтра.

Примечания:

Рэ - вид энергии. Содержиться везде и во всем. Образует структуры наподобие молекулярных. Изменяя структуру рэ можно изменить состояние вещества или преобразовать вещество в другое. Жидкости и газы слабо поддаются преобразованию из-за большого расстояния между элементами структуры рэ и малочисленности самих элементов структур.

Лер - мужчины, способных управлять рэ. Официальное обращение.

Лерея - женщина, способная управлять рэ. Официальное обращение.

Лорд - обращение к аристократу.

Леди - обращение к аристократу.

Пакеляж - вид дорожного покрытия распространенного в Европе до изобретения асфальта.

Домовладение - обычно двухэтажное строение на две семьи с большим участком семьи. Доступно зажиточным горожанам.

Паромобиль - автомобиль на паровом двигателе. В качестве топлива вода. В конструкции двигателя использованы преобразования веществ с помощью рэ.

Кэб - открытый двухколесный экипаж с лошадьми.

Печать - один из способов управления рэ.

Аватара - человек, вместилище Бога.

Бог-Человек - сущность целиком состоящая из рэ, наделенная разумом, волей, желаниями. Был воплощен людьми.

Близнецы - две луны на местном небе.

Ар - частица между именем и фамилией. Обозначает принадлежность к герцогам.

Оф - частица между именем и фамилией. Обозначает принадлежность к баронам.

Тэр - частица между именем и фамилией. Обозначает принадлежность к баронетам.

Глава 3

Я неторопливо двигалась по тротуару в сопровождении Франца. До начала занятий в университете оставалось примерно час времени. Как раз успеем добраться, и в запасе останется минут десять. Никто из нас пока не отваживался завести разговор об убийстве, но нам все равно придется обсудить это и довольно скоро. На будущую ночь я запланировала одно мероприятие и надеялась, что друг не откажется содействовать. Ему это тоже выгодно, ничуть не меньше, чем мне.

Мальчишка, продавец газет, на всю улицу рекламировал свой товар, но не благодаря цитатам свежих сплетен он нашел в моем лице благодарного покупателя. Меня интересовала последняя страничка "Вестника Синая", где обычно печатали некрологи. Что же написали про Софию и Эларию? Сомневаюсь, что увижу реальную причину в строках траурного объявления. Поймав на лету десять синто, мальчик протянул мне свежий выпуск наиболее достоверной газеты Тираи. Ну да… конечно. Трагический несчастный случай и ничего более. Гнусные лжецы! Уверена, хоронить девушек будут в закрытых гробах, чтобы не дай Бог не вылез ненароком замаранный кровью кусочек правды!

Охваченная злобой я выбросила мерзкую газетенку в ближайший мусорный ящик, откуда ее тут же достал пронырливый прохожий. Вроде и одет неплохо, а по помойкам побирается…

- Что ты такого прочитала, Алесса? Знаешь, я пугаюсь, когда на твоем лице проступает беспричинная злость. Думаю, то ли мне бежать и прятаться, то ли валить на землю и придавливать сверху для спасения ни в чем не повинных людей! - Франц пытался шутить, однако, выходило плохо. В интонации не было привычного для слуха задора и огня. Фраза прозвучала чрезвычайно плоско и в чем-то оскорбительно для меня. Другому бы человеку она не сошла бы с рук, но ссориться с племянником графа из-за подобной ерунды не стоило.

- Некролог. Надо объяснять, кому он посвящен? - я чуточку не удержалась и нагрубила. Проглотит, как проглотила я. Не маленький. Должен понимать, что мое душевное состояние далеко от благожелательности. - Послушай меня, Франц, я хочу сходить в Клуб и расспросить слуг о смерти Софии и Эларии. Хотя… Может быть ты просветишь меня? Не отпирайся, мой дорогой, я прекрасно знаю - ты солгал на допросе у ищеек… - съязвила я. Друг кисло поморщился. Тряхнул головой, отбрасывая с лица волосы.

- В твоем представлении я такой дурак, чтобы лгать сотрудникам отдела особых поручений? Хорошего же ты обо мне мнения! - воспитанник Клеймора крепче схватил меня за локоть, придвинулся ближе и зашипел в ухо: - Ты идиотка? Мы на самом деле не виделись все лето, кроме нескольких раз, но… Сознаюсь, я немного переврал обстоятельства. Софии приглянулся будущий маркиз Виттельбергский, и она попросила меня свести его с ней, что я и сделал. Готов побиться об заклад, у баронессы были на паренька гораздо большие планы, чем простая интрижка! Это все, что мне известно, - друг разозлился в ответ на мое предположение. Он ненавидел, когда его слова ставили под сомнение. Да еще так демонстративно. Маленький болезненный пунктик среди множества других в непростом характере племянника графа. Иногда Франц меня раздражает своей завышенной самооценкой. Вот, как сейчас, например.

- Раз ты ничего не знаешь, то тогда нам тем более необходимо наведаться в Клуб. Возможно мы найдем там зацепки или, чем Бог не шутит, отыщем убийцу девушек, - второй пункт своих намерений я оставила при себе.

Отпрыск маркиза Виттельбергского… Надо будет поговорить с ним. Для начала неплохо быть представленной ему. Ближайший случай - королевский ежегодный бал, открывающий светский сезон в столице. Он состоится в конце следующей недели. Я уже получила и приняла приглашение. Не собираюсь портить праздник трагической случайностью… Черной траурной ленточки на рукаве вполне достаточно для выражения уважения к погибшим. Люди постоянно рождаются и умирают… обычный процесс.

- Алесса, мне не нравится твоя затея с Клубом, - ворвался в размышления голос друга. - Вернее, мы можем туда сходить, но расспрашивать… Нас выдворят оттуда и лишат членства. Ты этого хочешь? Даже если владельцы Клуба или кто-то из персонала причастны к убийству, во что я не верю, то никто об этом нам не расскажет. Пинка под зад дадут, да еще какого, если железом в спину не ткнут! Окончить свои дни в подворотне - это все, о чем я мечтаю на двадцать первом году жизни! Как романтично! - прорычал парень и всплеснул руками. Несколько прохожих на улице обернулись на его выразительную и громкую реплику.

- Не кричи! - осадила я друга. В чем-то он прав, но служащие Клуба не посмеют связаться с лереей и лером. Не посвященные не знают, что накладывать печати и рассчитывать вектора воздействия рэ трудоемкое и затратное по времени дело. Вдобавок, хозяева Клуба не подозревают о моей неуравновешенности. Пусть попробуют продемонстрировать свою силу - мне есть чем ответить! - Не хочешь - не ходи. Я отправлюсь одна. Сегодня же.

- Где твоя голова, Алесса?! - Франц сделал шаг вперед, встал впереди и сдавил мои плечи стальными пальцами. - Ты не о том думаешь! Забудь про подруг. Чтобы мы не сделали, их не вернешь. София и Элария мертвы. Похорони их и успокойся. Ты должна заботить о себе и чуточку обо мне, - парень улыбнулся.

- Ты совсем ничего понимаешь или только делаешь вид? - прошипела я. - Меня не волнуют эти тупые мертвые стервы! Они виноваты сами! Вспомни, что сказал ректор… Следующие… Я не хочу быть следующей! Откуда нам знать причины убийства? Вдруг это последовательная охота за всеми членами Клуба! Опомнись, Франц! Мы должны нанести предупреждающий удар!

- Так вот почему ты так одержима этим случаем… А я-то думал в тебе совесть проснулась и сострадание… Прости меня великодушно, ошибся! - друг явно развлекался за мой счет: состороил покаянную мину. Я не сильно ударила Франца по руке, призывая прекратить неуместный балаган. Какая совесть? Какое сострадание? Мы не первый год знакомы! Друг посмотрел вдаль за мое плечо и вздохнул. - За нами следят, Алесса, - воспитанник Клеймора напрягся. Его фигура стала похожа на хищника готового к прыжку.

- Они не имеют права без разрешения Малого Суда. Это нарушение закона. Вторжение в частную жизнь без всяких на то оснований! - я удерживала в себе желание обернуться. Найти глазами человека в штатском и высказать ему претензии, а лучше разбить ему тростью колени.

- Предполагаю, для отдела особых поручений бумаги за подписью судьи - формальность, - отрезал Франц. Он отпустил меня и продолжил движение в сторону университета.

Что же делать? Как незаметно сбежать из-под присмотра ищеек? Менять свои планы я не собиралась. Не в моих правилах сдаваться при наличии небольшого препятствия… Будет чем занять голову на лекциях. Их сегодня три и дополнительная общая физическая подготовка. К концу дня я буду не в лучшей форме для гонки по подворотням. Скажется долгое отсутствие тренировок и приобретенная за лето ленность. Решение должно быть другое. Тонкое. Изящное. В духе аристократки…

Многие учащиеся запомнили мое вчерашнее состояние, поэтому сегодня они с удивлением, и не пониманием разглядывали одетый на мне черный брючный костюм и шляпку с вуалеткой. Знак траура. Изредка во взоре студентов мелькало более осознание происходящего: ребята тоже прочитали утренний выпуск "Вестника Синая". О показной дружбе нашей четверки знали многие, кто-то каждый год пытался присоединиться, но мы неизменно отвечали отказом. Слишком много требуется времени, чтобы понять замыслы постороннего человека. Проверить его.

На лицах большинства кандидатов в друзья читалось откровенное желание использовать нас для достижения собственных целей. И не факт, что они совпадали бы с нашими. Кому-то требовались влиятельные знакомые, чтобы упрочить положение в обществе. Девушки часто пытались завлечь прелестями Франца, а юноши… Я выгодная партия для мужской половины высшего общества, ведь по закону мой муж также будет носить титул герцога.

Франц по-обыкновению сел за первый ряд столов в учебной зале, не спрашивая меня. Немного поколебавшись, я отвергла малодушную мысль об укромном уголке в середине зала или, хуже того, на последнем ряде парт. Не позволительная для меня роскошь показывать свою озабоченность.

Теория управления рэ бесконечно скучная вещь. Непонятно, сама по себе или благодаря профессору - обладателю множества ученых степеней Эндрю Галесски. Он не принадлежал к аристократии и не стремился. Никогда не был женат и не имел детей. Всю свою жизнь этот человек посвятил изучению энергии, дающей развитие нашему миру. Осведомленность о быте преподавателя происходила от его тесного знакомства с моим отцом. Галесски часто посещал наше домовладение, где запершись в кабинете с родителем, что-то обсуждал с ним. Порой на повышенных тонах.

- Герцогиня, - профессор остановил свой выцветший взгляд на мне, - прошу вас выйти на кафедру, - я изумилась. Что происходит? Заметив мое замешательство, Галесски счел нужным пояснить неожиданное требование. - На прошлой лекции я предупреждал, что повторять материал вы будете самостоятельно. Каждое занятие любой из вас может занять мое место перед аудиторией. Смею надеяться благодарной и отзывчивой, - мужчина открыто улыбнулся. Он верил во все лучшее в людях. Его наивность не вызывала ничего кроме жалости. - Вашей задачей на сегодня, герцогиня, будет коротко рассказать о способах управления рэ. Уверен, вы, Алесса, знаете материал на отлично, но если что-либо подзабудете, в любой момент обращайтесь за помощью, - преподаватель занял место за столом, сложил на груди руки и приготовился слушать. Как он посмел?! Разве в зале нет других кандидатов на должность клоуна? Та же Арлетта. Ей не привыкать развлекать толпу. В университете нам прививают не только знание, но и привычку жить по правилам. Негодование… Чтож, говорить буду достаточно громко. Все услышат.

- Всего существует четыре способа управления рэ. Первый - наложение печатей. Второй - векторный, третий смешанный. Четвертый, строго говоря, не является управлением в правильном значении слова, но из-за нескольких документально зафиксированных случаев, - студенты понимающе заулыбались, - попал в данную классификацию. Стихийный или, как его еще называют, неконтролируемый способ.

Вернемся к пункту один. Если необходимо подвергнуть преобразованию обширную площадь на предмете или площадь, занимаемую однородным веществом, то чаще всего леры накладывают печать. Создается энергетическая структура, идентичная структуре рэ вещества, для которой нужное количество энергии либо воспроизводится внутри тела человека, либо используются свободные, не структурированные, частицы рэ. Она составляет внутренний круг печати. Далее, во внешний круг, помещаются дополнительные составные части структуры, обозначающие будущее состояние рабочего материала, а также временной промежуток преобразования, если требуется заданная цикличность состояния вещества.

Печать весьма трудоемкий способ управления, потому что она должна покрывать всю площадь предмета, на которой осуществляется преобразование, - я заметила, что некоторые ученики записывают очевидные вещи. Бросила быстрый взгляд на профессора - тот кивнул, разрешая продолжить. Что ж, в своих знаниях я не сомневалась.