Слепая мишень

Алекс Норк

Слепая мишень

Стадион для стендовой стрельбы — длинный ряд полуоткрытых кабин, где занимают свои позиции спортсмены. Напротив каждой — свой стендовый отсек. По нему, с интервалом в пять-шесть секунд, под аккомпанемент негромкого зуммера скользит маленькая мишень. Спортсмен делает очередной выстрел и ждет, когда мишень побежит в обратную сторону. Стрельба идет сериями по десять выстрелов.

Позади спортсменов крутая линия трибун для зрителей. У многих бинокли и трубы, через которые удобней следить за попаданиями в цель.

Ясный летний день. Спортсмены и судьи в белых рубашках и брюках. Публика пестрая, замирает, когда звучит команда главного судьи к началу новой серии, и оживает после ее окончания. Приветствуют лучших и поощряют утешительными аплодисментами неудачников.

Нечто среднее по реакции трибун достается Генри Флемингу. Впрочем, в полном соответствии с его результатом.

На вид ему тридцать или тридцать с небольшим. Среднего роста, сухощавый, с привлекательным и еще несколько юношеским лицом. Он отстрелялся в заключительной серии и, закинув за плечо спортивный карабин, встал в общую уходящую шеренгу спортсменов. Навстречу им такой же длинной стройной линией двинулась другая шеренга. Это лидеры — их заключительная серия. Шеренги поравнялись, и Флеминг отыскал глазами своего друга, Джеффри Кларка. Сейчас у него наступят решающие минуты. Флеминг ободряюще кивнул приятелю. Тот ответил сосредоточенным, хотя, как показалось, слишком скованным взглядом. Ну, дай ему бог!.. А хорошо Джеффри, все-таки, смотрится с карабином на плече. Как будто он так и родился вместе с оружием. Высокого роста, фигура сильного человека: узкий в бедрах, широкоплечий, с небольшой сутулостью, какая бывает в людях от данной им природой мощи. Жестковатое, с правильными чертами лицо с короткой стрижкой, как с экрана кинобоевика о покорении Дикого Запада. Недаром ему предлагали в молодости сниматься. Не захотел, понесло в полицию.

Джеффри старше Флеминга на пять лет, и он был уже хорошо известным спортсменом, когда Генри только пришел в их клуб.

Можно бы сейчас перейти на трибуну и поболеть там за Кларка, но это — плохая примета. Ладно, через десять-двенадцать минут все и так прояснится, гляди — не гляди.

Флеминг быстро переоделся в соседнем павильоне для участников и только на минуту задержался в раздевалке перед зеркалом.

— Марафет наводишь? — спросил кто-то рядом.

— Мне еще сегодня работать, между прочим, в последний день перед отпуском дел просто куча.

Флеминг еще раз поправил галстук и вышел из павильона на лужайку.

Кажется, отстрелялись… Да, диктор объявил об окончании.

А вон и Джеффри с тренером.

Ой, что-то неладно, толстяк руками машет.

Он подошел к ним как раз в тот момент, когда по радио приготовились объявлять итоги, и все вокруг стихло.

«Золотой кубок и звание чемпиона Соединенных Штатов завоевал…» Прозвучало чужое имя, и тренер, изобразив на лице болезненную гримасу, стал слушать дальше. «Второе место и серебряный кубок…» — Опять чужое, и громкий стон у их любимого толстяка! «На третьем месте с бронзовым кубком — Джеффри Кларк. Победителей и их тренеров просим пройти для награждения».

— Просил же я тебя, Джеффри, не спеши! Дождись мишень! Сто раз тебя просил! Десять лет только об этом и прошу! Кому проиграл? Соплякам опять!

Тренер почти что плакал, и было отчего.

— Ну, ладно, ну, — Флеминг попробовал обнять его за плечи, но тот, как капризная девочка, вывернулся, махнул рукой и пошел, продолжая что-то сипеть, к трибунам.

— Прости, старина! — крикнул вслед Кларк. — Такой уж я уродился, — добавил он грустно, уже неизвестно кому.

— Будет, Джеф, не расстраивайся.

— Да я не расстраиваюсь. Не пойдешь смотреть награждение, как мне в восьмой раз станут бронзу вручать?

— Мне пора в банк, Джеф. Позвони, когда будет время, обговорим все еще раз на завтра.

Флеминг двинулся к стоянке машин, прихватив у болтавшейся рядом девочки из персонала итоговый бюллетень.

Так… на каком он там месте… на двадцать седьмом? Совсем неплохо. В прошлом году было лишь тридцать третье.

Меньше чем через час Кларк, уже в форме полицейского лейтенанта, входил в свое родное управление, здороваясь на ходу со встречными сотрудниками. Потом, минуя пару поворотов, дошел до дверей своего отдела и приветственно помахал всем рукой.

— М-да, — протянул один из сослуживцев, увидев у него бронзовый кубок, — опять, значит.

— Значит опять, — с легким вздохом ответил Кларк.

На двухъярусной открытой полке над его столом уже стояли семь бронзовых кубков — четыре наверху и три внизу. Теперь будет — четыре и четыре.

— Поздравляю, сэр, — искренне произнес молодой сотрудник, недавно пришедший к ним в аппарат.

— Спасибо, — грустно поблагодарил лейтенант. — Продавать их начать, что ли?

— Разве плохо быть третьим в стране, сэр?

— На чемпионат мира едут лишь двое первых, а я там так ни разу и не побывал. — Кларк достал из стола несколько папок с бумагами. — Ну, хватит о грустном. Я ведь завтра в отпуске, не забывайте. Давайте разбираться с делами — кому в мое отсутствие чего.

У Флеминга действительно оказалось полно работы в последний день, и он заканчивал уже второе совещание, втолковывая сотрудникам все планы и разбирая возможные ситуации на фондовом рынке, которые могут возникнуть за две недели его отсутствия. Впрочем, сейчас затишье, и нет особых поводов для волнения, но все-таки…

В четыре часа его секретарь с удивлением сообщила, что звонят из полиции.

Флеминг взял трубку:

— Привет, Джеф, ты напугал мою новую секретаршу… Да, даже очень хорошенькую, приезжай, я тебя представлю…. Твой отдел не занимается хорошенькими? А какими?… Плохими? Понятно, таких мы не держим…

Они еще раз обсудили весь список необходимого для поездки, встретиться решили прямо в аэропорту под табло объявлений.

* * *

Утром следующего дня оба прибыли к назначенному сроку, а еще через полчаса сдавали у стойки в багажное отделение свой походный скарб и ружья в жестких футлярах. Футляры пришлось открыть. Работник службы безопасности с удовольствием и пониманием осмотрел оружие и поцокал языком, глядя на марку.

— Да, когда-нибудь я накоплю деньжат и тоже куплю себе такое. А где, разрешите узнать, охотиться собрались?

— На Аляске. В самой глуши.

— Ну, ни пуха, ни пера.

— Значит так, — напомнил приятелю Флеминг, когда они уселись в мягкие кресла, — летим три с половиной часа. И как только получаем багаж, сразу там же на аэродроме садимся в вертолет, по времени мы как раз успеваем. А еще через час мы в заповеднике, в объятиях дядюшки Гарри и Тома.

— А кто такой Том?

— Огромный охотничий пес, большая умница. Вот увидишь, вы очень быстро друг друга полюбите.

Потом они развлекались нехитрыми розыгрышами стюардессы, красивой девушки с точеным и очень серьезным личиком. Это и подтолкнуло. Сначала они пожаловались, что в туалете дует. Затем Генри спросил — где тут у них автомат для карточек Американ-экспресс, чтоб получить наличку, и та всерьез взялась объяснять, что эти услуги компанией пока не предусмотрены, но скоро, конечно, будут. В довершение Кларк поинтересовался — когда им придется пересекать великий тринадцатый меридиан, и милая глупышка побежала узнавать у командира. Вернувшись, она заявила, что если они не перестанут дурачиться, командир ссадит их на первый же необитаемый остров…

Полет прошел по графику, и «Боинг» минута в минуту коснулся бетонной полосы в аэропорту Эвансвилл. А когда они с поклажей за плечами подошли к вертолету, пилот уже стоял рядом со своей машиной.

Генри показал ему разрешение на въезд в заповедник, и пилот кивнул, приглашая их внутрь.

В салоне уже расположился еще один человек. Средних лет мужчина с мягкой каштановой бородкой и такими же усами. Очень добрые приветливые глаза. Одет в маскировочного цвета ветровку и брюки того же материала, на ногах — шнурованные полусапожки. Рядом с ним на полу распластался большой рюкзак и несколько непонятных объемистых футляров.

— Профессор Стивс, — представился он после обмена приветствиями.

— Вы тоже летите в заповедник? — поинтересовался Флеминг.

— Да, собираюсь там поработать, я орнитолог.

— Надолго?

— На месяц. Потом вернусь в Гарвард к началу учебного года.

Генри хотел еще что-то спросить, но в этот момент раздался гул мотора, вертолет вздрогнул и начал подниматься. Одновременно он двинулся вбок и, набирая высоту, стал оставлять в стороне город и ведущие к нему автострады.

Еще через несколько минут пилот вывел машину на нужный курс и они полетели километрах в трех от земли, и в широких иллюминаторах завиднелись небольшие ведущие к поселкам и фермам дороги, дома и постройки, полоски защитных зеленых насаждений у полей вдоль дорог. Однако вскоре человеческое жилье исчезло из виду, местность стала более лесистой и дикой. Лес внизу был еще редкий и невысокий, вперемежку с полянами и небольшими лугами. Солнце плескалось в зелени, и неожиданно, отразившись от маленького озера, огромным золотым зайчиком ударило в кабину. Флеминг радостно улыбнулся, и выражение его лица стало совсем детским. Сидящий напротив профессор заметил это и тоже улыбнулся всем своими добрыми, почти ласковыми глазами. Кларк не отрываясь смотрел в иллюминатор, очарованный красотой охватившего их зеленого и воздушно голубого мира.

Через полчаса у горизонта стала просматриваться темная черта высокого густого леса. Флеминг показал туда рукой:

— Заповедник!

Высокий лес постепенно приближался.

Похоже, он располагался на плато. Пейзаж внизу действительно стал более рельефным, кое-где начали проступать расщелины, а затем впереди появились обрывистые каньоны.

Профессор привстал, просунул голову к пилоту и, показывая направление рукой, принялся что-то ему объяснять. Тот несколько раз кивнул в ответ головой.

Через несколько минут под вертолетом поплыли высокие хвойные верхушки, пилот пошел на снижение, высматривая поляну для посадки, и вскоре такая обнаружилась.

Машина мягко села, и винт почти тут же затих.

Все трое начали неуклюже перемещаться в забитом вещами салоне, чтобы выгрузить Стивса и его багаж.

Кларк и Флеминг первыми выбрались наружу. Профессор сначала передал им изнутри свои вещи, а потом выбрался сам. Пилот тоже уже вылез из кабины и неспеша раскуривал сигарету.

На какой-то момент наступила тишина и стали слышны голоса птиц, шелесты и звуки.

— Нету большего удовольствия, как покурить на свежем воздухе. — Пилот протянул пачку остальным, но все отказались. — Куда собираетесь двигаться дальше, профессор? — обратился он к Стивсу.

Тот оглядел поляну.

— Да пожалуй… что никуда. Место, кажется, очень удобное. Во всяком случае, в ближайшие дни поработаю здесь.

— Ну, значит, вы соседи, — пилот кивнул на Флеминга и Кларка, потом достал из нагрудного кармана небольшую карту. — Вот, — все приблизили головы, — вот где мы сейчас. А вас, ребята, я через пять минут доставлю сюда. Расстояние всего две мили.

— Жду вас в гости, — пригласил сразу Стивс.

— А, может быть, вы к нам сегодня вечером пожалуете, профессор?

— Спасибо, не могу. У меня хрупкие акустические приборы. Нельзя оставлять их без присмотра.

— Я что-то не заметил оружия в вашем багаже? — поинтересовался Кларк.

— А его и нет. Кроме медведей, мне некого бояться, а против них хорошо действуют отпугивающие шашки с холодным огнем. Я захватил несколько, да и медведи в эту пору не агрессивны.

— Верно, — Флеминг с удовольствием вдохнул полной грудью, — я не помню с детских лет, чтобы в этих местах медведи или рыси нападали на человека. Ну что ж, счастливо оставаться, мистер Стивс, обязательно к вам заглянем.

Они залезли в салон вертолета, пилот затоптал окурок и, заняв свое место, пустил винт. Профессор со своими футлярами остался внизу в колеблющемся от взмывшей машины море высоких трав.

Еще через несколько минут вертолет сел уже на большом открытом пространстве, лес отсюда начинался в стороне, метрах в двухстах.

Кларк первым вылез наружу и сразу увидел шикарного пса. Он замер неподалеку, устремив морду на приземлившуюся воздушную птицу. Огромный, светло-серый, с длинной шелковистой шерстью и черными пятнами по бокам и на морде. Хвост, как метровая гребенка, вытянулся и выжидательно приподнялся вверх.

— Том, Том, милый!! — во все горло заорал Флеминг, выскакивая на траву.

Собака сначала сделала медленный шаг вперед, на миг приостановилась, а затем так стремительно бросилась им навстречу, что Кларк слегка сжался. Воздух сразу огласился смесью радостного визга и лая. И трудно было понять — кому какие звуки принадлежат, потому что Флеминг тоже радостно прыгал и орал. Пес на задних лапах был ростом как раз с него, и оба визжали и обнимались.

— Том, угомонись! Угомонись, несносный!

Теперь Кларк заметил спешащего к ним пожилого человека. Невысокого роста, но очень крепкого, с седым ежиком волос и гладко выбритым загорелым лицом.

— Здравствуй, Генри! Здравствуй, мой мальчик! Да не лезь ты под ноги, Том!

Пес, впрочем, считал, что он здесь — главная фигура.

— Здравствуй, дядя Гарри! Ты отлично выглядишь! Еще лучше, чем год назад!

Он и Генри расцеловались, а пес мимоходом обнюхал Кларка.

— Нет, мальчик, старею. Зимой вовсю болели суставы.

— И опять ты ко мне не приехал, сколько раз я тебе писал! Ну, сделай это хотя бы для Тома, собака ни разу не видела город.

— Не сердись, этой зимой попробую выбраться. — Он протянул руку Кларку: — Здравствуйте, я Шелтон, здешний инспектор заповедника.

— А я Джеффри Кларк, лейтенант полиции.

— Знаю, племянник писал мне о вас. И о том, что вы один из лучших стрелков Америки. Я всегда очень жалею, Генри, что твой дед не дожил до этого времени, когда ты сам так высоко поднялся и у тебя такие замечательные друзья.