Помоги проекту - поделись книгой:
17 ноября 1924 года Игнатьев лично отнес в бывшее царское, а теперь советское посольство обращение к Красину. Потом тот его принял. Просьба у Игнатьева была одна — выдача советского паспорта и возможность въезда в СССР. Он сдал денежный отчет, оставшаяся сумма — 225 миллионов франков — заинтересовала Красина. Как только деньги были получены, интерес к Игнатьеву пропал.
Шел год за годом. Паспортов им не выдавали. Но вот удача — Игнатьева взяли работать в советское торгпредство консультантом. Работа заключалась в сопровождении по фабрикам и заводам специалистов из СССР. В торгпредстве тем не менее ему то и дело приходилось слышать фразы: «Непонятно, как таких, как он, допускают к нам на работу», «Бывший граф…», «Чужие люди, даже паспорта советского не имеют».
Наташины дела шли не лучше. Любая попытка получить ангажемент оканчивалась одним и тем же: «Голубушка, мы знаем о ваших талантах. Но ваш муж… Мы не можем дать заработок агенту «красной» России. Зал будет пуст. Вот если бы вы его оставили…» Вечером Игнатьевы встречались, пряча друг от друга глаза. Нервы у Наташи сдавали. Сколько раз она просила Алексея отказаться от безумной идеи вернуться в Россию! Игнатьева откровенно писала, как однажды «налетела на него коршуном». Целых два часа он сидел неподвижно в кресле и выслушивал ее гневный монолог.
— Вспомни, — в неистовстве кричала она, — что вся твоя семья тебе говорила о твоей излюбленной березе. Они говорили, что если ты попадешь в Россию, так висеть тебе на той березе!
Этих слов он не выдержал, вспыхнул. Встал и сказал: «На березе? Березой любуются, березой греются, береза радует, а я… сочинения твои слушаю! А?» Больше она никогда не говорила подобного.
Прошли семь лет ожидания, надежд, отчаяния и веры. И тогда Наташа решила действовать сама. Однажды она вихрем ворвалась в кабинет посла СССР:
«Товарищ полпред! Вы обещали — ничего не сделали. Мне придется обратиться к товарищу Сталину. Я изложу ему суть дела, но письмо пошлю не через вашу экспедицию, а через МИД Франции».
Через два дня Алексея Игнатьева вызвали в посольство и вручили паспорта для него и жены.
Почти двадцатилетняя жизнь на родине оказалась для Игнатьевых такой же противоречивой, как и действительность, их окружавшая. С одной стороны, Алексей Алексеевич был зачислен в ряды Красной Армии в качестве инспектора по иностранным языкам военных вузов. Одно время он был старшим редактором «Воениздата». В 1940 году его приняли в Союз писателей. В 1943-м ему присвоили звание генерал-лейтенанта.
Однако ни на одном их этих мест Игнатьев не чувствовал себя удовлетворенным — они были неизмеримо мельче, незначительнее того, что он со своими знаниями и эрудицией мог делать. Между тем энергичная натура генерала и в его 60 лет была нацелена на результативный труд во благо Родины. В начале 1943 года Игнатьев загорелся идеей создания военных училищ наподобие кадетских корпусов. Весной основные положения, разработанные им, были сформулированы. Он отдал рапорт через начальника, а не прямо в Кремль. В результате через несколько месяцев началась организация Суворовских училищ. Об Игнатьеве в связи с этим не было сказано ни слова. Но это была, пожалуй, единственная его инициатива, нашедшая воплощение.
Работа в «Воениздате» оказалась проформой. С Игнатьевым никто не считался. Роль «свадебного генерала» его страшно угнетала, и иногда он с горечью говорил жене: «Хорошо, что ты, Наташечка, ничего не понимаешь».
Она же все понимала и задавала себе горький вопрос: «А стоило ли ему идти напролом, чтобы очутиться здесь на положении рядового, в тени и забвении заканчивать свою жизнь?» Не лучше складывались дела и у Натальи Владимировны. «Обида заключалась в моей личной на родине безработице и сознании поэтому своей бесполезности… Мои застенчивые демарши в какой-то мере включиться в нашу общую работу в хорошо мне знакомых областях искусства и литературы прошли втуне, и я потерпела полнейшее фиаско, чувствуя себя чужой и ненужной всем». Но она находила в себе силы «держать спину прямо», казаться беспечной. Все такая же, что и в молодости, кокетливая улыбка на фотографиях, заметное старание выглядеть нарядной, обеспеченной женщиной. Но с каждым годом это давалось все труднее. Денег не хватало. Одежда, белье, обувь изнашивались. Наталья Владимировна проявляла чудеса изворотливости, чтобы все выглядело пристойно. Известный хлебосол, Игнатьев любил приглашать гостей, как следует попотчевать. Не желая ограничивать мужа в этом единственном «излишестве», Наталья Владимировна то и дело наведывалась в комиссионный магазин, оставляя там последние воспоминания о прошлом.
Насколько Игнатьевы нуждались, можно судить по тому, что в конце концов она продала их обручальные кольца.
Моральной, да и материальной поддержкой для Игнатьева стал выход в свет его знаменитой книги «Пятьдесят лет в строю». Имя «красного графа» приобрело громадную известность. Но было и другое.
В 1947 году в одночасье Игнатьева уволили из армии. Вызвали в отдел кадров РККА и спросили:
— Что бы вы думали, товарищ генерал, об отставке?
— Я думаю, что если разговор идет об отставке, то я — лишний. А лишним не нужно быть ни на службе, ни при женщинах. Воля начальства требует подчинения. А я солдат, и возражать мне не приходится…
Наталья Владимировна писала: «Дома наша жизнь уподоблялась состоянию сошедшего с рельсов поезда… Пассажиры все вышли. Льет в темноте дождь, встает и заходит солнце, и позабытый, никому не нужный, он мало-помалу разрушается. Когда-нибудь пойдет и на слом. Но люди, попавшие в подобное положение, пребывают еще живыми, у них бьется сердце, пламенно работает мозг, жизнь не улеглась, хотя ее уже нет…»
Однажды во время очередного воспаления легких, чем мучился Игнатьев всю жизнь, он сказал жене:
— Знаешь, Наташечка, у каторжных, проходивших по Сибири, было выражение — остальная верста. Последний этап. Я на остальной версте.
…Он умер в больнице 20 ноября 1954 года. Наталья Владимировна узнала об этом, идя, как обычно, в его палату. Ей сказали, что все произошло без страданий, в полузабытье, а последними словами генерала была команда: «Третий эскадрон, ко мне!» С видениями молодости седой кавалергард ушел в вечность…
После смерти мужа Наталья Владимировна прожила неполных два года. Все это время она делила между Новодевичьем кладбищем, где лежал ее Алексей, и рукописью, которую она назвала «Книга о любви». Свои воспоминания, которые так и остались в рукописи, Игнатьева закончила словами: «До свиданья, дорогой мой… До скорого свиданья…» В августе 1956 года она почувствовала себя плохо. Вызвали «неотложку», но больная не соглашалась лечь на носилки. Попудрилась, подкрасила губы, надела шляпку и, стуча каблуками, торопливо стала спускаться вниз по лестнице, будто где-то там, кроме нее, никому не видимый, ждал кавалергард с теми словами любви, которые помнятся всю жизнь…
Людмила Третьякова
Этнос: Последний прорыв
Вторжение монгольских войск в Восточную и Центральную Европу грозило едва ли не полным уничтожением европейской цивилизации. Покорив в ничтожно короткие по средневековым меркам сроки все земли к западу от Монголии, разбив огромные армии, сравняв с землей некогда богатые и считавшиеся неприступными города, монголы в начале XIII века стояли на подступах к Триесту, имея на руках подробно разработанные планы вторжения в Италию, Австрию и Германию… То, что случилось дальше, иначе как чудом не назовешь: монгольские войска повернули обратно. Что же спасло оставшуюся часть перепуганной Европы от полного разорения?
Курултай (военный совет) 1235 года стал официальным началом монгольского похода на запад. Всю следующую зиму монголы готовились к выступлению в верховьях Иртыша. И весной 1236-го бесчисленное количество всадников, огромные стада, бесконечные обозы со снаряжением и осадными орудиями двинулись на запад… В этом грандиозном походе приняли участие 14 царевичей, потомков Чингисхана.
Сын Чингисхана — Угедей послал на завоевание Восточной Европы войско в 150 тысяч человек. Официально командующим был назначен его племянник — Батый, внук Чингисхана. Фактически же войсками руководил талантливый полководец Субудай, который, разгромив в декабре 1237 года волжских булгар, повел войска дальше на запад, переправившись через замерзшую Волгу. Правда, впервые у ее берегов монголы появились гораздо раньше — еще в 1223 году, только прощупывая почву для будущего вторжения. Тогда же половцы впервые обратились за помощью к князьям южнорусских земель с предложением совместно противостоять монголам.
«Половцы не могли противиться им и побежали к Днепру. Хан их Котян был тестем Мстиславу Галицкому; он пришел к зятю своему, и ко всем князьям русским… и сказал: «Татары отняли нашу землю нынче, а завтра вашу возьмут, так защитите нас; если не поможете нам, то нынче мы будем иссечены, а завтра вы будете иссечены».
Но тогда их общие силы были разбиты на реке Калке.
И вот спустя 14 лет монголы снова появились у Волги. В 1237 году они перешли ее в среднем течении. Дальше события развивались с поразительной быстротой. Перед Батыем была поставлена задача покорить Русь за одну зиму.
Первым русским городом на пути монголов была Рязань. Для рязанцев нашествие стало полной неожиданностью. Хотя они привыкли к периодическим набегам половцев и других кочевых племен, происходило это обычно летом или поздней осенью, а потому военные действия в зимнее время поставили рязанских князей в тупик. Батый потребовал у города «десятину во всем: в князьях, в конях, в людях». Жители Рязани ответили отказом.
16 декабря началась осада. Рязань была окружена со всех сторон, стены города круглосуточно обстреливались из камнеметных машин. А через пять дней начался решительный штурм. Монголам удалось прорвать оборону сразу в нескольких местах. В результате все рязанское войско и большинство жителей города были зверски уничтожены. Одержав эту победу, монголы десять дней простояли под Рязанью — грабили город и соседние села, делили добычу.
Затем Батый направил свои войска по Оке, через Коломну и Москву, на Владимир. Бой за Коломну стал для русских войск одним из самых тяжелых и кровопролитных. В битве за Коломну погиб потомок Чингисхана — хан Кулькан. Примечательно, что это был единственный случай гибели чингизида на поле боя за всю историю монгольских завоеваний.
Когда Батый подошел к Москве, город обороняли отряд сына великого князя Юрия — Владимира и войско воеводы Филиппа Нянки. На пятый день осады Москва пала и была полностью уничтожена. Князь Владимир попал в плен, воеводу же казнили. После падения Москвы серьезная угроза нависла над Владимирским княжеством. Великий князь Юрий Всеволодович, бросив город на произвол судьбы, бежал.
4 февраля монголы подошли к Владимиру. Их небольшой отряд подъехал к стенам города с предложением сдаться. В ответ полетели камни и стрелы. Тогда монголы окружили город, установили метательные машины. Им удалось пробить городские стены в нескольких местах, и утром 7 февраля начался решающий штурм. Княжеская семья, бояре и оставшиеся в живых воины и посадские люди укрылись в Успенском соборе. Сдаться на милость победителя они отказались и были сожжены. Владимир был взят и разорен.
Уже на следующий день после падения Владимира монголы захватили Суздаль, а 4 марта настигли бежавшего Юрия Всеволодовича, разбив его войско возле реки Сить. Князь был убит в бою. 5 марта Батый взял Тверь и осадил Торжок. Торжок стойко сопротивлялся, но, продержавшись целых две недели, тоже был взят. Войска Батыя совсем уже было вошли в Новгородские земли, но весенняя распутица заставила их отступить и двинуться на юг. Новгород был спасен, а монголы двинулись на Смоленск. Но Смоленск им взять так и не удалось. Русские полки встретили неприятеля на подступах к городу и отбросили его. Тогда Батый повернул на северо-восток и вышел к Козельску. Козельск оборонялся 51 день, но в конце концов был взят. Батый, потеряв у его стен множество воинов, назвал его «злым городом» и приказал сравнять с землей. Итогом этого длительного штурма стало то, что монголы так и не дошли ни до Белоозера, ни до Великого Устюга, ни до Новгорода.
Следующий, 1239 год войска Батыя отдыхали в донских степях, готовясь к новым сражениям. Новый поход начался только в 1240 году. Захватив и разграбив Переяславль, Чернигов и другие южнорусские княжества, в ноябре монгольские войска появились у стен Киева.
«Пришел Батый к Киеву в силе тяжкой, окружила город сила татарская, и не было ничего слышно от скрипа телег, от рева верблюдов, от ржанья коней; наполнилась земля Русская ратными».
Киевский князь Даниил Галицкий бежал, бросив город на воеводу Дмитрия. Монголы круглосуточно обстреливали город из камнеметных орудий. Когда стены рухнули, их войска попытались прорваться в город. За ночь героическими усилиями киевляне возвели новую оборонительную стену вокруг Десятинной церкви. Но монголы все же прорвали оборону, и после девятидневной осады и штурма 6 декабря Киев пал.
После разорения Киева монголы опустошили Волынь, Галицию и всю оставшуюся Южную Русь.
Укрепляя власть над завоеванными русскими землями, монголы не теряли времени даром. Они самым тщательным образом собирали интересующие их сведения о Западной Европе. И если до самих европейцев доходили лишь разноречивые слухи о действиях монголов, приносимые в основном беженцами, то монголы были детально осведомлены о политическом, экономическом и социальном положении тогдашней Европы. И уже были готовы к новой войне.
Для контроля над русскими территориями Субудай оставил лишь 30-тысячное войско, определив 120 тысяч для вторжения в Центральную Европу. Он прекрасно понимал, что Венгрия, Польша, Богемия и Силезия, объединившись, могли собрать войско, по численности гораздо большее, чем его собственное. К тому же Субудай знал, что вторжение в любую из этих стран может привести к конфликту с остальными. И главное — со Священной Римской империей. Однако подобные сведения, добытые монгольскими шпионами, позволяли надеяться на существенные разногласия между Папой, германским императором и королями Англии и Франции. А потому он рассчитывал расправиться с европейскими странами по очереди.
До прихода монголов государства Восточной Европы беспрерывно воевали друг с другом. Сербии еле удавалось сдерживать агрессию Венгрии, Болгарии и Византийской империи, экспансию же Болгарии остановило только полное поражение после нашествия монголов.
Их отряды, сея ужас и панику, мчались по Европе, захватывая город за городом. Когда всего два монгольских тумена (по 10 тысяч воинов каждый) в начале апреля 1241 года дошли до Силезии, европейцы сочли, что войска захватчиков превышают 200 тысяч…
Воины северо-восточной Европы, хоть и верили в жуткие рассказы, ходившие о монголах, тем не менее были готовы храбро сражаться за свою землю. Силезский князь Генрих Благочестивый собрал войско из 40 тысяч немцев, поляков и тевтонских рыцарей и занял позицию у Лигницы. Король Богемии Вацлав I, чтобы соединиться с Генрихом, спешно двинулся на север с 50-тысячным войском.
Монголы предприняли решающую атаку, когда Вацлав был всего в двух днях пути. Войско Генриха сражалось храбро и упорно, но все же было разбито, его остатки бежали на запад, монголы их не преследовали. Северные же тумены также выполнили задание Субудая — вся северная и Центральная Европа была завоевана.
Их предводитель Хайду отвел отделившийся тумен с Балтийского побережья и повернул на юг, чтобы примкнуть в Венгрии к основному войску, опустошив по пути Моравию.
Опоздавшая же к сражению армия Вацлава двинулась на северо-запад, чтобы соединиться с поспешно набиравшимися отрядами немецкой знати. Южная колонна монголов действовала не менее эффективно. После трех решительных сражений к середине апреля 1241 года всякое сопротивление европейцев в Трансильвании было сломлено. Венгрия в те времена играла в Восточной Европе ведущую военную и политическую роль. 12 марта основные войска монголов прорвались через венгерские заслоны в Карпатах. Король Бела IV, получив известие о продвижении неприятеля, созвал 15 марта в городе Буде военный совет, дабы решить, как противостоять вторжению. Пока совет заседал, король получил донесение, что монгольский авангард уже стоит на противоположном берегу реки. Не поддаваясь панике и учитывая, что продвижение монголов сдерживали широкий Дунай и укрепления города Пешт, король ценой неимоверных усилий собрал почти 100 тысяч воинов. В начале апреля он вышел с войском на восток от Пешта, уверенный, что сумеет прогнать захватчиков. Монголы притворно отступали. После нескольких дней осторожного преследования Бела столкнулся с ними возле реки Шайо, почти в 100 милях к северо-востоку от современного Будапешта. Венгерское войско неожиданно быстро отбило мост через Шайо у малочисленного и слабого монгольского отряда. Соорудив укрепления, венгры укрылись на западном берегу. От преданных людей Бела IV получил точную информацию о силах врага и знал, что его войско намного больше монгольского. Незадолго до рассвета венгры оказались под градом камней и стрел. После оглушительной «артподготовки» монголы устремились вперед. Им удалось окружить оборонявшихся. И через короткое время венграм показалось, что на западе появилась брешь, куда они под натиском атаки начали отступать. Но эта брешь была ловушкой. Со всех сторон неслись на свежих лошадях монголы, вырезая измученных солдат, загоняя их в болота и нападая на деревни, где те пытались укрыться. Буквально через несколько часов венгерская армия была практически полностью уничтожена.
Поражение венгров позволило монголам закрепиться во всей Восточной Европе от Днепра до Одера и от Балтийского моря до Дуная. Всего за 4 месяца они разбили христианские армии, превышавшие по численности их собственную в 5 раз. Потерпев сокрушительное поражение от монголов, король Бела IV вынужден был скрываться, найдя убежище на прибрежных островах Далмации. Позднее ему удалось восстановить центральную власть и даже увеличить могущество страны. Правда, ненадолго — вскоре он потерпел поражение от австрийского маркграфа Фридриха Бабенберга Сварливого и так и не добился успехов в длительной войне с Богемским королем Оттокартом II. Той же весной 1241 года монголы двинулись в Польшу. Во главе их войска стояли братья Батыя — Байдар и Орду. Они захватили города Люблин, Завихос, Сандомир, а также Краков, правда, по преданию, в краковском соборе Святого Андрея укрылась кучка храбрецов, которых монголам победить так и не удалось.
Затем монголы вторглись в земли Буковины, Молдавии и Румынии. Серьезно пострадала Словакия, находившаяся тогда под властью Венгрии. Помимо этого, Батый еще продвинулся и на запад до Адриатического моря, вторгся в Силезию, где разбил войско герцога Силезского. Казалось, что путь в Германию и Западную Европу открыт…
Летом 1241 года Субудай укреплял власть над Венгрией и разрабатывал планы вторжения в Италию, Австрию и Германию. Отчаянные усилия европейцев по сопротивлению были плохо скоординированы, а их оборона оказалась крайне неэффективной.
В конце декабря монголы выступили через замерзший Дунай на запад. Их передовые отряды перешли Юлийские Альпы и направились в Северную Италию, а разведчики подошли по Дунайской равнине к Вене. Все было готово к решающему штурму. И тут случилось непредвиденное… Из столицы Великой Монгольской Империи Каракорума пришло известие о том, что умер сын и преемник Чингисхана Угедей. Закон Чингисхана недвусмысленно гласил, что после смерти правителя все потомки рода, где бы они ни находились, пусть даже за 6 тысяч миль, должны вернуться в Монголию и принять участие в выборах нового хана. Так, в окрестностях насмерть перепуганных Венеции и Вены монгольские тумены вынуждены были развернуться и двинуться обратно в Каракорум. По дороге в пределы Монголии их волна прокатилась по Далмации и Сербии, затем на восток через северную Болгарию.
Смерть Угедея спасла Европу.
Русь же оставалась под монгольским игом еще почти 240 лет.
1237 Нашествие монголов на Русь. Они переходят Волгу в среднем течении и вторгаются в северо-восточную Русь
1237.12.21 Войско Батыя берет Рязань; население перебито, город сожжен
1238.02.07 Осада Владимира; город взят штурмом, сожжен, население истреблено
1238.02.08 Монголы захватывают Суздаль
1238.03.05 Батый берет Тверь, осаждает Торжок, входит в новгородские земли, но из-за распутицы прекращает наступление. Новгород остается невредим
1239 Поход монголо-татар на Украину и Ростово-Суздальскую землю. Войско Батыя, соединившись с отрядами Мункэ, остается на год в донских степях
1240 (начало лета) Батый разграбляет Переяславль, Чернигов и другие южнорусские княжества
1240.12.06 Взят и разрушен Киев; все жители истреблены. После взятия Киева монголы опустошают Волынь и Галицию и всю Южную Русь
1240 Русские земли обложены данью. «Официальное» начало ига, продолжавшегося до 1480 года
1242 Возвращение Батыя в Монголию после известия о смерти великого хана Угедея (1241)
1243 Начал княжить во Владимире Ярослав, сын Всеволода. Первая поездка русского князя (Ярослава Всеволодовича) в ставку монгольского хана. Ярослав получает от хана Золотой Орды ярлык (грамоту) на великое княжение
1257 — 1259 Проведена перепись русского населения (за исключением церковнослужителей) монголами для определения размера дани («выхода») Золотой Орде. Неоднократные восстания славян против монгольских угнетателей; особое возмущение вызывают чиновники (баскаки), собирающие дань
1262 Монголо-татарские «данщики» были изгнаны из Ростова, Владимира, Суздаля и Ярославля
1270 Ханский ярлык, позволяющий Новгороду свободно торговать в Суздальской земле
1289 Монголо-татарские данщики повторно были изгнаны из Ростова
Дмитрий Чулов
Традиции: Время масок
День во время карнавала был порой веселья, роскоши и расточительства: прекрасные дамы и галантные кавалеры танцевали на площадях и проигрывали состояния в сотнях игорных домов. Ночь же становилась порой безрассудств, любовных похождений и кровавых дуэлей. Даже смерть на карнавале была желанной и почетной, и прохожие в черных плащах и устрашающих белых масках кричали «браво» поверженному и умирающему на земле человеку…
Каждый год в преддверии весны шумная пьянящая волна карнавалов прокатывается по всему миру. Практически в одни и те же дни накануне Великого поста карнавалы проходят во Франции и Швейцарии, в Австрии и Германии, на Канарах и в Италии. Повсюду они имеют свой неповторимый облик и колорит: в не по-весеннему холодном Кельне вы попадете на массовую попойку веселых людей в масках, с раскачиванием и пением традиционных дурашливых песен; в жарком Санта-Крузе на Тенерифе после недели танцев до упаду станете свидетелем потешных похорон огромной картонной Сардины, а в Иврее окажетесь в центре грандиозного апельсинового боя. Но ни один из всех известных карнавалов мира не сравнится с венецианским ни по древности, ни по популярности, ни по размаху. На десять дней площади и улицы, каналы и мосты этого уникального города мира превращаются в огромную сцену, на которой разворачивается захватывающий спектакль — венецианский карнавал.
Корни его уходят в далекое языческое прошлое, само же слово «карнавал» происходит от латинского carrus navalis — так называлась ритуальная повозка-корабль, на которой в Европе еще в бронзовом веке возили в праздники идолов плодородия. Главным прототипом современных карнавалов стали древнеримские сатурналии. В дни, посвященные богу урожая и плодородия Сатурну, римляне устраивали празднества, как бы воскрешавшие золотой век всеобщего равенства и процветания. Разница между рабом и господином на время стиралась — рабы пировали за одним столом наравне со свободными гражданами, а господа подносили им вино. На дни праздника избирали лжекороля, который в конце сатурналий либо должен был покончить с собой, либо погибал от ножа, огня или петли.
С приходом христианства сатурналии, как и многие другие языческие обряды, были запрещены, но сама идея праздника перевоплощения, уравнивающего всех его участников, пережила века и расцвела с новой силой в европейских карнавалах, родиной которых и стала Венеция.
Существует множество версий того, когда именно состоялся первый карнавал. Самое раннее упоминание о нем относится к XI веку, когда в 1094 году Венецианская республика получала по договору с Византией дома в Константинополе и дополнительные преимущества в налогообложении товаров, что делало ее фактическим лидером средиземноморской торговли. Празднование этого события и стало якобы первым венецианским карнавалом. По другой версии, первый раз карнавал был проведен здесь еще раньше, в 998 году, когда молодые венецианцы сумели отбить своих невест, похищенных пиратами из Истрии. Существует и третье мнение, гласящее, что первый карнавал произошел в 1162 году, во время празднования славной победы Венецианской республики в войне против патриарха Ульрико, когда горожане шумной толпой высыпали на площадь Святого Марка, где предались танцам и веселью.
Доподлинно известно, что уже в XIII веке последний перед началом Великого поста день был объявлен днем торжеств и народных гуляний, а еще два века спустя в Венеции был создан специальный ежегодный фонд сбора средств для проведения карнавала, ставшего к тому времени неотъемлемой частью жизни города. Все население Венеции стекалось в дни праздника на площадь Сан-Марко поучаствовать во всеобщем веселье и посмотреть на представление. Сначала специально натренированные собаки сражались с быками, а потом на обагренную кровью площадь высыпали акробаты, шуты и танцоры, завершал представление пышный фейерверк. Уже тогда, в продолжение традиций римских сатурналий, в дни праздника все его участники становились равны. Маска, карнавальный костюм, скрывая подлинный облик своего владельца, позволяли ему делать все, что угодно, невзирая на титулы и звания, а главное — нимало не заботясь о последствиях этого для своей репутации.
С течением времени маски, изначально копировавшие языческие «личины», связанные с культом плодородия, стали меняться, отображая важнейшие события в жизни города, а карнавалы превратились в празднования самых выдающихся достижений венецианцев. Так, тему для многих последующих карнавалов дала великая победа, одержанная Республикой в сражении с турками в 1571 году. Эхо той моды докатилось и до наших дней, ведь и теперь в карнавальной толпе на Сан-Марко нет-нет да и промелькнет пышный тюрбан или яркие широкие шаровары.
В XVIII веке главными действующими лицами венецианского карнавала становятся герои итальянской комедии дель арте: на улицах появляются сотни и тысячи Арлекинов, Пьеро, Панталоне, а прелестная Коломбина становится эмблемой карнавала. Тогда же возникла и сегодня сохранившаяся традиция открывать карнавал, запуская с колокольни Сан-Марко привязанную к тонкой нити бумажную голубку — Коломбину, которая взрывается в полете, осыпая всех собравшихся на площади дождем из конфетти.
Именно XVIII век, славный «сетченто», как называют его итальянцы, стал эпохой наивысшего расцвета за всю историю венецианского карнавала. Пьянящий дух флирта и измены, атмосфера вседозволенности и ожидание волнующих приключений притягивали на этот роскошный праздник аристократию со всей Европы. Слава и популярность карнавала были столь высоки, что даже августейшие особы не считали зазорным инкогнито принять участие в разгульном веселье. В дни карнавала весь город попадал под безраздельную власть маски: в масках не только веселились, но также ходили на службу и за покупками, в театры и на свидания. Маска отменяла все нормы поведения, и в карнавальные дни и ночи, когда католическая церковь стыдливо отводила свои взоры от венецианских улиц, не совершить под ее покровом грехопадения считалось попросту зазорным. Говорят, даже женские монастыри превращались в те дни в танцевальные залы и заполнялись мужчинами в масках. Судя по воспоминаниям современников, венецианские монахини тех времен завивались, носили декольтированные платья, не закрывавшие стройных ног, а грудь прикрывали, лишь когда пели в церковном хоре. Почти каждая имела любовника, с которым тайно встречалась. А уж если таковы были нравы монахинь, то можно себе представить, что вытворяли в дни празднеств остальные участники карнавала. Не будем забывать, что Венеция издавна попустительствовала измене и флирту, на протяжении многих веков оставаясь единственным городом Европы, где была узаконена проституция.
В праздничные дни город преображался до неузнаваемости, его жизнь из учреждений, лавок и мастерских бурной пестрой волной выливалась на улицы.
Но как это ни печально, за расцветом всегда приходит упадок, и даже такой, казалось бы, глубоко укоренившейся традиции, как венецианский карнавал, не удалось избежать этой горькой участи. Падение Венецианской республики, постоянно усиливающаяся борьба католической церкви с «языческими празднествами» — все это постепенно подтачивало его еще недавно могучее древо. Наконец, когда в 1797 году французские войска заняли Италию, декретом Наполеона карнавалы были запрещены, причем на долгие годы. Но Венеция не могла и не хотела навсегда проститься с праздником, который на протяжении нескольких веков являлся душой города. Как это ни странно, начало его возрождению положил банальный коммерческий расчет. После второй мировой войны Венеция стала одним из главных туристических центров Европы. В городе открылось множество новых гостиниц, кафе и ресторанов, но вскоре выяснилось, что почти всю зиму они простаивали впустую. И вот в конце 70-х возникла идея возродить легендарный карнавал.
В 1980-м в небе над площадью Сан-Марко опять взвилась бумажная голубка. С тех пор каждый год в самом конце зимы Венецию опять захлестывает волна приезжих, которых становится в несколько раз больше, чем самих горожан. Веселый и бесшабашный дух карнавала, без малого два века протомившийся в забвении, вновь оказавшись на свободе, стремительно набрал утраченные силы.
Карнавал длится десять дней и открывается средневековым праздником Festa delle Marie, посвященным освобождению прекрасных венецианок. Шествие проходит от дворца Сан-Пьетро до площади Сан-Марко, где перед зрителями предстают семь самых красивых и молодых жительниц города — семь Марий.
Венеция рада любому гостю и любой маске. Пройтись в рядах праздничной процессии по Сан-Марко может каждый, здесь никому не нужно, подобно юным бразильянкам в Рио, преодолевать в течение года по двадцать отборочных туров, чтобы станцевать самбу на карнавальном корабле. Помимо остальных традиционных увеселений, неотъемлемой частью карнавала является футбольный матч, который проходит, как правило, на пятый день празднеств. Венецианцы уверены в том, что этот замечательный вид спорта родился именно в их городе, и устраивают в дни праздника настоящую реконструкцию средневекового футбола.
Заканчивается карнавал сожжением чучела и всеобщими танцами все на той же площади Сан-Марко. На следующий день десятки тысяч гостей покидают Венецию. Город затихает, чтобы через год вновь на десять дней взорваться буйством красок, фонтаном веселья и закружить своих новых гостей в бурном потоке карнавала.
Поделиться книгой: