Помоги проекту - поделись книгой:
Особенность этого ледникового озера в том, что в него впадает 400 рек и речушек, а вытекает лишь одна — Селижаровка. Навигация здесь сложная — нужно знать все плесы, мели и ветры. Волна на озере коварная. Профессия лодочника — потомственная. Есть на Селигере и своя, особой формы, лодка — «Селигерка». Плоскодонка с высокими бортами, чтобы волна не захлестывала, и приподнятыми носом и кормой. На «казанке» и «селигерке» на озере все близко...
Вот и мы плывем «на Ниловку» — так здесь называют знаменитый монастырь — Нилову Пустынь, возникший на месте скита монаха-отшельника Нила Столбенского, покровителя путешествующих по воде и на трудных дорогах.
В двадцатые годы здесь была устроена колония для беспризорников. Говорят, начальник заставлял провинившихся мальчишек сбивать фрески с потолка. Судя по всему, провинившихся было много. Наказание — через разрушение. Да и последующие годы не миловали некогда грандиозное сооружение. И все же жизнь теплится в этом огромном мертвом доме. Отреставрировали храм, причал. Настоятель — отец Вассиян — лицо на Селигере известное и уважаемое. Сорок лет он возглавлял приход в Осташкове. Но разве под силу ему и немногочисленной братии возродить «Ниловку»?
Получив благословение, поднимаюсь на балкон колокольни. Под самым шпилем с часами носятся ласточки. К дождю? Молодой монах в задумчивости любуется селигерским простором. Ежедневные, бытовые мысли покидают здесь любого. Необычное место. Оно успокаивает, просветляет...
Дальше наш путь лежит в село Волговерховье. Сначала по Селигеру, а потом пешком десятка два километров. Там живет еще один подвижник — Сергей Фокин, добровольный хранитель истока Волги?
Он приехал сюда со всей семьей из Питера. Следит и ухаживает за ключами, откуда берет начало наша главная река. Летом в селе обитают дачники из Петербурга, зимой Волговерховье вымирает. Помимо Фокиных — еще две пары стариков. Дорогу к ним даже не расчищают.
Если Нилова Пустынь — душа Селигера, то сердце края — Осташков. Заповедный городок, примостившийся на плоском полуострове, почти не изменился со временем.
В начале прошлого века в городе почти все были грамотными. Осташи (так называют себя жители города) брили бороды и величали друг друга «гражданами». Имели больницу, театр, училище для девиц. Первую в России добровольную пожарную команду. Тогда власти даже ставили Осташков в пример прочим уездным городам России. Сейчас Осташков забыт. Город, как и вся Россия, больше никому не верит, ни на кого не надеется, не живет — выживает. Как — и сам не знает...
Селигер — это иной мир, в который попадаешь, отъехав лишь на 500 километров от столицы. Русское Зазеркалье, откуда не хочется уезжать...
Рубрику ведет Лидия Чешкова
Всемирное наследие: Вечно второй
Каждому португальцу известна поговорка: «В Лиссабоне кутят, в Коимбре учатся, в Браге молятся, а в Порту работают». Однако, несмотря на свою трудовую и торговую славу, судьбой Порту было уготовлено всегда быть вторым.
Когда-то на левом берегу реки Доуру находилось римское поселение Портус («Порт»), а на правом — Кале (от греческого «калос» — «прекрасный»). По имени этих поселков мавры и стали называть страну между реками Доуру и Минью Портукале. После изгнания магометан в XI веке здесь возникло христианское графство Португалия. Порту же всегда оправдывал название, данное ему римлянами: он был оживленным портом и уже в XIII-XIV веках поддерживал связи с Англией, Фландрией и ганзейскими городами. Кстати, именно в Порту родился принц Энрике — знаменитый Генрих Мореплаватель.
Два поселения, давших название стране, — а ныне города Порту и Вила-Нова-ди-Гая, — соединяют пять, нависших над Доуру, мостов. Самый старый из них — элегантный железнодорожный мост Понти-ди-дона-Мария-Пиа — был сооружен знаменитым Гюставом Эйфелем, воплотившим при строительстве свои поистине революционные идеи в сочетание металлоконструкции: мост всего в один пролет перешагивает Доуру, нависая над рекой на высоте 60 метров.
Этот мост послужил моделью для другого, сооруженного ассистентом Эйфеля, — Понти-ди-дон-Луиш I. По нему можно промчаться на автомобиле по обоим ярусам. Но пройтись пешком по верхнему — это ни с чем не сравнимое ощущение. Приходится едва ли не прижиматься к самым перилам, сторонясь от проносящихся один за одним автобусов. Ветер, гуляющий над зеленоватой водой, кажется, так и норовит вырвать из рук камеру. И вдобавок, вся эта металлическая махина слегка покачивается — не то от ветра, не то от проходящего по ней транспорта. Но по-настоящему дух захватывает от вида, открывающегося с моста, который повис между двумя высокими берегами на высоте 68 метров.
Внизу, на правом берегу, над живописной набережной Каиш-да-Рибейра с пестрыми фасадами и развевающимся на ветру бельем к высокой гранитной скале прилепились поднимающиеся уступами старые кварталы. Над ними, на самой вершине, стоит величественный свинцово-серый кафедральный собор — Се. В XII веке он был церковью-крепостью. Рядом, выделяясь своими шестидесятиметровым фасадом и барочной архитектурой, словно висит над ярусами разномастных домов и домишек Епископский дворец. И, наконец, вдалеке, над морем красных черепичных крыш возвышается башня Клеригуш — символ Порту и самая высокая церковная башня Португалии. Высота ее 75 метров, и она долгие годы служила ориентиром для входа в гавань кораблей торговцев портвейном. Башня и стоящая рядом овальная церковь постройки середины XVIII века — главные, наряду с Епископским дворцом, творения Николо Назони, который и похоронен в церкви.
На Каиш-да-Рибейра, у бывшей гавани, на набережной многие дома отреставрированы, перед ними выстроились длинные ряды разноцветных стульев — тут полно кафе и ресторанов. Некоторые, вроде паба-закусочной «Муру», вынесли свои столики прямо к парапету. Старая, кажется даже колченогая мебель. А вокруг столиков — украшения в виде допотопных швейных машинок и упряжи для волов. Рибейра, вероятно, самая оживленная часть города, по крайней мере, сюда забредают туристы со всех концов света. Владелец паба даже показывал с гордостью стопку внушительных альбомов с автографами посетителей, где мы нашли и автограф по-русски.
— Да, был тут у меня один гость из вашей страны, — поведал нам хозяин паба. — Он приплыл в Порту на самодельном плоту. У него не было ни визы, ни документов на суденышко, так что полиции пришлось его задержать. Вызволять его приезжал ваш консул из Лиссабона... А гость и расписался в альбоме: «Силкин. Неудачный мореплаватель».
В отличие от него моряки и купцы самого Порту были удачливыми. Город жил мореплаванием и торговлей. И в противоположность Лиссабону тон в Порту задавала местная торговая элита. С раннего средневековья вплоть до XVII века действовал закон, запрещавший аристократии строить здесь дворцы и вообще находиться в городе более трех дней. Даже король не имел в городе своей резиденции и проживал на правах гостя в Епископском дворце. Порту всегда был городом промышленным, торговым, буржуазным, стремился к автономии от центральной власти и находился в оппозиции к Лиссабону. Поэтому в Порту нет дворцов знати, зато в деловой части — импозантное здание биржи и множество особняков, сооруженных местной буржуазией. Торговые улицы педантично разделены в соответствии со специальностью торговцев. Трудовой же люд, который во многом и обеспечивал городу процветание, жил в квартале, примыкающем к реке.
Сегодня Байрру-да-Се — беднейший, но самый живописный квартал. Старый город в Порту меньше, чем в Лиссабоне, но лабиринт его улиц еще более причудлив и запутан. На узких темных проулках, за веселой набережной Рибейры, пяти- и шестиэтажные дома стоят так близко друг к другу, что, кажется, соприкасаются балконами. И всюду развешано белье. Не только белье — клетки с птицами, кондиционеры, да мало ли что еще. И весь нижний город неведомо на чем держится. Все здесь кренится и шатается. На улицах-лестницах, порой напоминающих проходные дворы, женщины прямо на ступенях стирают белье. Повсюду бегают дети, то и дело попадаются чистильщики обуви и торговки сардинами, а в садиках на задних дворах кричат петухи. Кажется, население квартала никогда не покидает насиженных мест.
Простой люд в Байрру-да-Се жил портом. Поэтому, когда в 60-е годы гавань перенесли с реки на открытый океан, стала приходить в упадок и вся тамошняя жизнь. Но в отличие от лиссабонской Алфамы, которая заселена стариками, доживающими там свой век, и беднотой, переселившейся в столицу из провинции, дома, нависающие над Рибейрой, всегда будут пристанищем коренных обитателей Порту.
Недавно старый город получил статус охранной зоны и был включен в список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО. В настоящее время в церковном приходе св. Николая осуществляется проект Европейского Союза по «всеобъемлющей санации». Так что над кварталом появились башенные краны, непонятно как втиснувшиеся на плотно застроенные крутые склоны. Но главное — планируется не только обновить две тысячи квартир, но и обеспечить социальное обслуживание населения, вдохнув новую жизнь в исторический центр города.
Поэтому старый квартал не превратится просто в музей и заповедник для туристов, а останется живым и впредь.
Пусть Порту никогда и не затмить славы Лиссабона.
Никита Кривцов
Исторический розыск: Жизнь и смерть Успенского собора
Спросите у любого киевлянина: что посмотреть в городе прежде всего? Бьюсь об заклад, что десять человек из десяти посоветуют вам перво-наперво побывать в Печерской лавре. В таком единодушии нет ничего удивительного, ведь это одно из самых древних и святых мест «Матери городов русских». За всю тысячелетнюю историю православной церкви лишь четыре русских монастыря были удостоены наивысшего титула «лавра»: Киево-Печерский в 1169-м или 1481 году, Троице-Сергиев в 1744 году, Александра-Невский в 1797 году и Почаевский-Успенский в 1833 году.
Меня в лавру всегда влекло что-то необъяснимое, к ней притягивало как магнитом. Во времена повального атеизма сотни и тысячи таких, как я, приходили сюда не для того, чтобы тайком помолиться покосившимся крестам, но восхититься и удивиться мудрости и умению наших предков, отдать должное их вере, понять их, а заодно и себя. Одно обстоятельство, однако, надолго оставляло неприятный осадок. Первое, что бросалось в глаза при входе через центральные ворота монастыря, — зловещая, зияющая пустота на главной лаврской площади. А ведь еще совсем недавно на этом месте возвышался гигантский Успенский собор...
История закладки Великой церкви Печерской восходит ко временам основания лавры — к XI веку. Основатели монастыря Антоний и Феодосий замыслили возвести большую каменную соборную церковь, которая размерами и обликом своим отвечала бы значению обители. Они обратились к киевскому князю Святославу Ярославичу с прошением выделить место для строительства. Князь поддержал благое начинание отцов Печерских и предоставил земли вблизи своей загородной резиденции на Берестовом поле. Закладке храма, как водится, предшествовал целый ряд знаменательных и удивительных событий.
Когда говорят об основателях Великой Успенской церкви, то обычно незаслуженно забывают активного участника событий тех далеких лет— варяга Шимона. А ведь именно он во исполнение своего обета сделал первый весомый вклад в строительство собора. Сей варяг-язычник услышал «глас от святого образа», велевший ему отвезти семейные реликвии — золотые пояс и венец, преподобному Феодосию в Киев-град, где будет создана церковь во имя Пресвятой Богородицы.
Позже плывущему к берегам Руси Шимону во время ужасного шторма явилось чудесное видение облика будущей церкви. С этого момента варяг имел абсолютно точные сведения о размерах храма — «размерять поясом тем златым 20 в ширину, 30 в длину, а 30 в высоту стены, с верхом 50».
В Киеве наш герой был принят очень хорошо, князь пожаловал ему высокую должность в своей боевой дружине. Имя Шимона упоминается среди участников битвы князей Ярославичей с половцами на реке Альте в 1068 году. Перед битвой князья пришли в Печерский монастырь, где Антоний предсказал им поражение. Шимону — тяжкие раны, но спасение, а также то, что будет он похоронен в церкви, которую создаст сам. Предсказания печерского мудреца полностью сбылись.
Со временем длительные беседы с печерским игуменом убедили варяга принять православие со всем своим домом, а это ни много ни мало — 3000 душ. С тех пор стали называть его на церковный лад Симоном. За заслуги перед монастырем варяга после кончины в 1089 году первым захоронили в новой каменной церкви.
Легендарный пояс Шимона вполне заслуживает того, чтобы рассказать о нем чуть подробнее. Этот пояс давно используется в истории архитектуры и картографии как один из первых эталонов древнерусских мер длины, поэтому попытки определить его размеры предпринимались неоднократно. Задача облегчалась тем, что было известно количество поясов, положенных в основание храма, и размеры древнего фундамента Успенского собора. Я вместе с научным сотрудником Печерского заповедника Р. И. Качаном также попытался вычислить все параметры варяжского пояса. С определением его длины не было никаких затруднений она составила половину косой сажени, или 108 сантиметров.
Закладка Великой Успенской церкви состоялась в лето 6581 от сотворения мира, или в 1073 году от Рождества Христова, в дни благоверного князя Святослава сына Ярославяова. Строительство и отделка сопровождались многими чудесами.
Торжественное освящение собора прошло 14 августа 1089 года. Законченный храм вызвал неописуемый восторг современников: церковь «изяществом и благолепием внеуду и внутрь уду украшена бысть. Вся из злата мусиею спречь каменьями позлащенными, узорами и пестротинами различными предивно бяже высаждена и иконами прекрасно расписана. Помост церковный весь та-коже различных шаров каменьями и всякими узорами бысть насажденный, главицы же позлащены быху, а крест на верхе церкви великия ваги от самого злата соделаный поставлен бысть». Сооружение было настолько удачным, что вызвало на Руси целый ряд подражаний. Владимир Мономах выстроил подобную церковь в Ростове Великом, такую же церковь возвел Юрий Долгорукий в Суздале.
На этом закончилась безмятежная жизнь Успенского собора, и он вступил на тернистый путь, сложенный из постоянных нападений врагов, разрушений и восстановлений из пепла и руин. Грабили его «поганые» — половцы и татаро-монголы. Увы, не меньше их приложили к грабежу руку и православные князья, враждовавшие между собой, и порой не менее алчные, чем батыевы орды...
Восстанавливали же его и укрепляли разные люди: и гетман Мазепа, и граф Шереметьев.
Даже в мирное время собору приходилось нелегко, он требовал постоянного обновления и реставрации. Более всего поддавались губительному влиянию времени живописные фрески. В разные годы их восстановлением занимались профессиональные иконописцы, художники, а в середине прошлого столетия — даже мои ахи-самоучки.
Все вопросы снял 1917 год. Церковные ценности перешли в ведение Всеукраинского комитета по охране памятников. Во время голода в Поволжье часть драгоценных реликвий Успенского собора была изъята и продана с целью приобретения продовольствия для голодающих. С 1929 года Печерский монастырь перестал существовать как общежительская община, обитель была закрыта. В истории собора вновь наступили черные дни, для него пришла эпоха, которую наиболее характеризуют слова: обнищание, запустение, обветшание. Собор был обречен на медленное разрушение или, в лучшем случае, в нем могли устроить музей атеизма и религии.
Но пришел 1941 год...
Если в минувшие века храм разрушали лишь частично, то к концу 1941 года на этом святом месте практически не осталось камня на камне. Кто же это сделал? У какого варвара поднялась рука на народную святыню? Существуют две версии.
Версия о взрыве собора фашистами усердно поддерживалась в советское время. Оккупанты сразу же после взятия Киева очень заинтересовались главным лаврским храмом, и особенно ценностями, хранящимися в нем. В октябре 1941 года немцы забрали ключи от собора у назначенного ими же директора лаврского городка Н. Черногубова и начали вывозить все ценное. Директор обратился к генерал-губернатору Коху с жалобой на солдатню, грабящую храм. Но расхищение лаврских сокровищ продолжалась, а труп Черногубова случайно нашли на склонах Днепра через год. Во второй половине октября немцы расклеили на территории лавры и прилегающих улицах приказ жителям покинуть свои дома, вывезти имущество, а за ордерами на новые квартиры обратиться в городскую управу. На тот момент в этом районе проживало несколько тысяч человек, в основном преклонного возраста. Переселение шло быстро, свободных помещений в городе было предостаточно. Проблема возникала только при перевозке личного имущества, так как транспорт отсутствовал. Вещи переносили на руках, перевозили тачками, гораздо реже — на телегах. Вдоль дороги валялось множество брошенных шкафов, стульев, старых диванов и прочего скарба.
После этого переселения уже никто из киевлян не знал, что творится за высокими лаврскими стенами, — плотное оцепление из вооруженных до зубов жандармов не подпускало к воротам никого ближе, чем на полкилометра. И вот, как свидетельствуют некоторые очевидцы, 3 ноября в 22 или 23 часа ночи прогремел страшный взрыв. По городу прошел слух, что взорвали лавру. Проверить это удалось не сразу — оцепление стояло еще несколько дней, а когда охрану наконец сняли, то самые отчаянные и любопытные киевляне потянулись к Печерской лавре. Все стекла в домах, расположенных по дороге к ней, были выбиты ударной волной ужасного взрыва. Территория лавры была обильно усыпана кусками битого кирпича, щебнем, осколками оконных стекол, покрыта толстым слоем пыли. На месте Успенского собора возвышалась гора камней. Тысячелетний храм, который пережил множество нашествий врагов всех мастей, был полностью уничтожен фашистами в считанные секунды.
Честно говоря, в народе эта версия была мало популярна. Не очень верил в нее и я. Трудно было ответить на главный вопрос: зачем было немцам взрывать Успенский собор? Немецкие войска вошли в Киев 20 сентября 1941 года, и уже через полтора месяца после этого прогремел взрыв собора. Такое преступление не поддавалось никакому логическому объяснению. Какой смысл было уничтожать то, что, по мнению немцев, уже принадлежало им? Оккупанты надеялись на скорую победу над СССР и рассматривали свою власть на этой территории как постоянную, а не временную. Немцы понимали, что взрыв народной святыни неизбежно поднимет ударную волну освободительного движения на Украине. Этого они явно не желали и боялись. Логика в таком преступлении была бы только в том случае, если бы оно было совершено при отступлении гитлеровцев под натиском советских войск в сентябре 1943 года.
Вторая версия, по которой собор взорвали большевики-подпольщики, стала особенно популярна после превращения Украины в незалежну державу. Многим новоявленным политикам было удобно и выгодно откреститься от социалистического прошлого, обвинить москалей во всех мыслимых и немыслимых грехах. В прессе появились сведения о том, что все крупные здания Киева при отступлении советских войск были заминированы, тогда же заложили взрывчатку под Успенский и Софийский соборы, чтобы взорвать их во время торжественной службы, когда там соберется самое высокое начальство. Первые взрывы прогремели на Крещатике через четыре дня после вступления оккупантов в город — 24 сентября 1941 года. Немцы тщательно обыскали центр и извлекли из подвалов сотни килограммов тола и динамита. Через месяц подпольщики вновь напомнили о себе — на этот раз были взорваны дом городского Совета и зал заседаний Верховного Совета УССР. До главной акции партизан — уничтожения Успенского собора — оставалось совсем немного времени, нужен был только серьезный повод. Таковым стал приезд в Киев президента союзной немцам Словакии ксендза Йозефа Тисо и представителей высшего германского командования 3 ноября 1941 года. Далее события почти по минутам описывает секретный немецкий документ, опубликованный недавно и Лондоне.
...В 11 часов 40 минут к главным воротам лавры на трех машинах подъехали президент Тисо и сопровождающие его генералы. Осмотрев достопримечательности, они благополучно уехали из лавры в 12 часов 30 минут. Считают, что за это время подпольщики безрезультатно пытались подорвать с помощью радиовзрывателя тонну взрывчатки, заложенную под собор при отступлении Красной Армии. Но удача была на стороне храма, и радиозапал не сработал. Тогда попытались привести в действие взрывчатку с помощью «адской машинки», однако эффект был тот же — электродетонатор отказал. Оставалась последняя возможность уничтожить собор вместе с врагами — подорвать тол с помощью бикфордова шнура. В храм была направлена специальная группа добровольцев, рискнувших ценой собственных жизней осуществить задуманное. В 14 часов 30 минут внутри собора раздался небольшой взрыв, всполошившиеся немцы увидели фигуры трех убегающих людей и застрелили их. Через несколько минут после этого, казалось, взорвались сами небеса. Успенский собор перестал существовать. Личности трех убитых подпольщиков немцам установить не удалось, так как при них не было найдено никаких документов. Так или иначе, но взрыв произошел в очень неудачное время — Тисо и его сопровождающие беспрепятственно покинули собор.
Прямых доказательств этой версии нет, но существуют некоторые весьма любопытные свидетельства. Так, П. Василевский из Дрогобыча вспоминает, что встречал в лагерях ГУЛАГа бывшего чекиста по фамилии Спановский, получившего 10 лет за «промах с Успенкой». Якобы взрыв собора — дело его рук. Товарищам чекиста по этой провалившейся акции повезло будто бы еще меньше — трибунал 1944 года приговорил их к расстрелу.
Но вот совершенно неожиданно в 1995 году новое подтверждение получила первая версия. Дело было так. Известно, что одна из весьма труднорешаемых сегодня задач — возвращение культурных ценностей. В Киеве и Бонне попытались неординарно подойти к этой проблеме, в результате в Германию вернулась картина, похищенная из Бременского музея в 1945 году, а на Украину — грамота Петра I, вывезенная во время оккупации, и несколько документов, касающихся загадочного взрыва. Один из документов — докладная записка, составленная неким доктором Бр. (полное имя не указано) в Берлине 13 октября 1941 года, то есть за 20 дней до взрыва Успенского собора. Позволю себе процитировать основные положения этого документа. В нем говорится о «древнейшем монастыре Украины и России, который должен быть подвергнут взрыву». Далее автор делает акцент на исключительном значении памятника, придающего неповторимый облик Киеву, и категорически отрицает необходимость взрыва. «С ней (лаврой — С. X.) исчез бы самый ценный и самый интересный архитектурный памятник Украины. Разрушение территории монастыря чрезвычайно задело бы как национальные, так и религиозные чувства, и тем самым нанесло бы тяжелейший удар нашей политике на Украине. Ввиду того, что там захоронено множество монахов, такое действие могло бы рассматриваться как кощунственное осквернение кладбища. Коммунисты не осмелились прикоснуться к лавре, и даже примерно до 1935 года пускали туда монахов. Мировая общественность, наверное, очень сильно отреагировала бы на разрушение лавры. Поэтому следовало бы подумать над тем, чтобы сохранить лавру как памятник архитектуры большой культурно-исторической ценности, но не возрождать ее в качестве монастыря».
Подлинность документа не вызывает у специалистов никаких сомнений. Вместе с докладной запиской в Киев привезли два уникальных снимка, на которых запечатлен момент взрыва Успенского собора. Фотограф явно знал о готовящейся акции и поэтому заранее занял очень удобную позицию для съемки. Он расположился на середине моста через Днепр и ждал взрыва. Около трех часов пополудни он прогремел (а не в полночь, как утверждали некоторые). Фотограф спокойно, со знанием дела установил диафрагму и выдержку и плавно нажал на спуск. Драматический момент был запечатлен для истории. Клубы дыма, пыли и пепла взметнулись на двухсотметровую высоту и полностью закрыли гигантскую колокольню. Стоявшие на мосту эсэсовские часовые принялись бурно обсуждать происшедшее. Бесстрастная фотопленка запечатлела и их. Следующий кадр немецкий фотограф сделал немного погодя. Вулканический столб дыма за это время перекочевал чуть южнее, открыв взору колокольню. Стометровая красавица устояла! А ведь от нее до собора всего каких-нибудь 50 метров. Умели строить в старину!
Чудом попавшие в наши руки снимки предназначались для гестаповского архива, но фотограф зачем-то рискнул жизнью и сделал два отпечатка лично для себя. Они хранились в семейном немецком фотоальбоме до сего дня и были переданы нам после смерти хозяина его дочерью при одном непременном условии — не называть имя дарителя. Оно и понятно.
Но и после этого взрыва гитлеровцы не остались удовлетворены содеянным. Видимо, у них чесались руки довершить начатое дело и вообще стереть лавру с лица земли. Сохранился гестаповский запрос в 75-ю дивизию, датированный 12 января 1944 года, то есть после отступления из Киева. «Сообщите, какие здания, в которых находились научные институты и организации, были согласно приказу взорваны отступающими немецкими войсками. В частности, нас интересует судьба...» Далее идет перечень объектов, среди которых лавра значится под номером 6.
Действительно, эти документы, обнародованные в 1995 году, весьма любопытны. Немецкий ученый предупредил командование о взрыве народного гнева в случае уничтожения святыни и все же это уничтожение последовало незамедлительно. Изучив все доступные мне документы, проанализирован множество свидетельств и фактов, я, как мне кажется, восстановил картину случившегося и вплотную подобрался к разгадке тайны.
...Советская армия при отступлении заложила огромный заряд взрывчатки под Успенским собором с целью, которую я назвал ранее. После первых взрывов в Киеве немцы обнаружили под храмом этот заряд, но обезопасить его не смогли — мина относилась к разряду «неизвлекаемых», есть такой термин у саперов. Разминировать заряд было невозможно, единственный выход — подрыв на месте. Иметь у себя под боком мину замедленного действия фашистское командование не захотело, ведь в любую минуту ею могли воспользоваться подпольщики. Решили взрывать. На всякий случай провели срочную научную экспертизу по поводу возможной реакции населения на эту акцию. Заблаговременно отселили из взрывоопасного района городское население. Некоторые утверждают, что немцы даже предупредили киевлян о готовящемся взрыве. Затем провели последнюю экскурсию — показали собор президенту Тисо и сопровождающим его генералам. В киевском архиве сохранилась немецкая кинопленка этого последнего посещения собора. Возможно, подпольщики, узнав о спланированной акции, заторопились и попытались подорвать храм сами. Как мы знаем, ничего из этого не вышло — советские взрыватели к тому времени были уже отсоединены, а вместо них включен немецкий часовой механизм, отсчитывающий последние минуты жизни собора. Через два часа после того, как храм покинули высокие гости, адский механизм был приведен в действие...
Я не претендую на то, что моя версия — истина в последней инстанции, но на основании имеющихся на сегодняшний день документов она кажется наиболее логичной. Я ни в какой мере не пытаюсь обелить фашистов, они, без сомнения, были варварами, и девиз на их поясных пряжках «С нами Бог» звучал кощунственно. Но справедливости ради следует отметить, что у них не было привычки при вступлении в тот или иной город первым делом избавляться от храмов. При отступлении — другое дело. Очевидно, Успенский собор был обречен уже тогда, когда его подвалы заполнили сотни килограммов взрывчатки.
Вопрос о восстановлении Успенского собора назрел уже давно. Сразу после окончания второй мировой войны ученые принялись за раскопки. В 1947 году были начаты работы по разборке руин собора, позднее они были продолжены в 1951-1970 годах. В 1971 году остатки Успенского собора были законсервированы, чтобы предотвратить разрушение частично сохранившихся фундаментов.
Несмотря на то, что собор был уничтожен в XX веке, его прижизненных изображений сохранилось не так уж много, обмерные чертежи этого архитектурного памятника отсутствовали полностью. Данное обстоятельство делало восстановление храма невозможным. Тогда на Географическом факультете Киевского университета имени Тараса Шевченко решили воссоздать архитектурные чертежи собора, и автор этих строк принимал в работах самое деятельное участие. Вначале были собраны все архивные фотоснимки храма, а затем они были обработаны на весьма сложном оборудовании лаборатории геодезии и картографии. Конечным этапом работ стала рисовка планов фасадов собора на высокоточных фотограмметрических приборах. Полученные чертежи легли в основу проекта восстановления Великой церкви Печерской, который был закончен в 1984 году. Предполагалось отстроить храм до 1988 года, к празднованию 1000-летия принятия христианства на Руси. Деньги на строительство были выделены государством в полном объеме. Площадку будущих строительных работ оградили высоким деревянным забором, завезли несколько тонн песка — до начала работ оставались считанные дни.
Но тут нежданно-негаданно во всесоюзной и украинской прессе как гром среди ясного неба прогремела целая серия статей, разоблачавших «варварское» отношение к культуре, заключавшееся, по мнению авторов тех публикаций, в реализации проекта восстановления. Одновременно забили во все колокола Союз писателей УССР и Общество защиты памятников истории и культуры. Столь странная консолидация требовала немедленного прекращения работ. Работы действительно свернули, а проект послали на вторичное рассмотрение.
А весь сыр-бор начался из-за того, что кто-то где-то услышал, будто бы строители собираются забивать сваи в основание фундамента. Это действительно было бы неприемлемо, так как под собором находились древние захоронения и проткнуть их бетонными колами было бы по меньшей мере кощунственно. В конце концов обе противоборствующие стороны были собраны на историческом заседании Президиума Академии наук УССР 7 июля 1988 года. Свои аргументы «за» и «против» проекта восстановления излагали видные ученые, деятели культуры и политики. Я тоже имел честь присутствовать на заседании и выступать с докладом перед собравшимися. Мне потребовалось доказать, что район, предназначенный для строительства, достаточно устойчив в высотном отношении. Дополнительная нагрузка территории лавры громадой Успенского собора не должна повлиять на общую стабильность оползнеопасного района. Мой вывод основывался на результатах многолетних геодезических измерений, которые мы проводили в 1981-1988 годах. Заседание закончилось полным примирением враждующих сторон к всеобщему удовольствию. Успенский собор решили восстанавливать по начальному проекту. Но время было катастрофически упущено! Союз нерушимый распался в мгновение ока, мощные волны инфляции разбили бюджеты республик, общество раскололось, раскол не миновал и православную церковь. Подумать только, храм к этому времени мог быть полностью восстановлен, если бы не такие перипетии сюжета!
После 1990 года церкви постепенно начали возвращать ее законные владения. Киево-Печерский заповедник передал вновь образованному мужскому монастырю Ближние, а затем и Дальние пещеры, стали поговаривать о скорой передаче всех сооружений лавры. У государства уже не было денег на восстановление, а церковь еще не настолько окрепла, чтобы взяться за такое грандиозное дело. Ветхий деревянный забор, который окружал стройплощадку, убрали, привезенный для строительных нужд песок размыло дождями и разнесло по территории лавры. Сегодня лишь чудом уцелевший от взрыва златоглавый придел Иоанна Богослова одиноко возвышается над руинами. Письменники, в свое время так удачно зарубившие проект восстановления, предлагают наладить выпуск именных кирпичей для храма. Каждый гражданин суверенной Украины купит, мол, всего один такой кирпич, на нем выгравируют его имя, и из 50 миллионов кирпичей соорудят новый Успенский собор. По-моему, это утопия. Но, как известно, свято место пусто не бывает. И пусть не мы, но дети наши обязательно увидят возрожденное чудо, и золото куполов Успенского собора вновь засияет над зеленью киевских холмов...
Сергей Хведченя, кандидат географических наук
Загадки, гипотезы, открытия: Притяжение Арарата
Не так давно ЦРУ объявило, что собирается опубликовать несколько фотографий, из которых станет понятно, что Ноев ковчег до сих пор находится в горах Турции. Снимки были сделаны с американских самолетов-шпионов и могут послужить доказательством того, во что и так верили многие десятилетия некоторые историки и археологи: полумистическое судно, скрывающееся подо льдом горы Арарат, и есть тот самый ковчег, который Ной построил по божественному повелению. Во время «холодной войны» американские летчики сделали множество фотографий того, что называлось «араратской аномалией». Эти фотографии подтверждают существование загадочного и гигантского предмета, скрывающегося под ледником. Но действительно ли речь идет о Ноевом ковчеге?
В 50-70-е годы активность американских секретных служб в этом районе была поистине лихорадочной. Самолеты-разведчики класса У-2 и СР-71 проводили многие сотни воздушных операций, чтобы не пропустить какое-либо подозрительное движение советских войск. Гора Арарат, расположенная на границе между Турцией и Арменией, была одной из тех точек, которых в первую очередь касалась шпионская деятельность. С американских самолетов были сделаны тысячи снимков легендарной горы, но, как оказалось, не только из-за стратегического интереса, который она представляла.
В 1943 году, во время второй мировой войны, между Соединенными Штатами и СССР было налажено воздушное сообщение для поставок продовольствия. Воздушный мост был установлен между американской базой в Тунисе и советской — в Ереване. Во время одной такой операции два американских пилота, пролетавшие в окрестностях горы Арарат, заметили на одном из склонов нечто, напоминающее большой корабль. Заинтригованные столь необычным зрелищем, они в следующий раз подлетели поближе, и в этом полете их сопровождал один из фотографов с базы. Но фотографии удалось проявить только через много дней. Есть несколько свидетелей, утверждающих, что некоторые из этих снимков были опубликованы в европейском издании журнала «Полосы и Звезды», бюллетене Вооруженных сил США. К сожалению, остатки тиража этого журнала, равно как и многие другие графические свидетельства, полученные пилотами союзных войск, затерялись в старых архивах времен второй мировой войны.
В июне 1949 года Пентагон проводил секретную операцию на территории Турции, в нескольких километрах от границы с Ираном и СССР. Самолет ВВС США пролетел над горой Арарат и сфотографировал странный объект, расположенный на ее склоне. Этот огромный предмет сразу же привлек внимание летчиков. Но когда они попытались приблизиться к нему во второй раз, то обнаружили еще один объект рядом с первым. Эта «соседняя аномалия», как ее окрестили военные чиновники, ясно просматривалась в середине замерзшего ледника. С некоторой вероятностью можно было предположить, что речь идет о фрагментах самолета, который разбился на Арарате, хотя турецкое правительство отрицало, что когда-либо в этой области происходила воздушная катастрофа.
Интересующие всех фотографии были разархивированы в 1982 году, но несколько лет спустя, а точнее — в октябре 1995 года, Том Доуэрти, пресс-секретарь ЦРУ, заявил, что «с 1949 года в кругах ЦРУ циркулирует серия фотографий, связанных с аномалией на горе Арарат».
В 1973 году Порчер Тейлор-третий, профессор Ричмондского университета, в первый раз услышал толки о том, что объект, представленный на этих фотографиях, — это и есть Ноев ковчег. Хотя Тейлор и понимал, что вероятность того, что Ковчег сохранился в целости после 4500 лет, ничтожна, он посвятил четыре года жизни тому, чтобы фотографии были открыты в архивах. В конце концов разведуправление министерства обороны США выдало Тейлору две фотографии, полученные во время воздушной съемки 1949 года. И в самом деле: на этих черно-белых снимках можно было разглядеть некую странную структуру, явно отличающуюся от самой горы, на склоне Арарата.
Весной 1960 года несколько экипажей 428-й эскадрильи тактических войск ВВС США, базирующихся в Адан (Турция), также видели образование, похожее на большой корабль на одном из склонов горы Арарат. Многочисленные свидетельские показания удостоверяют, что пилоты У-2 фотографировали это загадочное судно. Вероятно, что эти фотоснимки тоже вошли в графический архив, который собрало ЦРУ во время «холодной войны» и который сегодня только начинает приоткрываться.
Но встречи с ковчегом происходили и раньше, хотя не были столь знамениты...
И на самом деле в прозрачном воздухе раннего утра, прежде чем облака закроют вершину, и в сумерках, когда облака уходят, открывая вершины Арарата, возникающие на фоне вечернего розового или фиолетового неба перед взорами людей, многие верующие, а также полные фантастических мыслей неверующие, легко, и даже с подробностями, разглядывают высоко на горе очертания громадного корабля...
Арарат, на вершине которого должен якобы находиться Ноев ковчег, вот уже почти две тысячи лет фигурирует в христианском вероучении, а в иудейской вере - и того больше. Еще раньше о нем упоминается в религиозных преданиях Вавилонского царства и Шумерского государства, в которых вместо Ноя приводилось имя Ут-Напиштим. В исламских легендах также увековечен Ной (по-арабски Нух) и его громадный ковчег-корабль, однако опять-таки без хотя бы приблизительного указания места его стоянки в горах, которое здесь называется Аль-Джуд (вершины), под ними подразумеваются и Арарат, и две другие горы на территории Ближнего Востока. Библия представляет нам приблизительные сведения о месте нахождения ковчега: «... ковчег остановился на Араратских горах».
Путешественники, столетиями совершавшие вояжи на лошадях, мулах или с караванами верблюдов в Центральную Азию или обратно, неоднократно проезжали возле Арарата и потом рассказывали, что видели ковчег поблизости от вершины горы, или же таинственно намекали на свои намерения отыскать этот корабль-ковчег. Они даже утверждали, что из обломков ковчега изготавливались амулеты для защиты от недугов, несчастий, ядов и безответной любви.
Начиная примерно с 1800 года, группы горновосходителей с квадрантами, высотомерами, а позже и с фотокамерами, забирались на Арарат. Подлинные остатки громадного Ноева ковчега эти экспедиции не обнаружили, но нашли огромные кораблеподобные отпечатки — следы в ледниках и возле самой вершины горы заметили, прикрытые льдом, массивные столбчатые образования, похожие на обтесанные руками человека деревянные балки. При этом все больше утверждалось мнение, что ковчег постепенно сполз по склону горы и развалился на многочисленные обломки, которые теперь, вероятно, вмерзли в один из ледников, покрывающих Арарат.
Вера в существование этого древнего корабля на вершине Арарата или на какой-нибудь другой высокой горе могла стать отражением одной из древних легенд, донесшей до нас сведения о событии. Если рассматривать Арарат из окружающих его долин и с предгорий, то, имея хорошее воображение, в складках горного рельефа нетрудно заметить удлиненный овальный объект в глубине ущелья, или не совсем ясное, темное прямоугольное пятно во льдах ледников. Однако многие исследователи, утверждавшие, особенно в последние два столетия, что они видели на Арарате корабль, в некоторых случаях забирались высоко в горы и оказывались, как они утверждали, в непосредственной близости от ковчега, большая часть которого погребена подо льдом ледника.
Сама мысль о том, что какой-то корабль многие тысячелетия пребывает на вершине высокой горы, вовсе не лишена здравого смысла. Прежде всего мы должны согласиться, в какой-то степени, с теорией о вселенском грандиозном наводнении — потопе, который бушевал над равнинами и горными вершинами нашей планеты и размывал обломки уничтоженной цивилизации. И ковчег на Арарате при этом циклопическом водном нашествии мог остаться в более или менее сохранном состоянии, так же, как и другие спасавшиеся корабли, о которых говорится в древних легендах, повествующих о некоторых эпизодах жизни людей в доисторические времена. Это может быть реальностью тем более, что история о всемирном потопе так же распространена по всей Земле, как и история об одном избранном человеке, который вместе со своей женой, родными и близкими людьми, а также с животными и растениями, спасся на корабле, и это дало возможность возобновиться жизни на Земле, опустошенной после страшного наводнения.
Но несмотря на то, что такое необычное вселенское событие стало незабываемым для тех, кто его видел, и у последующих поколений не вызывает сомнений, легенды о необычайно большом деревянном корабле, пережившие за тысячелетия целые цивилизации, не кажутся абсолютно правдоподобными. Ведь древесина, железо, медь, кирпичи и другие строительные материалы, за исключением громадных скальных глыб, с течением времени разрушаются, и как в таком случае может сохранить деревянный корабль на вершине горы свой узнаваемый внешний облик? На этот вопрос можно ответить, видимо, только так: потому что этот корабль был заморожен во льду ледника. На вершине Арарата в леднике между двумя пиками горы в глубоких слоях его ледяных потоков, медленно спускающихся по склонам, достаточно холодно, чтобы сохранился деревянный корабль, сооруженный из толстых бревен, которые, как упоминается в сообщениях, пришедших из глубины тысячелетий, «просмолены были тщательно снаружи и внутри». В донесениях горновосходителей и пилотов самолетов о своих визуальных наблюдениях за кораблеподобным объектом, который они заметили на Арарате, всегда говорится о частях корабля, покрытых сплошным панцирем из льда, или о следах в пределах ледника, напоминающих очертания корабля, соответствующих размерам ковчега, приведенным в Библии: «...триста локтей длиной, пятьдесят локтей шириной и тридцать локтей высотой».
Таким образом, можно утверждать, что «шансы» для ковчега в основном зависят от климатических условий. Примерно каждые двадцать лет в Араратском горном массиве имели место исключительно теплые периоды. Кроме того, каждый год в августе и начале сентября бывает очень жарко, и именно в эти периоды почему-то появляются сообщения об обнаружении на горе следов большого корабля. Так что, когда корабль покрыт льдом, он не может подвергаться выветриванию и гниению так же, как целый ряд известных ученым экземпляров вымерших животных: сибирских мамонтов или саблезубых тигров и других млекопитающих из плейстоценовой эпохи, найденных на Аляске и в Северной Канаде. При извлечении из ледового плена они были в полной сохранности, даже в желудках еще находилась свежая непереваренная пища.
Если этот корабль на горе все время покрыт снегом и льдом, необходимы широкие специальные исследования, проведение которых особенно сложно, ибо горная вершина таит в себе, по мнению жителей окружающих селений, опасность для горновосходителей, заключающуюся в том, что сверхъестественные силы охраняют Арарат от попыток людей разыскать Ноев ковчег. Эта «защита» проявляется в различных стихийных бедствиях: лавинах, внезапных камнепадах, сильнейших ураганах в непосредственной близости от вершины. Неожиданные туманы лишают альпинистов возможности ориентироваться, так что среди снежных и ледовых полей и глубоких ущелий они нередко находят свои могилы в обледенелых, покрытых снегом, бездонных трещинах. Вместе с этим в предгорьях обитает много ядовитых змей, часто встречаются волчьи стаи, очень опасные дикие собаки, медведи, обживающие большие и маленькие пещеры, в которых восходители часто пытаются устроить привал, и, кроме того, время от времени вновь появляются курдские разбойничьи банды. Все это могло вселять в сознание исследователей, что вершина горы — запретная для них территория, которая, помимо этого, по решению тамошних властей долгое время охранялась отрядами местной жандармерии.
Несмотря на то, что многие свидетельства относятся к древним временам и средневековью, во многих из них отмечались некоторые частности виденного, которые значительно позже замечают и современные исследователи. Беросс, вавилонский летописец, в 275 году до н.э. пишет: «...корабль, который в Армении опустился на грунт», и, кроме того, упоминает: «...смолу с корабля соскабливали и изготовляли из нее амулеты». Точно такую же информацию дает иудейский летописец Иосиф Флавий, который писал свои труды еще в первом столетии после завоевания Иудеи римлянами. Он представляет подробное повествование о Ное и всемирном потопе и, в частности, пишет: «Одну часть корабля можно обнаружить еще и сегодня в Армении. ...Там люди набирают смолу для изготовления амулетов...»
В позднем средневековье в одном из преданий говорится о том, что смолу размалывали в порошок, растворяли в жидкости и пили это снадобье для защиты от отравления ядами.
Указания этих и других античных писателей на эту корабельную смолу интересны не только потому, что явно соответствуют определенным местам книги Бытия, но и потому, что этот громадный корабль оказался вполне доступен спустя столетия после всемирного потопа, и потому, что это дает достаточно реальное объяснение факта, что деревянные столбы и балки, из которых был сооружен корабль, хорошо сохранились под слоем вечного льда высоко на горе.
Поделиться книгой: