Помоги проекту - поделись книгой:
Знак вопроса 1991 № 1
Александр Альфредович Горбовский
Пророки? Прозорливцы?
К читателю
Эта небольшая книжка называется «Пророки? Прозорливцы?» Но я писал не о них, не о тех, через кого может приходить знание о том, что должно прийти. И не о будущем эта книга, хотя в ней говорится именно об этом, о возможности предвидеть его.
Как я вижу это сейчас, вольно или невольно, я коснулся здесь того, о чем ни думать, ни помышлять не смел, когда писал эту книгу. Я невольно коснулся, едва обозначив этот предмет, Судьбы.
Мы привыкли слышать, что все в мире зависит от человека, его желаний, поступков и, якобы, на индивидуальном уровне или на уровне идеологизированной толпы, произволы человеческой воли вершат облик мира, в котором мы живем.
Правда, в миф этот вплетен другой, противоположный ему, о Законах Истории, которые неотвратимы. На хрупкой грани соприкосновения двух этих исключающих друг-друга начал — неотвратимости и полного произвола, якобы, и строится картина происходящего.
Известны разные попытки установить, угадать эти Законы, их суть. Не есть ли сами усилия эти, (безразлично, в какой мере оказались они тщетны) ни что иное, как попытки расслышать действительно неумолимую поступь Судьбы? Судьбы эпох? Судьбы народов? И, если такая Судьба действительно есть, так ли уж безразлична или столь же неотвратима она к участи отдельного человека?
У меня нет ответа на этот вопрос. Возможно, его и не может быть. Или не должно.
Наверное, было бы понятней, почему я говорю об этом, если бы строки эти читались уже после самой книги. Оправданием мне служит лишь то, что предисловий обычно не читают, а, если и читают, то после самой книги. Надеюсь, так будет и на этот раз.
Полный текст того, что следует за этим, будет опубликован в книге «Пророки и прозорливцы в отечестве своем». Того же, кого заинтересует весь спектр подобных проблем, я отсылаю к моей книге «Колдуны, целители и пророки», выход которой предполагается в издательстве «Мысль».
ГОРБОВСКИЙ Александр Альфредович — кандидат исторических наук, писатель, автор многих научно-популярных книг. В серии «Знак вопроса» выступает в третий раз. Все его работы пользуются неизменным успехом у читателей.
Пророки? Прозорливцы?
Экстрасенсы находят убийц
В одном из тихих переулков в самом центре Москвы стоит неприметный особняк. У его входа нет никакой вывески, никакого обозначения.
В некий день часов в пять-шесть вечера, там, на втором его этаже особняка в конце коридора, в кабинете полковника У., собралось несколько человек. Кроме самого полковника и двух его коллег, здесь были трое штатских: высокий мужчина средних лет и две женщины. Полковник протянул пришедшим несколько фотографий. Одна из женщин взяла фото и стала разглядывать его, другая не глядя положила его перед собой изображением вниз. Мужчина не взял, сделав рукой отвергающий жест.
— Как видите, — продолжал полковник, — перед вами фото-клише для печатания денег. Причем довольно крупных купюр. Я знаю, обычно вы не задаете вопросов, но если бы вы их и задали, я едва ли мог бы сказать вам больше того, что уже сказал.
— Вижу берег, — произнес мужчина.
— Зима, — вставила одна из женщин.
Мужчина кивнул. Затем заговорили, уточняя друг друга, две женщины. Потом опять мужчина. Постепенно, обрастая все большими деталями, вставала картина.
— Зимний вечер. Нет, скорее ночь. Но не поздно еще… Да, еще не ночь, но темно, темнеет рано. Уже луна… Не вижу луны… Я вроде вижу, но не ясно. Вижу скорее свет на снегу. Кажется, лунный… Да, именно на снегу… Берег пустынный. Дом на косогоре, выше берега… Ничего рядом нет, только дом. Дом вижу четко. Деревянный, деревенский, четыре окна. Света в окнах нет… Да, света нет. Забор. Скорее штакетник, видно, новый. Или покрашенный недавно. Цвета не вижу, темно. Но покрашен недавно…
Это было, как замедленный фильм. Потом они видели, как из дома вышли двое, мужчина и женщина. Тогда же само собой стало уточняться время: между одиннадцатью и двенадцатью вечера. Мужчина и женщина несли сумку, тяжелую сумку. С трудом несли. Дошли до берега, пошли вдоль него, перешли на лед. Лед не крепкий. Трещит под ногами. В одном месте лед разбит, вода. Бросают туда содержимое сумки. Всплеск. Темная вода. Неглубоко. Идут обратно.
Как выяснилось позднее, все было именно так. Когда ассигнаций было изготовлено «на три жизни», они не поддались искушению многих фальшивомонетчиков продолжать это, пока их не поймают. Можно ли было спрятать концы более надежно, чем бросив ненужные больше клише у глухого берега в воду? Это дело, возможно, никогда даже бы и не всплыло, потрудись они пройти еще хотя бы несколько метров дальше от берега. Там же, где бросили они содержимое сумки, летом, когда река обмелела, проступило дно, и ребятишки нашли клише. Они притащили их домой для своих детских нужд, но вскоре тяжелые свинцовые пластины оказались в сейфе следователей уголовного розыска, растерянных и не имеющих ни малейшего понятия, где и кого искать. Тогда-то, когда тщетно были испробованы все возможности, и пригласили их, этих троих, в тот неприметный особняк, где уже случалось им бывать по другим подобным же поводам.
Как и прежде, никто, кроме нескольких человек, уже работавших с ними, не знал, ни кто эти люди, ни зачем были они приглашены в кабинет полковника. Даже следователям, непосредственно занимавшимся этим делом, не было сказано, откуда, каким путем была получена та подробнейшая информация, которая и позволила выйти на злоумышленников.
Те, кто почти год назад бросили клише под лед в темную ночную воду, сами, как оказалось, жили за сотни километров от места преступления. Собравшиеся в кабинете полковника назвали сначала регион — Сибирь, а потом и город — Иркутск.
— Пошла картинка, пошла, пошла. Вижу дом, старый с колоннами. Рядом фабрика, какая-то фабрика. Забор. Вход на фабрику. Ворота. На доме чугунный балкон.
«Картинка пошла» у одной из женщин. Когда она замолчала, сразу же заговорила другая.
— Дом вижу. Серый или грязно-желтый, старый, ремонт давно был. Лестница. Одно перило оторвано, левое. Второй этаж…
Место, где жили преступники, и даже описание внешности оказались столь точны, что оперативникам, без труда установившим, где расположен такой дом, оставалось только подняться на второй этаж и позвонить у нужной двери.
Это дело далеко не единственное из числа раскрытых исключительно с помощью тех, кто оказался наделен редким и необъяснимым даром прямого знания, или инсайта.
Когда оперативные работники и следователь приехали на место убийства, то совершенно не представляли себе, с какого конца взяться за дело. Убийцу никто не видел, он не оставил ни отпечатков пальцев, ни малейших следов, которые могли бы вести к нему. Среди немногих предметов, приобщенных к делу, оказался клочок бумаги с несколькими словами. Очевидно, обрывок письма. Кому принадлежит написанное, установить не удалось. Хотя и малый, но был шанс, что этот клочок бумаги выпал из кармана убийцы. Но даже если это и так, то что из того? Листок этот, будучи в руках даже самого опытного криминалиста, не вел никуда. Но не в руках ясновидящего.
Сначала «пошла картинка», на которой ясновидящие увидели человека. Дали его словесный портрет. Потом смогли описать квартиру, дом, улицу, на которой он жил. И, наконец, был назван город в Сибири, за тысячи миль от места преступления.
Информация, которую получили следователи, помогла им в конце концов собрать улики, и убийца, находящийся в полной умеренности, что его никто никогда не найдет, предстал перед судом.
Другой случай. К Людмиле К., наделенной даром такого прямого знания, обратились следователи из Смоленска. Пропали две женщины — бухгалтер и кассирша. Пропали после того, как получили в банке значительную сумму наличными, предназначенную для выдачи жалованья. Стали ли они добычей преступников или сами отправились в бега — ни по одной из этих версий у следствия не было ни малейших данных.
— Я попросила показать мне их фото, — рассказывает Людмила К. — Ну что ж? С первого взгляда видно, что и та и другая не живы. Сомнения даже нет. Нужно было найти, где они похоронены. Я посмотрела по карте Смоленска. Там их не было. Тогда мне принесли очень подробную карту окрестностей города. Здесь я «увидела» их. Обозначила место на берегу реки. Сказала, что зарыты они неглубоко, на полметра примерно. Поисковая группа отправилась на место, которое я указала, и сразу же нашла их. Зарыты были они действительно неглубоко, как я сказала. Кто это сделал? Я «видела» этого человека и описала его. Дала словесный портрет, как говорят в таких случаях. Это человек, сказала я, который обладает властью, ездит на машине, я описала ее. Очень искушен в делах закона и права. Он был близок с одной из убитых. С ней и вошел в сговор, чтобы совершить преступление. Но вместо того чтобы убить одну, он убил и ту и другую. Так он собирался сделать с самого начала, это не было импульсивным поступком. Потом мне позвонили из Смоленска. Убийца был арестован. То, что показал он, подтвердило мои слова. Человеком этим оказался прокурор города.
Людмила К. не единственная, кто может сказать, взглянув на фото, жив человек или нет. Другие ясновидящие тоже могут делать это, хотя затрудняются объяснить, как приходит им это знание.
«Провидцы», «поэты» — слова эти не случайно стоят рядом. В годы, когда само слово, «ясновидящий» было непопулярно в нашей стране и не было ничего известно об этом их даре, Анна Ахматова писала:
Однако знание это, ощущение неуловимой перемены, которая происходит с портретом, имеет одну особенность. Людмила К. рассказала об этом. Как-то в Москве пропал военный летчик. Его отец и родные обратились к ней на следующий день после того, как он исчез. Она взглянула на фото. «Он жив» — Сказала она и добавила, что с ним что-то случилось, все тело как будто в ссадинах или в ранах. Она указала даже, где нужно искать его — в небольшом лесу, возле Белой Дачи. Милиция и родные отправились туда. Можно представить себе отчаяние и ужас отца, когда его сына действительно нашли там, но убитым.
— Я всегда принимаю такие вещи очень близко к сердцу и переживала вместе с отцом. — Продолжает Людмила К. — Но к этому у меня примешалось еще и, я бы сказала, профессиональное: почему я так ошиблась? Я снова смотрела на портрет и видела, что человек, который на нем, жив. Правда, я заметила, что фото как бы гаснущее. Я наблюдала несколько дней и видела, как нечто, что я ощущала на нем, как бы меркнет. На третий день оно померкло почти совершенно, но еще было там. И полностью погасло на девятый день. Потом я много раз проверяла это с другими фотографиями. С фотографиями других людей. Это подтверждалось. Три дня и девять дней после смерти. Но только у тех, кто умер насильственной смертью, кто был убит. У тех, кто просто скончался, этого не было. Их фотографии меркнут сразу. Я не знаю, не берусь судить, почему это так. Но так происходит.
Прямое знание, или инсайт
Прямое знание, инсайт, имеет в России как бы две школы, два русла: христианскую традицию и дохристианскую языческую практику, шаманство. При этом шамаистская и христианская практика имеют порой столь много общего, что невольно наводят на мысль о неких общих истоках.
Одно из частных проявлений прямого знания — дистанционное восприятие. И сегодня у шаманов слова «он видит на тридцать верст» означают, что тот, к кому они относятся, обладает шаманским даром. Характерна и ритуальная фраза, которую произносит эскимос, желающий, чтобы шаман принял его в ученики: «Я пришел к тебе потому, что хочу видеть».
Если говорить о христианской традиции, то летописи и монастырские записи сохранили немало свидетельств этого дара. Однажды, повествует такого рода запись, преподобный Сергий Радонежский[1] сидел за трапезой с братией. Вдруг, как рассказывали присутствовавшие при том, он встал из-за стола, отвесил поклон в сторону и произнес:
— Радуйся и ты, пастыре Христова стада, и благословение Господне да будет с тобою.
Сидевшие с ним спросили, недоумевая:
— С кем ты говоришь, отче?
— Сейчас против нашего монастыря в восьми верстах остановился епископ Пермский Стефан, едущий в Москву, — ответил о. Сергий. — Он сотворил поклон Святой Троице и сказал: «Мир тебе, духовный брат». Вот я и ответил ему. Несколько монахов, встав из-за стола, поспешили к тому месту и действительно догнали Святителя Стефана, который уже продолжал путь. Он подтвердил сказанное слово в слово. Подобных свидетельств, дошедших до нас, было бы, несомненно, значительно больше, если бы носители этого дара не старались скрывать его. Во всяком случае, так поступали духовидцы, пребывавшие в русле основных мировых религий.
Лишь по смерти Серафима Саровского[2], когда на столе его рядом с пачкой нераспечатанных писем нашли стопку готовых, написанных на них ответов, стало известно об этом его даре. Рассказы тех, кто обращались к нему со своими бедами, сохранили немало свидетельств его прямого знания.
Как-то пришел к нему один из окрестных крестьян:
— Батюшка, у меня лошадь украли, и я теперь без ней совсем нищий, а ты, говорят, угадываешь.
О. Серафим, рассказывал потом крестьянин, взял его за голову, приложил к своей и сказал:
— Огради себя молчанием и поспеши теперь в село (он назвал имя этого села), и когда будешь подходить к нему, то свороти с дороги вправо и пройди задами четыре дома, там ты увидишь калиточку, войди в нее, отвяжи свою лошадь от колоды и выведи молча.
Крестьянин тут же отправился по этому указанию и действительно нашел свою лошадь точно там, где сказал ему о. Серафим.
В сообщениях о прямом знании просматривается некая закономерность — чаще других такому прозрению открываются события, окрашенные эмоционально, связанные с чьим-то несчастьем, а то и гибелью, катастрофой.
Странно, дерзко повел себя Василий Блаженный[3] на пиру у царя Ивана Грозного — трижды выплеснул на пол поднесенную ему от царя чашу. А на окрик разгневанного царя ответил, казалось бы, и вовсе бессмыслицей:
— Я тушу пожар в Новгороде.
О том, что речи юродивого имели пророческий смысл, было известно. Тотчас же в Новгород был отправлен гонец. Вернувшись через несколько дней (столько занял путь туда и обратно) он подтвердил: именно в тот день и час там вспыхнул великий пожар, истребивший чуть ли не полгорода.
Этот факт невольно приводит на память подобный эпизод, связанный с именем Сведенборга[4]. Среди других свидетельств письмо Иммануила Канта[5] Шарлотте фон Кноблох. «…В субботу часа в четыре после полудня Сведенборг прибыл в Готенбург из Англии. Г-н Уильям Кастел пригласил его в свой дом вместе с другими, которых набралось пятнадцать человек. Около шести часов Сведенборг вышел и вернулся в общество бледный и встревоженный. Он сказал, что в Стокгольме в районе Зюденмальм вспыхнул сильный пожар, который быстро распространяется. (Готенбург расположен на расстоянии около трехсот английских миль от Стокгольма). Сведенборг не находил покоя и часто выходил. Он сказал, что дом одного из его друзей, которого он назвал, сгорел дотла и что его собственный дом в опасности. В восемь часов, вернувшись в очередной раз, он радостно воскликнул: „Слава Богу! Огонь удалось потушить за три подъезда до моего дома!“» Рассказ об этом вызвал большой переполох но всем юроде, но больше всего в компании, в которой он был. В тот же вечер об этом сообщили губернатору. Утром в воскресенье Сведенборг был приглашен к губернатору, который расспрашивал его об этом несчастии. Сведенборг подробно описал пожар, сказал, как он начался, как был погашен и сколь долго продолжался. Через несколько дней в город прибыли нарочный из Стокгольма и королевский курьер, присутствовавшие при пожаре. То, что рассказали они, по времени и по деталям полностью совпало с рассказом Сведенборга.
В другом случае в 1762 году, будучи в Амстердаме, Сведенборг во время разговора с кем-то вдруг изменился в лице и не мог продолжать беседы. Придя в себя и отвечая на расспросы присутствовавших, он сказал:
— В этот самый час умер русский император Петр III.
И действительно, спустя какое-то время газеты подтвердили это. Убийство императора произошло именно в тот самый день и час.
Можно предположить, что люди вообще наделены потенциальной способностью к прямому знанию, к восприятию событий и объектов, находящихся за пределами известных нам органов чувств. Именно это имел в виду Парацельс[6], когда писал: «Человек обладает силой, позволяющей ему видеть своих друзей и обстоятельства, в которых они находятся, несмотря на то что люди, о которых идет речь, могут в это время находиться за тысячи миль».
В Москве при НТО им. А. С. Попова есть группа людей, обладающих способностью к прямому знанию. Как-то к ним обратились родители семнадцатилетней девушки — она исчезла из дома. Ни слова, ни записки — была и нет.
— Первое, что нужно было узнать. — говорит Светлана Ч., член этой группы, — это жива ли она. Инга у нас за такие дела берется не всегда. Она говорит, ей бывает очень тяжело, когда она узнает, что произошло что-то плохое и это нужно сказать человеку. Но раз люди обратились к нам, помочь нужно. У меня сразу пошла информация — жива. Хотя с тех пор, как пропала она, десять дней прошло. Меня спрашивают иногда, что служит вам ключом, какая-то личная вещь человека, имя? Нет, ни то ни другое. Имени ее я не знала, не знаю до сих пор и не спрашивала. Фотографию только потом принесли мне ее мать, бабушка и следователь, которые пришли ко мне.
Сначала же связались со мной и спросили о ее судьбе по телефону. Мать позвонила. И тогда же, сразу я смогла сказать им, что она жива.
— Я позвонил Светлане Ч. примерно через час после этого, — подключается к разговору другой член группы, Виктор Б. — Что она почувствовала, она мне говорить не стала, но я сразу сказал тоже — жива. И сразу в сознании всплыл: телефонные звонки, звонящий телефон. Я сразу поинтересовался, были ли какие-то звонки после ее исчезновения. «Да, — ответили мне ее близкие, — были телефонные звонки, но на другом конце провода молчание, никто не отвечает». И тогда же, когда пришел образ телефонных звонков, пошла картинка. Я увидел ее, эту девушку. Идет по улице, я вижу, идет в обнимку с каким-то парнем. Его тоже четко видел. Из тех, кого зовут красавцами. Я видел, как они поднимались в какую-то квартирку, она на кухне готовит обед. Словом, с ней все в порядке. Я так и сказал ее близким. И еще одно — ощущение временной протяженности. Я почувствовал, через два месяца она появится. Это не словами приходит — два месяца. Я сказал, ждите ее или вести от нее через этот срок.
— У меня родилось то же ощущение, — продолжает Светлана Ч. — Два месяца. Как приходит это — объяснить трудно. Обычно, когда мы работаем вместе, мы, как бы проверяя друг друга, говорим: «Вижу то-то, чувствую то-то». Так было и сейчас. И вот прошло два месяца, мне звонит бабушка этой девушки. «Я звоню, мол, для того, чтобы вам сказать, что вы были правы: два месяца прошло. Вчера мы получили от нее первую весточку — письмо. Она возвращается».
Для обычного человека шпионские истории, погони и перестрелка — все это некий захватывающий спектакль, который он всю жизнь безопасно наблюдает со стороны — на экране телевизора, в кино, читая книги. Время от времени судьба сводит меня с людьми, для которых это повседневный мир их бытия. Но здесь я говорю не о них, а о некоторой ситуации, связанной с их миром.
Какое-то время назад к одному московскому экстрасенсу, просившему не упоминать его имени (как я полагаю, не только из скромности), пришли люди, назвавшиеся сотрудниками уголовного розыска. Они принесли три фотографии: молодого человека, его жены и ребенка. Все трое пропали. В субботу они отправились на машине на прогулку в лес и не вернулись. Выяснилось это только в понедельник, когда молодого человека не оказалось на его рабочем месте. По тревоге были подняты все службы, что делается в подобной ситуации только в исключительном случае. Но этот случай был именно исключительным, хотя экстрасенсу об этом и не было сказано. Его спросили об одном: «Жив ли, и где?» Тот ответил только на первый вопрос: пропавший жив и телесных повреждений у него нет. Указать хотя бы в общих чертах место, где находится, он не мог. Сказал только, что видит его вне Москвы, в доме, окруженном лесом. С ним два человека. Но это не его жена и ребенок.
Человек, которого так старались найти люди, назвавшиеся сотрудниками уголовного розыска, был не кто иной, как шифровальщик учреждения столь закрытого, что ни близкие, ни друзья не знали ни настоящего места его работы, ни занятия. Те, кто сумели узнать все о нем, выследить и похитить его, имели для этого, надо думать, достаточно веские императивы. Нетрудно предположить, что могло быть им от него нужно и как могли они пытаться добиться этого.
Я не привожу здесь других, возможно, более драматических случаев, оказавшихся известными мне. Впрочем, один все-таки расскажу. Точнее, обозначу. За несколько дней до XIX партконференции, происходившей, как известно, в Москве, Виктора Б. пригласили в ту организацию, о которой все знают и знали, но которую до недавних лет упоминать всуе было не принято. Поэтому я и не упоминаю. Там ему показали фотографии двух самодельных взрывных устройств. И то и другое нашли в метро. Страшно представить себе, к каким последствиям и человеческим жертвам мог привести их взрыв. К счастью, этого не произошло. И в том и другом случае пассажиры, заметив кем-то «случайно» забытые вещи, отнесли их в милицию. Дежурный милиционер развернул сверток… Если бы нашедший вынес его из вагона не на этой, а на следующей станции или вообще замешкался, мощный фугас взорвался бы у него в руках. Времени до взрыва, установленного на часовом механизме, оставалось всего пять минут. В другой бомбе запаса времени, когда ее вскрыли, оставалось около получаса.
Можно было понять тревогу, которая охватила службы, отвечавшие за безопасность в городе. Тем более накануне политического события, к которому было приковано внимание не только в нашей стране, но и за рубежом. По чистой случайности оказалось так, что эти две бомбы нашли и их удалось обезвредить. А что будет завтра? Лучшие эксперты обследовали скрупулезно каждый миллиметр взрывных устройств. Ни малейшей информации, ни малейшей нити, за которую можно было бы ухватиться. Не оказалось даже отпечатков пальцев, что вообще было странно. Тогда-то, в этой исключительной ситуации, решено было прибегнуть к столь же исключительному способу поиска террористов, к помощи ясновидящего.
— Прежде всего меня спросили, — вспоминает Виктор Б., — могу ли я указать, где были изготовлены бомбы. Я увидел такой как бы сарай из белого кирпича на окраине Москвы. Если ехать по Ярославской дороге, по правую руку. Не доезжая до первой станции. По моему описанию найти его, я думаю, не составляло труда. Другое, что интересовало их: кто подбросил бомбы, как выглядели эти люди. Их я увидел тоже, без особого труда. Особого труда в этом деле, собственно говоря, и нет. Картинка либо приходит, либо не приходит. Здесь она пришла. Я рассказал, как выглядели один и другой, тс, кто подложили эти бомбы в метро. Оба молодые, один старше, другой моложе. Тот, что старше, крепкого, такого спортивного типа парень, в куртке. Другой поменьше ростом, совсем молоденький, круглолицый такой.
Когда я давал подробные описания, один из тех, кто разговаривал со мной, воскликнул: «Так вы же говорите о тех, кто принес эти бомбы!» Я ответил: «Вы просили меня назвать тех, кто подбросил. О них я и говорю». После этого я описал путь каждого: на какой станции вошел в метро, где делал пересадку, в каком вагоне ехал. Тогда принесли фото тех, кто, как считали, проявили героизм, нашли и сдали опасные свертки в милицию. Я только взглянул — они! «Бдительные пассажиры» были те самые двое, которые вошли с бомбами в метро. Когда на месте с них снимали допрос, был записан путь, которым ехал каждый: на какой станции вошел, где пересаживался, в каком вагоне ехал и т. д. Оказалось, что описание их маршрутов полностью воспроизводило то, что я рассказал перед этим. Иными словами, как я понял тогда, никакого злодейства не предполагалось — это был чисто политический акт. Накануне партконференции кому-то очень было нужно во имя каких-то политических игр создать видимость угрозы террористических актов. Многие москвичи помнят, как в те дни на всех станциях метро дикторский голос беспрерывно призывал тех, кто в столько-то часов и столько-то минут тогда-то следовал по такой-то линии и заметил, кто оставил в вагоне сумку с женским профилем, срочно позвонить по такому-то телефону. Поняли ли мои собеседники, что то, что интересовало их, если и было террористическим актом, то не столько в прямом, сколько в политическом смысле? Я не уверен. Объяснять очевидное я им не стал. Тем более, подумал я, там у них у входа Дзержинский мраморный стоит, окруженный цветами. Пусть он их вдохновляет.
Иными словами, как мы видим, официальные инстанции в критических ситуациях отнюдь не избегают обращаться за помощью к провидцам и людям, наделенным способностью к «прямому знанию».
В ряду других сообщений и фактов, связанных с ясновидением, есть несколько, к которым я до сих пор не знаю, как относиться. Одно из них связано с именем Юрия Гагарина. Какое-то время назад Виктор Б. сказал мне:
— «Как вы знаете, по фотографии мы совершенно точно можем сказать, жив человек или нет. Так вот, по фотографии получается, что Гагарин не умер. Он жив. Когда я увидел это, я не поверил себе. Попросил некоторых моих коллег, кто владеет этим даром, проверить. Они подтвердили, изумившись не менее меня. Тогда я постарался „настроиться“ на Гагарина, как делаю я это, когда стараюсь узнать что-то о человеке, который жив. Я „увидел“ его где-то за высоким зеленым забором, в кресле на колесах. Он действительно живой, но ум его мертв».
Я не знал, что делать, как отнестись к тому, что услышал, пока примерно через полгода не получил странного подтверждения слов Виктора в не менее странных словах Ванги, записанных ее собеседником:
— Но вы должны знать все: Юра Гагарин не умер. Он был взят. (Кем, почему, когда — не говорит.)[7]
До сих пор речь шла о случаях, когда взгляд провидца был обращен на события, лежащие в настоящем или в прошлом. Другая и значительно более сложная область — предзнание будущего.
Россия — страна пророков
Рассказывая о времени, когда он жил в Нижнем Новгороде, Горький привел случай, произошедший с хорошим его знакомцем, Пименом Власьевым. «Как-то в субботу помылись с ним в бане, — вспоминал Горький, — и пошли в трактир пить чай. Вдруг Пимен, глядя на меня милыми глазами, говорит:
— Постой-ка.
Рука его, державшая блюдечко чая, задрожала, он поставил блюдечко на столи, к чему-то прислушиваясь, перекрестился.
— Что ты, Пимен?.
— А, видишь, мил друг, сей минут божья думка души моей коснулась, скоро, значит, Господь позовет меня на его работу…
— Полно-ка, ты такой здоровяга!
Молчок! — сказал он важно и радостно. — Не говори — знаю!
В четверг его убила лошадь».
Факт, приводимый Горьким, не единичен. Нередко неведомым чувством люди узнают вдруг о приближении своей смерти и обычно не ошибаются никогда. О дне своего ухода, знал, например, Достоевский: рано утром того самого дня, который оказался для него последним.
О дне своего ухода известно было и Григорию Сковороде[8]. Он был совершенно здоров, когда, прийдя в слободу Ивановку, объявил всем о приближающейся своей кончине, сам вырыл себе могилу, вернулся в свою «комнатку», переменил белье, положил под голову свои сочинения и умер. Знал свой день и час В. Н. Татищев[9]. Также будучи совершенно здоров, он принял причастие Святых Тайн и велел рыть себе могилу.
Летописи упоминают о некоторых из русских князей, которым было дано, как бы заглянув в будущее, узнать о своем последнем дне.
Знание дня своей кончины, знание будущего к одним может прийти внезапно и, казалось бы, без усилий с их стороны, к другим — в итоге многолетней духовной практики. О таких людях писал в свое время Григорий Богослов[10]. «Владычественный их ум от Духа принимает такие образы, по коим они соприсутствовали будущему, как настоящему».
Соприсутствовали будущему, как настоящему…
Свидетельства о пророчествах и предзнаниях рассеяны по страницам истории. Царь Василий III решил насильно постричь в монахини свою супругу, Соломонию, чтобы взять в жены Елену Глинскую. При этом он запросил, как полагалось в то время, благословения на новый брак патриархов Константинопольского, Александрийского и Иерусалимского. Все трое ответили царю единодушным отказом. Патриарх же Иерусалимский, Марк, пояснил причину, как открылось это отцам церкви: — «Если дерзнешь вступить в законопреступное супружество, то будешь иметь сына, который удивит мир своей лютостью». Василий III поступил вопреки этому пророчеству. Сын, родившийся от этого его брака, действительно удивил мир своею лютостью и вошел в историю под именем Ивана Грозного.
Поделиться книгой: