Помоги проекту - поделись книгой:
— Тридцать пять.
— Проваливай!!!
— Это твое окончательное решение?! — в голосе «темного» зазвучала ядовитая ненависть. В глазах сверкнуло багровое, адское пламя.
— Да, окончательное! — не колеблясь крикнул Шрам.
— Ладненько, безмозглый червь! Скоро ты умрешь. Очень скоро! Мы встретимся вновь, и я с тобой поквитаюсь. — Ослепительно полыхнула молния, ударил гром, и дьявол растаял в пустоте, а Шрам очутился на бескрайней зеленой равнине, покрытой мягкой молодой травой. Высоко в синем небе светило ласковое солнце. В воздухе ощущался сладкий аромат неведомых, неземных цветов.
К Шраму приблизилась Аня Голубева.
— Спасибо за сестру! — нежно сказала она. — А демонам не верь! Духи зла постоянно врут. Дьявол есть лжец и отец лжи. Не бывает греха непрощаемого, кроме греха нераскаянного. Покаяться же никогда не поздно. Господь желает не погибели грешника, а спасения! Еще раз спасибо, Петя! погладив его по голове, девушка пропала, а Аникин проснулся…
С кухни доносился вкусный запах готовящейся пищи.
— Вы будете есть? — спросила зашедшая в комнату Ира. — Я умею прилично готовить. Честное слово!
— Нет, милая, не хочется! — улыбнулся Петр Александрович. — А вот чашку чая, пожалуй, выпью…
Глава 7
Прошло десять дней. За это время Аникин успел многое сделать. Во-первых, сходил в церковь, искренне исповедовался и причастился; сплавил законную супругу Галину на модный иностранный курорт, дабы не путалась под ногами; оформил Голубевой заграничный паспорт, а также ряд других необходимых документов, положил на ее имя в одном из швейцарских банков двести тысяч долларов, дал двадцать тысяч наличными (с официальным «разрешением на вывоз») и лично отвез девушку в аэропорт.
— Будь счастлива, малышка, — на прощание сказал он. — Подыщи себе хорошего человека, выйди замуж, рожай детишек…
— Я даже не знаю, как вас благодарить! — расплакалась Ира. — Вы столько для меня сделали! Вы…
— Перестань, — грустно усмехнулся Аникин. — Вытри глазки!.. Что же касается благодарности… Молись иногда за мою грешную душу! Этого вполне достаточно!!! Ну все, все, иди! А то опоздаешь на посадку…
Когда самолет поднялся в воздух, Петр Александрович ощутил невероятное душевное облегчение, хотя интуитивно чувствовал — над головой у него сгущаются тучи…
К мысли ликвидировать Аникина первым пришел, как ни странно покажется на первый взгляд, не кто-нибудь, а «старый верный друг» Баскаков (он же давнишний подельник Шрама — Хан). Дело в том, что Игорь Семенович пламенно любил самого себя (причем только себя!) и ради спасения собственной «драгоценной» задницы был готов на все. Второе место в его душе занимал, как выражаются гадалки, «денежный интерес». В силу причин вышеизложенных Баскаков рассуждал следующим образом: «Свихнувшийся Петька втравил меня в крупные неприятности. Запросто могу попасть под раздачу.[12] Значит, медлить нельзя. Избавившись от придурка, я разом убью трех зайцев: реабилитируюсь в глазах Шилова, стану единственным владельцем банка „Меркурий“ (на хрена мне сдался сумасшедший компаньон?) и, возможно, приберу к рукам „Эсмеральду“. Не пропадать же добру! В общем, игра стоит свеч».
Данное решение родилось в голове Баскакова мгновенно, едва Игорь Семенович закончил материться, услышав в телефонной трубке: «Абонент не отвечает или временно недоступен. Попробуйте позвонить позднее». Родиться-то родилось, но осуществить его было не так просто. Требовалась длительная, серьезная подготовка. Хан хорошо помнил, насколько опасен Шрам, в совершенстве владеющий приемами рукопашного боя, умеющий стрелять не хуже любого снайпера и обладающий молниеносной реакцией, за всю жизнь подведшей Петра лишь однажды — в 1975 г. он в пьяной драке прозевал удар ножом в живот, не задевший, по счастью, жизненно важных органов. Остался только шрам (отсюда, кстати, и появилась соответствующая кличка). Короче, голыми руками Аникина не возьмешь. Что же делать? Нанять «профи»?[13] Или попробовать обойтись силами ребят из службы безопасности «Меркурия»? Подыскать «профи» — долгая песня! Пока через надежных знакомых выйдешь на посредника[14] (сам Игорь Семенович таких связей не имел), пока то, пока се… А знакомые? Где гарантия их надежности? Вдруг обманут, подсунут дилетанта или, что еще хуже, попросту продадут Аникину? (Тут Баскаков зябко поежился.) Разъяренный Шрам неминуемо замочит его самого… Баскаков маялся в сомнениях несколько дней и в конечном счете остановился на втором варианте. В службе безопасности «Меркурия» числилось много народу (одни охраняли здание банка, другие — резиденцию Баскакова), однако для успешного исполнения задуманного годились только четверо: Леонид Рубцов, Семен Кусков, Николай Зелинский и Георгий Курочкин. Все четверо в прошлом являлись бойцами ОМОНа, побывали в Чечне и порядком там набезобразничали (Рубцов, например, насиловал мальчиков, Кусков любил «баловаться» с огнеметом, заживо сжигая в домах женщин и детей, а Зелинский с Курочкиным активно продавали чеченским боевикам оружие). После заключения мира они, от греха подальше, уволились со службы (уж слишком здорово успели засветиться) и устроились на работу в «Меркурий». Георгию Курочкину, или попросту Жоре, Игорь Семенович доверял больше остальных, а потому решил так: после выполнения задания (т. е. убийства Аникина) Курочкин потихоньку уберет подельников, а затем он, Баскаков, избавится от Жоры (Хан тоже умел убивать). На всякий, как говорится, пожарный. Мент (пусть даже бывший), он и в Африке мент! Сегодня обнимается с тобой, в дружбе клянется, а завтра сдаст как стеклотару. Поэтому самый лучший мент — это мент мертвый…
Разобравшись с основным вопросом, Баскаков принялся досконально обдумывать детали намеченной операции…
Способность более-менее ясно мыслить господин Шилов обрел лишь спустя неделю после произошедшей с ним катастрофы и сразу же по сотовому телефону вызвал к себе в больницу некоего Владимира Николаевича Мясникова, отвечающего за безопасность шиловских игорных домов. Извращенец лежал в одной из комфортнейших московских клиник, в персональной палате, снабженной всеми мыслимыми и немыслимыми удобствами. Его за большие деньги прооперировали лучшие хирурги, ввели в разбитую мошонку дорогостоящие импортные лекарства, вставили дренажную трубку и клятвенно заверили: «Все будет в порядке! Половые функции полностью восстановятся», но Дмитрий Игоревич им не верил. В мозгу у него прочно засели слова Бородачева: «…Атрофация… поврежденные яички заменяются рубцовой тканью. Короче, об интимных отношениях с женщинами лучше забыть. Желательно прямо сейчас!» Разум господина Шилова (и раньше-то психически неуравновешенного) окончательно помутился. Жестокое предсказание кандидата медицинских наук преследовало его и днем и ночью, постоянно гремело в ушах, огненной надписью проступало на стенах, заменяло собой любое изображение на экране телевизора. Сперва Дмитрий Игоревич только скулил, как побитая шавка, затем, очухавшись, воспылал неистовой жаждой мести.
Речь его, обращенная к Мясникову, напоминала бред кровавого маньяка:
— Аникина… У-у-у… Ы-ы-ы!!!.. Из-под земли достать!.. Отрезать все: уши, нос, яйца, член, пальцы на руках и ногах… Выколоть, нет вырвать глаза… Принести мне!.. Оставшееся сжечь заживо!.. Суке Баскакову отрубить голову!.. Не будет впредь порядочных людей в ловушки заманивать!.. Исполнителей, в первую очередь тебя, озолочу!.. Ничего не пожалею!!! Последнюю рубашку сниму!!!
— Голову Баскакова тоже предъявить? — деловито осведомился Владимир Николаевич.
— Да! Да! Да!!! Заспиртовать в стеклянной банке!!! Хочу сувенир!!! Буду на нее любоваться, раз «о женщинах лучше забыть»!!! Чего уставился, баран?!! Действуй!!! Бегом!!!
Шилов разревелся белугой, а Мясников вышел из палаты, обдумывая полученное задание. Шеф явно свихнулся, но… Маньяк ради удовлетворения своих «капризов» пойдет на все. «Озолочу!.. Ничего не пожалею!!!» Гм, звучит весьма заманчиво! Владимир Николаевич давно мечтал начать собственный независимый бизнес… Последнюю рубашку!!! Ну последнюю, не последнюю, а одно, нет, лучше два казино (самых доходных) отдашь как миленький, никуда не денешься!!!
Не откладывая дела в долгий ящик, Мясников (в прошлом офицер КГБ), используя сохранившиеся надежные связи, навел справки о названных боссом людях и выяснил следующее. Аникин болтается неизвестно где, ни по одному из известных адресов в настоящий момент не проживает, да и опасный он тип! По оперативным данным, в молодости был налетчиком, грабил по-крупному: инкассаторов, ювелирные магазины, дельцов теневой экономики и т. п. Однако ни разу не угодил за решетку!!! Хитрый зверюга, чует угрозу за версту, умеет избегать капканов! Мастер уходить от преследования, исчезать как призрак, и (по некоторым сведениям) матерый убийца, в совершенстве владеющий приемами защиты и нападения, холодным и огнестрельным оружием… Н-да, такую дичь изловить непросто! Баскаков же вот он, на виду! Баскаков бывший подельник Аникина (с 1977 по 1980 г. работали вместе, потом разделились), но рангом помельче. Дважды попадался (в 1982 и 1984 годах) на вытрясении теневиков. Правда, в тюрьму тоже не садился. В первый раз сумел откупиться, а во второй — выручило КГБ, на которое Игорь Семенович работал с 1983 г. в качестве стукача: поставлял информацию о коррумпированных партийных бонзах, очень интересовавших покойного Генсека Ю. В. Андропова. С началом горбачевской «перестройки» Баскаков, сколотивший к тому времени солидный капитал, порвал с преступным миром и занялся узаконенной коммерческой деятельностью. Сейчас он собрал стадо быков-охранников, вооружил их до зубов и мнит себя в полной безопасности, особенно когда находится в своей загородной резиденции. Самоуверенный дурак! Неприступных крепостей не бывает, да и охранники у него еще те: несколько бывших омоновцев с подмоченной репутацией (кое-что умеют, но не слишком хорошо), а остальные просто здоровенные куски мяса, даже не нюхавшие пороха. Стало быть, Баскаков более легкая добыча! Что ж, первым срывают то яблоко, которое висит ближе! Придя к подобному умозаключению, Мясников вызвал пятерых доверенных людей (былых сослуживцев) и провел подробный инструктаж. Владимир Николаевич учел все до мелочей, кроме одного — непредсказуемости поведения своего спятившего хозяина…
«А как же грозный экстрасенс — мадам Кукушкина?» — спросит читатель.
Ну с ней-то все решилось очень быстро и просто. Инесса Петровна также готовила отмщение, однако в отличие от Шилова с Баскаковым Кукушкина рассчитывала главным образом не на «добрых молодцев» из службы безопасности, а на колдовство.
Недаром она мысленно пообещала Аникину: «Я тебе устрою, сукин сын! Нагоню порчу. Заживо сгниешь». Правда, «добрых молодцев» (в недалеком прошлом сотрудников милиции) бандерша тоже не оставила сидеть без дела, а отправила на поиски Голубевой, дав строгий наказ: «Пока не найдете девчонку — на глаза не попадайтесь! Со мной шутки плохи!!!»
Вслед за сим Кукушкина принялась ворожить, ставя целью не умертвить Аникина, а поразить жестокой болезнью, например параличом плюс гнойными язвами по всему телу. Пусть мучается до конца дней своих!!!
Она прибегла к неоднократно проверенному, древнему способу наведения порчи — слепила из воска человеческую фигурку, нарекла «Петром Александровичем», совершила необходимые магические обряды, призвала на помощь духов тьмы и стала, садистски мурлыча, протыкать различные части тела фигурки иголкой, подпаливать огоньком изготовленной из трупного жира свечки… Закончив истязать воскового человечка, ведьма злорадно расхохоталась, поднялась со стула, сладко потянулась и… рухнула на пол, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой.
«Рикошет,[15] - мелькнула в голове колдуньи исполненная дикого ужаса догадка. — Но почему? Аникин ведь далеко не святой!!!»
«Добрым молодцам», несмотря на профессиональные хватательно-розыскные навыки, поймать Голубеву не удалось. Они лишь сумели выяснить, что девушка улетела за границу, но куда именно — неизвестно. Бордельные «секьюрити» уныло, трясясь от страха, поплелись обратно к хозяйке докладывать о неудаче. К величайшему их изумлению, дом оказался пуст. В самой дальней комнате в луже мочи и экскрементов валялась умирающая от голода и от жажды бандерша-экстрасенс. Парализованная, она не могла ни есть, ни пить самостоятельно, а ухаживать за ней было некому (обретя свободу, все без исключения девицы немедленно разбежались). Инесса Петровна испытывала тяжелейшие мучения. Ведьма неустанно молила демонов о помощи, но бесполезно. Дьявол не способен на сострадание, а к своим слугам относится, как люди к памперсам, презервативам или женским гигиеническим прокладкам. Использовал да выбросил. Удивительно, что Кукушкина умудрилась прожить столько времени («добры молодцы» вернулись через десять дней[16]). Уяснив ситуацию, бывшие менты заговорщицки перемигнулись, пообещав стакан воды, выведали тайники, где Кукушкина, не доверявшая банкам, хранила свои сбережения, и, набив карманы пачками долларов, убрались восвояси, бросив беспомощную хозяйку на произвол судьбы. Она умерла к вечеру того же дня…
Глава 8
Петр Александрович находился в просторном светлом помещении без окон. Мягкий, приятный свет исходил не от ламп, которых тут вовсе не было, а прямо из стен, пола и потолка. Аникин буквально купался в нем, ощущая полное душевное умиротворение и тихую, робкую радость. Вдоль стен стояли изящные, удобные стулья, изготовленные из непонятного, полупрозрачного вещества кремового оттенка. Из воздуха соткалась Аня.
— Здравствуй, Петя, — ласково улыбнулась девушка. — Большое спасибо за сестру. Ты выручил ее из страшной беды, и теперь с Ирочкой будет все в порядке! Присаживайся, поговорим!
Аникин опустился на один из стульев. Голубева пристроилась рядом.
— Господь простил твою душу, — продолжала Аня. — А я и подавно! Однако дьявол пытается отомстить, уничтожить хотя бы тело. Меня просили предупредить о надвигающейся опасности. Баскаков послал четверых убийц.
— Баскаков?! — удивился Петр Александрович. — Ты не путаешь? Может, Шилов или Кукушкина?
— Нет, именно Баскаков! — твердо сказала девушка. — Надеется откупиться таким образом от Шилова, а заодно прибрать к рукам твое имущество.
— Кто они? — поинтересовался Аникин.
— Мразь!!! — брезгливо поморщилась Аня. — Бывшие омоновцы, воевавшие в Чечне. Вернее, не воевавшие (по-настоящему сражались с врагом другие, порядочные люди), а грабившие и издевавшиеся над мирным населением! Отпетые мерзавцы, натуральные дьявольские отродья! Клейма ставить негде! Будь мужественен и решителен, а сейчас проснись! Убийцы уже близко!..
Петр Александрович открыл глаза. В спальне его подмосковной дачи было темно и тихо. Мерно тикали настенные часы, показывающие половину четвертого утра…
— Самое подходящее время для внезапного нападения, — пробормотал Шрам. — Спасибо, Анечка, за предупреждение!
«Сколько там баскаковских наймитов? Четверо? Справимся! Девочка сказала: „Отпетые мерзавцы… натуральные дьявольские отродья… Клейма ставить негде!“ Значит, можно с ними не церемониться. Прикончить бешеных собак не грех! Думаю, Господь меня за это не осудит, иначе Он бы не послал Аню…» Шрам надел теплый спортивный костюм «Адидас», кроссовки с пружинистой подошвой, набросил на плечи кожаную куртку и вынул из-под подушки заряженный пистолет…
Получив приказ Баскакова, Курочкин, Зелинский, Кусков и Рубцов усердно начали поиски Аникина, не принесшие поначалу никаких результатов. Тот будто сквозь землю провалился. И неудивительно! Петр Александрович, пока не переправил Голубеву за рубеж, жил в никому не известной квартирке, около метро «Бибирево», в офисе своей фирмы не показывался, дома не ночевал и вообще никак себя не проявлял: лишь пару раз звонил по сотовому телефону заместителю (давая краткие указания насчет текущей работы) да один раз жене (разрешил отправиться на дорогой иностранный курорт, чего, кстати, она давно добивалась). Проследить же его передвижения по городу не представлялось возможным, поскольку истинные планы действия Петра Александровича оставались для врагов тайной за семью печатями. И вдруг, к величайшей радости уже впавших в уныние экс-омоновцев, Аникин объявился сам — так же неожиданно, как ранее исчез. Сперва заглянул в «Эсмеральду», потом ненадолго заскочил к себе на квартиру и отправился на дачу, решив немного передохнуть, подышать свежим воздухом.
— Он нашелся! — прерывистым от волнения голосом доложил по телефону шефу Курочкин. — В настоящий момент едет за город по Дмитровскому шоссе. Я звоню по сотовому из машины. Мы висим у него на хвосте.
— По Дмитровскому, говоришь? — переспросил Баскаков. — Гм, похоже, на дачу намылился. Лучше не придумаешь! Адрес мне известен, но слежку продолжайте, на всякий случай. Возьмите его ночью.
— Там много охранников? — спросил Жора.
— Ни единого человека! — усмехнулся Игорь Семенович.
— Да ну? — не поверил Курочкин.
— Баранки гну! — огрызнулся Баскаков. — Мне ли не знать?! Аникин никогда не пользовался услугами телохранителей, однако будьте настороже. Он отнюдь не лыком шит. Да, и еще. Когда закончите операцию, оставьте труп на видном месте, к примеру, повесьте на заборе.
— Может, лучше все-таки спрятать? — усомнился Жора. — К чему лишний шум? А нет трупа — нет убийства…
— Не препирайся! — рявкнул в трубку Игорь Семенович. — Так нужно! Я знаю, что делаю!
— Хорошо, — со вздохом согласился бывший омоновец. — Повесить так повесить!..
Дача Аникина представляла собой кирпичный двухэтажный дом. Добротный, но без затей, окруженный яблоневым садом, обнесенный невысоким деревянным забором и стоявший примерно в полутора километрах от ближайшего населенного пункта (Петр Александрович любил уединение), на берегу замерзшего водохранилища. Курочкин, Зелинский, Рубцов и Кусков прибыли сюда заранее, до наступления темноты, и старательно изучили окрестности. Результаты обследования их вполне удовлетворили: безлюдное местечко, глухое, идеально подходит для убийства. Народу вокруг нет, даже днем, за исключением рыбака-фанатика, несколько часов упорно, но тщетно просидевшего у выдолбленной во льду лунки. Под вечер он наконец не выдержал, смотал удочки и чертыхаясь ушел.
— Последний потенциальный свидетель слинял, — ухмыльнулся Рубцов.
Четверо убийц, дабы не вызвать подозрений у намеченной жертвы, если та вдруг их заметит, также изображали рыболовов, рассевшись (правда, без удочек) у другой проруби, поближе к дому, и разведя на железном листе небольшой костерок — погреться.
— Давай начнем прямо сейчас, — предложил руководителю операции Курочкину Кусков. — Чего кота за хвост тянуть?
— Заткнись, болван! — отрезал Жора. — Шеф предупредил — Аникин опасен, возможно, вооружен. Это тебе не женщин с детьми из огнемета поджаривать!
Кусков, насупившись, отвернулся. «Перестраховщик хренов, — со злостью подумал он. — Постоянно оглядывается, осматривается, собственной тени опасается! А вот огнемет нам действительно не помешал бы. Подошли б к дому, полыхнули б в дверь да в окна огнем, и баста! Ноу проблем, как американцы выражаются».
Остальные хоть и воздерживались от комментариев, но также считали Курочкина перестраховщиком, особенно Николай Зелинский — высокий двадцатипятилетний амбал с развитой мускулатурой и гипертрофированным самомнением. «Мы профессионалы! — мысленно рассуждал он. — Омоновцы!!! И должны опасаться какого-то дядьки не первой молодости?! Не смешите!!! Впрочем, выступать не стану! Жорка как-никак старший группы, однако преподам ему наглядный урок! Первым зайду в дом и сделаю субчика голыми руками, без единого выстрела. Посмотрим, что скажет Курочкин тогда!»
Медленно тянулось время. Постепенно полностью стемнело. В одном из окон аникинской дачи зажегся свет, горевший до часу ночи. Убийцы продрогли до мозга костей и, когда без пятнадцати четыре Курочкин скомандовал: «Начали!», издали дружный облегченный вздох…
— Кусков останется у крыльца, — распорядился Жора. — Рубцов обойдет дом сзади, на случай если «клиент» успеет выпрыгнуть из окна, а мы с Колей зайдем вовнутрь.
— Я первый, — встрял Зелинский.
— Дело хозяйское, — равнодушно согласился Курочкин. — Ну, парни, вперед!..
Помимо пистолета, Шрам прихватил финский нож и кусок веревки. Итак, по словам Ани, Баскаков прислал четверых. Ба, да уж не те ли это упорные «рыбаки», замеченные им днем из окна? Весьма вероятно! Прибыли заранее, обследовали подступы к дому, использовав довольно правдоподобную маскировку, выждали время… Выбрали, надо отдать должное, самый подходящий момент. В четыре утра сон наиболее крепок. Замерзли небось… Ничего, в аду отогреетесь! Они наверняка уверены, что жертва дрыхнет «без задних ног». Значит, будут не шибко бдительны.
Лучше напасть первым, захватить инициативу в свои руки… Шрам отворил окно, выпрыгнул со второго этажа, благополучно приземлился в сугроб, обошел дом и спрятался в тени толстого старого дерева у забора, откуда отлично просматривались окрестности. Ждать пришлось недолго. Спустя несколько минут к крыльцу осторожно приблизились четыре темные фигуры. Отворив отмычкой дверь, двое зашли вовнутрь, третий остался стоять на пороге лицом к двери, держа наперевес помповое ружье, а четвертый двинулся в обход, невольно проходя мимо затаившегося Шрама. Тот действовал молниеносно, повинуясь годами выработанным рефлексам: метнул финку, по самую рукоятку вонзившуюся в позвоночник Кускову, и тут же прыгнул на спину Рубцову, умело захлестнув на горле удавку. Любитель насиловать мальчиков мучился недолго, успев лишь подумать перед смертью: «Курочкин был прав! Это настоящий „профи“!» Затем жизнь бывшего омоновца угасла. Тело с вываленным языком скорчилось в холодном снегу, и гнилая душа угодила прямиком в раскаленную адскую бездну…
Курочкин с Зелинским вламывались в одну за другой комнаты, но все они оказались пусты.
— Смотался, гад! — яростно прошипел Жора. — И как мы проморгали?
— Может, в погребе спрятался или на чердаке? — предположил Зелинский, упорно не желавший верить в то, что «дичь» ушла из-под носа «охотников».
— Ладно, проверь для профилактики, — вяло согласился Курочкин, — а я позову ребят…
Выйдя на крыльцо, он споткнулся о труп Кускова, выпрямившись, встретился с презрительным взглядом мужчины в спортивном костюме и кожаной куртке, увидел черное дуло нацеленного пистолета, мысленно ужаснулся, и в следующую секунду тупорылая девятимиллиметровая пуля «макарова», разворотив грудную клетку, швырнула Жору назад в дом… Услышав звук выстрела, Николай Зелинский сперва опешил, потом подумал: «Наверное, поймали его на дворе и пристрелили… Эх жаль, без меня! Опередили-таки!», рванулся к выходу и столкнулся в коридоре с «дичью», фотографию которой показывал Баскаков. Крутость «профессионала-омоновца» мгновенно испарилась, липкий ужас сковал тело, руки безвольно опустились. «Все!» — мелькнуло в охваченном паникой мозгу…
Последнего, четвертого, убийцу Шрам прикончил без помощи оружия, нанеся только два удара — проникающий пяткой в низ живота и, для верности, согнувшемуся противнику локтем в основание черепа.
— Вот и все, — вслух сказал он. — За что боролись — на то и напоролись.
В этот момент в кармане застреленного запищал сотовый телефон, чудом не поврежденный ни пулей, ни хлынувшей из раны кровью. Шрам, усмехнувшись, взял трубку и поднес к уху.
— Але-е?
— Жора, ты? — услышал он встревоженный голос Баскакова.
— Угу.
— Закончили?
— Угу.
— Да не мычи, кретин! — взбеленился Игорь Семенович. — Срочно приезжайте!! У нас беда!!! На особняк напали головорезы Шилова!!! Без вашей помощи не справимся!!! Бросьте труп Аникина (на заборе вешать не надо) и летите сюда!!! Плачу двадцать тысяч долларов каждому…
— Не рой другому яму — сам в нее попадешь! — отключив телефон, философски заметил Шрам. — Доигрался Хан! Похоже, Игорьку конец! Ну и черт с ним. Собаке собачья смерть!..
Вплоть до наступления рассвета он провозился, уничтожая следы ночного происшествия: тщательно замыл в прихожей и на крыльце пятна крови, подобрал гильзу, тела убийц оттащил к проруби и, привязав к ногам груз, спустил под лед.
Туда же побросал оружие мертвецов и свой собственный пистолет… Машина (черный джип), на которой приехали баскаковские наемники, нашлась неподалеку от дома в зарослях кустарника. Ключи зажигания торчали в замке. Шрам уселся за руль, подъехал к месту, где берег круто поднимался вверх, образовывая обрыв; не сбавляя скорости, отворил боковую дверцу и вывалился наружу. Тяжелый джип кувыркнулся вниз и, с треском пробив лед, канул на дно…
Глава 9
Как уже говорилось раньше, Владимир Николаевич Мясников, разрабатывая план нападения на резиденцию Баскакова, учел все до мелочей, кроме одного непредсказуемости поведения своего спятившего хозяина. Более того, он имел глупость сообщить Шилову о начале операции. Получив долгожданное известие, Дмитрий Игоревич гаденько захихикал и продолжал хихикать вплоть до половины четвертого утра. Лишь тогда он малость поутих и, не отдавая себе отчета о возможных последствиях подобного поступка, набрал по сотовому телефону номер Баскакова.
— Хи-хи, привет, козел! — сказал Шилов, услышав в трубке голос Игоря Семеновича, не ложившегося спать и с нетерпением дожидавшегося вестей от Жоры. — Узнаешь, блин горелый?!
— Дима, фильтруй базар![17] — угрожающе посоветовал Баскаков, вспомнив блатную молодость.
— Козел!!![18] Козел!!! Козел!!! Ме-е-е!!! — верещал Шилов. — Впрочем, ты даже не козел, а труп козла… Туша! Хи-ха!!!
— Че-е-го?! — насторожился Игорь Семенович, инстинктивно почувствовав, что это не пустая угроза. — Почему труп?
Поделиться книгой: