Знаки, обращенные в вечность

Простите, а каков же тогда их возраст?

Мария Райхе утверждает, что возраст этих линий и геоглифов, по-видимому, следует отодвинуть «на много веков» в глубь времен. Перуанские историки называют другую цифру — 4000 лет назад, заявляя, что именно тогда началось строительство древнейших полос. Установить их возраст более точно не представляется возможным. Отдельные датировки по разным объектам носят фрагментарный и противоречивый характер. Кто может дать гарантию, что тот костер, обгорелый колышек из которого послужил основой для датировки по радиоуглеродному методу, ненамного моложе этих загадочных полос? При таком множестве людей, работавших в пампе из года в год на протяжении многих веков, перемещая груды камней и создавая все новые и новые полосы и рисунки, эти места должны были бы прямо-таки кишеть древними кострищами. То же самое можно сказать и об остатках пищи и клочках одежды. Однако ничего подобного здесь не обнаружено. Создается впечатление, что индейцы, жившие и трудившиеся в пампе, попросту растворились в воздухе. Нигде никаких следов пышных надгробий и памятных знаков, воздвигнутых в честь верховных жрецов или великих геометров древности. Ни святилищ, ни храмов в память о князьях или вождях племени. Никаких надписей, запечатлевших историю легендарного народа, который увековечил память о себе на плато Наска. Итак, остается предположить, что этот лабиринт линий и есть послание, которое мы ищем.

Сколько же камней должны были переместить древние строители? Давайте прикинем: до нас дошло более 2000 линий, причем некоторые из них тянутся на три, пять, шесть, десять или даже двадцать километров. Кроме них есть еще трапецеидальные участки поверхности, ширина которых в наиболее широком месте достигает 80 м и которые затем плавно сужаются и через 3,6 км переходят в совсем узкие линии. Да еще — полосы-пистас шириной от 30 до 110 м и длиной ок. 1,4 км. И, наконец, сами геоглифы: сюжетные рисунки и спирали, общее число которых составляет более 100. Не забудем и о полосах поверх полос, как древних, так и более поздних.

При внимательном изучении литературы о плато Наска создается впечатление, что весь процесс этого грандиозного строительства представлял собой нечто вроде детской забавы, и прилежным индейцам нечего было делать, кроме как расчистить от камней плоскую поверхность пустынного плато. И в результате такой расчистки обнажился более светлый слой почвы. «Достаточно посильней наступить, чтобы под подошвой обнажился более светлый слой, который надолго сохранит оставленный человеком след». Что ж, не буду спорить. Почва в разных местах пампы в окрестностях Наска состоит из наносных пород, в которых часто встречаются вкрапления железосодержащей гальки, сланцев, известняка и пород вулканического происхождения. На протяжении многих тысячелетий камни на поверхности пустыни подвергались резким перепадам температур. В зимние ночи температура здесь опускается до 4 °C, а в летний зной достигает 40°. Зной и холода приводят к тому, что камни трескаются, превращаясь в щебень типа того, что применяется для засыпки железнодорожного полотна между шпалами. Кроме того, палящий зной вызывает сильное окисление мелких камней на поверхности. Именно благодаря этому они приобретают коричневатый оттенок. При растрескивании образуется каменная крошка, которая частично оседает в почву, а частично уносится ветром.

Такой геологический процесс оставляет подпочвенный слой практически незатронутым. И если удалить побуревшие в результате окисления камни, обнаружится более светлый нижний слой. Вероятно, таким путем и создавались все эти геоглифы. Достаточно было убрать камни с поверхности, чтобы под ними обнажился более светлый слой породы. Мне самому доводилось испытывать этот способ создания рисунков на практике. Иногда у меня и впрямь получалось, иногда — нет. Поверхность пустыни часто весьма твердая, так что выковырнуть из земли камень ударом каблука попросту невозможно. Не остается здесь и светлых следов от башмаков. С другой стороны, мы вынуждены признать, что всевозможные машины, грузовики и мотоциклы, еще с пятидесятых годов XX в. исколесившие пустыню вдоль и поперек, оставили на ее поверхности бесчисленное множество светлых борозд. Эти борозды наносят серьезный ущерб древним линиям маркировки, разрушая и искажая их. Однако, несмотря на подобное положение вещей, мне непонятно одно.

В наши дни нижний слой пород у геоглифов, полос и линий, можно сказать, ничуть не светлее, чем окружающий поверхностный слой. Они выглядят практически одинаково. Другое дело — фигуры и рисунки, контуры которых Мария Райхе и другие добровольцы на протяжении многих лет присыпали слоем мела или просто прометали метлами. Тем удивительнее, что с борта самолета на поверхности пустыни хорошо просматриваются даже самые мелкие детали огромных рисунков и композиций. Почему же это? Любой пеший турист, оказавшись в Наска, может подняться на металлическую вышку, построенную возле самого шоссе, и с ее обзорной площадки полюбоваться контурами пяти линий и одной широкой полосы. Между тем различия в цвете между колером поверхности и полос практически несущественны. Сегодня здесь нет и следа от прежнего светло-желтого колорита нижних слоев. Всякий раз, приезжая в Наска, я делаю все новые и новые снимки. И лишь в редких, можно сказать — исключительных случаях можно разглядеть полосы и линии, желтоватый тон которых чуть светлее окружающего фона. Поэтому у меня возник резонный вопрос: в чем же здесь дело? Почему все эти полосы, линии и геоглифы четко вырисовываются на красновато-коричневом фоне поверхности, если они усыпаны каменной пылью точно такого же коричневого колера? Почему не только контуры полос, но и вся тоирдь полос четко выделяется своим желтоватым тоном, словно они сплошь присыпаны гипсом, хотя, если смотреть с земли, их тон ничем не отличается от колера поверхности? Почему, ради всего святого, зигзагообразные линии шириной не более метра четко выделяются на фоне полос, причем — даже тогда, когда они расположены под полосами? Быть может, для них применялся какой-то другой материал? Или, может быть, полосы и линии первоначально были выполнены не из камней нижнего подпочвенного слоя, а из чего-то еще?

Что, опять чепуха? Поверхностные измышления, и не более того? Нет. Я могу доказать это неоспоримыми фактами.

Думаю, никто не станет спорить с тем, что зигзагообразная линия, показанная на фото, проходит под полосой. А между тем, если бы мастера, прокладывавшие полосу, как принято считать, действительно убирали окислившиеся камешки с поверхности, чтобы под ними яснее проступил более светлый нижний слой, то зигзагообразные линии неизбежно исчезли бы. Ведь для того чтобы сделать светлый меловой тон более четко различимым, мастерам пришлось бы в конце концов убрать с полосы все камни до единого. Так почему же тогда зигзагообразный лабиринт под полосой уцелел и четко виден? Быть может, он был выполнен каким-то другим материалом? Может быть, эти зигзагообразные линии служили для какой-то другой цели, которую археологам, этим убежденным приверженцам культового мышления, пока не удается выяснить?

А теперь давайте отрешимся от этого вопроса и задумаемся над тем, что создателям послания Наска, вне всякого сомнения, пришлось бы перелопатить огромные груды каменной породы, ибо глубина углублений, которыми прочерчены на поверхности пустыни все эти линии и полосы, даже сегодня составляет до 30 см. Часто подобные канавки можно видеть по обеим сторонам полос и линий, протянувшихся на многие километры.

Если предположить, что ок. 500 г. н. э. на обширных пространствах пустыни, а также на склонах окрестных холмов и гор начались грандиозные строительные работы, продолжавшиеся на протяжении многих веков, мы неизбежно придем к началу эпохи инков, то есть XIII в. Но почему же в таком случае инки не стали продолжать помпезный культ, установленный их предками? Почему они прекратили создавать все новые и новые линии? Почему это величественное «шоу», загадочный «культ полос», получил распространение лишь в окрестностях Наска и чуть к северу от нее? Правда, в районе побережья Паракас (Перу) и Антофагаста (Чили) мы вновь встречаем громадные геоглифы и рисунки на склонах утесов, однако полосы и линии, тянущиеся на много километров, существуют только в Наска. Послушаем мнение об этом Марии Райхе:

«Создатели этих линии, выбирая эту местность, хорошо знали, что здесь плоды их усилий не будут уничтожены ветрами и дождями. Дело в том, что ветры лишь уносят пыль и песок, которые обычно заносят рисунки, а дождей в этих местах до массового загрязнения воздуха практически не выпадало».

Действительно, дождей в этих местах нет и в наши дни, если не считать случайных ливней, продолжительное которых не превышает десять минут в год. Но если создатели линий в этом районе действительно «хорошо знали», что здесь их творения долгие века не будут уничтожены, почему же этого не знали их потомки, прочертившие широкие полосы прямо поверх зигзагообразных линий и геоглифов? И если они создали свои творения в результате многовековых усилий — если отнести дату начала строительных работ к 500 г. н. э., а ее окончание — к 1200 г. н. э., то есть незадолго до начала классической эпохи инков, — то почему же никто из инков и не подозревал об этом? Почему никто из испанских хронистов даже на смертном одре ни единым словом не обмолвился об удивительных памятниках Наска? Почему ни один испанский солдат, священник или купец не оставил никаких упоминаний об этой грандиозной «иллюстрированной книге», начертанной на просторах пустыни Наска?

Я убежден, что знаменитые геоглифы и полосы Наска были созданы в куда более давние времена, чем это принято считать. Когда на эти земли пришли испанские завоеватели, индейцы давным-давно успели забыть гипотетический «культ создателей полос». В их преданиях жила память о сынах Солнца, а интересы были сосредоточены на строительстве храмов, оборонительных укреплений и святилищ календарного назначения, а также войнах и заботах о хлебе насущном. Огромные знаки, разметки в пустыне? К ним никто не проявлял интереса, да и попросту не подозревал об их существовании.

Археологи тоже обследовали это чудо на плато Наска очень поверхностно — в самом буквальном смысле этого слова. Ответы, которыми довольствуются жаждущие узнать истину, весьма и весьма примитивны. Эти ответы обычно ограничиваются поверхностными идеями, не затрагивающими существа дела. Мыслители со свежими взглядами, задающие массу трудноразрешимых вопросов, в этой сфере явно никому не нужны, специальные исследования не проводятся. И всему, что требует серьезного изучения, навешивается ярлык магического слова «культ». Однако мне хотелось бы рассмотреть ряд вопросов, поскольку прежние ответы на них меня не удовлетворяют.

Каталог бессмысленных вопросов

Что двигало создателями этих загадочных полос и линий? Гипотезы о календарном назначении этих объектов давно отошли в прошлое, а версии об их астрономических функциях и взаимосвязи между геоглифами и различными созвездиями могли бы иметь под собой некоторую основу, если бы не множество полос и линий, перечеркивающих их. Каково происхождение столь «продвинутых» геометрических знаний? Какими инструментами пользовались строители? Какие жрецы-геодезисты определяли исходные точки для прокладки линий и почему? На. чем они чертили свои карты и делали расчеты, на каком материале выполняли эскизы и планы изображений, которые впоследствии были перенесены на местность, став грандиозными геоглифами?

Как были организованы строительные работы? Проводились ли они одновременно во многих местах или поочередно? Действительно ли первоначально для разметки объектов с поверхности просто убирались камни и верхний слой, или существовали какие-то иные способы маркировки? Быть может, для этого служил цвет? Или измельченные кусочки сланцев? Или толченая известь, разведенная водой? Почему зигзагообразные линии и другие изображения не исчезли под линиями и полосами, хотя для того, чтобы проложить эти полосы, необходимо было убрать все до единого камни более древних изображений? В результате по всем законам физики более ранние рисунки были бы уничтожены. И тем не менее они уцелели!

Каково назначение и смысл полос и трапецеидальных участков самой разной ширины и протяженности; какую весть они заключали в себе? Какую цель преследовали прямые, как стрела, линии, протянувшиеся на 20 км и упирающиеся точно в полосы? Для чего служили линии, резко обрывающиеся на краю горного плато, словно на трамплине, и разделяющиеся на несколько более тонких линий?

Существовало ли здесь деление поверхности на участки? Работали ли строители в соответствии с неким единым планом, или каждая группа и бригада действовала как ей заблагорассудится? Кто осуществлял общую организацию работ и руководил бригадами рабочих? Каким образом в раскаленную пустыню подавалась или доставлялась вода для строителей? Если какая-нибудь бригада несколько месяцев трудилась над созданием трапецеидального участка протяженностью около 3 км, рабочие каждый вечер по завершении работ должны были покидать стройплощадку, а утром вновь возвращаться на нее. Но если это так, то где же следы ног, сандалий и прочей обуви сотен строителей? Выявлено буквально считанное число протоптанных троп, да и то все они находятся только в горной местности, и неподалеку от них обнаружены следы древних поселений. Между тем в пустыне огромные полосы расположены совершенно обособленно, и к ним не ведет никаких нахоженных троп. Поскольку почва пустыни буквально в мгновение ока становится более светлой, стоит только убрать какой-нибудь камешек, пролежавший здесь много тысячелетий, то пампа в здешних местах должна была бы прямо-таки кишеть тропами и тропинками. Сотни строителей, в течение долгих лет ежедневно шагавших на работу и обратно, неизбежно расчистили бы от камней тропы своими шагами. Но где же следы таких тропинок? В окрестностях Наска ничего подобного не обнаружено. Сегодня мотоциклы и автомобили, проносящиеся по пустыне, оставляют позади себя светложелтые борозды. Но где же следы строителей? А ведь если они пользовались повозками, следы от их колес тем более должны были бы отпечататься на почве.

Быть может, разгадка этих тайн скрыта под холмами, на которые ориентировано множество полос и линий? Что скрывается за непонятными пунктами посреди пустыни, на которые со всех сторон указывают огромные стрелки длиной несколько километров?

Почему здесь до сих пор не проводилось исследований местности с помощью самых современных физических приборов? Почему никто не удосужился хоть немного расчистить нижний слой какой-нибудь полосы, чтобы добраться до расположенного под нею зигзагообразного рисунка-геоглифа? Почему эти породы до сих пор не были подвергнуты серьезному химическому анализу?

По мнению ученых, в давние времена в пампе пролегали водотоки. Следы подобных водотоков хорошо видны на аэрофотоснимках. Но почему же по обеим сторонам таких водотоков или каналов тянутся трапецеидальные участки и полосы протяженностью 3,6 км? Сформулируем тот же вопрос несколько иначе: почему эти геодезические знаки никогда не затапливались? Заблуждается тот, кто полагает, что водотоки существовали задолго до появления геоглифов, и строители линий и полос специально размещали их между руслами. Хотя такие оросительные каналы действительно никогда не пересекают длинных полос, тем не менее есть места, где они все же проходят через полосы и линии. Таким образом, можно утверждать, что полосы и линии здесь возникли еще до появления каналов и водотоков. Благодаря новейшим методам датировки можно достаточно быстро определить, какие из полос являются наиболее древними, так сказать — праполосами. Но для этого необходимо взять пробы грунта из разных полос. Почему эта проблема никого не интересует?

И, наконец, какими побуждениями руководствовались их создатели? Какой культ побуждал строителей из поколения в поколение продолжать свой нелегкий труд?

Читатель, наспех перелистывающий эти страницы, вправе поинтересоваться: а почему же Эрих фон Дэникен не спешит сам заняться поиском ответов хотя бы на некоторые из эти вопросов? Почему он сам не ведет раскопки какой-нибудь полосы, чтобы добраться до грунта зигзагообразного лабиринта, расположенного под ней? Почему бы ему самому не провести химический анализ почв?

Да я бы давно осуществил все это, если бы только мог!

После того как в шестидесятые и семидесятые годы бездумные туристы-лихачи нанесли своими машинами и мотоциклами серьезный ущерб множеству геоглифов и полос, правительство Перу, наконец, решило вмешаться. Право же, давно пора! По настоянию все той же госпожи Марии Райхе пампа на плато Наска была объявлена «археологическим парком». Огромные плакаты, хорошо заметные с любой точки шоссе, предупреждают: въезд в этот район строго запрещен!

Нарушителей этого запрета ожидают суровые кары: штраф в 1 миллион долларов США и тюремное заключение сроком до пяти лет. Признаться, мне трудно представить что-либо менее привлекательное, чем перуанская тюрьма. А преодолевать пешком многокилометровый путь по раскаленной пустыне — занятие не самое приятное. Площадь плато поистине огромна, да к тому же над ней часто совершает облеты патрульный самолет. Кроме того, одинокого пешехода, плетущегося по пескам пустыни, мигом заметят с борта самолета, на котором туристы каждый день с утра до ночи совершают полеты над полосами-геоглифами. Пилотам дано строгое предписание немедленно сообщать по рации о всяком замеченном самолетике, автомобиле, группе или отдельном путнике. На стратегических пунктах, например на обзорной вышке, постоянно несут вахту дежурные. Двое мотоциклистов мигом перехватят и остановят непрошеного гостя.

А что же представители официальных научных организаций? Ответственность за эти исследования возложена на Перуанский институт культуры в Лиме. В составе института — несколько отделений, а также комиссия по охране памятников Наска. Да, хорошо, что Наска в наши дни надежно охраняется. Плохо другое: получение официального разрешения на посещение плато приходится ждать по нескольку лет. Тот, кто добивается разрешения, вынужден заполнять бесчисленное множество опросных листов. При этом он, само собой разумеется, должен придерживаться господствующих научных взглядов и ни на шаг не уклоняться от них. Правда, возникает вопрос, а зачем тогда вообще исследовать что-либо. Считается, что мнения бывают разными, а научные взгляды, напротив, непременно «здравыми» и избавленными от всяких фантазий. Однако именно «современное» мышление сковывает изучение актуальных проблем. Так, например, Хелен Силверман, американский археолог и профессор антропологии, утверждает, что около 2000 лет тому назад в районе Наска представители различных семейных кланов решили взять под свой контроль торговые пути. При этом каждый клан в качестве герба выбрал себе какой-нибудь рисунок или геометрическую фигуру. И вот для обозначения «зон влияния» кланов на иссушенных просторах пустыни и были созданы эти громадные изображения!

Voila! ((франц.) — Вот оно что!). Так вот каково, оказывается, решение загадки Наска, и научная пресса спешит растрезвонить эту новость как некую непреложную истину. У меня есть серьезные возражения и против «гербов кланов», и против «торговых путей», и тем более «зон влияния»… Как можно определить на пустынном плато Наска границы «зон влияния»? К тому же «гербы кланов» часто находятся очень близко друг от друга, так что их никак невозможно считать указателями «зон влияния». Более того, на этих просторах нет никакой растительности: ни деревца, ни кустика, ни даже травы; здесь невозможно ничего выращивать и, следовательно, жителям здесь просто нечем питаться. Мне доводилось слышать утверждения о том, будто 2000 лет назад в этих местах все обстояло совсем иначе. Неужели? Да ведь если пампа в те времена светилась сочной зеленью растительности, если климат здесь был совсем иным, следовательно, было невозможно отодрать камень от пересыхающей поверхности, чтобы обнажить более светлый нижний слой. Или — или. К тому же гипотеза о «гербах кланов» ровным счетом ничего не дает для объяснения назначения полос. И чтобы окончательно развенчать абсурдную логику подобных «здравых» взглядов, позволю себе задать один вопрос: каким же образом члены индейских кланов могли распознавать «свои» и «чужие» гербы? Ведь увидеть их можно только с воздуха!

Если же подобным господам нечем заняться, не лучше ли собрать научно достоверные факты и материалы, имеющие отношение к тайне Наска, и провести их междисциплинарный анализ? Какую роль играла и играет в этом Мария Райхе, великий матриарх изучения Наска?

Что будет после госпожи Райхе?

Мария Райхе удостоена всех почестей, которые только можно заслужить в Перу. Так, существуют школы имени Марии Райхе, улицы Марии Райхе (илл. 28), обзорная вышка имени Марии Райхе, и, наконец, даже аэродрому в Наска тоже присвоено имя Марии Райхе. Госпожа Райхе является почетным гражданином Перу, а президент страны Альберто Фухимори наградил ее высшей государственной наградой Перу — орденом Солнца.

В финансовом отношении ситуация в области исследований сегодня также обстоит куда лучше, чем несколько десятилетий назад, когда госпожа Райхе, проводя свои подвижнические исследования, могла рассчитывать только на свои силы. Сегодня вопросами финансирования исследований тайн Наска занимаются несколько фондов. И работы в этой области можно было бы развернуть достаточно широко, если бы не всевозможная частная и государственная бюрократия, чинящая помехи всему и вся.

Между тем госпоже Марии Райхе уже перевалило за 90 лет. Ветры и палящий зной оставили суровый след на хрупком теле неутомимой исследовательницы. Несколько лет назад она совсем ослепла и почти полностью оглохла. В прежние годы она чуть ли не каждый вечер выступала с краткими лекциями перед гостями отеля «Туристас» (сегодня — «Линеас де Наска») в Наска. Затем к ней приехала из Штутгарта ее родная сестра, Рената Райхе, чтобы помогать престарелой ученой. Госпожа Рената Райхе — медик. Она тоже решила поселиться в Наска и стала выступать с лекциями в том же отеле вместо своей сестры. Рената Райхе выходит из себя, если в ее присутствии кто-нибудь осмеливается усомниться в справедливости гипотез ее сестры. Характер у Ренаты Райхе, в отличие от мягкой и деликатной Марии, достаточно суровый. К сожалению, она недавно скончалась в Лиме от тяжелой болезни печени.

Так госпожа Мария Райхе, разум которой сегодня начал слабеть от старости, снова осталась совсем одна. И я не раз задавал себе вопрос, почему многочисленные и интереснейшие геоглифы в районе Пальпа (который расположен к северу от Наска, но является неотъемлемой частью единого макрокомплекса) так и не стали объектом исследований Марии Райхе и не упоминаются в ее объемистом научном труде. Ответ весьма прост: перу самой Марии Райхе принадлежит лишь часть книги, вышедшей в свет в 1993 г. Людям, более близко знакомым с Марией Райхе, нелегко понять ее решение обзавестись приемной дочерью. При этом речь идет не о какой-нибудь бедной индейской девочке, удочеренной пожилой приемной матерью, а об удочерении взрослой женщины.

Имя этой счастливой избранницы, сумевшей вызвать любовь и нежность Марии Райхе, — Анна Когорно. Мне трудно судить, какие факторы сыграли здесь решающую роль, но ясно одно: речь идет о солидном состоянии госпожи Райхе.

А на равнине Наска тем временем ничего не изменилось. У тех немногих, включая меня, которые еще что-то могут, связаны руки. «Фонд Райхе» и комиссия по охране памятников Наска, по всей видимости, не проявляют к этому особого интереса. Зато приемная дочь Марии Райхе с недавних пор держит себя так, словно «Фонд Райхе» вместе с плато Наска и всеми его окрестностями являются ее личной собственностью. Как же могут серьезные ученые работать в таких условиях?

Нет никаких сомнений, что в долинах вокруг Наска, в особенности — в долине Ингенио, на протяжении нескольких тысяч лет существовали сменявшие друг друга древние культуры. Археологи говорят о культурах от Наска 1 до Наска 7. На сегодняшний день известны остатки более 500 поселений. Разброс в их датировке довольно широк — от 800 г. до н. э. до 1400 гг. н. э. Бесспорно одно: район Наска был заселен с давнего времени, и в пампе жили представители культур Наска 1 — Наска 7. Сегодняшняя долина Ингенио некогда была испещрена полосами, узкими линиями и трапецеидальными участками. Взгляд с борта самолета позволяет наблюдателю сразу же заметить на земле узкие борозды, лежащие у самой воды и никогда не заливавшиеся ею. На какой-то миг они исчезают из вида, а затем вновь появляются — линии, частично закрытые сочной зеленью растительности. Этот факт как будто должен был бы удивлять нас, ан нет. Необходимо помнить о том, что сегодня творится в долине Ингенио. А творится здесь вот что: на полях устроены каналы искусственного орошения. Древние просторы бороздят тракторы, оставляющие глубокие следы в почве. Но вот здешние почвы несколько лет подряд не орошали; им дали отдохнуть. И не успели поля толком просохнуть, как на их поверхности — надо же такому случиться! — вновь проступили контуры древних линий. Это решительно противоречит всем утверждениям о том, что полосы образовались единственно в результате удаления с поверхности камней и щебня, чтобы обнажился скрытый под ними нижний слой почвы. Впрочем, на высохших участках долины Ингенио уже больше не видны древние параллельные линии и лабиринты: тракторы основательно «расчистили» почву и продолжают свой разрушительный труд.

Много тысячелетий назад люди пользовались глиняной посудой, черепки которой поддаются весьма точной датировке. Идея! Нельзя ли таким же путем установить, когда же возникли эти загадочные полосы?

Новые датировки

Именно так археологам из Иллинойского университета в г. Урбана, США, удалось установить время возникновения полос. Как уже было сказано, строители полос должны были непременно приносить с собой в пустыню воду, и поэтому в почве наверняка можно найти мелкие черепки древней керамики. Однако упорные поиски керамических черепков дали весьма неожиданные и противоречивые результаты. Действительно, ученые нередко находили между камнями осколки глиняных кувшинов. Началась долгая и кропотливая работа по датировке нескольких сотен керамических черепков. Если на какой-нибудь полосе было обнаружено много следов материальной культуры под условным названием Наска 1, то, если следовать этой логике, такую полосу необходимо отнести к керамической культуре Наска 1. А между тем археологи с досадой находили там керамические черепки, относимые к весьма и весьма разным эпохам. Как же быть? Неужто жители культуры Наска 4 нарочно приходили сюда, чтобы проложить свои полосы поверх прежних и разбить здесь свои злосчастные керамические кувшины? Или у представителей культуры Наска 5 остались от их далеких предков огромные запасы старых кувшинов и плошек, и именно их-mo они и перебили, направляясь походным маршем по пустыне к месту строительства? Древняя керамика у людей более позднего времени? Таких примеров здесь хоть отбавляй. С другой стороны, более четверти всех полос и линий вообще невозможно датировать подобным образом, поскольку на них «не было найдено никаких остатков керамики» или «глиняные черепки подверглись настолько сильной эрозии, что по ним невозможно определить, к какой эпохе они принадлежат».

На мой взгляд, подобные методы датировки, несмотря на все кропотливые труды, мало что дают. Древнейшие полосы вполне могли существовать здесь уже много веков, когда сюда явились мигранты-подражатели, повторившие труды прежних строителей. Наска к тому времени могла стать священным местом, чем-то вроде центра массового паломничества. В конце концов, это место действительно является уникальным в своем роде. Поэтому сюда на протяжении многих веков приходили люди, а поскольку здесь царила невыносимая жара, они приносили с собой глиняные кувшины с водой и, естественно, роняли и били их. Иногда усталые строители попросту бросали пустые кувшины, поскольку ценили их не дороже, чем мы с вами — пустые пластиковые бутылки из-под минеральной воды. И вот мы сегодня находим эти черепки и пытаемся реконструировать по ним «точные» датировки. Я лично придерживаюсь точки зрения, что те полосы, на которых можно найти оолыне керамических черепков, чем на других, и являются наиболее древними, поскольку сюда на протяжении многих веков приходили люди, чтобы собственными глазами увидеть загадочные древнейшие объекты. Однако и эта гипотеза никак не объясняет, почему существуют линии протяженностью 23 км, почему одна из полос разделяется на три и резко обрывается на краю горного хребта, или почему зигзагообразные линии в некоторых местах не исчезли даже после того, как поверх них впоследствии были проложены широкие полосы.

Другой момент, вызывающий у меня раздражение, заключается в том, что различные археологи и представители официальной науки, изучающие регион Наска, сосредоточивают все свое внимание исключительно на самом плато Наска. Между тем само плато Наска нередко содержит всего лишь имитации творений куда более древней «культуры создателей полос», которая первоначально была сосредоточена в районе Пальпы. Наска по сравнению с районам Пстыт — это всего лишь бледное подражание, неумелое повторение некоторых сюжетных рисунков и скопления полос и линий. На плато Наска, которое, заметим в скобках, отнюдь не всегда является плоским, как стол, просматриваются контуры полос, все всякого сомнения, созданные путем удаления поверхностного слоя камней. Даже в наши дни по сторонам их видны канавки. Они вовсе не являются никакой загадкой, и любой специалист прекрасно знает, как они были созданы.

Напротив, в районе же Пальпы, находящемся в каких-нибудь десяти минутах полета от Наска, сохранились следы рисунков и разметки местности, сам вид которых настолько явно провоцирует ассоциации с небом, словно хочет вконец одурачить нас. И хотя здесь речь идет о плато Пальпа, оно являет собой лишь небольшую часть всего района. Дело в том, что Пальпа находится в горах, а полосы — на искусственно срезанных холмах. Между «холмами с полосами» раскинулось немало узких долин. Эти пространства с их плавными очертаниями — пример идеального использования уровня ландшафта. А еще здесь, как и в Наска, отсутствуют нахоженные тропы, проложенные прилежными, как муравьи, строителями — тропы, которые должны были бы существовать здесь по всем законам логики.

Одна из полос на плато Пальпа по обеим сторонам обрамлена двойными параллельными линиями. Под ними четко просматриваются две меньшие линии, подходящие к полосе под крутым углом. Один конец этих меньших линий соединен небольшой дугой с параллельной полосой. Приведу еще одну загадочную деталь: полоса берет свое начало от четырех уступов, напоминающих ступени. Итак, здесь явно не может быть вопросов о том, что возникло прежде: полосы, небольшие параллельные линии или эти ступени? Несомненно, все они появились одновременно, ибо план явно включает в себя все три этих элемента. Ступени-уступы относятся к полосам в такой же мере, как и к узким линиям, иначе они не были бы столь плавно и элегантно дополнены правой параллельной линией.

Кто при виде этих объектов возьмет на себя смелость всерьез утверждать, будто полосы, линии и ступени были созданы путем снятия верхнего слоя каменного щебня, а рисунок в целом представляет собой гербы кланов некоего индейского племени? А еще через несколько узких долин отсюда теория борозд на равнине представляется и вовсе абсурдной.

Здесь находится полоса шириной 60 и длиной более 700 м, протянувшаяся… по горным хребтам. Чтобы выровнять площадку для полосы, строителям пришлось сначала срезать горные вершины. Таким образом, для того чтобы создать саму эту полосу и находящиеся под nefi зигзагообразные линии, индейцы-строители должны были сперва выполнить труднейшие подготовительные работы. Дело здесь явно не ограничилось простым выцарапыванием камней из почвы. Постепенно становится все более очевидно, что наши прежние знания о Наска — это лишь полуправда. Или — полуложь.

В районе Наска существуют горы, срезанные, как стол, словно их верхушку обгрызло некое чудище. В то же время «нормальные» горы в этих местах выглядят совершенно иначе.

В долине Ингенио, расположенной между плато I Таска и горами Пальпа, находятся две полосы, имеющие вполне современный вид. Справа от конца одной из них отходит узкая «дорожка», тянущаяся параллельно ей по все длине полосы. Широкий конец второй полосы с обеих сторон обрамляют такие же «дорожки». Кто бы и что бы там ни говорил, а выглядят эти полосы точно так же, как взлетно-посадочные полосы современных аэродромов. Я не раз спрашивал себя: что же могло послужить индейцам, жившим в каменном веке, образцом для создания таких полос.

Следы колес, заметные на этих снимках, оставлены уже в наши дни автомобилями и мотоциклами. Какие-то безмозглые лихачи не упустили возможность избороздить древние полосы и линии. Еще более удивительными представляются тщетные поиски следов ног или обуви строителей. В научной литературе по этому вопросу нас пытаются уверить, будто прокладка этих полос была чем-то вроде детской забавы.

Оказывается, достаточно было просто убрать с поверхности побуревшие частицы окиси железа, чтобы под ними обнажился светлый нижний слой. «Достаточно посильней наступить, чтобы под подошвой обнажился более светлый слой, который надолго сохранит оставленный человеком след». Аргумент о том, что следы ног строителей за прошедшие века (или даже тысячелетия) непременно изгладились бы с лица земли, на поверку оказывается несостоятельным. Если бы такие тропинки действительно исчезли, то в таком случае давным-давно сделались бы незаметными и тоненькие линии, идущие вдоль полос. Они ведь ничуть не шире пресловутых тропинок. В самом деле, ветер не стал бы подвергать выборочному уничтожению одни лишь эти тропинки, щадя и обходя стороной узкие линии. Тот же, кто полагает, будто строители могли ходить непосредственно по самим полосам и линиям, должен подтвердить свое мнение находкой хотя бы нескольких тропинок, которые ведут к ним. В конце концов, вряд ли планировщики и строители полос умели летать…

Плато Наска, частично орошаемая и покрытая зеленью долина Ингенио и горы Пальпа — это поистине крепкий орешек, не укладывающийся ни в какие прежние взгляды и гипотезы. Чем, например, можно объяснить появление единственной — среди всего множества полос и линий — полосы, покрытой равномерно чередующимися «скважинами»? В наши дни эти скважины выглядят как небольшие кучки камней, поросшие скудной растительностью. А между тем они явно выполняли некую загадочную функцию, поскольку полоса эта начинается с одиннадцати таких скважин. Затем следует участок без скважин, а за ним начинается равномерная «полоса скважин». Да, ничего не скажешь, Всевышний по милости Своей подарил нам крепкий орешек. Остается только найти щипцы, чтобы расколоть его.

Еще более курьезно выглядит так называемая ипсилон-полоса. Основная полоса шириной 90 м внезапно разделяется на две диагональные половины, между которыми проходят узкие линии, которые, видимо, тоже являются частью общего плана композиции, поскольку они геометрически точно связаны с ипсилон-полосой.

Столь же непонятным является и трапецеидальный участок, упирающийся прямо в равнобедренный треугольник От вершины треугольника отходит узкая, чуть скошенная линия, протяженность которой достигает двух километров. По обеим сторонам этого громадного геоглифа заметны следы воды, точнее — разливов, очень и очень редко затапливающих небольшие участки плато Наска. Любопытно, что сам геоглиф вода никогда не трогала.

Другой пример. Взять хотя бы прерывистые полосы, напоминающие с воздуха «генетическую карту», если только здесь уместно подобное сравнение. (Разумеется, полосы не имеют к генетике никакого отношения; однако мысль об этом никому не приходила в голову до тех пор, пока я с борта самолета не увидел в линиях Наска своего рода «генетическую кар-су».) В то же время полосы перемежаются небольшими темными участками. Ширина полос не превышает 1,3 м, а крайняя правая полоса странным образом петляет по склону.

И, наконец, еще одна полоса, которую пилоты в наши дни называют «аэродром инопланетян». Она начинается с довольно широкого участка и тянется, постепенно сужаясь, на целых 3,2 км. Сегодня над этой полосой пилоты отрабатывают заходы на посадку. С высоты 1000 м самолет быстро снижается к самому началу полосы и пролетает над ней на высоте каких-нибудь 3 м. Впечатление, которое подобная «посадка» производит на туристов, вероятно, столь же незабываемо, как и реальная посадка кораблей серии «Спейс Шаттл».

О районе Наска можно рассказать еще немало таинственного и необъяснимого. Ну, хотя бы о его геометрических «ключах», которые некий мудрый математик много тысячелетий назад начертал здесь прямо на земле. Но прежде чем перейти к разговору о них, я хотел бы предложить вниманию читателей небольшую главу, которая, вполне возможно, сообщит ему массу интересных подробностей о творцах геоглифов Наска.

Глава 2

МАФИЯ ФАЛЬСИФИКАТОРОВ?

Суды не в силах пересуды заставить замолчать.

Иоганн Нестрой, 1801–1862

В каких-нибудь 150 км к северу от городка Наска расположена столица здешней провинции — город Ика. Там, в самом центре города, на площади Плаза де Армас, живет семья профессора Ханвьера Кабреры. Кабрера — обладатель любопытнейшего собрания резных гравированных камней, о которых я подробно рассказывал в своей книге «Послания и сигналы из Вселенной». Среди экспонатов его коллекции есть и древние, и совсем новые образцы резных камней, и подлинники, и фальшивки. Мне даже удалось разыскать одного из таких фальсификаторов и понаблюдать за техникой его работы. С другой стороны, я видел свидетельства геологических экспертиз и микрографических исследований, подтверждающие глубокую древность подлинных экспонатов.

С тех пор прошло больше 20 лет. Приезжая в Перу, я непременно бываю в гостях у профессора Кабреры, и с годами у нас сложились приятельские отношения. Однажды, 14 лет тому назад, семейство Кабре-ра решило угостить одну из моих экскурсионных групп. Мы направились в местное кафе «Писко соур», и Кабрера неожиданно отвел меня в сторону. Ему, как он сам рассказывал впоследствии, захотелось показать мне нечто такое, что удостаивались видеть лишь очень немногие из его друзей. Войдя во внутренний двор своего дома, Кабрера вытащил из кармана внушительный ключ и отпер дверь, которая вела в длинную комнату, в которой царил мрак. Щелкнув включателем, Кабрера пригласил меня войти.

Переступив порог, я буквально онемел от изумления. Справа и слева по сторонам узкого прохода я увидел толстые деревянные стеллажи, поднимавшиеся с пола до потолка, на которых красовались многие сотни фигурок, стоявших тесными рядами друг возле друга.

— Что это такое? — обратился я к Кабрере.

— Коллекция фигурок из необожженной глины, творения мастеров некой культуры, возраст которой насчитывает 20000, а может — 50000 или даже 100000 лет.

— И откуда же все эти фигурки? — восхищенно осведомился я.

— Из кладовой, — последовал лаконичный ответ.

В темноте мои глаза первым делом заметили массивную статуэтку высотой примерно 80 см. Она стояла напротив, улыбаясь мне широко открытым ртом. В огромных глазах, напомнивших мне глазищи совы, темнели крохотные точки зрачков. Рядом с ней я увидел вторую фигурку существа, державшего на груди некоего странного зверька. У меня сразу же мелькнула мысль о контактах между культурами. Дело в том, что подобные же изваяния мне доводилось видеть в археологическом парке в Сан-Агустине, Колумбия. Правда, те были гораздо крупнее и к тому же выполнены из камня. Затем мне на глаза попалась фигура с /шумя головами, расположенными одна поверх другой. Такие изображения я тоже видел в Сан-Агустине.

А когда мой взгляд заметил черепахообразного монстра с невероятно длинной шеей, по полке, откуда ни возьмись, пробежал огромный черный таракан. Вскоре я заметил, что вся комната буквально кишит этими тварями.