Разгадка близка?

— Да это не совсем птица. Она скорее похожа на ящерицу С кожистыми крыльями, как у летучей мыши.

Мелланд записал этот ответ, не углубляясь в размышления над ним, но некоторое время спустя задумался: да ведь это какая-то летающая рептилия! Тогда он задал новые вопросы и узнал, что размах крыльев у животного достигает от 1 метра 20 сантиметров до 2 метров 15 сантиметров, что оно начисто лишено перьев и кожа его гладкая и голая, а клюв оснащен, зубами. Все более и более убеждаясь, что африканцы описывали, ему летающего ящера, птерозавра, он решил показать им книги, где нарисованы эти животные. Без тени колебания негры ткнули пальцами в изображение птеродактиля и зашептали в ужасе: «Конгамато!»

Относительно этого существа ходило много преданий, оно пользовалось самой мрачной репутацией: его обвиняли в том, что оно опрокидывает лодки и достаточно было на него взглянуть, чтобы тут же умереть от ужаса. «Чернокожие убеждены, — пишет Мелланд, — что это существо живет еще и в наши дни».

Мысль о том, что один из птерозавров мог просуществовать вплоть до недавнего времени, отнюдь не противоречит современной палеонтологии. Большинство этих летающих ящеров обнаружены в юрских, реже — в меловых отложениях. По официальной версии, они вымерли 70 миллионов лет назад.

Для полета, за счет мощных взмахов крыльев, требуется значительный расход энергии. Чтобы добиться этого и не получить смертельного охлаждения, птерозавры должны были обладать довольно совершенной системой терморегуляции — как у птиц или летучих мышей. Для того чтобы организм сохранял постоянную температуру, этой цели должны были служить перья или шерсть, которые помогают избежать слишком большой потери тепла с поверхности тела.

Пока что вряд ли можно с достаточным основанием утверждать, что летающие рептилии были оснащены перьями: обнаруженные отпечатки их тел показывают лишь наличие перепончатых крыльев. Так, может, эти странные создания обладали шерстью? На огромном хвосте птерозавра — рамфоренка — обнаружены следы волосяного покрова и сальных желез.

Величина птерозавров варьирует в значительных пределах. Она колеблется от размеров воробья до орла, но есть и американский вид, размах крыльев которого составлял 7,5 метра. Этот птеранодон был существом необычайным, его голова была сплюснута и прижата к телу, образуя когтистый гребень, он без сомнения мог служить рулем и выполнять функции хвоста. Но слухи о летающих ящерах в Африке дают более скромные размеры — до двух метров.

Может быть, речь идет о рамфоренке? «Болото Джиунду — очень подходящее место для жизни, подобной рептилии, — пишет Мелланд, — оно занимает около 50 квадратных миль сплошных болот, образованных внутренней дельтой реки Джиунду, распадающейся на множество каналов и речушек, объединяющихся дальше в кристальной чистоты поток. Все болото покрыто плотной растительностью: длинные стволы заросли лианами и папоротниками. Для конгамато это был бы идеальный дом».

Но похоже, Мелланд был не единственным, кто слышал в Африке разговоры о чем-то вроде птеродактиля во плоти. В 4-м томе своих воспоминаний — «Вдали от проторенных троп» — о нем упоминает известный английский путешественник Стейни. Он привез свои записи тоже из района Джиунду в начале 20-х годов. Один колониальный чиновник заявил: «Кажется, в соседней местности обитает живой птеродактиль».

— А где же он прячется? — живо спросил Стейни, тут же разворачивая карту.

— Здесь, в обширном болоте, из которого вытекает река Джиунду, приток Замбези в ее верхнем течении.

Британский чиновник сам существо не видел, но ему сообщили, что чернокожие убеждены в его подлинности.

— Как они его Называют? — поинтересовался Стейни.

— Конгамато.

— Он большой?

— Размах крыльев от 6 до 7 футов (около двух метров). С этой минуты Стейни захотел сделать все возможное, чтобы увидать чудовище живым. Он даже согласен был шагать целые дни до болота, ибо описании, данные туземцами, были очень правдоподобными! форма, размеры, большой острый клюв, оснащенный зубами, совершенно гладкая кожа.

Добравшись до места, Стейни начал расспрашивать жителей, но те всячески обходили его вопросы. Наконец один африканец, которому Стейни оказал услугу, согласился проводить его, но предупредил: опасно даже произносить его имя. Тем не менее, получив еще один подарок, он Доверительно поведал: конгамато злой, в первую очередь поедает руки, уши, нос. Отец моего отца умер, возвратившись с болот…

— Какого цвета великий летающий ящер?

— Красного, словно кровь.

— Ты сам видел хотя бы одного?

— Нет, потому я и жив.

— Ой гак страшен?

— Белый, я предпочел бы один на один столкнуться с разгневанным львом!

Тут африканец умолк, полагая, что сказал достаточно. Но дальше по течению Джиунду Стейни встретил старого рыбака, который тоже поведал ему о своем страхе перед конгамато, а потом еще одного старика, который собственными глазами видел в молодости одного конгамато, что, впрочем, не помешало ему остаться живым: Он утверждал, что его пирога была остановлена монстром.

— Быть может, то был гиппопотам или толстый корень? — предположил Стейни. — Откуда ты знаешь, что видел именно конгамато?

— Потому что он вышел из воды и улетел.

— Опиши его.

— Тело без перьев и без чешуи, очень длинный клюв, крокодильи зубы, крылья, похожие па крылья летучих мышей, но большие, очень большие… Кожа была красной и поблескивала. Конгамато издавал глухие звуки. Я должен был умереть в тот день, поскольку это плохо видеть живого летающего ящера.

Сделав привал в деревне, Стейни спросил у одного старейшины, находили ли когда-нибудь мертвого конгамато. Ему ответили: нет, животное никогда не покидает большое болото и исчезает в нем, когда умрет.

— У меня в багаже имелся маленький словарь Лярусса, — рассказывает Стейни. Слово «птеродактиль» иллюстрировалось соответствующим рисунком. Старейшина племени произнес «Ох!» — очень короткое и сдавленное, которое не могло выражать ничего, кроме изумления.

— Конгамато! — вскричал он, — но у него недостает крыльев, мяса и зубов! И наши много больше!

Изображение занимало два квадратных сантиметра.

В конце концов Стейни добрался до болота. «Моему бою потребовалось два дня, чтобы раздобыть пирогу и пригнать ее. Вместе мы обследовали залитую водой» территорию, заплывая насколько можно дальше по ручьям. Никакого птеродактиля.

Тем не менее я остался при убеждении, что конгамато существует, по двум причинам: все, кто осмелился говорить о нем, рисовали один и тот же портрет. Если бы речь шла о сказочном существе, описания разнились бы. Никогда ни один чернокожий не рассказывал о слоне в три человеческих роста или о носороге с тремя рогами. Помимо этою, все считали конгамато нормальным животным, но только более опасным, чем леопард, лев или удав.

Некоторое время спустя путешественнику удалось узнать причину своего поражения. Отправившись в деревню еврей старой приятельницы Нзаке, жены вождя Чимпеги, он узнал, что старая женщина больна. Стейни оказал ей медицинскую помощь, и в ответ на заботы она позволила задавать вопросы, которые интересовали путешественника. И Стейни рискнул спросить, удавалось ли ее мужу, знаменитому охотнику, убивать конгамато.

Чимпеги — единственный охотник, который осмелился бы… По разве ты не знаешь, что это смертельно опасно? Я с ним ходила па большие болота Джиунду. Пас хотели удержать от этого, но для Чимпеги это всего лишь животные, у них ведь нет ни стрел, ни копий.

В конце концов, после долгих пауз и недомолвок, Нзаке сказала:

— На моих глазах Чимпеги убил из лука грех последних. Пока еще часто говорят о конгамато, но их больше нет.

Стейни поспешно спросил: «Вы их принесли в поселок?»

— Нет, все испытывали ужас перед ними. К тому же трупы-были маленькими и воняли.

Правду ли говорила Нзаке? Вот что писал 12 лет спустя, в 1942 году в своей книге полковник Питман:

«Когда я находился в Северной Родезии (Замбии), я слышал о мифическое животном, которому приписывают мистическую силу, способность причинять смерть тому, кто на него смотрит, и которое очень меня заинтересовало. Говорят, что оно некогда обитало, и возможно, все еще обитает в густо заросшей местности вблизи от границы с Анголой и Конго. Взгляд на него влечет за собой смерть. Но самой загадочной чертой Этого животного является его сходство с летучей мышью или птицей. Оно странным образом напоминает доисторического птеродактиля. Откуда взялись у примитивных африканцев столь точные представления?»

На этот вопрос уже пытался ответить в 1928 году ученый из Уппсальского университета К. Виман. Один из его сыновей, живший в Северной Родезии, привлек внимание отца к книге Ф. Мелланда. Шведскому профессору решение загадки представлялось весьма простым. Он считает, что легенда о конгамато была навеяна раскопками в Танганьике останков доисторических ящеров, на которые вдоволь нагляделись африканцы. Но как легенда перенеслась на 1500 километров, не претерпев изменений, — вот что удивительно, и этого не хочет замечать Виман. Более того, почему туземцы Северной Родезии считают местом обитания существа болота Джиунду, тогда как слухи о нем происходили из Танганьики? К тому же, на полпути оттуда нет никаких слухов подобного рода, если не считать совершенно иных преданий о водных гигантах в озере Бангвеулу…

Наоборот, похожую легенду можно встретить в Камеруне, очень далеко от обоих мест. Предоставим слово Айвену Сандерсону. Западная Африка, 1932–1933 годы.

Однажды, когда они находились в горах Алзумбо в Камеруне, Сандерсон и один из его спутников разбили лагерь на маленькой травянистой прогалине среди горного леса. Поблизости протекала речка, зажатая между крутыми берегами, и наши путешественники вынуждены были брести по воде в поисках нужных им образцов.

Охотясь на животных, Сандерсон сбил довольно крупную летучую мышь, которая упала в реку. Пытаясь достать ее, он оступился. Выбираясь на берег, он услышал крик Жоржа: «Осторожно»!

«Я поднял голову, — рассказывает Сандерсон, — и невольно вскрикнул, машинально погрузившись в воду. Всего в нескольких метрах над водой что-то черное размером с орла неслось прямо на меня. Мне достаточно было одного взгляда, чтобы различить отвисшую нижнюю челюсть с полукружием острых зубов, отделенных друг от друга расстоянием в один зуб».

Когда он вынырнул, животное уже удалилось.

— Вымокший до нитки, я выбрался на скалу, и тут мы посмотрели друг на друга. Вернется ли он? — одновременно мы задали один и тот же вопрос.

Незадолго перед закатом он возвратился, с шумом летя вдоль реки. Он стучал зубами, и воздух шуршал, когда большие черные крылья разрезали его. Животное спикировало на Жоржа, но он успел распластаться, и тварь растворилась в сумерках.

Затем они вернулись в лагерь, где их ждали туземные охотники, которые прошагали не один километр, чтобы продать белым свои трофеи.

— Что это за летучая мышь, у которой вот такие крылья? — спросил невинным голосом натуралист, разводя руками. — И которая вся черная.

— Олитьяу! — завопил один из туземцев и пустился в объяснения на диалекте ассумбо.

— Где вы видели его? — спросил наконец один старый охотник среди гробового молчания.

— Там, — ответил Сандерсон переводчику, указывая пальцем в сторону реки.

«Все охотники как один похватали свои ружья и помчались прямиком в свою деревню, оставив в лагере нелегко доставшуюся им добычу».

Надо отметить, что это свидетельство опытного, всемирно известного зоолога, — чьи работы везде известны. Он воздержался от комментариев относительно странного существа, но в данном случае его сдержанность говорит, в пользу добросовестности описания. Ученый рассказывает о животном как о летучей мыши, но очевиден тот факт, что она не относится ни к одному, из известных видов. К тому же, черный цвет и размеры твари не соответствуют коричневатой или красноватой окраске летучих мышей рода мегахироптерес, самых крупных из известных. Да и животный страх местных жителей… Не могут они панически бояться животных, питающихся, главным образом, фруктами. Самая большая летучая мышь в Африке — лиственный мегадерм имеет размах крыльев 40 сантиметров, он держится у воды, поскольку питается водными насекомыми. Но мегадермы имеют отчетливый красноватый окрас кожи. К тому же все крупные летучие мыши — животные мирные.

Безусловно, нужно сопоставить олитьяу из Камеруна и конгамато из Замбии. И здесь мы находим общие признаки: длину, вытянутый клюв, усеянный острыми зубами и внушаемый им панический страх у жителей. Различия представляет только цвет. По описаниям Сандерсона, он черный, у Стейни — кровавый. Но можно заподозрить, что кровавый цвет — плод воображения африканцев, желающих видеть в нем более агрессивное существо, чем оно есть на самом деле.

Рассказ Сандерсона объясняет одну неясность в легенде о конгамато, а именно то, что животное опрокидывает лодки (кстати, профессор Виман заметил не без иронии, что такая черта поведения мало сопоставима с тем, что нам известно о птеродактилях и летучих мышах). Но если конгамато и его собрат олитьяу имеют обыкновение пикировать на людей, пересекающих его территорию, (что является способом устрашения), то легко понять, почему опрокидываются лодки…

Шанс для сумчатого тигра

Триста пятьдесят лет назад голландский мореплаватель. Тасман открыл у юго-западной оконечности Австралии большой остров, впоследствии названный его именем. Моряки, посланные на остров С корабля, рассказывали, что видели там следы, похожие на отпечатки лап тигра. Так, в середине XVII века в зоологической науке родилась загадка «сумчатого тигра»… Слухи о нем упорно жили в течение нескольких веков. Потом стали поступать свидетельства очевидцев.

«…Тигр лежал в высокой траве. Зверь был размером с собаку динго. Но морда у пего круглая, как у кошки. Длинный хвост и тело животного покрыто от ребер к животу черными и желтыми полосами…» — так начинает свое письмо секретарю Лондонского Зоологического общества полицейский судья Квинсленда. Далее он рассказал, что собака, сопровождавшая его сына, кинулась к зверю, но тот отбросил ее. Тогда мальчик выстрелил в животное. Оно быстро влезло на дерево и пыталось оттуда броситься на мальчика, но тот убежал. Это первое сообщение о крупной сумчатой кошке, опубликованное в научной литературе, относится к 1871 году. В конце письма судья добавил, что это не первая встреча с подобным животным. Тигра видели многие.

Свидетельства продолжали поступать. Известный английский натуралист Д. Шарп проводил орнитологические исследования в долине одной из рек Квинсленда. Вечером, выйдя из палатки, он заметил животное песочной окраски, с заметными полосами. Зверь исчез прежде, чем натуралист успел что-либо предпринять. Позднее он узнал, что неподалеку убито странное животное. Шарп немедленно отправился на место происшествия и осмотрел шкуру. Длина ее составляла 1,5 метра от носа до кончика хвоста. К сожалению, сохранить ее не удалось. Более детальное описание загадочного животного сделал Айэн Айдрайз, проживший много лет на северо-востоке Австралии и несколько раз видевший тигра: «Здесь у нас водится тигровая кошка ростом с собаку средней величины. Нестройное и лоснящееся тело покрыто черными и серыми полосами, когти острые, уши заостренные, узкие, голова кошачьей формы. Я познакомился с ней, услышав однажды ворчание, донесшееся из высокой фавы. Всмотревшись, я заметил, что какая-то темная тень метнулась к кенгуру, который стоял возле дерева. Животное упало с распоротым брюхом. Я сделал неосторожное движение, и кошка замерла, уставившись на меня. Потом она сморщила морду и заворчала…»

Рассказ о таинственном сумчатом тигре (это животное получило много названий: «тилацин», «сумчатый волк», «тасманийский волк» — за сходство по некоторым признакам с псовыми), можно было бы по идее продолжить, добавив, что до появления белых поселенцев с их любимыми овцами он охотился на птиц, грызунов, мелких кенгуру-валлаби, лазящих сумчатых опоссумов, сумчатых барсуков-бандикутов и других ведомых тогда лишь аборигенам экзотических зверей. Вероятнее всего он не столько преследовал дичь, сколько подстерегал ее и нападал из засады. Так что тилацин оказался вполне реальным животным. И еще можно добавить, что 40 лет назад правительство на основании докладов ученых объявило о полном исчезновении хищника. Действительно, последний сумчатый волк умер на Тасмании в зоопарке Хобарта в 1936 году. С тех пор его можно было видеть только на фотографиях. А ведь менее столетия назад это животное было настолько распространено на Тасмании, что за его: голову платили премию: приехавшие из Европы фермеры были одержимы ненавистью к этому «похитителю овец». За последние двадцать лет прошлого века было выплачено 2268 таких премий, прежде чем оказалось, что зверь на пороге полного исчезновения. Закон об охране сумачатого волк-а вступил в силу как раз в тот год, когда, по-видимому, охранять… уже было некого.

Но, похоже, сумчатый волк все же не разделил судьбу стеллеровой коровы и странствующего голубя. В 1985 году житель городка Гирравин в штате Западная Австралия натуралист-любитель Кевин Кемерон внезапно представил, общественности доказательства того, что этот зверь все еще существует.

На пяти фотографиях — где более отчетливо и совсем близко, а где несколько менее — можно отличить характерные черты тасманийского волка: его полосы на спине, толстый у основания хвост…

Как ни странно, снимки сделаны в зарослях Юго-Западной Австралии, а не на острове Тасмания. Но ведь есть же ископаемые свидетельства, что еще задолго до появления европейцев он жил и на самом континенте и, казалось, вымер там несколько лет назад, очевидно не выдержав конкуренции с дикой собакой динго. А в конце 40-х годов в одной пещере под Мундрабиллой, что и сотые километров от города Юкла в Западной Австралии, нашли частично разложившийся, полумумифицированный труп тасманийского волка. Радиоуглеродный анализ показал, что животное погибло около 4,5 тысяч лет назад. Но может быть, принесенный водами во время нередких здесь наводнений «посторонний» углерод исказил результаты анализа и эти остатки на самом деле много моложе?

Тем более что примерно в то же время появились сообщения о случайных мимолетных встречах с очень< уж напоминающим тасманийского волка зверем на реке Варрего в Новом Южном Уэльсе — в том штате континентальной Австралии, что как раз «напротив» Тасмании.

Очевидцы тогда отмечали очень странную «походку» животного: на бегу оно одновременно виляло из стороны в сторону и подкидывало заднюю часть туловища при каждом прыжке. Такая «пьяная рысь», по мнению специалистов, изучавших скелеты, вполне может отвечать морфологическому строению сумчатого волка, а у других австралийских животных неизвестна.

Двое полицейских видели существо, похожее на сумчатого волка, недалеко от города Лонсестона. Здесь, в лесной глуши, их внимание привлекло животное, Крупнее собаки, которое перебегало дорогу. По мнению зоолога Тасманского университета Эрика Гуилера, загадочное животное, судя по описанию, и есть тасманийский тигр.

И вот недавнее заявление, Кевина Камерона, подкрепляемое теперь неплохими вещественными доказательствами. Их автор по происхождению австралийский абориген; он проводит немало времени в буше — зарослях кустарника, где ведет традиционный для своих местных предков образ жизни, умеет ладить с природой и не вспугивать «меньших братьев». Зато грамоте он обучился сравнительно недавно, начитаться книг и статей, описывающих тасманийского волка, не мог, а без этого никакая правдоподобная фальсификация не возможна.

На сделанных Камероном слепках следов различило характерное для тасманийского волка отличие ступней задних — четырехпалых от передних — пятипалых лап. Следопыт также утверждает, что в различное время он встречался, по меньшей мере с. четырьмя разными особями, а недавно его собака с лаем загнала на бревно и некоторое время удерживала там самку, у которой в сумке был «груз»; лишь с подходом человека животное отчаянно отбилось от пса и убежало. Камерон правильно указывает, что самка была заметно светлее самцов, которых он видел ранее.

Мнение, согласно которому фотографии и слепки, сделанные Камероном, являются подлинными, теперь начинают разделять некоторые видные специалисты, среди которых известный в своей стране зоолог Рональд Стрехен из Австралийского музея в Сиднее. Так не пора ли вычеркнуть тасманийского волка из списка «покойников» и вернуть его в число здравствующих, хотя и не процветающих, наших современников?

Охота на додо

Давным-давно жила-была на острове Маврикий птица по имени додо,

Нет, если хорошенько подумать, так начинать нельзя. История додо вовсе не сказка, а быль, даже, можно сказать, суровая действительность. Попытаемся сделать вступление более точным.

В период, точка отсчета которого не может быть определена со всей достоверностью, но который мог быть приблизительно равен началу ледниковой эпохи, в высоких широтах и длился примерно года до 1680-го, крупная и нелетающая птица, представитель отряда голубиных, жила на Маврикии, или Зваанейланде, или Иль де Франс, и называлась додо, или додоерс, или дронт, или несколькими другими именами.

Но если кому-то из читателей уже известны все эти факты, можно начать иначе еще раз.

К востоку от Мадагаскара, протянувшись вдоль двадцатой параллели к югу от экватора, расположены три довольно крупных острова.

Сейчас они называются Реюньон, Маврикий и Родригес. Трудно сказать, кто именно открыл эти острова. Существует по меньшей мере одна старая карта, где этим трем Островам даны арабские имена. Совершенно очевидно, что арабские торговцы сюда заплывали, но не обратили особого внимания на свое открытие, поскольку острова были необитаемыми, а торговать на необитаемых островах чрезвычайно трудно.

Европейскими первооткрывателями были португальцы, но, как ни странно, лишь со второго захода португальский первооткрыватель островам свое имя.

Этим человеком был Диого Фернанду Перейра, который плавал и этих водах в 1507 году. 9 февраля он обнаружил остров, расположенный в 400 милях к востоку от Мадагаскара, и назвал его Санта-Аполлония. Должно быть, это современный Реюньон. Вскоре корабль Перейры, «Серне», наткнулся на нынешний Маврикий. Моряки высадились на берег и назвали остров по имени своего корабля — Илья ду Серне.

Перейра двигался по направлению к Индии, и в том же году чуть позже открыл Родригес.

Недостаток места не позволяет нам рассказать об истории Маскаренских островов, наполненной бесчисленными загадками и неясностями. Поэтому обратимся к дронтам. Первыми об их существовании сообщили голландцы, они же первыми привезли живых птиц в Европу. Здесь их запечатлели художники, по большей части голландские, но, к сожалению, не очень точно.

Однако самую грубую ошибку совершили англичане. Около 1637 года живой маврикийский додо был доставлен в Англию. Он прожил здесь некоторое время, а после его смерти было сделано чучело, которое поместили в 1656 году в музей Трэйдескант в Лондоне. Несколько десятилетий спустя чучело додо перевели в музей Ашмолин в Оксфорде. Это произошло в 1683 году — как мы теперь знаем, через два года после того, как последний живущий додо был зарисован на Маврикии неким Бенджамином Гарри.

В 1755 году, куратор музея Ашмолин решил, что изъеденное молью чучело наносит урон его прекрасной коллекции, и распорядился выбросить додо на помойку. В последний момент кто-то оторвал голову (частично разрушившуюся) и одну ногу (в прекрасном состоянии). И сейчас это, пожалуй, редчайшие из зафиксированных образцов.

Но даже эта краткая история содержит один поразительный факт. Первым ученым, включившим додо в 1605 году в число экзотических птиц в книгу по естественной истории, был Карл Клузиус. Позже Карл Линней дал птице научное название, и совершенно естественно додо вошел в зоологические труды Бюффона во Франции и Блюменбаха в Германии.

Но к 1800 году никто уже не видел додо. Доступные рисунки не казались убедительными. Мало того что они выглядели карикатурно, они еще и не совпадали друг с другом.

Некоторые ученые, пытаясь навести порядок и вымести мусор из научной литературы, начали сомневаться, а была ли вообще когда-нибудь такая птица?

Но давайте обратимся к первоисточникам. Первым, кто написал о додо, был голландский адмирал Якоб Корнелисзоон ван Нек, который прибыл на Маврикий во главе эскадры из восьми кораблей. Четыре из них вернулись в Голландию в 1599 году, остальные четыре — в 1601-м. Описание, сделанное адмиралом ван Неком на голландском языке, появилось в 1601 году, в том же году оно было переведено на английский, французский и латынь, а годом позже — на немецкий языки.

Отрывок из дневника адмирала, в котором содержится первое упоминание о додо, гласит:

«Голубые попугаи весьма многочисленные, здесь, как и другие птицы; среди них есть одна, весьма приметная по размерам, ибо больше наших лебедей, с огромной вой, до половины покрытой перьями, как бы капюшоном. У этих птиц нет крыльев, вместо которых три или четыре черноватых выдающихся пера. Хвост состоит из нескольких мягких загнутых внутрь перьев пепельного цвета. Этих птиц мы называли „валгфогель“, потому что чем больше и дольше их варишь, тем тверже и безвкуснее они становились. Тем не менее их брюшко и грудка приятны на вкус и легко перевариваются».

Голландское слово «валгфогель» в буквальном переводе означает «тошнотворные птицы», но это ведет к одной из многочисленных ошибок, которые сопровождают историю додо.

В одной из последних очень подробных работ о додо — автором ее является маркиз Масауйи Хашисука — было зафиксировано не более не менее как семьдесят девять разных наименований додо.

Голландский зоолог А. С. Оудеманс — тот самый, который написал 600-страничную книгу о Морском змее, — указывал в другой своей книге, посвященной додо, что в среднеголландском языке существовал глагол «дронтен» — нынче это слово считается неприличным. Но тогда оно имело значение «обрюзгший» или «раздутый», «надменный, чванный», и это предположение звучит куда правдоподобнее. Профессор Оудеманс считает, что название дронт было образовано именно от этого слова.

Опираясь, с одной стороны, на подобные сообщения, и с другой — на зарисовки или сообщения о существовавших рисунках, сделанных с натуры, доктор Хашисука насчитал двенадцать особей додо, доставленных с Маврикия в Европу: одна попала в Италию, две — в Англию и девять — пять мужских особей и четыре женских — в Голландию.

Маврикийский додо исчез между 1681 (в тот год прозвучало последнее упоминание о живом додо) и 1693 годами, когда впервые додо не был упомянут в сделанном на месте списке животных острова. К 1750 году люди, жившие на острове, даже и не знали, что на Маврикии была когда-то такая птица.

Спустя столетие жил на Маврикии человек, который был очень усердным натуралистом. Этот человек, Джордж Кларк, не только знал о додо, но твердо решил найти его останки. Но только где искать?

На первый взгляд картина выглядела отнюдь не многообещающей…

«Фактически, — писал Кларк, — на Маврикии нет места, где бы почва носила такой характер, чтобы сохранить случайные захоронения, попавшие в нее. Кроме того, тропические дожди, сила которых, хорошо известна, в некоторых местах настолько размывают поверхность и достигают такой мощи, что сдвигают с мест камни весом в сотни фунтов».