Крутые ребята

Глава 7

ИГОРЬ КОВАЛЕВ ПО КЛИЧКЕ БОЛЬШОЙ

Сегодня с утра я уехал на природу. Надоело видеть рожи корешей-подельников. Отъехав от города километров шестьдесят, я остановил машину на обочине шоссе и углубился в лес. Было не по-осеннему тепло. Яркие краски сентября расцветили листву деревьев волшебным узором. Высоко над кронами сияло ослепительно голубое небо. Чистый, прозрачный воздух, с легким запахом прелых листьев, казалось, вливал жизненную силу в мои прокуренные легкие. Первый раз за много дней я чувствовал себя хорошо. Казалось, не было ничего: работы в мафии, грязи, крови, трупов, будто бы я снова тот маленький мальчик с доверчиво вытаращенными глазенками, который в незапамятные времена отдыхал каждое лето у бабушки в деревне. Мальчик этот любил все живое и горько плакал, узнав, что соседка утопила Муркиных котят. Вечерами бабушка рассказывала ему сказки, часто страшные, но с хорошим концом. Мальчик негодовал, слушая о злодеяниях Бабы Яги, Кащея и нехороших разбойников, в самых страшных местах он прижимался к бабушке, твердо зная, что уж она-то защитит его от всех бед. В конце сказки он неизменно радовался, что зло наказано, а добро торжествует. Эх, бабушка, бабушка, где ты теперь?! Где твои добрые натруженные руки, которые вытирали мои слезы, лечили ссадины и ушибы каким-то, одной тебе известным, травяным настоем? Или не было ничего этого? Может, все это приснилось? Может, я прямо и родился таким, какой есть сейчас: убийцей с пистолетом за пазухой?

Чего я добился за свои тридцать лет? Научился драться, стрелять, убивать, заработал авторитет в бандитской среде и кучу денег? А зачем они мне? Авторитет? Я ведь никогда не был тщеславным. Деньги? Что на них можно купить? Баб, одежду, жратву, выпивку, барахло? Не приносит все это радости, когда душа болит!

Или правда – тот маленький мальчик, а то, что сейчас, – сон, страшная сказка? Долгая такая сказка, мрачная. Все в ней есть: смерть бабушки, наш двор, полный шпаны, живущей по закону джунглей; школа карате, не такая, как многие теперешние, полублатные, а настоящая: с суровой дисциплиной, побоями сэмпая[19], жестокими спаррингами в полный контакт. Есть в той сказке и армия с волчьими законами, тупостью, дедовщиной. Опять школа карате, но теперь я уже не в роли ученика, все же коричневый пояс, а затем и черный: первый дан, второй, третий[20]. Затем подпольный тотализатор, было такое до перестройки, да и сейчас есть. Ночь, загородный пустырь, машины, поставленные кругом. Внутри их свободное пространство, освещенное слепящими фарами. В этом пространстве мы с противником: полуголые, окровавленные, звереющие от боли и запаха крови. Тогда я и убил своего первого, не по злому умыслу, просто удар не рассчитал. До сих пор помню, как мучился, вскакивал по ночам.

В тотализаторе меня и приметил шеф, который был там завсегдатаем, взял в бригаду. Рэкет, вышибание долгов; разборки с чеченами, азербайджанцами, армянами, нашими соотечественниками из конкурирующих группировок. Затем Семен – цветущий здоровяк с обаятельной улыбкой и душой, покрытой шерстью. И наконец Грек, ежедневные ночные кошмары.

О господи! Нет, таких сказок бабушка не рассказывала!

Лес неожиданно кончился, и я оказался на широком, недавно убранном картофельном поле, перекореженном, покрытом грязью. Оно простиралось далеко, чуть ли не до горизонта. И на самом краю его я увидел церковь. Она стояла на высоком холме, вся светясь золотом и белизной в лучах полуденного солнца. Как завороженный, я долго стоял, глядя на нее. Затем какая-то непонятная сила повлекла меня вперед. Спотыкаясь и пачкая ноги грязью, я побрел по искалеченной земле. Шел долго и наконец достиг цели. У самого входа я остановился в нерешительности. Что-то мешало войти. В ушах звенели колокола, в помутневших глазах прыгали багровые круги и какие-то свиные рыла.

Мне показалось, что среди них я различаю Семена.

– Будь ты проклят, дьявол! – в отчаянии прошептал я, и неожиданно стало легче. Неумело перекрестившись (отвык с детства), я вошел внутрь храма.

В церкви царил прохладный полумрак. Мягко горели свечи перед иконами. Со стен на меня смотрели скорбные лики святых, смотрели с укором, но без злобы. Народу внутри не было, видимо, служба уже закончилась. Только одинокий священник молился на коленях перед алтарем. Я долго стоял рядом, не решаясь его побеспокоить. Наконец он закончил молитву и посмотрел на меня. Священник был старый, с белоснежной бородой и очень напоминал доброго Деда Мороза.

– Что тебе, сын мой? – спросил он, оглядывая меня. – Исповедоваться? Но служба уже кончилась! Впрочем, ладно, – вдруг передумал он, внимательно посмотрев мне в глаза. – Пойдем!

Я говорил долго и путано, заикаясь от волнения, но с каждым словом становилось легче, как будто прорвался многолетний гнойник и вся накопленная мерзость выходила из меня, бесследно исчезая в окружающей тишине. Наконец я замолчал. Молчал и священник. Я робко посмотрел ему в глаза.

– Тяжелы грехи твои, сын мой, – сказал он мягким голосом, словно отвечая на безмолвный вопрос, – но безгранична милость господа нашего! И будет прощен кающийся!.. Иди с миром! – добавил он, осеняя меня крестом.

Тогда я упал к его ногам и впервые за много лет заплакал.

Глава 8

НИКОЛАЙ СВИЩЕВ ПО КЛИЧКЕ МАЛЫШ

Водяра – это хорошо. Ах, как пошла по жилам, родимая! Теперь огурца солененького, капустки. Чудесно!

Молодец таки Самурай, не забыл Колю, принес ему пузырь!

Свою долю, полученную за Кругляшова, Малыш уже промотал. Точнее, не то чтобы промотал... да хрен ее знает, куда она делась! Дело было так. Сразу после работы, когда все ребята куда-то исчезли и Колю бросили без присмотра, отправился он в кабак. Ну, не в самый шикарный, конечно, мы люди скромные, не графья, а во второстепенный, что-то типа рюмочной. В кабаке собиралась вся местная пьянь, и Малыш ощущал себя здесь полностью «в своей тарелке». Если рядом с Большим или Злым он чувствовал себя не совсем уютно, а точнее, полным идиотом, то здесь все было наоборот. Тут он король! Вот, например, друзья-грузчики, с которыми раньше работал в овощном магазине. Пропились полностью и канючат теперь: «Коля, поставь стаканчик!» А что, он поставит! Он не жадный! Пусть только попросят как следует. Приятно ощущать себя благодетелем!

Короче, сел Малыш за столик, набрал водяры да так нализался вместе с друзьями, что слов нет. Помнит все как в тумане. Вроде бы увязался за какой-то шлюхой не первой молодости. Вообще-то Коля не бабник, точнее, он их любит, конечно, но водку больше! Да и какие проблемы с бабами? Вот, пожалуйста, Зинка, соседка по лестничной площадке, задастая, сисястая – то что надо! И всегда в постель готова. Муж-то в тюряге мается, вернется лет через десять. Поэтому она с Колей и спит да еще подкармливает его, когда Малыш пропьется до нитки.

Вообще-то в смысле баб Коля не голодный, яйца не болят, но вот тут чего-то завелся. Спьяну, наверное. Смутно вспоминается, что шли они куда-то с этой шлюхой, пили водку в подворотне из горла, а потом он вырубился. Очнулся ночью у себя дома в коридоре, бабка разбудила. Как добрался, непонятно. Весь грязный, наверное, где-то валялся, а денег в карманах ни копейки.

Ну, ничего, еще заработаем. Правда, не ценят его в бригаде, ой, не ценят, дураком считают! И вовсе он не дурак, не хуже вас, а может, в чем и получше. Вот Большой, например, или Злой: ногами махать горазды, каратисты! А у кого мышцы больше? У него. Могут они взять на грудь штангу в сто семьдесят килограмм? Не могут. Вот то-то же! А без денег все же хреново. Может, у Славки занять?

– Самураюшка, а Самураюшка, выручи, брат! Да ладно, не жмись, добавь штучку! Вот спасибо, уважил. Ну давай еще выпьем. Эх, хороша, милая! А чего ты такой смурной? Кто тебе нос-то расквасил? Ну ладно, ладно, это я так, по дружбе.

А хорошая все-таки у нас работа: деньги есть, уважение! Ну, наливай! Эх, крепка, зараза! Что ты говоришь? Нравится ли мне убивать? Ну, не знаю, не думал как-то! Вот когда меня будут убивать, тогда не понравится. Гы-гы-гы! Смешно, правда? Люблю я тебя, Самураюшка. Ну, дай поцелую. Да не упирайся, я же любя! Э, да ты совсем раскис. Ну на, закуси огурчиком. Постой, ты зачем блюешь под стол? Хотя ладно, Зинка уберет.

– Зинка, эй, Зинка!!! Слышь, что говорю! Давай живее, тряпкой тут, чтоб сияло! Что-что?! Кто в доме хозяин?! А, ну молодец, соображаешь!

Ну, Самурай, давай еще по стакану. Крутые мы ребята все же. Ты чо, заснул? Ну и хрен с тобой, я сам выпью. И – эх! Не ради пьянства, а дабы не отвыкнуть! Что, никак водка кончилась? Беда!

– Зинка, слышь ты, на деньги, сгоняй в магазин. Как чего? Водки, конечно, и портвейна прихвати. Я гуляю сегодня! Имею право или нет? Ну то-то же.

Эх, хороша жизнь! Спеть, что ли?

«Эх, мороз, моро-оз, не морозь меня, не морозь меня-я-я– я...» Чего?! Я тебе, бля, щас постучу по стенке, падла старая, я те щас по башке постучу! Сиди в своей норе и не рыпайся. Внук гуляет сегодня, ясно тебе, крыса?!

Глава 9

СЕМЕН ОСЕТРОВ ПО КЛИЧКЕ ГРАЧ

Семен припарковал машину у подъезда, но выходить не спешил. Нужно было решить окончательно важный вопрос, а здесь, в машине, думалось как-то легче, чем дома, где постоянно надрывался телефон. Конечно, его можно вообще отключить, но вдруг шеф позвонит? Что тогда?! Семен вынул из кармана пластинку жевательной резинки и начал медленно жевать (для зубов полезно). Итак, нужно подобрать кандидата для Игоря. Народу-то вокруг тьма-тьмущая, вон хотя бы тот алкаш на скамейке. Но убивать кого попало нет резона. И не потому, что жалко. Он далек от всяких слюнявых пережитков типа морали, жалости, совести... Дело в том, что каждое мероприятие должно приносить пользу, в том числе и убийство. Зачем зря расходовать энергию, если она может принести прибыль? Говорят, у китайцев есть такой обычай: если пришел в гости к соседу и пообедал там, то должен посрать у него на огороде. Умные люди китайцы!

Итак, кого же? Семен начал мысленно перебирать возможные кандидатуры: может, Сашку Грузина? Семену давно не нравился этот оптовый торговец анашой. Но это не довод. Если убрать Сашку, то пропадет хороший источник дохода. У Грузина мощные связи в Средней Азии, которых не будет у его преемника. С его смертью обмелеет поток наркотиков, а следовательно, и денег. Нет, пусть живет пока.

А вот Гена Жук! Этого не то что нужно, просто необходимо убрать. Знает Семен, что эта сволочь давно метит на его место! Но нельзя! В большом фаворе Жук у шефа. И тот рано или поздно докопается, по чьему приказу Гену замочили. А Семен еще жить хочет. Он заскрипел зубами от бессильной ярости. Ну ничего, когда-нибудь придет время! Ладно, нужно успокоиться, нервные клетки, как известно, не восстанавливаются. Настроение все же испортилось.

Нет, видимо, сейчас этот вопрос не решить. Нужно пойти домой, принять ванну, расслабиться.

Семен вышел из машины, поставил противоугонное устройство, включил сигнализацию. Жалко будет, если угонят, машина больших денег стоит! Он ездил на «Москвиче» девятой модели. Конечно, Семен мог позволить себе и «Мерседес», и «Линкольн», и «БМВ», и все, что угодно. Но не стоит высвечиваться. Вызовет зависть у соседей – начнут подсматривать, подслушивать, писать доносы в милицию. Да менты и сами заинтересуются богатеем. Станут собирать компромат, вымогать взятки. Конечно, все это без толку. У шефа связи на таком уровне, что местным мусорам и не снилось. Он любого из них, даже генерала, может в постовые определить. Но ни к чему вся эта суета. Нужно нервы беречь.

Рассуждая про себя таким образом, Семен поднялся по лестнице и открыл дверь своей квартиры. Он жил один. Так спокойнее. Ни к чему все эти жены, дети, писк, визг, пеленки. А для сексуальной разрядки баб достаточно.

Приготовив легкий ужин, Семен с аппетитом поел. Затем наполнил ванну и с удовольствием погрузился в горячую воду. Ванная у него была роскошная, отделанная черным кафелем и оборудованная всем, что душа пожелает. Здесь были и телевизор, и видеомагнитофон, и стереосистема, и мини-бар с прохладительными напитками, и телефон, и масса различных приспособлений, при помощи которых Семен ухаживал за своей внешностью. Да и чего тут только не было!

Лежа в ванне и потягивая из банки кока-колу, Семен вдруг ощутил какое-то беспокойство в области паха. Ага, понял он, организму нужна сексуальная разрядка. Он дотянулся до телефона, машинально набрал номер и сделал заказ. Затем повесил трубку, снова погрузился в воду и наконец нашел, что искал. Вот он, кандидат. Лучше не придумаешь!

Глава 10

ВЛАДИМИР КОРОЛЕВ. СУТЕНЕР. КЛИЧКА ХРОМОЙ

Хромой получил свою кличку из-за отсутствия правой ноги, которую еще в детстве отрезало трамваем. Раннее увечье наложило на его личность свой отпечаток. «Костыль-нога» – дразнили Володю сверстники-пацаны, а девчонки упорно не замечали. Лучшее, на что он мог рассчитывать с их стороны, – презрительная жалость. Поэтому мальчик рос мрачным, нелюдимым и сексуально озабоченным.

Последнее обстоятельство предопределило его профессию. Правда, как следует развернуться удалось лишь в последнее время, когда в стране воцарился такой беспредел, что проститутки начали в открытую предлагать в газетах свои услуги. Теперь уже не нужно было мерзнуть вечерами около гостиниц и ресторанов. Достаточно дать объявление в газету и сидеть на телефоне, принимая заказы. Делалось это следующим образом. Володя внимательно выслушивал клиента, пытаясь определить, что это за человек. Если сильно пьяный или с кавказским акцентом, то лучше не связываться, девочка может крупно погореть. Были случаи, когда лица кавказских национальностей, заказав одну девушку на несколько часов, трахали ее вдесятером, доводя до такого состояния, что она потом ходить не могла. При этом зачастую оскорбляли, издевались, стремясь получить максимум удовольствия за свои деньги. Да хорошо еще, если за деньги. Иногда, накуражившись вдоволь, и денег не платили, выкидывали на улицу пинком, как собаку.

К чести Хромого, он всегда беспокоился о своих сотрудницах, не хотел для них неприятностей.

Итак, если Володя убеждался, что клиент вроде серьезный, он записывал адрес, номер телефона и просил обождать минут десять. Затем связывался по телефону с какой-нибудь из своих девушек и направлял на задание.

Через некоторое время, когда, по Володиным понятиям, она уже была на месте, он лично перезванивал клиенту, дабы убедиться, все ли в порядке и выполняется ли заказ, а то еще скажет потом, что дома никого не было, зажилит деньги, стерва!

Дела в целом шли хорошо, если бы не одно обстоятельство, а именно – Семен по кличке Грач. Он был хозяином в здешних местах, поэтому Хромой, как и все прочие, платил ему дань.

Да и попробовал бы не платить. Тут как-то один коммерсант решился рыпнуться, так его до сих пор не нашли!

Казалось бы, плати, да и живи себе спокойно. Но ведь нет! Последнее время Хромой чувствовал, что над ним сгущаются тучи. Два месяца назад Семеновы ребята, во главе с неким Самураем, изувечили одну его девчонку, просто так, для забавы. Сперва пустили по кругу, а потом... Какие же все-таки звери, похуже любых кавказцев!

Хромой тогда попробовал возмутиться, попросил Семена обуздать своих бандитов. Но Грач лишь смерил его холодным взглядом и предложил заткнуться.

А недавно Семен решил увеличить в два раза размер взимаемой дани. Володя снова попробовал возмутиться, дернул черт за язык! Семен в ответ хищно усмехнулся и предложил подумать три дня. При этом он прозрачно намекнул, что хотел бы видеть на месте Хромого человека более покладистого.

Три дня уже прошли, но от Семена ни слуху ни духу. Связаться с ним Володя не мог, так как не знал номера телефона. В сексуальной жизни Грач пользовался услугами другой фирмы.

Обдумав все как следует, Володя решил, что будет платить сколько скажут, последнюю рубашку снимет, ведь жизнь-то дороже! Но почему Семен молчит? Может, уже готовит убийство?!

Какой сегодня мрачный день! Небо заволокло свинцовыми тучами, злой ветер гоняет мусор по асфальту. Где-то вдалеке слышны отголоски грома. И темное предчувствие гнетет душу. Может, это из-за погоды? Дай-то бог!

Послышался резкий звонок. Проковыляв в прихожую, Хромой открыл дверь и замер в ужасе. На пороге стоял высокий мускулистый блондин с ярко-серыми глазами. Да это же Большой! Самый страшный человек в бригаде Семена. Профессиональный убийца! Такому не обязательно стрелять: ткнет в горло двумя пальцами – и готово! Но почему он медлит? Большой не двигался с места и не делал попыток войти. Он был смертельно бледен, а глаза как-то странно светились.

– Вот что, Володя, – хрипло сказал он. – Тебя хотят убить. Меня прислали для этого. Но я больше не хочу убивать! Поэтому мой тебе совет: смывайся как можно быстрее из города. Ты понял?! Прямо сейчас!

Не дожидаясь ответа, Большой резко повернулся и пошел вниз по лестнице.

Глава 11

ИГОРЬ КОВАЛЕВ ПО КЛИЧКЕ БОЛЬШОЙ

Поздний вечер. Не включая электричества, я сижу у себя дома за столом, подперев голову руками. Яркая луна заливает комнату холодным, призрачным светом. В квартире тихо, только где-то за батареей трещит сверчок. Я почти физически ощущаю, как сгущается вокруг опасность, но меня это не очень беспокоит. Разве может быть что-нибудь страшнее душевной муки?! Сверчок вдруг замолкает, и от этого я еще резче ощущаю свое одиночество.

Ну, что дальше, как жить-то?! Мусорам пойти на поклон? Ну нет, только не это! Они такие же волки, как мы, только прикрытые государственным законом и официальной властью. К тому же предательство не в моей натуре.

Выход один: бежать куда глаза глядят, а там что бог даст!

Я распихиваю по карманам все деньги, которые обнаруживаю дома, беру ключи от машины и начинаю спускаться вниз по лестнице. Дверь, кажется, не закрыл, да плевать на нее, я сюда больше не вернусь.

Я уже собираюсь выйти на улицу, как вдруг чувствую, что за спиной, в подъезде, кто-то есть. Я хочу обернуться, но не успеваю – на затылок обрушивается тяжелый удар, и я теряю сознание.

Прихожу в себя в микроавтобусе. В том самом, в котором везли на смерть Грека. Я лежу на полу. Руки и ноги крепко связаны проволокой. Рот, правда, не заткнули. Знают, гады, что не стану звать на помощь. Все в сборе. За рулем Семен, рядом на лавках Самурай, Злой и Малыш. Иезуит ты, Семен, хочешь, чтобы мои ребята меня же и завалили? В воспитательных целях, так сказать. Голова просто трещит по швам. Хорошо меня пригрели[21]. Кто сделал это? Наверное, Малыш, вон какая рожа счастливая!

– Что, падла, мусорам решил сдаться, братву заложить?! – Самурай с силой бьет меня ногой в лицо.

Герой, ничего не скажешь, особенно когда противник связанный лежит!

– Потерпи до леса, Славик, скоро приедем, – бросает через плечо Семен, не отрываясь от дороги. Машину трясет и раскачивает на колдобинах. Каждый раз я больно ударяюсь головой об основание бокового сиденья.

Хорошо они приготовились, нечего сказать! Все вооружены до зубов. У Семена – автомат «узи», у Злого обрез крупнокалиберной двустволки, у Малыша и Самурая по пистолету. Знают, сволочи, что меня голыми руками не возьмешь!

Эх, Женька, Женька, я же любил тебя как брата!

Словно прочитав мои мысли, Злой принимается делать какие-то знаки глазами. Ну что, иуда? Что ты еще хочешь сказать? И так все ясно!

Машина останавливается. Приехали. Меня вытаскивают наружу и волокут в лес. Ишь ты, даже развязывать боятся! Неожиданно я узнаю это место. Вот так ирония судьбы! Дальше за лесом будет картофельное поле, а за ним церковь и поселок. Здесь началось мое очищение, здесь и смерть приму. Что ж, значит, судьба! В лесу стоит густая тишина, нарушаемая лишь хриплым дыханием убийц. Понимаю вас, сто килограммов не легкая ноша!

Ну вот и все, прибыли!

Мы оказываемся на опушке леса, посреди которой виднеется заранее вырытая могила. Мертвый лунный свет заливает поляну. Осторожно, держа все время под прицелом, мне развязывают ноги.

– Ну, – говорит Семен, – доигрался, Большой? Что скажешь?!

– Да пошел ты!

– Горячишься, Игорек, блатуешь, но пойми – сейчас ты умрешь! Жизнь одна, идиот! Другой не будет, а в моей власти отнять ее или оставить!

– Нет, Семен, это не в твоей власти, ты слишком много о себе воображаешь.

– Ты что, сомневаешься, что я могу тебя убить?!

– Можешь, дурак, но я говорю не про это.

– Ладно, даю тебе последний шанс: вставай на колени, вдруг пожалею?!

– Размечтался, козел!

Лицо Семена искажается дьявольской злобой. Губы ощериваются, обнажая острые белые зубы.

– Давай, – хрипло командует он.

Самурай прицеливается, я стою на краю могилы, совсем как Грек тогда, только не на коленях. Грохает выстрел. Самурая отбрасывает к кустам. В груди его зияет рваная рана. Второй выстрел. Малыш летит следом. Ему начисто снесло полголовы. Это жаканы из Женькиного обреза. Так вот что ты пытался сказать мне в машине. Браток, прости, как я мог считать тебя предателем?!

– О нет! Господи, только не это! – Очередь из Семенова «узи» прошивает Женьку насквозь. Вот он падает. Лицо удивленное, как у ребенка. Ствол автомата смотрит прямо мне в грудь. Ну нет, гад, ты недооцениваешь Большого!

Прыжок, удар – автомат отлетает в кусты. Что, не нравится? На, получи! Получи, сволочь! Чтобы раздавить змею – не нужны руки, хватит и ног! Ты смотри, блокируешь! Накачался, гад, недаром здоровье берег! Ага, перо[22] достал. Я знаю, ты хорошо им владеешь! Ну на тебе еще! Опять заблокировал. Смотри, достал-таки меня, прямо в бок, но и сам при этом раскрылся. На тебе! Это за Женьку, это за меня, а это – последний, добивающий, чтоб не встал больше никогда! Такого, как ты, убить не грех! Но что это? Почему темнеет в глазах? Ах да, ты ж проткнул меня почти насквозь! Кровь хлещет, как из резаного барана. Ноги слабеют. Все, темнота.

* * *

Не знаю, сколько пролежал без сознания. По-прежнему стоит глухая ночь. Луна освещает вырытую могилу и трупы вокруг нее. Вот они, все здесь, те, с кем я работал, кого ненавидел, презирал, и тот один, которого любил как родного. Они мертвы, а я пока жив. Недалеко поселок, там люди, они помогут. Надо доползти, сил должно хватить. Или не стоит? Может, здесь остаться? Женька! Брат! Как же я без тебя?!!