Лукреция Борджиа. Лолита Возрождения

Чезаре уехал, у донны Адрианы умер супруг Лодовико, дворец Монте-Джордано надолго погрузился в траур, хозяйка вообще заявила, что никогда его не снимет, и теперь Лукрецию спасали только занятия в монастыре. Сын донны Адрианы Орсино заменить Чезаре никак не мог, он, как говорила сама донна, настоящий испанец – молчаливый и сдержанный. Лукреции хотелось возразить, что кардинал Родриго тоже испанец, но Орсино вовсе не похож на него.

Орсино был просто жалок – невысокого роста, хилый, с желтоватой кожей и страшным косоглазием, которое усиливалось в минуты волнения. Лукреция старалась не смотреть в глаза и вообще в лицо родственника, потому что поймать его взгляд трудно, и от этого становилось не по себе.

И вдруг… донна Адриана объявила, что в их доме скоро появится ее дочь! Лукреция едва не подавилась куском мяса, который жевала в тот момент. У донны Адрианы, у этой строгой, набожной испанки есть внебрачная дочь?! В голове сразу мелькнула тысяча предположений. Девочка отнюдь не была наивной, даже в замке Монте-Джордано и в монастыре она невольно слышала разговоры о любовных связях и внебрачных детях. Лукреция давно поняла, что они с Чезаре и Джованни именно такие – внебрачные, Чезаре объяснил, что это только потому, что кардиналу нельзя жениться, будь это возможно, отец обязательно женился бы на матери.

С помощью Чезаре Лукреция привыкла к мысли, что мужчине все можно, даже то, что нельзя: иметь связи с женщинами, внебрачных детей и многое другое… Но женщинам?! Разве может достопочтенная мадонна иметь внебрачную дочь? Наверное, девочку где-то скрывали, пока был жив Лодовико Орсини. Ой, как интересно-о…

Но все оказалось не так. У донны Адрианы не было внебрачных детей, у нее и в браке был один хилый Орсино, которого вознамерились… женить!

– Женится Орсино?! – Лукреция не могла поверить своим ушам.

Этот тщедушный мальчик, которого мог запросто сдуть с балкона ветер посильней, который ни разу не рискнул сцепиться с Чезаре, а сам Чезаре не рисковал тронуть родственника и пальцем, чтобы не покалечить, женится?!

Неприкрытое изумление Лукреции не смутило донну Адриану. Она фыркнула:

– Орсино в том возрасте, когда уже возможно супружество. Немного рановато, конечно, но он будет обручен, и его невеста Джулия Фарнезе станет жить в нашем замке и воспитываться вместе с тобой. Она старше и, надеюсь, сможет преподать тебе уроки хорошего поведения. – Чуть помолчав с поджатыми губами, Адриана добавила: – Лучшие, чем в доме твоей матери.

В душе Лукреции все возмутилось при словах о матери, но она сумела не подать вида. Девочку уже научили скрывать свои эмоции.

Чтобы что-то спросить, она невпопад поинтересовалась, сколько лет невесте Орсино.

– Скоро пятнадцать. Это вполне подходящий возраст, чтобы рожать детей.

Для Лукреции, которой еще не было и девяти, будущая жена Орсино показалась очень взрослой. И все же девочке было ее жалко, она хорошо помнила свое появление в этом мрачном замке, помнила, как не хватало воздуха, света, свободы… Даже в монастыре оказалось светлее и легче.

Невеста Орсино должна приехать на следующий день. Ночью Лукреция долго лежала без сна, то радуясь появлению в доме нового человека, то переживая из-за этого. А вдруг эта Джулия Фарнезе окажется такой же строгой, как сама донна Адриана? Наверняка, так и есть, не могла же суровая мать Орсино выбрать ему в невесты веселую, живую девушку. О, нет, тогда лучше монастырь, там не придираются к каждому слову. Одновременно Лукреция чувствовала угрызения совести из-за того, что у нее не получалось быть столь же добродетельной и строгой, как донна Адриана. Не получалось, и все тут. Она знала, что это дурно, очень дурно, что отец определил их жить именно в доме донны Адрианы Милы, чтобы дети поняли, сколь добродетельными должны быть.

Лукреция все понимала, но ничего не могла с собой поделать, живая натура брала свое. Ей категорически не нравился черный цвет испанских нарядов, разве что оттенял ее светлые волосы, не нравилась мрачноватая обстановка дворца, зато очень нравились испанские танцы. Только танцевать их не с кем, Чезаре уехал, а Орсино и в голову не пришло бы выплясывать не только с Лукрецией, но и вообще с кем-то.

Донна Адриана сказала о Джулии Фарнезе, что та одна из самых красивых девушек Италии, во всяком случае, в Риме самая красивая, и теперь дочь Родриго Борджиа ожидала приезда красавицы-невесты своего родственника с затаенным недовольством. Вдруг она окажется много красивей самой Лукреции? Привыкшая к поклонению со стороны братьев и отца, к тому, что все восторгаются ее светлыми волосами, ее осанкой и милым выражением лица, Лукреция не желала рядом более сильной соперницы.

Если эта Джулия окажется черноволосой строгой красавицей, как сама донна Адриана и, в свою очередь, будет поучать Лукрецию вести себя подобающе, подолгу беседовать со своим будущим мужем Орсино, а к Лукреции относиться свысока своих пятнадцати лет, жизнь в замке станет совсем тоскливой.

Джулия Фарнезе не вошла, она впорхнула в жизнь замка Монте-Джордано в ярко-голубом платье, светловолосая, с очаровательными ямочками на щеках. Ее глаза блестели так, что в комнате стало гораздо светлее. Никакой строгой испанской красоты и никакого черного платья!

Лукреция растерянно переводила взгляд с Джулии на Орсино, как они смогут жить вместе?! Как вообще Джулия станет существовать в этом замке? Но саму красавицу, кажется, не испугали мрачные стены замка и строгая красота будущей свекрови.

Они с Лукрецией быстро подружились, Джулия действительно смотрела на новую подругу чуть свысока своих пятнадцати лет, но не важничала и не воспринимала замок как тюрьму. Напротив, заставила жизнь в этом оплоте испанского благочестия течь быстрее.

Лукрецию удивляла не только беззаботность Джулии, но и то, что она вовсе не переживает из-за своего будущего мужа. Однажды девочка попыталась осторожно поинтересоваться, не пугает ли новую подругу Орсино в качестве супруга. Джулия весело расхохоталась:

– Супруг? Но ведь всегда можно завести любовника!

При этом глаза красавицы блеснули таким задором, что Лукреция поняла: она далеко не все знает о подруге. И довольно быстро выяснила, чего именно не знает.

Строгая Адриана тоже, по мнению Лукреции, никак не могла выбрать столь жизнерадостную невестку. Оказалось, ей помог… Родриго Борджиа. Донна Адриана вдруг воспылала желанием увидеть Джулию в своем доме именно после намека на это кардинала и его обещания в случае такого брака всячески помочь семье Орсини. Орсини были богаты и влиятельны, но помощь всемогущего кардинала никому не помешала бы.

Очень быстро Лукреция поняла, почему выбрали именно Джулию. Это произошло после прихода кардинала Родриго Борджиа к дочери. Когда девочка с блеском в глазах стала рассказывать отцу о новой подруге, о том, какая она красивая, веселая, как с ней хорошо и насколько легче теперь жить, кардинал рассмеялся:

– Знаю. Я доволен, что вы с Джулией подружились.

– Вы знаете Джулию?

– И гораздо лучше, чем ты думаешь. Позови-ка ее, я приготовил вам подарки.

Джулия пришла быстро, Лукреция поразилась, как невеста Орсино была разодета – словно на праздник, ярко-голубое платье удивительно хорошо оттеняло ее глаза и светлые волосы. Настоящая красавица! Недаром Джулию Фарнезе в Риме прозвали просто La Bella – «прекрасная».

Но куда больше девочку удивило поведение Джулии и Родриго, красавица присела в поклоне, а потом спокойно поцеловала руки кардинала, а тот в ответ… поцеловал ее в щеку!

– Посмотрите, что я вам принес, – Родриго Борджиа вытащил из карманов два красивых браслета и протянул на ладонях дочери и ее подруге. Браслеты были хороши, во все стороны словно разлетелись солнечные зайчики от драгоценных камней, вставленных в золотые оправы.

Джулия сделала шаг назад:

– Пусть Лукреция выберет себе.

Удивленная Лукреция действительно выбрала один из браслетов, Джулия с удовольствием взяла второй.

– Какая красота! – девушка залюбовалась украшением, намереваясь надеть браслет на руку, но Родриго остановил девушку:

– Я сам надену эту красоту на ваши прелестные ручки.

И снова хитрая Джулия уступила очередь дочери кардинала. Родриго надел браслет Лукреции, а потом ее подруге.

– Ну, теперь можете расцеловать меня, если вам понравилось.

– Конечно! – почти взвизгнули обе и бросились целовать кардинала.

Родриго обнимал обеих, прижимая к себе, целовал в щеки, но от Лукреции не укрылось, что Джулию он целовал вовсе не как подругу дочери. А еще то, что они успели о чем-то договориться за ее спиной.

Когда вышли из комнаты, распрощавшись с кардиналом, Лукреция вдруг остановила подругу.

– Джулия, ты давно знакома с моим отцом?

Та заметно смутилась:

– Не очень…

Глаза Лукреции лукаво заблестели:

– Ты его любовница?

Джулия была поражена проницательностью девятилетней девочки.

– Я действительно люблю твоего отца. А он меня.

– Я очень рада, что у моего отца такая красивая любовница, самая красивая девушка в Италии!

– И ты на меня не сердишься?

– За что?

– За… за свою мать.

– Потому что она была его любовницей? Нет, у нее давно новый муж, хороший, добрый… А за отца я очень рада. – Лукреция вдруг лукаво потянулась к уху подруги и зашептала: – Ты мне расскажешь?

Джулия страшно смутилась:

– Лукреция…

– Мой отец хороший любовник?

– Я не знаю многих, но думаю – очень хороший.

– Самый лучший!

Джулия в ответ с удовольствием рассмеялась. Она стала любовницей всемогущего кардинала Родриго Борджиа и согласилась выйти замуж за Орсино Орсини, чтобы быть ближе к своему возлюбленному и одновременно обрести статус знатной дамы. Кардинал решил больше не подбирать своим любовницам мужей попроще. Донна Адриана, получив предложение женить сына на самой красивой девушке Рима, сначала удивилась, но потом здраво рассудила, что Орсино все равно, очень или не очень хороша его будущая жена, потому что даже дурнушка не пожелала бы себе такого мужа. Зато выгоды от такого брака можно обрести немалые, недаром многие считали, что кардинал Родриго Борджиа способен достичь многого, под этим многим понимался самый высокий сан, к тому же кардинал был очень богат и щедро оплачивал пребывание своей дочери в замке Монте-Джордано.

В конце концов, какая разница Орсино, будет ли его жена любовницей кардинала Родриго или кого-то другого, а вот помощь Борджиа весьма пригодится.

С этого дня началась новая «учеба» Лукреции, временами Джулия довольно откровенно рассказывала ей об удовольствиях, которые женщина получает от любовных отношений с мужчиной. Неясно, знал ли кардинал о таких откровениях, и если знал, как к этому относился. Лукреция по-прежнему большую часть времени проводила в монастыре, осваивая испанский и латынь, а также учась двигаться, играть на лютне и петь, но когда ее отпускали домой, бежала в замок уже с удовольствием, радуясь встрече с прекрасной Джулией и возможности поболтать с ней об обожаемом отце.

От Чезаре приходили письма, рассказывающие об учебе, однажды Лукреции из озорства пришло в голову ответить на латыни, это чрезвычайно поразило брата.

«Лукреция, я уверен, что ты станешь выдающейся мегерой, умеющей поддержать любой разговор даже с самыми умными мужчинами!» Мегерами в те далекие времена называли образованных женщин, уничижительный оттенок слово приобрело позже.

Когда появлялась возможность, приезжал и Чезаре, и каждый раз убеждался, что сестренка быстро превращается в красивую девушку. И хотя ей шел всего двенадцатый год, и выглядела она сущим ребенком, на дочь кардинала Борджиа заглядывались многие молодые люди, и вовсе не потому что дочь, а потому что искры веселья, брызжущие из голубых глаз, могли увлечь кого угодно, а наивность взора и внешности также кого угодно обмануть.

Лукреция не была испорчена, но даже когда через несколько лет ей пришлось, будучи на восьмом месяце беременности убеждать собрание кардиналов в своей… девственности при состоявшемся замужестве, внешность наивной девочки помогла ей лгать.

Рим притих в ожидании перемен. Они, несомненно, скоро должны случиться, и никто не мог знать наверняка, какими эти перемены будут. Папа Иннокентий VIII был не просто болен, его организм не принимал уже ничего, кроме женского молока. Нашелся врач, который посоветовал переливание крови, привели троих мальчиков, готовых дать понтифику свою кровь, но делать переливание тогда никто не умел, потому попытка привела к гибели всех троих детей, а самому Папе это не помогло.

Двадцать пятого июля 1492 года Папа Иннокентий скончался. Предстояли выборы нового понтифика.

Кардинал Борджиа не появлялся в замке Монте-Джордано все эти дни, было ясно, что ему не до любовницы и даже не до дочери. Лукреция впервые видела донну Адриану столь возбужденной, всегда невозмутимая и строгая испанка привычно много и подолгу молилась, но явно не могла договорить ни одну молитву до конца. Лукреция хорошо слышала, как донна Адриана начинала: «Pater noster, qui es in caelis, sanctificetur nomen tuum. Adveniat regnium tuum…», но дальше дело не шло. Донна Адриана слишком волновалась, потому что кардинал Родриго Борджиа был одним из тех, кто мог стать следующим Папой.

Молилась и Джулия, причем как-то так, как не делала никогда. Вообще, с Джулией творилось что-то странное, кардинал к вечеру вдруг прислал за ней охрану, чтобы пришла во дворец Ватикана. Записка от Родриго Борджиа привела Джулию в явное смятение, она стала лихорадочно собираться, разодевшись, словно на свидание, но при этом сверху накинула большой черный плащ. Они о чем-то тихо разговаривали с донной Адрианой, та убеждала девушку довольно горячо и видимо убедила. Когда Джулия ушла, Лукреция рискнула пристать с вопросами к донне Адриане, но наставница не пожелала разговаривать:

– Идите спать, донна Лукреция, это не ваше дело.

Заснуть девочка не смогла, тревожные мысли не позволили даже смежить веки. Она лежала, глядя в потолок и размышляя. Понятно, что идет борьба за выбор Папы, понятно, что кардинал Родриго в этой борьбе участвует, слишком близко он стоит к престолу, но при чем здесь Джулия? Неужели кардинал так соскучился по любовнице, что не смог выдержать и нескольких дней? Нет, слишком мрачной и взволнованной была Джулия, а ведь она всегда встречала кардинала с улыбкой и была ему рада.

Джулия вернулась перед рассветом, быстро прошла в свою спальню, туда же слуги принялись таскать ведра с горячей водой, словно красавица желала что-то с себя смыть. Лукрецию она не допустила:

– Завтра поговорим.

И снова Лукреция лежала без сна, пытаясь понять, что произошло…

На следующий день Джулия встала поздно, выглядела так, словно ее побили, но когда Орсино презрительно фыркнул в ее сторону: «Шлюха», вдруг залепила мужу такую пощечину, что тот едва не отлетел к стене. Видевшая происходящее донна Адриана даже не сделала Джулии замечания. А Лукреция обратила внимание на новый перстень подруги с огромным камнем. Такого раньше не было.

Странные вещи происходили в их доме…

Еще через день Джулия пришла в себя, но разговаривать на тему ночных событий все равно не стала.

Посыльный принес из Ватикана от кардинала подарки, на сей раз их было не два, а целых три: привычно Лукреции и Джулии и еще большой усыпанный бриллиантами крест для донны Адрианы. Видно, тоже чем-то заслужила.

Позже Джулия рассказала подруге, что ей пришлось переспать со старым кардиналом, чтобы Родриго мог получить его голос при голосовании. Лукреция в ужасе раскрыла глаза:

– А… а если узнает кардинал Родриго?!

Несколько мгновений Джулия, не понимая, смотрела на подругу, потом расхохоталась:

– Лукреция, ты просто дитя! Родриго сам и подложил меня этой старой развалине! Надеюсь, он не помрет раньше, чем проголосует.

Нет, отец не мог так поступить со своей любимой Джулией.

В ответ любовница кардинала усмехнулась:

– Ты предпочла бы оказаться на моем месте?

– Я?! Но при чем здесь я?

– Старый кардинал хотел тебя, но допустить осквернения своей любимой дочери Родриго не мог, пришлось отдать любовницу.

В голосе Джулии слышался сарказм. Лукреция залилась слезами:

– Ты будешь меня ненавидеть?

– Тебя? Нет, что ты.

– А… кардинала Родриго?

– И его нет. Я получила такие подарки, о которых и мечтать не могла. К тому же он может стать Папой, и если в этом сыграет роль та ночь с кардиналом, то я буду только рада.

Лукреция получила прекрасный урок того, как ради выгоды можно лечь в постель даже со старой развалиной. Она вздохнула: только бы не зря, а то Джулия явно возненавидит ее отца.

Со временем появилось много обвинений Борджиа в симонии, мол, все кардиналы подкуплены, а одному из них даже обещана девственность Лукреции. Едва ли для престарелого кардинала представляла большой интерес голенастая, совершенно не оформившаяся девочка, ведь Лукреция до рождения первого ребенка была просто тощим гусенком, и в возрасте двенадцати лет женской привлекательностью не отличалась. Даже на фреске, написанной знаменитым Пинтуриккьо через несколько лет, Лукреция все еще худенькая и угловатая. Уж если предлагать кардиналу, то кого-то более аппетитного… Может, опытную Джулию? А в экстазе девственность уже не столь важна…

Что касается подкупа, то здесь распространителей слухов подвела арифметика. Кардиналы того времени вовсе не были бедными церковными крысами, это представители самых богатых и влиятельных фамилий Италии, имевшие, в том числе и от предыдущего Папы, большие имения, подкуп таких мог разорить не только кардинала, но и целое государство. Родриго Борджиа, услышав такие сплетни, вполне мог воскликнуть:

– Вы мне льстите!

Даже в свои лучшие, самые богатые годы Родриго Борджиа вряд ли имел такие средства, иначе через несколько лет французы не смогли бы войти в Рим, потому что, имей этакие деньжищи, Борджиа просто мог бы купить себе армию для защиты или перекупить французскую. При выборе нового Папы французский король поддерживал как раз противника Борджиа молодого честолюбивого кардинала Джулиано дела Ровере, вложив в его избрание огромные средства. Дела Ровере после своего поражения стал непримиримым врагом Борджиа на долгие годы. Это был умный, хитрый и решительный враг.