Вдаль, к звездам (2030)

Он снова ощутил противный озноб и наклонился к ней.

- Я проснулась, когда ты вошел, - ответила Элизабет, повернувшись к экрану. - Что на тебя накатило? Тебе обычно нравятся комментарии Креше.

"Комментарии, - подумал он. - Ну, конечно, это же комментарии, записанные несколько часов назад. Жизнь продолжается. Телестанцию никто не позаботился предупредить. Надо прервать передачу..."

Теплая рука жены неожиданно коснулась его плеча.

- Что-нибудь случилось?

Гарно промолчал, не отрывая взгляда от экрана.

- Что тебе сказал Арнхейм?

Гарно взглянул на часы корабельного времени, вмонтированные в изголовье кровати. До вечера условных суток корабля оставалось полтора часа. Арнхейм понял его состояние и дал небольшую отсрочку.

- Элизабет... Мне надо кое-что сказать тебе...

Он закрыл глаза - ему не хотелось видеть, как изменится сейчас ее лицо.

- Думаешь, тебя не поймут? - спросила Элизабет, выслушав его.

Он кивнул.

- Ты не прав... - она ласково взлохматила ему волосы. - Нас на борту больше двух тысяч, Поль. Две тысячи неглупых взрослых людей, которые отправились в путь, несмотря на опасности. Они согласились на это путешествие, даже не будучи уверенными, что найдут подходящий мир... Чего ты боишься? Почему считаешь нас пугливыми младенцами? Ты, Арнхейм и его штаб вовсе не какая-то высшая и мудрая каста, призванная вести тупую массу колонистов... Такой взгляд на вещи приказал долго жить, когда люди построили первый светолет...

Гарно словно очнулся. Слова Элизабет растопили кусок льда в груди смог бы он вынести это путешествие без ее поддержки?..

- Ты - главный психолог корабля, но не больше, и, в отличие от Арнхейма, не несешь ответственности за безопасность звездолета. Никто тебя не посмеет ни в чем упрекнуть.

Он с сомнением поглядел на нее.

- Но ведь речь идет о смертельном риске! В любой момент мы можем просто исчезнуть. Думаешь, легко сказать такое людям, которые двадцать лет ждут конца дороги? Не могу же я заявить с милой улыбкой: "Кстати, фотонные двигатели вышли из-под контроля, и мы сидим на громадной бомбе..."

- Даже если ты скажешь именно так, они не разревутся, как дети, хотя ты почему-то уверен в обратном. И не поднимут на борту бунт. Они проголосуют. А результат, Поль, ты его и сам знаешь. Они ведь все - обычные люди. У них есть дети, и они не захотят, чтобы те вечно слонялись от оранжерей до обзорного зала и обратно, вместо того чтобы бегать под лучами ласкового солнца...

- Я знаю это, но потому и боюсь, - он прислонился к стене рядом с фотографией улыбающейся Элизабет, стоящей на поле среди спелой пшеницы. Все мы выберем одно и то же. Но если корабль взорвется... Сколько лет пройдет, пока люди вновь прилетят сюда? В чем наш долг как колонистов? Рискнуть всем из страха перед лишним десятилетием в анабиозе? Я считаю кстати, об этом говорилось и в речах перед стартом - что нам надлежит беречь образ человеческий...

Элизабет опустила голову и промолчала.

Он открыл дверь и шагнул в коридор.

- Поль, - раздался вслед ее голос, - у нас же есть шанс... Почему двигатель _должен_ взорваться?

Гарно не нашелся, что ответить. Он брел по коридору и повторял про себя: "Может я слишком мнителен? И так ли уж все плохо, как мне кажется?"

К микрофону он сел, почти совсем успокоившись.

В студии остались двое техников, и по их лицам он понял, что Арнхейм уже рассказал им...

- Дайте позывные "слушайте все", - твердо проговорил Гарно.

Долгие годы щупальца прокладывали себе путь в мощном слое руды. Они черпали энергию в атомах металлов и проделывали километровые трещины, по которым двигались вверх быстрее. Они стремились к поверхности, снабжая новой информацией главный мозг.

И вот настал момент, когда самое длинное щупальце - их было много, и они разбегались в разные стороны, словно лучи звезды - достигло цели.

На пути этого щупальца лежало больше мягких пород, и к тому же близко было дно океана. Щупальце пронзило пласт руды, затем последний скальный барьер и попало в новую среду, которая почти не оказывала сопротивления. Она состояла из кристаллов и обломков рыхлого вещества сложной структуры и непонятного происхождения. Щупальце могло бы растворить его различными кислотами, но в том не было никакой необходимости. Существо знало, что вскоре щупальце проникнет в ту Далекую Окружающую Среду, о которой подозревало, едва начав развиваться.

До дна океана оставалось совсем немного, и победа была близка.

Когда Гарно появился в каюте капитана, тот внимательно разглядывал Цирцею на экране внешнего обзора. Арнхейм не повернул головы, но психолог понял, что капитан услышал, как он вошел. На мгновение Гарно застыл посреди каюты, вспоминая о выступлении и чувствуя одну лишь неимоверную усталость.

- Ты говорил? - глухо спросил Арнхейм.

- Да.

Гарно подошел к экрану и привалился плечом к переборке. Ему не хотелось видеть звезды, наполнявшие каюту призрачным светом. Острые скулы Арнхейма казались голубоватыми и еще больше подчеркивали остроту тонкого носа. Капитан хмурился, с трудом сохраняя спокойствие.

- Было трудно?

- Ждал худшего. Правда, я еще никого не видел, и пока не знаю их реакции... Завтра...

Наконец Арнхейм стряхнул с себя оцепенение. Он повернулся вместе с креслом и взглянул на Гарно.

- Теперь это не имеет особого значения. Колонисты должны знать правду. Наш человеческий долг и политический принцип - ничего не скрывать.

- Я - француз, - произнес Гарно, - и когда улетал, мое правительство не очень-то церемонилось с истиной.

Арнхейм кивнул.

- Новой Европе пока еще трудно отделаться от некоторых... как бы сказать... авторитарных замашек. Правительства не научились правильно оценивать тех, кем управляют. Соответственно они и ждут от народа слишком многого, а простые люди склонны забывать о политике. Революции происходят редко, для них нужны особые обстоятельства... Ваши биологи изучали этот вопрос, но президент Малер оказался глух к их словам. Садитесь, Поль...

Он тронул клавишу, и рядом с его креслом появилось второе.

Несколько минут они молчали. Гарно смотрел на звезды. Ему показалось, что голубая звезда в центре экрана стала много больше.

- Я родился в Германии, - задумчиво начал Арнхейм, - и хотя пережил Американский Хаос, пришел к тем же выводам, что и вы. Вам не кажется странным, что мы заговорили о политике? На Земле прошло двадцать лет, многое изменилось. Очутись мы сейчас в Европе, на нас смотрели бы как на живых ископаемых...

- Никто не захочет возвращаться, - сказал Гарно. - И первым откажусь я.

- Именно это я и имел в виду... Земные заботы для всех нас умерли и умерли навсегда. В том числе и политика. И когда я говорил о политическом принципе, то думал только о нашей колонии.

- А что подумает Шнейдер, наш обожаемый представитель правительств?

- Он первый поведет себя как гражданин вселенной, если нам удастся выпутаться из этой ситуации.

- Гражданин вселенной, - протянул Гарно. - А вы знаете, что люди называли так кандидатов в колонисты?

- Знаю, Поль. Был такой фильм в 90-е годы - "Вдаль, к звездам..."

- И конечно там были катастрофы?

- Конечно. И предостаточно.

- Я вам понадоблюсь, когда начнется голосование?

- Да. Самая тяжелая работа ждет нас завтра.

- А Кустов? Когда он возьмется за двигатели?

- Сразу после подсчета голосов. Но если мы вовремя не выйдем на подходящую для посадки орбиту...

Гарно поднялся.

- Пойду отдохну.

- Как Элизабет?

- Отлично... Она здорово поддержала меня. Я думал, что она тут же бросится выключать двигатель...

Арнхейм улыбнулся.

- Женщины могут вынести все, Поль. С ними звездам не совладать.

Щупальце проникло в океан в нескольких километрах над континентальной плитой и тут же сообщило об этом главному мозгу. Потом по его приказу выпустило во все стороны тонкие горизонтальные отростки. И совершило открытие, вызвавшее у Существа беспокойство, которого оно никогда прежде не испытывало.

До сих пор щупальце двигалось вверх в богатой энергией плотной среде, где и родилось Существо. Оно извлекало энергию из минералов и металлов, то есть попросту пожирало препятствия. Новая среда была бедна энергетическими ресурсами. После осадочного слоя на дне начиналась громадная толща жидкости, в которой отростки двигались очень быстро. Вскоре один из отростков вынырнул на поверхность, и мозг щупальца пришел к выводу, что положение куда хуже, чем казалось. За океаном начиналось опасное пространство, пустыня, из которой можно было извлечь лишь жалкие крохи энергии. Перед тем как передать информацию в главный мозг, мозг щупальца направил к поверхности множество новых отростков. Один из них пересек незнакомую среду и собрал достаточную информацию для анализа:

...Новая Среда пронизана различными излучениями. Некоторые известны они существуют и в Богатой Среде. Другие незнакомы, они чрезвычайно интенсивны, их происхождение непонятно. Однако почти все годятся для усвоения и получения определенной энергии.

...Плотность молекул быстро уменьшается по мере удаления от Богатой Среды, а излучений становится больше.

...Один источник тепла и излучений резко отличается от остальных. Он занимает ограниченный участок пространства прямо перед отростком и медленно смещается в сторону.

Мозг щупальца, открывшего атмосферу, космос и светило, передал главному мозгу информацию и свои выводы.

Впервые в жизни Существо столкнулось с действительно трудной задачей. Оно ощутило беспокойство, отголосок того беспокойства, которое чувствовало щупальце, далекое от центрального тела.

Существо не торопилось. Оно понимало, речь идет о его существовании. Оно росло, и другие щупальца тоже поднялись к Новой Среде. Придет время, когда иссякнет энергия плотных скальных пород, рудных пластов, кристаллических жил, а его тело разрастется, достигнет пустынной поверхности и столкнется с отсутствием пищи...

Существо решилось на исключительные меры - оно передало часть необходимой ему самому энергии передовым щупальцам, уже с трудом поддерживавшим свое существование.

Голосование закончилось.

Сидя возле полок с видеокассетами, Гарно смотрел на сына. Бернар снова увлекся "сумасшедшей коробкой". Шары с глухим щелканьем крутились внутри сосуда, а когда малыш нажимал черную кнопку, раздавалось пронзительное пищание.

Элизабет вошла в каюту и улыбнулась.

- Арнхейм опять вызывал тебя.

Он пожал плечами.

- Я свое дело сделал. Теперь вся надежда на Кустова.

- И все же сходи к нему...

- Ладно, схожу.

Гарно опустился на колени, легонько оттолкнул игрушку и взъерошил волосы сына.

- Я злюсь, - решительно заявил малыш и протестующе швырнул игрушку в угол.

- Вот и попробуй с ним сладить, - заключила Элизабет. - Он - дитя новой эпохи.

Гарно не спеша поднялся, рассеянно оглядел свой комбинезон.

- Забыл спросить... Малыш не лазил вчера в гипнориум?

Она улыбнулась.

- А какое значение это имеет теперь? По мне, лучше бы он спал в тот момент...

- Какого-то особого момента не будет, - обронил Гарно. - Результат голосования однозначен, и люди Кустова уже взялись за двигатели.

Она не ответила, и Гарно принялся собирать записи, которые несколько дней назад принес из отдела психологии. Сегодня они могли понадобиться.

Элизабет по-прежнему неподвижно стояла посреди комнаты. У ее ног сидел малыш с удивительно серьезным выражением на лице. Несколько секунд Гарно не мог найти нужных слов, потом нагнулся и поднял "сумасшедшую коробку".

- Она тебе разонравилась?

Гарно положил игрушку на ковер и быстро вышел.

Отдел психологии находился рядом с медблоком на "южном полюсе" корабля. К нему вели два коридора и галерея, которую прозвали "кладбищенской аллеей". Гарно не любил этого места и всегда спешил пройти мимо. Но сегодня он остановился и повернулся к левой стене, где на гладком металле чернел ряд клавиш. После секундного колебания он поднял руку и нажал одну. Когда за стеной стал разгораться призрачно-желтоватый холодный свет, его сердце забилось чаще. Глазам Гарно открылось "корабельное кладбище".

На самом деле место называлось просто "большой зоогипнориум". Громадное помещение соперничало размерами лишь с оранжереей, где росли деревья. Сводчатый потолок усиливал сходство с громадным белым склепом. Но там не было трупов, только застывшие тела спящих животных. Взгляд Гарно перебегал от лошади к корове, от собак к семейству кошек, которые словно мурлыкали, пристроившись в самом углу рядом с контрольным монитором.

По стеклянной бандерилье, торчащей в загривке грузного черного быка, поступала поддерживающая жизнь сыворотка.

В отдельной клетке спали закоченевшие змеи.

Звери спали с самого старта ковчега. Они не ведали страха, не чувствовали бега времени и не занимали слишком много необходимого человеку пространства.

Стада для будущих прерий, собаки для натаскивания на неведомую дичь, кошки-путешественницы, которым, быть может, придется переплывать бурные реки, лошади, которые наверняка снова превратятся в тягловую силу...

Каждый вид спал в своем собственном прозрачном загоне - то был самый большой гипнориум из созданных для колонистов звездных миров.

Свет медленно затухал и исчез, стоило человеку отойти от стены. Потрясенный Гарно сознавал, что совершает психологическую ошибку, отождествляя животных с людьми... Но на этот раз не стал анализировать свои эмоции.

Гарно подошел к своему кабинету. "Действительно, - подумал он, - все только начинается. Они проголосовали. И выбрали риск, конец путешествия, каким бы тот ни был. Почти все. Почти все. А с теми, кто испугался, возиться придется мне..."