Помоги проекту - поделись книгой:
Странник не знал, что кричит эта девочка, судя по виду, еще несовершеннолетняя, – но происходящее ему категорически не нравилось, он был родом из той страны, где за подобное полагалось четверть века тюрьмы. Он воевал не первый год и знал, что в зонах локальных конфликтов происходит и не такое... в Сомали, например, были нередки случаи людоедства. Но это происходило на его глазах, у него в руках было оружие, а эти ублюдки были настолько поглощены предвкушением процесса скотского совокупления с девочкой, что не замечали ничего вокруг себя. Ее прижали к запыленному борту внедорожника, и один из бандитов одной рукой отвешивал ей пощечины, другой пытался сорвать с нее трусики. Второй – похотливо глядя на все это, расстегивал штаны.
Он мог бы убить всех четверых, быстро и просто – даже если бы они выставили часового, это им не помогло бы – просто прожили бы на пару секунд дольше, вот и все. Но с трупами и с машиной потом что-то пришлось бы делать... и с этими девочками тоже. Главная заповедь снайпера – не оставлять следов...
Но смотреть на все это... омерзительно.
Он чуть пошевелился, чтобы удобнее было целиться.
Среди бандитов был один, который не был цыганом – он происходил из семьи горных охотников из Трансильвании, родины графа Влада Цепеша по прозвищу Дракула. С детства его учили быть осторожным, и он был осторожным всегда, даже когда все остальные проявляли просто-таки чудеса распущенности и беспечности. Вот и сейчас, краем глаза – движение лучше всего ловится именно боковым зрением – он заметил, как что-то шевельнулось в сотне с гаком метров от них. Это было почти незаметное шевеление, другой бы не обратил на это внимания... мелкий зверек, полевка, вот что это могло быть. Но сын охотника, он и сам был охотником, ходил в горы с отцом, и сейчас он точно понял, что никакая это не полевка.
– Думитр! – предупреждающе крикнул он, поворачиваясь к цели...
Думитр в этот момент занимался довольно-таки сложным, требующим твердой руки делом – одной рукой он держал девочку за горло, прижав ее к борту внедорожника, второй – пытался надеть презерватив, потому что заранее он этим не озаботился, а быть вторым он никак не мог – главарь никогда не бывает вторым, иначе он не главарь. На крик «Думитр!» он никак не отреагировал, просто не успел – не до того было. А потом – было поздно, его словно кувалдой по голове хватило, и больше он ничего не видел, не слышал и не чувствовал...
Его заметили – однозначно заметили, тот бандит, который повернулся и что-то выкрикнул – смотрел прямо на него и тянулся руками к оружию. Молодец... а вот он облажался... чистые подштанники Мэгги. Эти четверо показались ему не опасными, просто вооруженными бандитами – но среди них оказался тот, кто смотрел по сторонам и сумел засечь даже мимолетное движение, и не стал всматриваться... сразу понял, что это такое. Наказывать себя было поздно... три секунды, не более. На первой – красная точка лазерного прицела уперлась в грудь крикнувшего, самого опасного, три пули рванули ткань легкой куртки, повергая бандита наземь. Странник моментально перевел прицел и поразил еще одного, в голову – брызнуло красным, и второй бандит упал... тут без вариантов. Третий попытался заскочить за машину и упал с разбега, грохнувшись всем телом оземь... живые так не падают, так падают только те, у кого моментально отключились все нервные центры. Четвертый – самый опасный – то ли насиловал девочку у машины, то ли только собирался это сделать... как бы то ни было – машина закрывала его практически полностью. Вскочив на ноги, Странник оказался перед стандартной мишенью «террорист с заложником», причем сложной, с площадью перекрытия чуть ли не восемьдесят процентов. Но террорист даже не попытался выстрелить – а вот Странник, которого учили решать подобные ситуации люди из Группы освобождения заложников HRT FBI в Квантико, штат Виргиния, – отработал на все сто. Не переключая переводчик режима огня, он умудрился дать два одиночных выстрела – один из них попал бандиту в основание черепа, второй – чуть выше. Брызнуло красным... на машину, на девочку... оба, и террорист и заложник, исчезли из прицела.
Стукнул одиночный выстрел, пуля пропела совсем рядом... Странник едва успел увернуться. Уже падая, он оценил ситуацию – у того, первого, которого он подстрелил, оказался бронежилет под курткой! Сейчас он не был убит – и из положения лежа пытался выцелить снайпера... почти безнадежно, но он сопротивлялся до конца. Упав, снайпер не потерял контроля над оружием и, только ударившись о землю, – дважды бабахнул короткими очередями по черной вихрастой голове последнего остающегося в живых бандита. Плеснуло красным, бандит... все-таки он был ранен, хотя и не убит – выронил из ослабевшей руки автомат, затих.
Все...
Интересно... девочка. Цела или нет? Ему было интересно просто как специалисту, как стрелку – выполнил он упражнение или нет?
И этот, последний... Все-таки ты постарел, Странник, постарел... Еще бы год назад ты не допустил бы такого, смог бы предугадать, что если кто-то столь умен, что может заметить тебя – то у этого человека запросто может оказаться и бронежилет скрытого ношения... они стоят дорого, но они того стоят. Надо прекращать это дело... в конце концов, он может открыть оружейный магазин или тир... к нему будут приходить гражданские, покупать оружие, стрелять, а он будет развлекать их байками про свою служивую жизнь, в которых правды будет процентов десять, не больше. Дело даже не в подписке о неразглашении, дело в том, что настоящую правду американцы просто не заходят узнать, правду о том, что происходит в таких вот залитых кровью уголках планеты – американцам не продашь. Слишком она страшная – это правда. Не дает спать по ночам.
Перебирая в голове эти мысли, не слишком приятные, Странник полз, чтобы сменить позицию... на этой нельзя оставаться ни в коем случае. Он немного понаблюдает и уйдет...
Девочка... ее звали Таня, и ее схватили румыны, когда она неосторожно вышла на улицу днем, – придя в себя, обнаружила, что бандит, который пытался ее изнасиловать – лежит рядом и как-то странно подергивает рукой, вся левая половина лица его была залита кровью, левого глаза не было, а вместо него – кровавая дыра. Она закричала. И побежала... сначала на четвереньках, потом встала и побежала, сбивая ноги в кровь... куда угодно, только от этого страшного места.
Крым, реальность
USNS Altair T-AKR 291
Navy forward operational base «Omega»
– Сэр, Странник отработал по целям и уходит...
– Черт бы его побрал...
Подполковник был зол – в конце концов, Странник был там совсем не для этого. Теперь он оставил следы... рано или поздно кто-то придет сюда и найдет эту чертову машину, трупы... Гильзы от американского автомата, в этих ублюдках – пули, и тоже из американских автоматов. Тот, кто сложит два и два – пойдет по следу...
– Что за подонки это были?
– Сэр... кажется, это цыгане. Очень похоже на цыган, они занимаются похищениями детей. Определенно, это цыгане, сэр.
Цыгане – это хреново. В Румынии существует отдельная спецслужба, занимающаяся официально – защитой цыган во всем мире, а на самом деле – агентурной разведкой и острыми акциями[21] с использованием многочисленных общин цыган – общины эти были живучи как тараканы.
Оператор дал максимальное увеличение, камера остановилась на залитом кровью лице Думитра...
– Черт... Сэр, наблюдаю движение! Этот парень жив!
Подполковник морской пехоты США Дэвид Холл выругался последними словами – еще этого только не хватало.
– Оператор, подтвердите для записи! Вопрос – одна из целей Странника жива?
– Так точно, сэр! – по-уставному ответил чуть перепуганный гражданский оператор. – Цель проявляет признаки движения.
На самом деле Думитр был еще жив, и оставалось ему жить минут десять. Господь не дал работорговцу и насильнику детей возможности быстро подохнуть...
– Оператор, вопрос – «Молот» находится на позиции для стрельбы?
– Так точно, сэр. «Молот» в позиции для стрельбы.
– Внимание, боевой приказ для «Молота» – цель с координатами один-три-один-два-семь-пять уничтожить. Исполнение подтвердить.
– Принято, внимание, есть приказ на уничтожение цели с координатами один-три-один-два-семь-пять, цель – внедорожник гражданского типа, статичен! Перевести «Молот» в режим прицеливания!
– «Молот» в режиме прицеливания, есть наведение на цель, есть лазерное прицеливание! Цель идентифицирована!
– Вооружение – стабильно, удержание курса стабильно – все системы стабильны, «Молот» к стрельбе готов!
– Подтверждаю, «Молот» в режиме прицеливания, цель захвачена, все системы стабильны! Есть добро на применение силы, расчетное подлетное время три точка три секунды!
Изображение на экране сменилось изображением внедорожника и прицельной сетки на ней.
– Огонь!
– Ракета пошла!
В углу экрана заработал таймер подлетного времени – и ровно через три целых три десятых секунды цыганский внедорожник, вместе с лежащими вокруг него цыганами, а также двумя связанными несовершеннолетними девочками в багажнике превратился в ничто, в прах и пепел, сожженный термобарической головкой «Хеллфайра».
– Цель поражена, сэр. Задача выполнена.
– Подтверждаю, цель поражена, ущерб максимальный. Всем спасибо.
Девочка Таня пришла в себя только тогда, когда пробежала около километра босая по горной тропе, выбилась из сил и упала. Тут ей пришло в голову, что в машине она была не одна, там была еще одна связанная девочка или две, она ехала в багажнике и не могла пошевелиться – но она точно знала, что в багажнике с ней едет кто-то еще.
Она попыталась стереть кровь с лица, все лицо было в крови, и на платье тоже была кровь, она с остервенением стирала эту кровь сначала руками, потом взяла горсть земли, начала ожесточенно тереть лицо, руки, тереть с остервенением, едва не сдирая кожу. Потом она попыталась сделать что-то с платьем, стянула и выбросила порванные трусики, ей было стыдно, но ничего она поделать не могла. Ей надо было добраться до Севастополя... и при этом не попасться на глаза людям. Если ее увидят в таком виде румыны или крымские татары – ее изнасилуют, как только что пытался сделать этот ублюдок.
Но в первую очередь она должна была добраться до этой машины и помочь тем, кто в ней остался. Как только она пришла в себя – первой осознанной мыслью, которая родилась у нее в голове, была – помочь остальным.
Она не знала, кто убил тех, кто пытался ее изнасиловать. Это были явно не крымские татары – они бы попытались ее поймать и сами изнасиловали бы, и явно это были не русские партизаны – они бы попытались ей помочь. Она знала – про это говорили шепотом, – что и в самом Севастополе, городе русской воинской славы, и по всему Крыму действуют команды разведчиков-ликвидаторов сил НАТО, в числе которых были поляки и американцы. Они убивали и русских партизан, и крымских татар, и даже бандитов – у них была лицензия на отстрел, и они этим активно пользовались. Про них никто не мог толком рассказать – потому что во избежание раскрытия информации в рейдах они убивали всех, кто встретится им на пути. Возможно, бандиты чем-то помешали такой вот команде – и они их всех убили. Она не видела их – поэтому они сочли возможным оставить ее в живых...
Если она увидит кого-то из них – убьют и ее. Но не пойти назад – она не могла.
На полпути к той полянке она услышала что-то вроде раската грома, недоуменно взглянула на небо – но небо было чистым, и она прибавила шаг. И только осторожно выглянув из-за большого камня – разведчики могли быть около машины, – она увидела не разведчиков, а искореженный, горящий внедорожник и больше ничего...
Она повернулась и бросилась бежать...
На беду Тани, первыми, кто попался ей на пути, была банда крымско-татарского меджлиса, которой шестнадцатилетняя блондинка в порванном платье и без трусиков очень даже и приглянулась. Банда шла для того, чтобы совершить теракт на дороге по заданию заброшенного сюда офицера турецкой военной разведки – но, поймав Таню, они решили, что с терактом можно и подождать, румыны никуда не денутся. Ее затащили в какую-то пещеру и насиловали два дня все вместе. Потом, когда надоело, – зарезали, как овцу.
Американцы, переведя беспилотный «Молот» в режим прицеливания – не смогли наблюдать за местностью и кое-что пропустили. Если бы не этот выстрел – русского снайпера им удалось бы отследить немедленно и навести на него Странника.
Недавнее прошлое
Украина, Луганск, улица Ленина
Район железнодорожного вокзала
Операция «Оливковая ветвь»
Март 2013 года
Одиночный выстрел – прозвучал, как всегда, ожидаемо – и при этом все равно был неожиданностью. Все думали, что снайпер ушел... нет, он не ушел.
Рота эсэсовцев – сичевых стрелков – только выдвигалась на позиции под прикрытием двух остававшихся еще целыми бронетранспортеров – как выстрел заставил ее приостановить движение. Заместитель командира группы – эсэсовец по прозвищу Вуйко, очень гордившийся своими «щирыми вукраинскими» усами, которые можно заправить за ухо – с размаху ткнулся лицом в кирпичное крошево улицы. Остальных – вымело с улицы, как крыс, они бросились кто куда – во дворы, в развалины, за бронетранспортер – только бы уцелеть.
Башенный стрелок в бронетранспортере – ганнер по американской терминологии – от избытка чувств по поводу присутствия снайперов – дал длинную неприцельную очередь из «КПВТ» в сторону путепровода, не заметив при этом, что запорол ствол.
Командир роты, весь боевой опыт которого исчерпывался двумя годами стройбата в советской тогда еще армии – отсидевших в другие части тогда не брали, – когда грохнул выстрел, вломился в какой-то двор, подобно паровозу, тяжело дыша и зачем-то держа перед собой автомат. Он был настолько увлечен мыслью поскорее убраться с улицы – что не заметил под ногами какой-то железяки и грохнулся, зацепившись за нее – смачно так грохнулся, пропахав носом по осколкам кирпича и стекла. Двое подскочили к командиру – и потащили его тушу дальше, туда, куда уж точно не достанет снайпер...
– Вай, кляты москалики... – привычно выругался офицер, вытирая несвежим платком сочащуюся из разбитого носа кровь, – рацию мне! Рацию!
– Рацию сюда! – передал дальше кто-то.
– Нехай грохнули же его, этого гада... – с сомнением сказал кто-то.
– Как бы он тебя не грохнул...
– Заткнулись все! – рявкнул командир, шмыгая окровавленным носом. – Нехай дома, под бабской юбкой рассуждать будете! Дегенераты!
Наблюдение командира роты не было лишено смысла – в спешно набранную вместо «Вукраинских збройных сил» дивизию Бандеры действительно попало много дегенератов. Оно и быть иначе не могло – набирали среди западенцев, а там работы не было, и многие пили... как говорится, до розовых слоников, большинство среди молодежи – жертвы пьяного зачатья. Войдя четыре дня назад в Луганск, западноукраинские легионеры первым делом бросились к ликеро-водочному заводу и попали в засаду, одиннадцать единиц бронетехники и прочей техники сожгли в том районе, больше сотни личного состава перешли в категорию «двухсотые». Сейчас тот район держали поляки – чтобы ни у кого даже мыслей не возникало, – а тем, что осталось, награждали особо отличившиеся роты. Тем не менее – центром притяжения легионеров в любом районе, где они зачищали, – был магазин.
Снайпер проявился сразу, как только они вошли в Луганск. Никто не знал – один это снайпер или целая снайперская группа, или просто – одному и тому же снайперу приписывают работу оставшихся в городе снайперов вообще – но то, что он был здесь до сих пор, это факт, и разбитая пулей голова Вуйко подтверждала это как нельзя лучше. Он, кстати, так и лежал там, на улице, среди кирпичных развалин, никто не попытался оттащить его в укрытие. Смысл? Понятно, что мертв – а если рисковать, лечь рядом можно очень даже запросто. Какой смысл так рисковать из-за мертвого?
Рядом с колесом бронетранспортера, пырхающего сизым дымом на холостых, в самой грязи лежал человек, отличающийся от других намного более качественным обмундированием и винтовкой – у него был польский «Берил-2010» с новым подствольником, принимающий магазины от «М16», – такими в польской армии были вооружены части, прошедшие Афганистан, потому что в Афганистане магазин от «М16» является почти что стандартом в силах стабилизации, и очень удобно – когда солдаты разных армий пользуются одними и теми же магазинами и могут поделиться магазинами в бою. Еще у него был прибор наблюдения, какой обычно применяют снайперы – и с его помощью он тщательно осматривал район путепровода.
Звали этого солдата Иван Борош, и он был надпоручиком аэромобильной бригады Войска Польского, прошел Афганистан. Опыта в выслеживании снайперов ему было не занимать.
Рядом, прижимая к себе снайперскую винтовку Драгунова – увы, у украинской промышленности пока не могло получиться ничего подобного, даже новые снайперские «Галили» опытные снайперы при возможности, не раздумывая, меняли на старую, советских времен «СВД», – лежал капитан развалившейся уже украинской армии Павел Заточный. Он лежал так, чтобы колесо его прикрывало – поляк пока не дал ему никаких заданий, просто сказал лежать тихо.
Наконец после долгого, молчаливого осмотра – Заточному казалось, что в это время в воздухе на неслышно высокой ноте, как комар, звенит гитарная струна – Борош опустил прибор наблюдения, шумно пополз назад, за колесо бронетранспортера.
– Ничего нет, – констатировал он, – ушел, песий сын.
– Там дальше Луганка и за ней садоогороды. Возможно, туда ушел, – с равнодушной усталостью констатировал Заточный. После почти месяца тяжелых боев, после штурма Лисичанска – он устал так, как не уставал никогда в жизни, и иногда подумывал, что только пуля может быть избавлением от такой усталости.
– Надо идти дальше, – сказал поляк.
Капитан только пожал плечами, сказав этим все, что можно сказать десятками слов. Оба они знали, что рота не сдвинется с места. Это не рота даже... сброд дегенератов.
– Дождемся ночи... – сказал капитан, – или надо вызывать авиационную поддержку.
– Главный, Главный, это Двадцать третий! Главный, это Двадцать третий! Микола это, отзовись!
От отчаяния командующий ротой сичевых стрельцов назвал не позывной, а свое настоящее имя, чего делать было категорически нельзя.
– Главный, кто хулиганит в эфире?! – раскатисто рыкнуло.
– Микола это, Микола! – командир уже полностью забыл все правила и нормы радиосвязи, шпарил открытым текстом. – Нас валит снайпер, мы прижаты к земле! Он Вуйко, гад, завалил, Вуйко завалил!
– Двадцать третий, ты что несешь?
– Я в районе железнодорожного вокзала, дальше продвинуться не могу! Здесь работает снайпер! Он уже...
– Двадцать третий, повторите! Двадцать третий, на прием! Бисовы дети, кто там, рядом с Двадцать третьим, срочно выйти на связь!
– А что Миколы не слышно?
Надпоручик Борош вслушался в подозрительную тишину.
– Залегли?
– Никакой стрельбы нет...
– Глянем?
– Добре...
Один за другим перебежали к кирпичной стене. Заточный хотел идти дальше – но Борош остановил его, показал глазами на окно. Лучше двигаться внутри дома, пусть тут в каждой комнате может быть растяжка.
Заточный повесил винтовку за спину, вооружился «стечкиным», который он снял с убитого русского офицера под Киевом. Надпоручик Борош пошел вперед, держа наготове автомат – в таких ситуациях, как эта, он не бегал, не ссался, выполнял свою солдатскую работу четко и до конца.
В квартире, в которую они залезли – все было перевернуто вверх дном, было видно, что хозяева уходили в большой спешке, бросая все, что невозможно увезти. На полу валялось какое-то типичное для советской квартиры тряпье... старая мебель, примерзшая к полу, стекла были выбиты, батареи лопнули, и весь пол был залит подмерзшей водой. На стене, как напоминание о той, нормальной жизни, висела старая фотография годов еще тридцатых – и лица мужчины и женщины, поднимавших и защищавших огромную страну, не жалея для этого ни пота, ни крови – сурово смотрели на рвущих страну на части потомков.
Дверь в подъезд была заперта; Борош ощупал ее и отступил в сторону. Заточный отодвинул язычок замка – замок был простой, английский, дверь не слишком прочная, без особых хитростей, и осторожно потянул дверь на себя. Проклятые двери... здесь почему-то строили так, что двери все открываются наружу, а не внутрь... очень опасно.
Поделиться книгой: