Помоги проекту - поделись книгой:
«Пионер-герой», не отвечая, схватил пистолет, машинально прикинул – «стечкин» или его румынская копия, «Дракула», плохо видно в темноте, судя по весу – заряжен, да и нахрен бандюкам носить незаряженный? Писанул обломком бритвы по тенту, потом еще раз. Прильнул к щелке.
– Э...
– Нишкни.
В кузове все более откровенно воняло горелым... жуткий, знакомый многим запах. После боев в города сгоняли пленных, выгоняли на работы всех людей – собирать трупы. Потом эти трупы сваливали в кузова машин и везли их на окраину. Там – вываливали, обливали бензином и поджигали. В санитарных целях. Каждый раз после такого несколько дней невозможно было дышать, сладковатый, тошнотворный дымок вызывал позывы к рвоте.
Пацан соскользнул на землю, грамотно соскользнул, прижался к откинутому заднему борту «Урала», привыкая глазами к темноте. Потом огляделся, присвистнул.
– Вылазь, братва! Не боись!
Пацаны, многие из которых уже попрощались с жизнью – вылезали, осматривались. «Пионер-герой» уже подобрал у одного из убитых выстрелом в голову автомат, сделал несколько знаков руками в темноту – правой рукой себя за горло, потом большой палец – сигнал «я свой!». Никто не откликнулся, но все экзекуторы, вся банда Марека – была безжалостно перебита. Поняв, что те, кто это сделал, вовсе не жаждут проявлять себя, пацан присел над убитым и начал деловито шмонать его карманы, расстегивать разгрузку, чтобы приспособить на себя.
– А чо это...
– Партизаны...
– Заткнулись! – не оборачиваясь, скомандовал пацан. – Шмонайте трупы, машины. Все собрать, если обувь у кого дерьмовая – поменять. Швыдко!
Команда была понятна, беспризорники этим и жили, кражами, шмоном – растекшись по окрестностям, они собрали несколько автоматов Калашникова, в основном румынских, но были и два русских, пулемет Калашникова, тоже румынский, со складным прикладом и коротким стволом, так называемый «красавчик», девять пистолетов, ножи, боеприпасы, пару десятков гранат, некоторое количество денег и ханки. Кто-то сменил обувь, другие подгоняли на себя разгрузку. Нашли порезанных пацанов, как смогли, перевязали, тем более что бинт тоже нашли. Дали хлебнуть сивухи – для обезболивания. Для одного – сделали самодельные носилки, вырезав кусок тента. Трупешники мамалыжников – поскидывали в море, туда, куда сами мамалыжники собирались скинуть трупы пацанов.
– Строиться!
– А чо...
– Кто не в строю – все, что здесь взяли, на землю положили и мотайте отсюда, пока целы!
Пацаны помялись – но из строя никто не вышел.
– Значит, так. Уходим в горы. Идем тихо, кто гавкнет – лично язык отрежу. Кто оружие бросит – потом за ним вернется, я не шучу. Двигаемся!
Утром на место экзекуции прибыли румынские каратели. В горы они не пошли – в конце концов, это были не их солдаты, это были всего лишь убитые мамалыжники, бандиты, за них никто и никогда не спросит, и идти по следу в горы – себе дороже. Они ждали, что за ними пойдут вертолеты-охотники, которые могли летать ночью и стрелять, если даже ты спрятался в лесу, – но вертолетов почему-то не было, погода летная, а вертолетов нет. К середине следующего дня группа пацанов дошла до одной из партизанских явок...
Крым, реальность
USNS Altair T-AKR 291
Navy forward operational base «Omega»
– Сэр, Странник проявил активность. Он выдвигается к побережью.
Подполковник потер рукой небритый подбородок. Глаза слезились – злоупотребление спецпрепаратами, не дающими уснуть, – давало о себе знать, звуки были слышны как через ватную подушку.
– Что там у нас на побережье? Кто-то анализировал сводку активности?
– Так точно, сэр. У румын перебили целую группу... верней, не совсем у румын, это были сотрудничающие лица.
– Что именно там произошло?
– Непонятно, сэр. Но румыны запрашивают авиационную поддержку со «Сталкеров», в район вышла поисковая группа.
– Они не накроют самого Странника?
– Сэр, он идет как раз в район их барражирования. Подать срочный вызов?
Подполковник немного подумал.
– Нет. Не стоит. Так мы раскроем себя. Отзовите оттуда вертолеты.
– Но румыны...
– Мне нет дела до этих ублюдков, понятно? Наша операция важнее! Пусть идут в горы и ищут кого нужно сами!
Дух
– Товарищ подполковник...
Снайпер долго молчал, потом тихо, на грани слышимости, как они уже привыкли переговариваться, так что не слышно и за несколько шагов, спросил:
– Что?
– А эти... кто нам сигналил. Они кто?
Снайпер помолчал.
– Не они, а он. Думаю, он один. Американец.
– Американец?!
За все время войны они только два раза видели живых американцев, один из них был пилотом сбитого самолета, а второй – пилотом сбитого вертолета. «Морские котики», действующие в Крыму и по побережью – действовали в форме польской «маринарки военной», в плен не сдавались, да и кто бы их стал брать в плен-то? Американцы почти не участвовали в войне здесь, все делали поляки и румыны – но все отлично понимали, что ни Польша, ни Румыния не осмелились бы делать то, что они делают без поддержки и одобрения Соединенных Штатов Америки.
– Американец. У нас с ним давно дуэль.
Корректировщик помолчал, потом все-таки осмелился спросить:
– И в чью пользу счет, товарищ подполковник?
– Пока в мою. Пока...
Далекое прошлое
1999 год
Албания, округ Пука
MARSOC 24th MEU
– Гребаный русский драндулет! – выругался штаб-сержант Корпуса морской пехоты США Алоиз Овьедо, приписанный к двадцать четвертому экспедиционному корпусу морской пехоты США, пытаясь совладать с коробкой передач старой, но бодрой и прыгучей белой русской «Нивы», пробирающейся в направлении города Фуша-Аррес в маленькой колонне из двух одинаковых белых «Нив» – прибил бы того ублюдка, который ее сделал! Чертов сукин сын.
– Может, лучше прибить того, кто ее купил, амиго? – меланхолично посоветовал уоррент-офицер Саседо, развалившийся на заднем сиденье маленькой русской машины и с интересом читающий местный порнографический журнал.
– Э, базар фильтруй, – ганнери-сержанту Гринбергу, который так привык к старой бесшумной «М21» еще вьетнамских времен, что категорически отказывался поменять ее на что-то другое, сильно не понравилось сказанное, – если бы не я, мы бы сейчас перлись пешком.
– Лучше так, чем в этом ублюдочном драндулете, который вот-вот перевернется.
– На «Хамви» ты бы и половину пути не проехал. Плохо ехать лучше, чем хорошо идти.
Машина, сделав еще один скачок в молочно-серой дымке тумана, вдруг сильно стукнулась обо что-то и встала.
– Твою в бога душу мать! – изрыгнул очередную порцию ругательств Овьедо. – Кажется, приехали!
Сзади, высветив их дальним светом фар, встала вторая «Нива».
– Дельта-два, здесь Дельта-один, сообщите причину остановки, – мгновенно ожила рация.
– Дельта-один, причина в том, что один хренов морской пехотинец не умеет водить машину, черт бы все побрал! – ответил Овьедо, толкнув своего соседа по тесному заднему сиденью «Нивы». – Нули! Хватит дрыхнуть! Подъем по казарме!
Оливер Нули, последний из тех, кто пришел в группу, открыл глаза. Зевнул.
– Доехали?
– Ага, до большой кучи дерьма. Вылазь, толкать будем.
У русской «Нивы» только две дверцы, если кто сидит на заднем сиденье – он выходит, откинув передние сиденья, как в спорткупе. Так они и сделали, выбравшись наружу, в промозглое, туманное утро североалбанских Альп. Сразу стало понятно и то, что произошло, – тут была большая промоина, через нее кто-то проложил гать. Сейчас под колесом «Нивы» эта дрянь треснула, и «Нива» ушла одним боком в грязь чуть ли не по ступицы. Горящую фару едва не захлестывало грязной жижей.
Чуть в стороне, разрывая дальним светом мокрую вату тумана, остановилась вторая «Нива», морские пехотинцы из нее высадились и подошли посмотреть.
– Прилично влезли... – прокомментировал Динкель.
– Хорош трепаться. Динкель, Тили – боевое охранение. Динкель, ты свою свинью прихватил?
– Так точно, сэр, – пулеметчик группы похлопал рукой по ствольной коробке пулемета Калашникова. Этот пулемет он хорошо знал и брал с собой, когда предстояла операция в странах бывшего Восточного блока. Пулеметчик, как ни напрягайся, не сможет унести на себе больше тысячи выстрелов в лентах – а в интенсивном бою коробка расстреливается за пару минут. Кровью написано правило разведгрупп – идешь за линию фронта надолго, бери с собой оружие такое же, как у противника. Возможность пополнить боеприпасы за счет противника – бесценна.
Пулеметчик и один из автоматчиков прикрытия – в группе было пять снайперов, два автоматчика и пулеметчик – растаяли в сырой мгле. Погода была просто отвратительная – температура примерно минус два, то есть на грани замерзания воды, вчера прошел снег с дождем, но большей частью он уже растаял, и дороги превратились в снежное месиво. Снег на земле походил на рваную в клочья простыню, через прорехи которой бесстыдно проступает голое черное тело земли...
– Мартинсон, тащи трос. Нули, поможешь ему.
– Сэр...
Ганнери-сержант повернулся.
– Есть идеи?
– Да, сэр, – Кинан, единственный из всех, выходя из машины, не взял свое оружие, – я могу попытаться вытащить ее пробуксовкой.
– Черт, Кинан, она так только глубже завязнет. Тут целая яма с дерьмом, хрен знает, насколько она глубока.
– Никак нет, сэр. Я в бахах[11] участвовал. Это очень крепкая, хорошая машина, сэр. Как раз для таких дорог. Я бы все-таки попробовал с вашего позволения, сэр.
Ганнери-сержант кивнул.
– Вот что сделаем. Мартинсон – цепляй трос к заднему бамперу. Кинан, если хочешь, садись за руль. Овьедо – сядешь во вторую «Ниву», подстрахуешь.
– Так точно.
– Нули, поможешь Мартинсону. Давайте, время не ждет. Я не хочу тут долго стоять...
Зацепить трос за бампер оказалось дополнительной проблемой – Мартинсон, по прозвищу Большой Эм, только шагнул – и едва успел отдернуть ногу, иначе бы засосало. Можно было бы пройти по гати – но она была скользкой и ухнуть в яму с дерьмом можно было запросто.
– Какого хрена тут натворили эти ублюдки... Это не Европа, а задница какая-то...
– Зато ты сможешь сказать, что был в Европе за счет дяди Сэма, – сострил Тили.
– Тили, заткнись... – сказал Нули. – Давай, я на берегу, держу трос и травлю его понемногу. Ты держись за трос, пока до бампера не доберешься. Если ухнешь в дерьмо, тоже держись за трос, как за свой конец в сортире.
– Очень смешно...
Кинан, уже добравшийся до водительского сиденья «Нивы», высунулся в окно – тут оно открывалось не автоматически, а вертушкой, маленькой вращающейся рукояткой, как в машинах тридцатых годов.
– Уйдите оттуда на хрен! Я попытаюсь проехать!
– Кинан! – предупредительно крикнул Овьедо.
– Нормально, сэр. Я знаю, что я делаю.
– Добро. Мартинсон, Нули – уйдите оттуда!
Морпехи отступили.
«Нива», взвыв мотором и как-то странно хрустнув внутренностями, дернулась назад, потом, выбросив из-под колес метровые фонтаны грязи – рванулась вперед. Никто и опомниться не успел, как она проскочила топь.
– Чертов сукин сын... – сказал Овьедо.
Сержант Кинан выбрался из машины.
– Как тебе это удалось? Что за чертовщина?
– Все просто, сэр. Это машина надежная, проходимая – но чертовски старая. Русские ее сделали, когда еще не было систем автоматического подключения переднего привода, и так и делают до сих пор. Там есть рычаг, если ты хочешь подключить передний привод – надо его подключать вручную. А Овьедо не сделал этого, он так и поехал по всей грязи с приводом на одну ось.
Примерно через полтора часа они въехали в Фуша-Аррес. До него можно было добраться намного быстрее – но у них был приказ: не показываться на основной дороге. Неизвестно, чем был вызван такой приказ, – но приказ есть приказ.
Это был второй день их пути – если не считать перелета, произошедшего два месяца назад, когда их перебазировали в Рамштайн. В Рамштайне, одной из крупнейших баз ВВС в мире, они два месяца только и делали, что бегали, тренировались по возможности, в свободное время шалели от безделья. От нечего делать придумывали, какого хрена их сюда дернули – возможно, чтобы захватить кого-то из сербов, Караджича к примеру, или даже Милошевича самого. С базы каждую ночь вылетали самолеты, они пытались разузнать у пилотов, что происходит, – но пилоты отделывались шутками или угрюмо молчали. Но дураков не было – если до сих пор самолеты летают не парами, а гориллой[12], с включением туда двух самолетов РЭБи с ракетами ПРР – значит, несмотря на жесточайшие бомбардировки, система ПВО Югославии не подавлена до сих пор.
Потом их, ни с того ни с сего, ночью перебросили «Шерпом»[13] на базу в Авиано, оттуда, уже дневным рейсом, – в Тирану. В Тиране был полный бардак, их промытарили в здании гражданского аэровокзала – тут и гражданские, и военные работали в одном здании – несколько часов, потом выдали деньги, приказали купить транспорт и самостоятельно выдвигаться к Фуша-Аррес, это на севере страны. Машины они купили быстро – стихийный рынок был как раз по дороге в аэропорт, а не стихийных, похоже, не было.
Все что-то продавали – оружие, гуманитарку, машины, явно угнанные, бензин в канистрах. Оружия было море – то ли в девяносто четвертом, то ли в девяносто пятом в стране рухнула власть, разграбили все военные склады, морским пехотинцам США тогда пришлось поработать, эвакуируя иностранных граждан и дипломатический персонал. Никто потом даже не предпринял попытки собрать оружие у населения – оно или стреляло, в Косово, да и по всей стране тоже, либо продавалось на таких базарах, как этот.
Товар был выложен либо на капотах, либо на самодельных прилавках, либо просто на постеленном на земле полиэтилене. Тут же продавцы – почему-то все как на подбор небритые, вонючие. У многих – открыто или пистолет за поясом, или автомат на боку. Много цыган, по рядам шныряют дети. Есть и проститутки самого худшего пошиба – низенькие, горластые, с грязными черным копнами волос, изрядным количеством золота (или бижутерии) и дешевой косметики; они были везде, о чем-то ругались между собой или с молодыми мужчинами, непонятно было, то ли они договариваются о том, чтобы подраться, то ли пофакаться. Морские пехотинцы были очень подготовленными людьми, но все равно они с облегчением вздохнули, когда купили машины и выбрались из этой толчеи. Машины были сразу с номерами и какими-то документами, никакой регистрации не проходили – деньги в одну руку, ключи в другую, сел и поехал...
Фуша-Аррес – это был небольшой горный городок, он располагался на довольно пологом склоне холма и был выстроен как бы террасами. Впечатление от него оставалось одно – грязная дыра. Одно-, максимум двухэтажные здания, грязные, кривые улицы, старые автомобили годов семидесятых. На удивление много народа, все вооружены, причем попадались и те, кто был вооружен «М16». Некоторые – в форме, на рукаве нашивка – UCK, освободительная армия Косово, остальные – откровенные бандиты, одетые кто во что горазд. Везде торгуют, лавок очень много, и торговля идет по виду бойкая, в основном все то же оружие. Объяснялось это несоответствие нищего захолустья улиц и толпы на них тем, что здесь располагался основной сборный пункт UCK, и здесь же располагалось начало горной дороги, ведущей в Косово, по которой ходили бандиты. Дорога в Косово шла – единственная, проходимая для транспорта.
«Нивы» остановились на самой окраине. Выглядело все омерзительно – как проплешина на голове, голый, черный зимний лес, и на этой проплешине – разноцветье ржавых крыш. Казалось, что город утопает в грязи, что это и не город даже, а какой-то временный лагерь беженцев. Поверить было невозможно, что здесь годами живут люди...
Поделиться книгой: