Трагедия ошибок

В 16.11 «Инфлексибл» подорвался на мине, одной из 26, поставленных турками 8 марта на фарватере возле азиатского берега, уже протраленном союзниками и считавшимся безопасным. Взрыв произошел в носовой части корпуса с правого борта. Линейный крейсер начал садиться носом. Он вышел из боевой линии и немедленно направился на остров Тенедос. Вода прибывала, переборки начали сдавать. Положение корабля стало настолько серьезным, что раненых пересадили на катера.

А вскоре союзники получили новый удар. В 16.15 под бортом «Иррезистебла», который дрейфовал с застопоренными машинами, произошел взрыв. Сначала командир броненосца подумал, что в корабль попала торпеда, но потом убедился, что и его корабль подорвался на мине. Последствия взрыва оказались очень тяжелыми. Мина взорвалась под правым машинным отделением, которое было затоплено так быстро, что из всей машинной команды лишь 3 человека сумели спастись. Продольная переборка не выдержала, и вскоре было затоплено левое машинное отделение. Броненосец потерял ход. Он сильно сел кормой и получил крен 7° на правый борт. Турки, видя бедственное положение броненосца, усилили огонь по нему. Эсминец «Виэр» и вооруженная шлюпка пошли на помощь тонущему кораблю. Де Робек, ничего не зная о характере повреждений и степени их тяжести, послал на помощь «Иррезистеблу» броненосец «Оушен» с приказом держаться поблизости. Остальные корабли усилили огонь, чтобы подавить турецкие форты.

Капитан 1 ранга Д.Л. Дент убедился, что «Иррезистебл» спасти не удастся, и приказал команде покинуть корабль. Эсминец «Виэр» снял 28 офицеров и 582 матроса под ураганным огнем вражеских батарей. На «Иррезистебле» остались 10 добровольцев, чтобы попытаться завести буксир на «Оушен». Только в 16.50 «Виэр» со спасенными подошел к флагманскому кораблю, и лишь тогда де Робек узнал, что броненосец подорвался на мине. В 17.10 экипаж «Иррезистебла» перебрался на «Куин Элизабет». Эсминец вернулся к «Оушну» с приказом бросить «Иррезистебл», если его не удастся взять на буксир. К этому времени «Оушен» подошел вплотную к «Иррезистеблу», и капитан 1 ранга Дент перешел на «Оушен», чтобы обсудить ситуацию с его капитаном. Крен «Иррезистебла» еще больше увеличился, и положение корабля относительно берега делало заведение буксирных концов исключительно трудным. Кроме того, «Оушен» находился под перекрестным огнем нескольких турецких батарей. Поэтому командиры броненосцев решили прекратить попытки спасения «Иррезистебла». В 17.50 броненосец был брошен в 50 кабельтовых от форта Румели. Англичане еще надеялись, что ночью эсминцы сумеют отбуксировать его подальше от турецких берегов. После этого де Робек приказал всем кораблям возвращаться к острову Тенедос.

И тут же произошло новое несчастье. В 18.05 «Оушен», отходящий под жарким огнем форта Дарданос и отдельных батарей, подорвался правым бортом на том же заграждении, что и раньше «Иррезистебл». Все кормовые отсеки были затоплены, а руль заклинило в положении «лево на борт». Вода поступила в отсек рулевой машины и румпельное отделение, не позволив исправить рулевое управление. Несмотря на контрзатопление отсеков левого борта, крен на правый борт быстро вырос до 15°. Положение корабля стало критическим, и командир броненосца приказал находящимся поблизости эсминцам «Колн», «Джед» и «Челмер» подойти и снять команду. Несмотря на продолжающийся обстрел, они выполнили это приказание. «Оушен» медленно дрейфовал по течению. До наступления темноты эсминец «Джед» оставался рядом с ним, но когда стало ясно, что броненосец обречен, он ушел. Все тот же мичман Бэнкс с «Агамемнона» вспоминает:

«Следом за «Иррезистеблом» несчастливый билет вытянул «Оушен». Мы поняли, что это место заминировано, так как «Оушен» получил сильный крен и поднял сигнал «Терплю бедствие». Эсминцы проделали великолепную работу. Они бросились вперед сквозь шквал снарядов и сняли всю команду… Мы, разумеется, продолжали обстреливать форты № 13 и № 17. Мы израсходовали 58 снарядов калибра 305 мм и 158 лиддитовых и фугасных снарядов калибра 234 мм. На форту № 17 взорвался погреб. «Лиззи» крепко задала Чанаку, всадив в него несколько 381-мм снарядов. «Агги» получил огромную пробоину в трубе, у нее чуть не срезало половину. На палубе надстройки начался пожар.

Бой длился 9 часов и был достаточно долгим. Мы едва не налетели на мину. Ее пронесло всего в 10 ярдах от нашего форштевня».

После доклада адмиралу командиры «Оушна» и «Иррезистебла» отправились с группой эсминцев и тральщиков обратно в пролив. Они хотели попытаться вывести «Иррезистебл» из пролива и не допустить, чтобы «Оушен» вынесло на берег, где он мог попасть в руки турок. Однако найти броненосцы не удалось. По сообщениям турок, «Оушен» затонул около 22.30 в заливе Морто. «Иррезистебл» течением отнесло обратно в Узости, где его обстрелял форт Дарданос. Броненосец затонул около 19.30.

«Инфлексибл», несмотря на повреждения, добрался до Тенедоса. Ему пришлось провести здесь достаточно много времени, ремонтируя повреждения, после чего он отправился на Мальту для капитального ремонта в доке. Выяснилось, что линейный крейсер получил пробоину площадью около 30 кв. футов, на нем затопило 20 отсеков.1 В носовом торпедном отсеке погибли 29 человек. «Сюффрену» и «Голуа» тоже требовался ремонт в доке. «Сюффрен» имел сильную течь в носовой части. «Голуа» находился в таком опасном положении, что ему пришлось выброситься на берег острова Драпано (Кроличьи острова).

Лишь много позднее стало известно, что в ночь на 8 марта минный заградитель «Нушрет» поставил заграждение из 26 мин вдоль берега. Английская эскадра прошлась вдоль этой линии мин, и понесла тяжелые потери. Из 16 линкоров и броненосцев союзников 3 были потоплены и 3 серьезно повреждены, это стоило туркам всего 2 тяжелых орудий и десятка мелких. Попытка прорыва Узостей завершилась тяжелым поражением. Однако Энвер и Лиман фон Сандерс позднее признали, что к вечеру 18 марта турецкие войска были почти полностью деморализованы, боеприпасы кончились. Если бы атаки Кардена были более решительными, или де Робек не испугался новых потерь 19 марта, то 20 марта и форты, и подвижные батареи были бы подавлены, а значит, британские тральщики легко расчистили бы кораблям путь в Мраморное море. Но этого не произошло, и союзники затеяли долгую и кровавую галлиполийскую кампанию.

Следует учитывать, что сами форты пострадали гораздо меньше, чем думали англичане. Было разбито лишь несколько орудий. Перерывы в стрельбе возникали потому, что прислуге приходилось чистить орудийные механизмы, которые забивали песок и пыль от близких разрывов. Но союзникам еще предстояло прорвать 5 линий минного заграждения до залива Сари-Сиглар и еще 5 линий возле Нагары.

Результаты всех обстрелов, начиная с 3 ноября, свелись к следующему:

1. Батареи, прикрывающие вход в пролив (Оркание, Кум-Кале, Седд-уль-Бахр, Хеллес), подавлены, однако их бетонные сооружения представляют хорошее укрытие для пехоты.

2. К югу от Эрен-Кёя и Суан-Дере новые батареи мало пострадали.

3. В район закрытых батарей Эрен-Кёй попало несколько тысяч снарядов, однако они не были подавлены.

4. Форт Дарданос пострадал еще меньше. Его орудия остались в полной исправности.

5. В Чанаке в главный форт Хамидие I 18 марта попало 36 тяжелых снарядов, разбито 1 орудие. Форт сохранил боеспособность. На форте Хамидие II подбиты оба 356-мм орудия, на форте Намазие подбито 1 — 210-мм орудие.

6. Батареи Килид-Бара почти не пострадали.

7. Подвижные батареи, прикрывающие минные заграждения не пострадали.

В целом за весь день 18 марта у турок были выведены из строя несколько орудий, но из них лишь 4 были уничтожены. Остальные можно было отремонтировать. На фортах и батареях были убиты 40 человек, а 74 ранены.

Как теперь понял де Робек, не форты преграждают путь через проливы. Реальным препятствием были мины! Если их вытралить, флот союзников пройдет к Константинополю так же легко, как это сделал Дакуорт в 1807 году. Получив успокаивающее известие, что к нему идут еще 5 броненосцев, адмирал организовал более эффективное тральное соединение, используя специально оборудованные эсминцы для новой решительной попытки форсировать Узости. Адмиралтейство известило его, что броненосцы «Куин» и «Имплейкебл» уже подходят к Мальте, а из Ла-Манша отправлены «Лондон» и «Принс оф Уэлс» из состава 5-й эскадры линкоров. Командование этим отрядом было поручено контр-адмиралу Никольсону, командиру 6-й эскадры линкоров, так как 5-й эскадрой командовал вице-адмирал Беттел, который имел старшинство перед вице-адмиралом де Робе ком. После этих событий Эскадра Ла-Манша просто перестала существовать! Французы отправили из Суэца в распоряжение адмирала Гепратта броненосец «Анри IV».

Однако одновременно на де Робека начали давить с другой стороны. Еще 15 марта, сразу после отставки Кардена, Военный Совет начал склоняться к использованию сухопутных сил. 18 марта во время атаки Узостей генералы Гамильтон и д'Амад на легком крейсере «Фаэтон» обследовали побережье полуострова, чтобы определить места высадки. Фишер выступал категорически против, однако Черчилль настаивал, что следует нанести смертельный удар в мягкое подбрюшье Германии через Дарданеллы. Это не только выведет Турцию из войны, но и ликвидирует угрозу Суэцкому каналу, завершит кампании в Месопотамии и на Кавказе, откроет короткий путь подвоза жизненно необходимых материалов в Россию. Даже упрямого Китченера заразил этот энтузиазм, и он согласился использовать австралийский и новозеландский корпус (АНЗАК), Морскую дивизию и 29-ю дивизию. Вместе с французскими войсками это составляло 81000 человек, которые собирались на Лемносе под командованием генерала сэра Яна Гамильтона. Все это изменило мнение де Робека. К 22 марта «ему стало совершенно ясно, что он не сможет прорваться через проливы без помощи войск». Это был конец попыткам флота форсировать проливы одними кораблями. Но трагедия заключалась в том, что флот как раз почти добился этого! Увы, заповедь: «Стреляйте, стреляйте до конца, и, может быть, последний выстрел принесет вам победу» — британскими адмиралами была забыта. Сухопутная операция не могла начаться ранее середины апреля, и турки получили драгоценную передышку.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Повреждения броненосца «Агамемнон», полученные при обстреле турецких фортов в Дарданеллах

25 февраля, ведя бой с внешними фортами, броненосец получил 7 попаданий, еще 56 снарядов легли недалеко от борта. Попадания распределились следующим образом:

1. Попадание в деррик-кран, пробита труба, 9 раненых.

2. Попадание в полубак во время подъема якоря. Есть жертвы.

3. Попадание в броню 234-мм башни S2. -Снаряд рикошетировал, пробил верхнюю палубу и взорвался. Повреждены электрические кабели.

4. Попадание в первую трубу, взрыв. Разбросаны патроны 76-мм орудий.

5. Сбита брам-стеньга.

6. Пробита 25-фн обшивка в 4 фт выше броневого пояса, затем пробиты 2 внутренние тонкие переборки. Начался пожар в отсеке гидравлических машин, который был быстро потушен. Однако этот отсек расположен между двумя артиллерийскими погребами, поэтому, если бы снаряд отклонился чуть в сторону, последствия могли быть очень тяжелыми.

7. Попадание в 203-мм поясную броню.

«Агамемнон» выпустил 123 снаряда калибра 234 мм, из которых 12 были лиддитовыми. Были отмечены преждевременные разрывы сразу после вылета снаряда из дула орудия.

7 марта броненосец вел бой с фортами Узостей и получил несколько попаданий в броню, которые не причинили никакого вреда. 3 попадания снарядов среднего калибра (вероятно 150 мм) пришлись в небронированные части, размеры пробоин оказались довольно большими. «Агамемнон» выпустил 8 снарядов калибра 305 мм и 145 снарядов калибра 234 мм.

18 марта «Агамемнон» получил 5 попаданий в броню и 6 попаданий в небронированные части корпуса. Один снаряд попал в броню 234-мм башни S3 и повредил осколками левое 305-мм орудие кормовой башни главного калибра. Другим попаданием была разворочена задняя труба и уничтожены 2 — 76-мм орудия. Всего в ходе этих 3 боев «Агамемнон» получил 26 попаданий в основном снарядов среднего калибра.

Атака Смирны

Словно бы для того, чтобы доказать, что нет такой скверной ситуации, которую нельзя еще больше ухудшить, в разгар Дарданелльской операции англичане затеяли еще одну аналогичную авантюру. Место действия находилось в подозрительной близости от Дарданелл. Эта операция имела гораздо меньшие масштабы, но все-таки привела к отвлечению части сил в неподходящий момент. Попытка борьбы с береговыми укреплениями завершилась провалом, однако никто и не подумал провести параллель с событиями вокруг Галлиполли.

В тот день, когда линкор «Куин Элизабет» начал обстрел фортов Узостей, броненосцы «Свифтшур» и «Трайэмф» были отправлены в распоряжение адмирала Пирса, командовавшего британскими морскими силами в Египте. 2 марта он получил приказ атаковать порт Смирна. Кроме броненосцев, Пирс имел собственный флагман — броненосный крейсер «Юриалес», гидроавиатранспорт «Анне» и группу тральщиков. Ему также был придан русский крейсер «Аскольд». Производить какие-либо высадки англичане не собирались, более того, десантные операции были строго запрещены. Пирс должен был помешать туркам и немцам устроить в Смирненском заливе базу для подводных лодок. Адмирал получил приказ разрушить форты Смирны и установить тесную блокаду порта. По данным нашей разведки, порт прикрывали форт Хамидие, вооруженный 7 — 240-мм короткоствольными орудиями старых образцов, и форт Муин-и-Заффер, вооруженный 4 — 152-мм орудиями. Подходы к порту считались заминированными.

5 марта адмирал Пирс начал обстрел форта Хамидие. Обстрел велся сначала с дистанции 70 кабельтов, а потом расстояние было сокращено до 50 кабельтов. Видимость была прекрасной, и англичане отметили 32 попадания в форт, а также 2 сильных взрыва. Около 16.00 Пирс прекратил обстрел, намереваясь на следующий день начать траление и довершить уничтожение фортов огнем с малых дистанций.

Утром 6 марта тральщики приступили к работе, но тут же попали под плотный огонь турецких батарей. Кроме форта Муин-и-Заффер, по ним стреляли батарея из 5 — 120-мм орудий и полевая батарея. Тральщики были немедленно отозваны, и в дело вступили корабли. Форт Хамидие дал только 1 залп и замолчал. Англичане приписали это результатам вчерашнего обстрела, хотя на самом деле, на форту было уничтожено только 1 орудие. В ходе боя «Трайэмф», «Юриалес» и тральщики получили несколько попаданий. После артиллерийской дуэли, длившейся 2 часа, турецкие батареи замолчали. Адмирал снова послал вперед тральщики, но на сей раз из осторожности он выделил только 2 штуки. Батареи снова открыли огонь, и кораблям опять пришлось вмешаться.

7 и 8 марта корабли Пирса обстреливали турецкие батареи и форты, но ничего серьезного не добились. Причем, обманутые молчанием турок, английские корабли подошли на расстояние всего 40 кабельтов к фортам. Турки открыли бешеный огонь, и дело могло кончиться очень скверно для Пирса, если бы не турецкие наводчики. В общем, опыт Смирны еще раз подтвердил то, что уже стало ясно в Дарданеллах.

Несколько неожиданно возникла идея добиться цели иными средствами. Дело в том, что губернатор Смирненского вилайета считался сторонником Англии и не раз протестовал против политики турецкого правительства. Возникла идея договориться с губернатором о нейтралитете одного отдельно взятого вилайета. И Адмиралтейство радировало Пирсу, чтобы он попытался реализовать эту безумную идею.

Именно с операциями перед Смирной связан очередной неприятный для англичан эпизод морской войны на Средиземном море. Вообще-то он оказался довольно характерным для этого театра. Англичане никак не могли заставить себя относиться к туркам серьезно, за что не раз были жестоко наказаны. И все равно с упорством, достойным лучшего применения, они снова и снова наступали на те же самые грабли…

Хотя перед Дарданеллами были сосредоточены крупные силы флота союзников, блокировать пролив они не сумели. Подтверждением этого служат действия крошечного миноносца «Демир-Хиссар» (Именно такое написание дают справочники по турецкому флоту, я не «Тимур-Хиссар», как говорит Лорей). Этот корабль (или, точнее, кораблик) был построен сравнительно недавно — в 1908 году во Франции. Он имел водоизмещение всего 97 тонн и был вооружен 2 — 37-мм орудиями и 3 торпедными аппаратами 450 мм. Кроме 32 турок он имел на борту до 6 немецких моряков. В 1915 году его скорость не превышала 16 узлов (или 19 узлов, как говорит Лорей). В любом случае скорость была не слишком большой.

27 февраля миноносец вышел из Чанака, но у мыса Кефез его остановили сигналами с берега. Выяснилось, что с берега заметили 2 английских эсминца в районе Эрен-Кёй. Миноносец повернул назад. Следующие несколько дней командир внимательно наблюдал за системой дозоров союзников с форта Оркание.

7 марта в 17.00 миноносец снова покинул Чанак. Следуя вдоль европейского берега, он прорвался в море, хотя несколько раз сталкивался с кораблями союзников. Обойдя с севера острова Имброс и Лемнос, «Демир-Хиссар» 8 марта в полдень повернул к азиатскому берегу Турции. Попытка атаковать корабли союзников у острова Тенедос сорвалась. У мыса Баба миноносец был замечен дозором союзников. Миноносец повернул на юг и ушел в Смирну, так как на нем кончался уголь. Заявление немцев, будто они оторвались от преследовавших «Демир-Хиссар» легкого крейсера и 2 эсминцев, всерьез принимать не следует, учитывая скорость миноносца.

В ночь с 8 на 9 марта Пирс предпринял решительную попытку протралить подходы к порту. Корабли вели огонь по прожекторам и батареям, а тральщики очищали фарватер. Ценой гибели одного из тральщиков удалось очистить проход, не доходящий всего 15 кабельтов до рейда Смирны. 9 марта ожидался и ответ губернатора Смирны, поэтому утром Пирс приостановил свои действия. Днем прибыла турецкая шлюпка под белым флагом, в ней находился адъютант губернатора. Стороны заключили перемирие до 11 марта.

В ночь с 9 на 10 марта «Демир-Хиссар» вошел в залив Смирны и обнаружил броненосец «Трайэмф», легкий крейсер «Веймут» и еще какие-то корабли. Было решено попытаться атаковать эти корабли. Днем миноносец отстоялся на якоре в бухте Мавро-Вуни. Вечером он снова вошел в залив. В свете прожекторов из Смирны временами мелькал силуэт броненосца. Ветер постепенно усилился до 6 баллов, поэтому торпедная атака была бы невозможна, если бы на корабле не находились 2 немецких офицера. Один командовал миноносцем, второй руководил действиями торпедистов. Еще одна маленькая загадка. Лорей говорит, что миноносцем командовал капитан-лейтенант Фирле. По другим источникам, командиром корабля являлся капитан-лейтенант барон фон Фрик.

Итак, вспоминает командир «Демир-Хиссара»:

«Выход в атаку лагом к волне был невозможен вследствие сильной зыби, поэтому пришлось идти в атаку по волне, имея торпедный аппарат, развернутый почти по траверзу. Первый выстрел был произведен при наиболее благоприятных условиях. Угол встречи торпеды с целью составлял 90°. У торпедного аппарата находился бывший инструктор торпедной стрельбы. Промах был невозможен. Корабль противника обрисовывался огромным силуэтом и отчетливо выделялся на фоне света смирненского прожектора. Даже в мирное время я никогда не находился в более благоприятных условиях. За броненосцем стоял легкий крейсер, а немного в глубине — пароход. Ввиду того, что я не считал возможным быстро повернуть торпедный аппарат на другой борт для выстрела по крейсеру, я уклонился слегка влево, чтобы иметь возможность атаковать транспорт, который стоял уступом на 2 румба вправо. Но благодаря исключительной работе торпедистов удалось, против ожидания, повернуть торпедный аппарат. Торпеда была выпущена с дистанции 300 метров, но, пропав в воду, уклонилась влево. Обе торпеды не были замечены с вражеских кораблей».

Броненосец «Трайэмф» в это время грузил уголь, и атаку действительно не заметил. Несколько дней спустя обе торпеды были прибиты к берегу и подобраны турками.

Прорваться в Смирну было невозможно, поэтому после неудачной атаки миноносец отправился в порт Чесма, куда и прибыл 10 марта в 10.00. Миноносец пополнил запас угля и вечером снова вышел в море, чтобы использовать последнюю оставшуюся торпеду. Около 2.45 были замечены крейсер и пароход. Это был гидроавиатранспорт «Анне» (захваченный в начале войны немецкий пароход «Анне Рикмерс»). Несколько раз «Демир-Хиссар» едва не налетел на сторожевые корабли и, в конце концов, был вынужден отказаться от атаки крейсера. Поэтому он выпустил торпеду с дистанции всего 300 метров по гидроавиатранспорту. Взрыв произошел под фок-мачтой, но даже после этого англичане не встревожились. Миноносец сумел проскочить в Смирну, идя под самым берегом. Англичане отбуксировали поврежденный корабль в Мудрое, где ему пришлось выброситься на берег. После ремонта гидроавиатранспорт снова вошел в строй.

Все это не было известно адмиралу Пирсу. Он мог предполагать, что военные власти не согласны с губернатором. Пирс решил, что его задача выполнена, так как после траления 8–9 марта турки сами затопили на входном фарватере 2 парохода и фактически заблокировали порт. К нему снова прибыл посланец губернатора с просьбой не считать торпедирование «Анне» нарушением перемирия. Это было всего лишь проявление недисциплинированности командира миноносца. Переговоры продолжились, и в это время турки затопили еще 3 парохода, окончательно закрыв доступ в порт. По крайней мере, так считали англичане. Поэтому 15 марта Пирс получил приказание вернуть броненосцы в Дарданеллы. Сам адмирал должен был возвратиться в Египет. Кажущийся успех операции заставил англичан забыть, что батареи так и не были подавлены. На самом же деле затопленные брандеры никак не помешали немецким подводным лодкам заходить в Смирну. Никаких выводов не последовало, скорее наоборот, эта операция добавила неоправданного оптимизма британскому командованию.

В Смирну по железной дороге из Константинополя доставили торпеды и масло. Затопленные турками корабли не так уж надежно блокировали порт, и 22 марта «Демир-Хиссар» снова вышел в море, но тут выяснилось, что принятый уголь ни на что не годен, и кораблю пришлось возвращаться в порт. При этом миноносец задел винтом за грунт, и ему пришлось стать в док на ремонт. За это время «Демир-Хиссар» получил 50 тонн кардиффа. Но выход в море пришлось отложить до середины апреля.

Вечером 15 апреля миноносец вышел из Смирны. Незамеченный неприятелем, он вышел в открытое море. 16 апреля около 10.00 в 15 милях от острова Скирос он заметил 2 парохода: один большой, с 1 трубой и 4 мачтами, другой поменьше, с 2 трубами и 2 мачтами. Большим пароходом оказался британский транспорт «Маниту», который перевозил солдат 29-й пехотной дивизии в Дарданеллы (На транспорте находились 20 офицеров, 626 солдат и 615 лошадей). Миноносец сигналом приказал пароходу остановиться. Шкипер решил, что миноносец английский и имеет какое-то приказание, поэтому послушно застопорил машины. «Демир-Хиссар» подошел ближе, и его командир приказал команде в течение 10 минут покинуть пароход. Англичане, впрочем, утверждают, что был дан срок всего 3 минуты. Хотя на корабле находились солдаты с винтовками, они не имели патронов, поэтому не могли оказать никакого сопротивления. Так или иначе, но англичане приказания не выполнили.

Тем временем на горизонте показались дымки, и командир миноносца решил больше не рисковать. Он выпустил в транспорт 2 торпеды и погнался было за удирающим посыльным судном «Озирис», но британское судно сумело удрать, еще раз подтвердив плохое состояние машин миноносца. Немцы не заметили никаких следов попаданий торпед, но на «Маниту» вспыхнула паника. Солдаты начали спускать шлюпки и бросаться за борт. Несколько шлюпок перевернулись, в результате чего утонуло по различным данным от 50 до 100 человек. «Демир-Хиссар» выпустил третью и последнюю торпеду в «Маниту», и опять без какого-либо видимого результата.

«Маниту» по радио вызвал помощь, и в погоню за турецким миноносцем отправились эсминцы «Кеннет», «Джед» и «Виэр». Крейсера «Дартмут» и «Дорис» помчались на помощь транспорту. «Демир-Хиссар» лег на курс SO и полным ходом направился к турецким берегам. Около 15.00 «Кеннет» и «Джед» подошли на расстояние 2О кабельтов. Шедший головным «Кеннет» открыл огонь. «Демир-Хиссар» обогнул южную оконечность острова Хиос и увидел, что навстречу ему идет эсминец «Виэр». Машины «Демир-Хиссара» окончательно сдали, и миноносец не мог развить более 12 узлов. Командир миноносца решил стать на якорь в греческих территориальных водах, однако опасался, что это не остановит англичан. Поэтому миноносец выбросился на берег. Команда подорвала машины и выбросила за борт оба орудия. Все это время англичане вели по нему огонь. После того, как команда миноносца высадилась на берег, англичане выслали абордажную партию. Подрывные заряды уничтожили корму миноносца. Команда «Демир-Хиссара» сначала была интернирована греками, но потом была отпущена.

Дарданелльская авантюра — высадка десанта

После неудачи 18 марта британское верховное командование решило попытаться взять проливы с суши. Адмиралтейство по-прежнему считало, что сухопутные войска следует ввести в дело только после того, как флот прорвется в Мраморное море, однако взяла верх иная точка зрения. На что рассчитывали английские генералы — сказать трудно. Война на Западном фронте давно приняла позиционный характер. Почему они предполагали, что им удастся пройти по Дарданелльскому полуострову форсированным маршем, так и осталось загадкой. Ведь не составляло секрета, что гористая дикая местность ничуть не напоминает ухоженные дороги Западной Европы. Турки давно сосредоточили на полуострове значительные силы, и шансов на стремительное наступление не было абсолютно никаких. И все-таки роковое решение было принято. Мы не будем вдаваться в детали сухопутных операций на полуострове и ограничимся кратким описанием действий флота во время высадки и эвакуации десанта.

26 марта адмирал де Робек телеграфировал в Лондон:

«Без сомнения, попытка 18 марта не была решающей. 22 марта я имел встречу с генералом Гамильтоном, который изложил мне свой план. Я его целиком одобряю. Для достижения положительных результатов и цели операции необходимы совместные действия армии и флота».

В Лондоне состоялось довольно бурное заседание Военного Совета. Черчилль ратовал за продолжение морской атаки, однако этому неожиданно воспротивилось Адмиралтейство, которое решило целиком положиться на мнение командира, находящегося на месте событий. Была зачитана телеграмма генерала Гамильтона, который утверждал, что флот не сумеет самостоятельно форсировать Дарданеллы. Совет согласился с его мнением. Главной целью высадки был захват горы Ачи-Баба, господствовавшей над полуостровом Галлиполли и проливом. Имея такой корректировочный пункт, англичане могли без труда разгромить огнем корабельной артиллерии турецкие форты. А там уже мерещилось и победоносное наступление на Константинополь. В итоге было решено начать подготовку десанта, хотя это означало задержку, по крайней мере, до 15 апреля. Прежде всего следовало отправить корабли в Александрию пополнить запасы, ведь никто не думал, что придется проводить десантную операцию. Задержка была столь же фатальной, как и перерыв между первой бомбардировкой в ноябре и февральской попыткой Кардена форсировать проливы. Германский офицер писал:

«Если бы неприятель высадился немного ранее, кто знает, чем бы закончилось дело. Но ко времени высадки все передовые части успели занять прекрасно оборудованные окопы в наиболее важных в тактическом отношении пунктах побережья. Позади них стояли резервы, готовые отражать наступление до прибытия главных сил».

7 апреля командующий десантным корпусом генерал сэр Ян Гамильтон покинул Египет и прибыл на остров Лемнос. Здесь он провел совещание с де Робеком, на котором был окончательно принят план операции. Десантный корпус состоял из 29-й английской пехотной дивизии, английской морской дивизии (морская пехота), корпуса АНЗАК (австралийская и новозеландская пехотные дивизии), 42-й английской территориальной дивизии, 10-й и 11-й индийских пехотных дивизий и 1-й французской пехотной дивизии. Однако из всех этих частей лишь французская дивизия и английская морская пехота являлись полностью боеспособными опытными соединениями. Остальные или еще формировались, или не имели никакого боевого опыта, вроде территориальной дивизии. Дело еще более осложнял «австралийский сепаратизм». Правительство Австралии потребовало, чтобы войска АНЗАКа действовали самостоятельно. Не больше и не меньше. Положение усугубляло то, что Гамильтон и де Робек действовали самостоятельно. Единого командующего операция не имела.

Флот де Робека получил дополнительные подкрепления. Он теперь состоял из 1 линкора, 17 броненосцев, 12 крейсеров, 29 эсминцев, 12 подводных лодок.

Флагманский корабль ЛК «Куин Элизабет»

1-я эскадра ББ «Свифтшур», «Альбион», «Лорд Нельсон», «Имплейкебл», «Виндженс», «Принс Георг», «Голиаф», «Корнуоллис»

БрКр «Юриалес», КР «Минерва», «Талбот»

6 траулеров

2-я эскадра ББ «Куин», «Лондон», «Принс оф Уэлс», «Трайэмф», «Маджестик»

БрКр «Бекчент», база ПЛ «Адамант», ГАВ «Арк Ройял»

8 эсминцев, 4 траулера

3-я эскадра ББ «Канопус»

КР «Дартмут», «Дублин»

2 эсминца, 2 траулера

4-я эскадра КР «Сапфир», «Аметист»

12 траулеров;

5-я эскадра ББ «Агамемнон»

10 эсминцев, 5 траулеров

6-я эскадра ББ «Жоригиберри», «Анри IV», «Шарлемань»

БрКр «Латуш-Тревиль», «Жанна д'Арк», КР «Аскольд»

12 эсминцев

7-я эскадра 4 эсминца (блокирует Смирну)

Тем временем продолжались обстрелы турецких позиций. Вот как проходил день на броненосце «Лондон»:

«В 8.00 сыграли боевую тревогу, и мы вошли в Дарданеллы. Впереди нас шли эсминцы и тральщики, а за нами в кильватер — «Принс оф Уэлс». Форты на европейском берегу сразу открыли огонь по маленьким судам и добились нескольких попаданий. Мы ответили из 152-мм орудий левого борта, и они прекратили огонь. Нам показалось, что маяк на мысе Хеллес используется этими фортами в качестве наблюдательного пункта, и мы уделили ему немного внимания. Мы обстреляли его из 152-мм орудий, добились нескольких попаданий, но не сумели разрушить башню. На сей раз турки набрались мужества, и скрытые на южном берегу батареи обстреляли нас. С северного берега стреляли гаубичные батареи. Именно они добились единственного попадания. Снаряд попал в привальный брус примерно в 10 футах позади каземата Y3, но не взорвался. Так как он падал под большим углом, то не пробил борт. Появился один из наших аэропланов и начал корректировать наш огонь. В результате мы накрыли одну из азиатских батарей, и она быстро прекратила огонь. Мы также прекратили огонь и немного отошли к выходу из пролива. Команда была отправлена обедать повахтенно.

К концу обеда на северном берегу противник начал проявлять признаки активности. Две 12-фунтовки левого борта с собранными наспех расчетами открыли по нему огонь. Стрельба была исключительно точной, и всякое шевеление прекратилось. После обеда мы снова разошлись по боевым постам и приготовились нанести решительный удар по маяку.

Приблизившись на расстояние 2000 ярдов, мы открыли огонь из носовой башни. Первые 2 попытки выстрелить завершились осечками. Но с третьего раза башня открыла огонь. Уже второй снаряд попал прямо в маяк. Аэроплан улетел на базу за бензином, поэтому до вечера мы вели только спорадический огонь из 152-мм орудий. В 18.00 сыграли отбой, и мы отправились спать».

Вот такая идиллическая картина, очень слабо напоминающая войну.

25 апреля флот де Робека высадил первые 29000 человек на 5 плацдармах вокруг мыса Хеллес и Габа Тепе, используя корабельные шлюпки и катера — специализированных десантных судов не существовало в природе. Если высадка под огнем противника начинается с команды «Весла на воду!» — добра не жди. Мы остановимся только на описании высадки на участке V — возле Седд-уль-Бахра, где англичане попытались сымпровизировать нечто вроде пехотно-десантного судна будущего. Попытка оказалась не слишком удачной. Владычице морей явно не хватало «эльпидифоров», которые Черноморский флот готовил для высадки на Босфоре.

Первые споры разгорелись относительно времени высадки. Генерал Гамильтон считал, что десант следует высаживать в темноте, хотя при этом десантники лишались поддержки корабельной артиллерии. Моряки возражали совершенно справедливо, даже многие годы спустя ночная высадка оставалась исключительно сложным и рискованным предприятием. Но при высадке днем транспорты с войсками и тяжелой артиллерией могли попасть под огонь вражеских батарей. Поэтому было принято компромиссное решение — высадить на рассвете авангард, а резервы и артиллерию высаживать уже после захвата плацдармов.

Высадку на участке Y генерал Гамильтон рассматривал как демонстрацию, чтобы отвлечь внимание турок. Высаженный здесь при поддержке броненосца «Голиаф» отряд полковника Мэтьюза не встретил сопротивления и без труда продвинулся вглубь полуострова. Однако там он был встречен штыковой контратакой турецкой 9-й пехотной дивизии, отошел к побережью и в ночь на 26 апреля был эвакуирован. Свою задачу отряд выполнил и отвлек на себя часть сил турок.

Высадку на участке S в бухте Морто прикрывал броненосец «Корнуоллис». Эта высадка тоже должна была иметь демонстративный характер, однако здесь десант зацепился за берег и удержался.

Главной считалась высадка у Седд-уль-Бахра на участке V. Ее прикрывала почти вся 1-я эскадра контр-адмирала Уимза, так как здесь укрепления турок были наиболее сильными. Для высадки на участке V был выбран бывший угольщик «Ривер Клайд», на котором размещалось до 2100 солдат Мюнстерского и Дублинского фузилерных полков. Командование высадкой должен был осуществлять капитан 2 ранга Унвин, командир эсминца «Гусар». По плану «Ривер Клайд» должен был идти к берегу, пока не сядет носом на грунт. Пароход вел на буксире мелкосидящую паровую шаланду. Буксировка производилась с помощью выстрела, вываленного с левого борта. После остановки транспорта шаланда должна была пройти вперед и выброситься на берег. Чтобы заполнить промежуток между шаландной и пароходом, «Ривер Клайд» вел с собой с каждого борта лихтеры. На эти лихтеры солдаты высаживались через широкие полупортики, вырезанные в бортах парохода. Для прикрытия высадки на полубаке «Ривер Клайда» были установлены пулеметы со стальными щитами. Вот на что приходится идти, когда нет под рукой ни LCI, ни LCT! Но даже это не помогло, в считанные минуты 2 головные роты были практически уничтожены, хотя все-таки англичане зацепились за берег. В этом кровопролитном бою 7 человек заслужили Крест Виктории, высшую британскую военную награду.

Высадка на участках W и X, которую прикрывали броненосцы «Свифтшур» и «Имплейкебл», прошла не без потерь, но в целом удачно. Более того, эти 2 отряда сумели соединиться в первый же день операции.

Австралийцы, как они того и желали, получили свой собственный участок высадки, севернее основных плацдармов. Части АНЗАКа высаживались в районе Габа-Тепе при поддержке кораблей 2-й эскадры контр-адмирала Тэрсби. Здесь, как и в других пунктах, завязались ожесточенные бои, сопровождавшиеся огромными потерями. За свою «самостийность» австралийцы заплатили очень дорого.

Корабли проявили исключительную отвагу, поддерживая десантников. Когда адмирал Тэрсби приказал броненосному крейсеру «Бекчент» подойти к берегу и подавить турецкую батарею, капитан 1 ранга Бойль поступил в духе традиций старого флота. Дав машинам самый малый ход, он двигался, пока форштевень крейсера не коснулся дна. Лишь тогда он открыл огонь всем бортом и подавил батарею. «Я не нахожу достойных слов, чтобы описать поведение моряков», — писал командир корпуса генерал Бердвуд.

Приведем свидетельство очевидца, служившего на броненосце «Лорд Нельсон»:

«25 апреля. Подъем до рассвета. В 3.15 снялись с якоря и направились к Дарданеллам, чтобы прикрыть высадку наших войск. Начали день с сильнейшего обстрела Седд-уль-Бахра. Форт уже был разгромлен ранее, но противник мог подвезти новые орудия во время передышки, которую мы им дали. Они также хорошо окопались вокруг деревни. Это был очень крепкий орешек. Наши войска наступали под огнем. Им пришлось много драться, чтобы зацепиться за берег. Расход снарядов показывает,! что и мы не бездельничали — 35 снарядов 305 мм, 84 — 234 мм, 1124 — 12 фн. Мы закончили стрельбу в 20,30, проведя в бою 16 часов.

26 апреля. Разошлись по боевым постам сразу перед рассветом, чтобы задать туркам еще раз. Я слышал, что нашим войскам ночью пришлось туго. Турки предприняли несколько атак, но были отбиты. В первой половине дня наши части, которые получили подкрепления, начали наступление. После полудня они захватили деревню. Мы выпустили 4 снаряда 305 мм, 15 — 234 мм, 400 — 12 фн. По сравнению со вчерашним, день прошел спокойно».

Одновременно французская бригада высадилась на азиатском берегу возле Кум-Кале при поддержке кораблей адмирала Гепратта. Французы достигли полной внезапности, но из-за собственной неорганизованности подарили туркам передышку, и те успели подтянуть резервы. Как и в других местах, десант был остановлен на побережье, при этом целая рота сенегальских стрелков попала в плен. 26 апреля десант под огнем турок был принят обратно на корабли и высажен на участке V.

В целом высадка прошла успешнее, чем ожидалось. Это объясняется тем, что германский командующий Лиман фон Сандерс ожидал главную высадку в районе Булаира и держал там 3 пехотные дивизии. Только вечером он приказал перебросить резервы на полуостров Галлиполли. Демонстративная высадка, совершенная англичанами на перешейке, завершилась довольно странно. Десант не встретил турок и благополучно вернулся на корабли. Имел он хоть какое-то значение или нет — осталось неясно.

26 апреля в ходе наступления англичане сумели сомкнуть в единое целое плацдармы X, W, V и S. Однако за это время турки подтянули резервы и подвезли артиллерию. Началась позиционная война, что означало крах плана операции. Захватить Критию и гору Ачи-Баба союзникам не удалось. В районе Габа-Тепе австралийцы по-прежнему были прижаты к береговой черте. С огромными потерями англичане ползли вперед. Но за 6 дней Гамильтон, потеряв 17000 человек, сумел продвинуться только на 5 километров. 15 июля наступление на южной оконечности полуострова окончательно застопорилось. Британским генералам просто не хватало умения и желания побеждать (Вот только один пример Генерал-майор сэр Александер Годли обратился к новозеландской бригаде как к «сборищу дряхлых, рвущихся домой, вшивых и богохульных обожравшихся вороньих пугал»). Им противостояли энергичные командиры вроде Лимана — фон Сандерса и Мустафы Кемаля, поэтому дуэль командиров союзники проиграли с треском. Если бы в распоряжении турецкого командования имелись еще и хорошие войска, высадка вообще кончилась бы катастрофой. 19 мая турки попытались сбросить в море части АНЗАКа, положение которого казалось им наиболее неустойчивым. Они сосредоточили здесь 42000 человек против 20000 союзников. Однако при поддержке корабельных орудий австралийцы пулеметным огнем отбили все атаки. Турки потеряли около 10000 человек, тогда как австралийцы — лишь около 600. После этого наступило затишье.

А что же «Гебен» и «Бреслау»? 2 мая линейный крейсер вышел в Мраморное море, чтобы обстрелять транспорты союзников у Галлиполли, но был обнаружен британским привязным аэростатом. Одного сообщения о появлении линкора «Куин Элизабет» хватило, чтобы «Гебен» бросился искать укрытие за скалистыми берегами Узостей. Вообще-то Сушон был целиком занят нейтрализацией активных действий русского Черноморского флота адмирала Эбергарда, с которым германские корабли имели несколько стычек, не давших решающего результата. Русские поставили на входе в Босфор мины, на которых «Гебен» подорвался в декабре 1914 года, а «Бреслау» — в июле 1915.

Корабли союзников оказывали артиллерийскую поддержку высаженным войскам, но порядка на море было ничуть не больше, чем на суше. «Наглухо заблокированные» Дарданеллы, перед которыми были сосредоточены десятки кораблей, на самом деле больше напоминали проходной двор. Старые турецкие миноносцы свободно входили и выходили из пролива. А ведь следовало еще ждать и немецкие подводные лодки, их появление на Средиземном море было просто неизбежно. Впрочем, лодки союзников также орудовали в Мраморном море почти без помех. Главной опасностью для них были сильные течения и мели, но не турецкие корабли.

Однако беспечность союзников однажды должна была сказаться. 7 марта из пролива выскочил миноносец «Демир-Хиссар», но на сей раз для блокирующей эскадры все кончилось благополучно, хотя мы еще узнаем о подвигах этого корабля.

Зато следующая попытка принесла результат. Ситуация в Дарданеллах в начале мая складывалась не слишком благоприятно для турок. Британские корабли обстреливали турецкие позиции на полуострове Галлиполли. Подводные лодки союзников хозяйничали в Мраморном море. Действия противолодочных сил турок не имели совершенно никакого успеха. И немецкие офицеры решили хоть как-то переломить ситуацию.

6 мая командир полуфлотилии эсминцев капитан-лейтенант Фирле получил радиограмму, в которой ему предлагалось попытаться атаковать британский броненосец, стоящий в бухте Морто. После выяснения отношений между Берлином, Константинополем и Чанаком на предмет того, кому подчиняется эта самая полуфлотилия, 10 мая Фирле получил приказ провести атаку. При этом он не должен был покидать Дарданеллы, чтобы не затруднить проход германским подводным лодкам, прибытие которых ожидалось в ближайшее время. Германское командование не питало ни малейших иллюзий относительно качеств турецких моряков, поэтому полученная Фирле инструкция требовала от него «немедленно идти в Чанак, захватив с собой немецких командиров и торпедистов для здешних 3 миноносцев».

10 мая в 13.30 Фирле на своем флагманском эсминце «Муавенет» прибыл в Чанак. На совещании адмирал Узедом объяснил, что турецкие позиции у Седд-уль-Бахра подвергаются сильнейшему обстрелу британских кораблей, на ночь уходящих в бухту Морто. Он предложил использовать для атаки 3 маленьких турецких миноносца. Однако Фирле с этим не согласился. Эти корабли имели только 1 торпедный аппарат, поэтому один «Муавенет» мог дать такой же залп, как все эти 3 корабля вместе взятые. Но маневрирование 3 миноносцев на узком фарватере представляло собой исключительно сложную проблему. Узедом согласился с мнением Фирле.

Главным, по мнению Фирле, являлось навигационное обеспечение операции. Поэтому он тщательно обследовал фарватер и обвеховал его. Для наблюдения за бухтой Морто Фирле провел ночь на одной из гаубичных батарей азиатского берега. В своем дневнике он оставил довольно красочное описание увиденного.

«Перед входом в Дарданеллы, в море огней — как будто в Кильской бухте — стоял соединенный англо-французский флот с транспортами. Английские корабли располагались от Теке-Бурну (на европейском берегу), к ним примыкали французы, а в конце линии стоял русский крейсер «Аскольд». В Дарданеллах, в бухте Морто этой ночью находились на якоре 2 броненосца, которые освещали береговые позиции прожекторами и поддерживали по ним длительный огонь тяжелой и средней артиллерии. На английской же стороне, на суше, охватывая английские позиции и всю бухту до мыса Хиссарлик, взлетали время от времени световые ракеты, освещавшие обширное пространство, что было очень неблагоприятно для эсминцев, следующих вдоль побережья. От мыса Хиссарлик, наискось к Эренкойской бухте, располагалась линия дозора, который регулярно нес дивизион эсминцев типа «Бигль» В этот вечер можно было видеть, как правофланговый эсминец непосредственно под наблюдательным постом проходил по бухте Эрен-Кёй. Незаметный прорыв линии дозора поэтому наиболее вероятен под европейским берегом».

12 мая были отданы приказы турецким прожекторным командам, а на «Муавенете» проведены последние приготовления. В 18.40 эсминец снялся с якоря. Фирле постарался подготовить корабль к бою так, как это было принято в германском флоте. Он даже приказал принять только половинный запас топлива, чтобы уменьшить осадку корабля. Вот как он описывает атаку в своем дневнике:

«Между 19.00 и 19.30 прошли минные заграждения. Эсминец довольно плохо слушается руля, идя по течению. Носовой руль находится слишком высоко. Видимость была достаточная, чтобы видеть буи.

В 19.40 стали на якорь в бухте Зуандере, вне заграждений. Во время постановки в Дарданеллы вошел броненосец и стал на якорь перед бухтой Морто. В 20.00 — темно, канун новолуния, небо частично покрыто облаками, обычная ночь. Над водой сероватый туман.

С 20.20 до 23.20 английские корабля, стоящие на якоре перед бухтой Морто, стреляют по сухопутным позициям и освещают их прожекторами, иногда ракетами. Решаю предпринять атаку после полуночи, рассчитывая в первую очередь на ослабление бдительности на кораблях, в частности на дозорных эсминцах, вызванное утомлением после обстрела.

13 мая 1915 года в 0.30 снялись с якоря, двинулись малым ходом (8 узлов) как можно ближе к высокому европейскому берегу. Вскоре заметили справа перед собой очертания корабля.

0.45. Слева на крамболе в 600–800 метрах контркурсом проходит дивизион неприятельских эсминцев, не заметивший нас.

1.00. Справа по носу 2 больших корабля, стоящих на якоре в кильватерной колонне перед бухтой Морто, наискось от мыса Эски-Хиссарлик. Хорошо видно, что это броненосцы. Держусь по-прежнему вплотную к берегу.

На берегу сильный пулеметный огонь из доходящих до самой воды окопов. Случайные пули залетают на палубу.

1.10. Почти у самого мыса Хиссарлик поворачиваю на 10´влево на фарватер, чтобы отойти на дальность торпедного выстрела, продолжая следовать малым ходом. Аппараты — на правый борт. Офицеры выходят на палубу, вентиляция не работает.

1.13. Головной корабль с расстояния 100 метров делает сигнал «О» ратьером. «Муавенет» отвечает тоже «О». Корабль повторяет, «Муавенет» тоже. Ревуном даю сигнал о выпуске торпед.

1.15. Корабль запрашивает в третий раз. В тот же момент стреляем из носового аппарата, вскоре после этого — из среднего и кормового.

Три отчетливых сильных взрыва, следы торпед идут к мостику, задней кромке трубы и кормовой части.

Корабль после первого же попадания ложится на правый борт, окутанный облаками густого черного дыма, у грот-мачты вырывается красное пламя.

Неслышно криков. На концевом корабле тоже все тихо.

После второго выстрела поворачиваю круто к берегу, имея руль «лево на борт» и дав полный ход, чтобы укрыться от обнаружения и избежать неизвестных минных заграждений против бухты Домус-Дерези. Неприятельские эсминцы нас не заметили.

За кормой, на месте происшествия, свет прожекторов многочисленных кораблей.

2.00. Пришел в бухту Зуандере. Держась на месте, сообщил береговым батареям об удавшейся атаке.

Радио командующему флотом: «Английский линейный корабль потоплен 3 торпедами в бухте Морто. Фирле»

Ввиду того, что «Муавенет» до сих пор не был замечен неприятелем, я решил оставаться в бухте Зуандере, перед минными награждениями.

3.30. Справа замечены неприятельские эсминцы на азиатской стороне, напротив бухты Кефез. Форты Дарданос и Интеле открывают огонь. Желая во что бы то ни стало скрыть от неприятеля направление фарватера, которым «Муавенет» пользуется для прохода минных заграждений, и стремясь по возможности оставить противника в неведении относительно способов атаки, я решил пройти район минных заграждений до бухты Авуала, в которой мог стоять совершенно незамеченным неприятелем. Кроме того, тем самым я давал возможность фортам европейского берега стрелять.

3.50. Стал на якорь в бухте Авуала. 4.45. Снялся с якоря, прошел последнюю часть минных заграждений.

5.00. Стал на якорь у Чанака.

10.15. «Муавенет» получает радио от Сушона: «Хорошо сделано».

В ходе этой атаки был потоплен британский броненосец «Голиаф», на котором погибли командир (капитан 1 ранга Т.Л. Шелфорд) и 570 человек команды. После этого корабли союзников уже не рисковали становиться на якорь в проливе.

Во второй половине мая перед Дарданеллами появились и германские подводные лодки. Несколько малых лодок серии UB были доставлены по железной дороге в австрийский порт Пола, откуда перешли к Дарданеллам. Однако они успехов не добились. Гораздо больший успех имели действия прорвавшейся через Гибралтарский пролив большой подводной лодки U-21 капитан-лейтенанта Херзинга. После захода в Каттаро она также направилась к Дарданеллам.

Однако несчастья англичан начались еще до прибытия U-21. 23 мая броненосец «Альбион» сел на мель возле Габа-Тепе. Вот что рассказывает об этом один из офицеров «Канопуса»:

«Так получилось, что «Альбион» сел на мель недалеко от вражеских позиций. «Канопус» пошел ему на помощь. Мы вытравили 165-мм трос и сумели подать его на борт «Альбиона», после чего приготовились к буксировке. Тем временем была отправлена радиограмма адмиралу на «Лорд Нельсон», и он пошел нам на помощь. В 6 утра турки открыли огонь по нам и «Альбиону». Немного позднее они подвезли новые орудия и открыли просто бешеную стрельбу, снаряды так и свистели у нас над головой. «Лорд Нельсон» подошел около 7 утра, и после этого дела стали налаживаться. «Альбион», «Лорд Нельсон» и «Канопус» открыли огонь по турецким позициям из 305-мм и 152-мм орудий. В 10.30 мы сумели сдвинуть «Альбион» с места. В 10.45 он сошел с мели, и мы вышли из-под обстрела, хотя не так быстро, как хотелось бы. «Альбион» получил 40 попаданий, на нем были убиты 2 человека и ранены 9. Каким-то чудом «Канопус» попаданий не получил, хотя снаряды сыпались вокруг нас градом».