Снятся ли андроидам электроовцы?

Эта идея ему решительно не нравилась. Даже андроиды, сознавая, что за ними охотятся, многое теряли.

— Ну, хорошо. Вы сможете завещать сову наследникам.

Но потомство останется за нами. На этом мы настаиваем. Весь выводок. Если вы не согласны, возвращайтесь к своему начальнику и сообщите, что шкала Войт-Кампфа — в ваших руках, во всяком случае — не способна отличить андроида от человека. А потом ищите другую работу.

— Дайте мне немного времени, — сказал Рик.

— Хорошо, — ответила Рэйчел. — Мы оставим вас здесь, в этой уютной обстановке на…

Она посмотрела на часы.

— Полчаса, — сказал Розен, и они безмолвно направились к двери.

Рик понял, что все остальное зависит от него.

Уже когда Рэйчел закрывала за собой дверь, он произнес в пространство:

— Вы поймали меня в абсолютную ловушку. Мой промах записан на видеоленту. Вы знаете, что моя работа зависит от применения шкалы Войт-Кампфа. И у вас проклятая сова.

— Твоя сова, мой милый, — сказала Рэйчел, останавливаясь. — Ты забыл? мы привяжем ей адрес на лапку и отправим лететь в Сан-Франциско. Там оно тебя встретит.

«Оно! — подумал Рик. — Она назвала сову «оно»!

— Секундочку! — сказал он.

— Так вы решили?

Рик открыл чемоданчик: — Последний вопрос из теста Войт-Кампфа, — пояснил он. — Присядьте, пожалуйста.

Рэйчел взглянула на дядю. Тот кивнул и она, пожав плечами, вернулась за столик. Брови ее приподнялись с тревогой и отвращением.

— Но зачем это?

Он заметил ее напряжение и профессионально отметил его про себя.

Минуту спустя световой карандаш снова был нацелен в глаз двушки. Она неподвижно смотрела прямо в луч, не меняя Сражения лица, на котором застыло отвращение.

— Симпатичный чемоданчик, не правда ли? — спросил Рик, снимая листки с вопросами. — Служебный. Нравится?

— М-да, — неопределенно ответила девушка.

— Детская кожа, — пояснил он. — Стопроцентная, натуральная кожа ребенка.

И погладил черную крышку. И увидел, как отчаянно метнулись стрелки на индикаторах. Но лишь после заметной паузы. Реакция имела место с опозданием. В то время как никакой паузы вообще не должно было быть. Время реакции он знал до долей секунды.

— Благодарю, мистер Розен, — сказал Рик, собирая прибор. — Повторный тест кончился. Это — все.

— Вы улетаете? — спросила девушка.

— Да. Я доволен результатами.

— А как же остальные девять испытуемых? — спросил она с опаской.

— В вашем случае шкала оправдала себя вполне. Я могу делать вывод уже на основании этого теста. Шкала продолжает сохранять эффективность.

Он повернулся к Элдону Розену, который в мрачном молчании застыл у двери.

— Она знает?

Иногда они сами не знали, кем являются. Когда водилась ложная память. С ошибочной надеждой, что это поможет изменить результат теста.

— Нет, — ответил Розен. — Мы ее полностью запрограммировали. Но, кажется, к концу она начал подозревать правду. Рэйчел, ведь ты догадалась, когда он предложил ответить на последний вопрос?

Побледнев, она кивнула.

— Не бойся его. Ты ведь не сбежавший андроид, нелегально проникнувший на Землю. Ты — собственность ассоциации Розена, часть торговой рекламы для привлечения будущих колонистов.

Он подошел к девушке и успокаивающе положил руки на ее плечи. Она вздрогнула.

— Он прав, — сказал Рик. — Я не собираюсь отправлять вас на покой, мисс Розен. Всего хорошего.

Направившись было к двери, он остановился.

— Еще один вопрос, мисс Розен. А сова у вас настоящая? Рэйчел быстро взглянула на Розена.

— Он все равно уходит, — сказал старик. — Это уже не имеет значения. Нет, сова искусственная. Живых сов больше нет.

— Так, — тихо сказал Рик и вышел в коридор.

Оставшиеся в комнате смотрели ему вслед. Все было сказано. Так вот, значет, как действует самый крупный производитель андроидов — подлое коварство. Скрытный, опасный тип личности. Недаром органы правосудия обеспокоены появлением андроидов типа «Узел-6».

Только теперь он понял, что Рэйчел была тем самым «Узлом-6». Он впервые столкнулся с таким андроидом, и андроид едва не выиграл. Они чуть не подкопались под тест Войт-Кампфа — единственный метод распознавания типа «Узел-6». Корпорация Розена славно потрудилась, чтобы защитить производимый товар.

И ему придется иметь дело еще с шестерыми.

За каждый цент премии придется попотеть.

Если, конечно, он выйдет из этой переделки живым.

6

Телевизор надрывался. Джон Исидор, спускаясь по пыльной лестнице огромного пустынного дома, слышал хорошо знакомый голос Бастера Дружби. Голос сочился весельем, Бастер болтал со своей всесистемной аудиторией.

— Ха-ха-ха, ребята! Стук-грюк-стук! Пора дать краткую сводку погоды! Сначала восточное побережье США. Спутник «Мангуста» сообщает: осадки достигнут максимума к полудню, потом уровень снизится. Если кто-то из вас собирается выйти прогуляться, вам лучше подождать. Кстати, об ожидании. Осталось всего десять часов до момента, когда я сообщу вам чрезвычайную новость. Это мой сюрприз. Возможно, вы думаете, что я, как всегда…

Как только Джон Исидор постучал в дверь, голос Бастера канул в небытие — телевизор замолчал. Он не просто потерял голос. Он перестал существовать, до смерти напуганный стуком Исидора.

Но сквозь затворенную дверь Джон чувствовал присутствие другой жизни. Он убедил себя (а может, и в самом деле что-то воспринимал?), что ощущает безгласный испуг, притаившийся за дверью, пятившийся от нее, словно кто-то пытался забиться в самый угол квартиры, чтобы не встречаться с Джоном Р. Исидором.

— Эй! — позвал он. — Я живу на следующем этаже! Я слышал, как у вас работает телевизор! Давайте познакомимся. Вы не против?

Ни шороха, ни намека на движение.

— Я принес вам маргарин, — сказал Джон, подойдя к двери вплотную, чтобы голос проник сквозь ее толщу. Меня зовут Джон Р. Исидор, я работаю для известного ветеринара, мистера Ганнибала Слоута. Вы ведь слышали о нем? Я — вполне приличный человек, вожу фургон мистера Слоута.

Дверь робко приоткрылась, и он заметил силуэт девушки, которая старалась держаться так, чтобы не попасть в поле зрения Исидора, одновременно не выпуская дверь. Словно без этого она не удержалась бы на ногах. Страх придавал ей больной вид. Словно кто-то сломал ее, а потом кое-как, злобно и насмешливо слепил снова. Огромные неподвижные глаза стеклянно смотрели на Исидора, губы с трудом складывались в улыбку.

Он вдруг понял причину ее страха.

— Вы ведь думали, что в доме никто не живет? Что дом покинут?

— Да, — прошептала девушка и кивнула.

— Но ведь соседей иметь всегда приятно, — с надеждой произнес Исидор. Черт подери, пока вы не появились у меня вообще соседей не было. А это так грустно. Бог свидетель.

— А вы здесь один? — спросила девушка. — Я имею в виду, в этом здании?

Она, казалось, немного освоилась, осмелела. Маленькая ладонь пригладила черные волосы. Фигурка у девушки оказалась прелестная, хотя и очень миниатюрная, глаза затеняли длинные черные ресницы. Застигнутая врасплох, она была одета только в пижамные брюки — больше на ней вообще ничего не было. Исидор заметил, что в ее комнате царит полный беспорядок. Распахнутые чемоданы там и сям, их содержимое, вывалившееся на пыльный мусорный пол. Но это так естественно — она ведь только что приехала.

— Кроме вас, я здесь один, — сказал Исидор. — И я не буду вам надоедать.

Он был подавлен. Его гостинец, напоминавший о старых добрых довоенных временах, не был принят. Девушка, кажется, вообще не понимала, зачем он принес маргарин. Или даже не заметила, что неожиданный посетитель что-то держит в руках. У него появилось ощущение, что она все еще барахтается в расходящихся кругах страха.

— Вам нравится старина Бастер? — спросил Исидор, чтобы как-то снять напряжение. — Я каждое утро смотрю его передачи, и вечером тоже, когда возвращаюсь с работы. Смотрю, пока ужинаю, а потом — до тех пор, пока не лягу спать. То есть, я так делал, пока не сломалось изображение в моем телевизоре.

— Кто… — Девушка оборвала вопрос, прикусив губу, словно рассердившись на себя саму.

— Бастер Дружби, — объяснил он. Странно, что девушка не слышала об этом самом-самом комичном комике Земли. — А откуда вы приехали?

— Какая разница? — Она бросила на Исидора быстрый внимательный взгляд и, словно что-то заметив, слегка расслабилась. — Я буду рада вашей компании. Но позже, когда немного освоюсь. Сейчас об этом не может быть и речи.

— Но почему?

Он терялся в догадках. Может быть, долгие годы жизни в одиночестве изменили его, и он стал не таким, как все? От этой мысли подавленность стала сильнее.

— Я мог бы помочь вам распаковать вещи, — решился предложить Джон, в то время как дверь практически уже затворилась, прямо перед его носом. — И мебель…

— У меня нет мебели, — сказала девушка. — Все эти вещи… они уже были здесь.

Ему достаточно было одного взгляда, чтобы определить, что стулья, ковер и столы — все сгнило, погрузилось в братскую могилу умерших вещей, поглощенных деспотической властью времени и заброшенности.

— Они не подойдут. Как же вы собираетесь жить в таких условиях? послушайте, — сказал он с искренним желанием помочь, — если мы обыщем весь дом, то можем найти кое-что получше. В одной квартире — лампу, в другой — стол, и так далее.

— Я так и сделаю, — сказала девушка. — Но сама. Спасибо.

— Вы одна пройдете по пустым квартирам?

Он не верил собственным ушам.

— Почему бы и нет?

И она снова нервно вздрогнула, словно поняв, что говорит что-то не так.

— Я однажды попробовал. И теперь стараюсь побыстрее возвращаться в свою квартиру, не вспоминая об остальных. Сотни пустых квартир, и там еще полно вещей, которые остались после людей, живших в них. Умершие ничего не смогли забрать с собой, эмигрировавшие — не захотели… Весь дом мусоризовался, кроме моей квартиры.

— Мусо-ризовался? — не поняла она.

— Это я так называю. Мусор. Старые конверты, спичечные коробки, обертки жевательных резинок, старые газеты… Когда поблизости нет людей, мусор начинает размножаться, воспроизводить себя. Например, если вы перед сном оставляете в комнате некоторое количество мусора, к утру его количество удваивается. Его становится все больше и больше.

— Я понимаю… — сказала девушка, неуверенно глядя на Исидора и не зная, верить его словам или нет.

Она явно не понимала.

— Существует Первый закон Мусоризации, — пояснил Исидор. — Мусор вытесняет Немусор. А в этом доме давно никто не живет, и некому было воевать с мусором.

— И он полностью победил, — закончила девушка. — Теперь я поняла.

— Квартира, которую вы выбрали, слишком мусоризовалась. В ней нельзя жить. Но мы можем снизить факт мусора. Можем, как я уже говорил, поискать в других квартирах. Но…

Он замолчал.

— Что «но»?

— Но мы никогда не победим, — сказал Джон Исидор.

— Почему?

Девушка вышла в коридор, закрывая за собой дверь. Сложив руки, прикрывшие маленькие, высоко сидящие груди, она стояла перед Джоном, всем своим видом выражая стремление пенять. Так ему казалось, во всяком случае. По крайней мере, девушка слушала.

— Никто и никогда не победит мусор. Выиграть можно только временно. В каком-то отдельном месте. Как в моей квартире, где мне удалось создать подвижное равновесие между давлениями мусора и немусора. Но потом я или умру, или уеду, а мусор возьмет свое. Это всеобщий закон, он действует во всей Вселенной. Вся Вселенная движется к конечному состоянию полной мусоризованности, не считая, конечно, Вилбура Сострадального и его пути вверх, — добавил он.

Девушка смотрела на него непонимающе.

— не вижу связи.

— Но в этом — весь смысл Сострадализма. — Он опять был озадачен. — Разве вы не участвуете в сопереживаниях? У вас нет генератора эмпатии?

— Я не взяла его с собой, — осторожно сказала она после некоторой паузы. — Думала, что найду свободный аппарат здесь.

— Но ведь эмпатический генератор, — заикаясь от волнения, произнес Джон, — Это самая личная вещь, какая только может быть у человека! Это — продолжение вашего тела! Это способ, которым вы соприкасаетесь с чувствами других людей! Вы это знаете… все это знают! Сострадальный позволяет даже таким, как я…

Он оборвал себя, но было поздно — по вспыхнувшему на лице девушки отвращению стало понятно, что она его разгадала.

— Я почти прошел этот тест, — сказал Исидор осипшим, дрожащим голосом. — Тест на умственные способности. Я — умеренный специал, совсем не такой, как многие остальные. И Сострадальному это все равно.

— Что касается меня, — произнесла девушка, — то я считаю это главным недостатком Сострадализма.

Голос ее был спокоен и прозрачен. Джон Исидор понял, что она констатировала факт своего неприязненного отношения к недоумкам.