Два спутника для Марии

— Говори! — велела она. — Что мы сделали?

— Самое паршивое в этом то, что такой ангел, как ты, будет терзаться виной за это грязное дело. Ты знаешь историю наших кланов?

Мария покачала головой.

— Только то, что это — история вражды. С чего и когда все началось?

— Да началось-то все лет триста назад. Испокон веку Драммонды и Конаханы угоняли друг у друга скот. Перебивали невест. Образовывали противоположные партии на выборах. Конаханы, к тому же, в отличие от нас, католики. Время от времени то Конаханы, то Драммонды отправлялись резать своих противников. Побежденные долго и тихо зализывали раны, и, бывало, через поколение отправлялись восстанавливать справедливость.

— Но это было давно.

Джек горько усмехнулся.

— Последний раз Каспер устроил это два года назад. Как раз перед выборами в городской совет. Шансы Конаханов были предпочтительнее наших. Я тогда решил, что у Каспера с головой не все в порядке.

— Да, я помню, вы поссорились, и ты уехал.

— Лучше бы ОН уехал. Тогда вместе с Драммондами на стенах Крисборо стояли бы полсотни Конаханов — таких, как Рэм, у них у всех была одна стать. И мы с Рэмом дрались бы рука об руку. И Каспер остался бы жив.

— И все погибли бы вчерашней ночью, — беззвучно сказала Мария.

— Драммонды вырезали Конаханов. Мария, ты знаешь, что значит — вырезать клан под корень? Это означает — всех мужчин, всех женщин, всех стариков и всех детей. Каспер сказал, что он обезопасил клан Драммондов на вечные времена.

— А Рэм?

— Его не было в городе, как и меня. После окончания корпуса я-то вернулся домой, а Рэм заделался столичным пижоном. Насколько я знаю, Конаханы очень гордились его карьерой. И когда он вернулся в Крисборо, получил очаровательный сюрприз. Представляешь, только что быть частью могучего клана, иметь пять братьев и семь сестер, кучу кузенов и кузин различного достоинства, отца и мать, дядей и теток, племянников и племянниц. И вернуться на огромное кладбище. Мария, Рэм страшен всем, кто носит фамилию Драммонд. У него выжжена душа. Мария… он может быть крайне жесток. Крайне. После случая с Каспером я понял, что он настроен убивать.

— Ты ведь вернулся только на похороны Каспера?

— Да. Помнишь, когда он лежал в гробу, его лицо было закрыто?

— Да. Белым платком. Меня это удивило.

— Я видел его лицо. Они дрались на шпагах. И Рэм резал его на куски. Я понял, что он сорвался. Каспер был весь изрезан в лохмотья. А чтобы делать это в дуэли на шпагах, нужно особое хладнокровие. Под конец, когда наш братец был еще жив, но дело, по сути, было уже сделано, Рэм пришпилил его к полу его же собственной шпагой, а на эфесе оставил визитную карточку. Написал на ней: «Первый, но не последний». Мне сказали, что шпагу очень долго не могли вытащить. Вот с таким человеком ты вела при луне долгие беседы. Рэм — убийца.

Только сейчас Джек обратил внимание на последствия своего рассказа. Мария поникла, и ему показалось, что свет вокруг померк.

— Я не могу доверять Рэму Конахану, понимаешь? — сказал он мягко. — Я не знаю, что и как может его спровоцировать.

Мария подняла голову.

— Но мы же с тобой не виноваты. Ты вообще был возмущен этим планом, а я попросту ничего не знала, да если бы и знала — что от меня зависело!

— А я чувствую свою вину. Потому что я — знал. Я и подумать не мог, что клан всерьез примет планы нашего психопата-братца. Я просто уехал, когда об этом деле надо было вопить на всех перекрестках. Да и не брошусь я ему объяснять, что я тут ни при чем. Это не по-мужски. Закон клана: кровь — за кровь. Всех — на всех. Я вправе ожидать от него, что для него важнее не то, какие мы с тобой, а наша фамилия.

— Но мы тоже всех потеряли. Мы же не озверели. Ты ведь не собираешься кусать каждую протянутую руку?

— Это разные вещи. Наши погибли в бою. И я еще не знаю, что будет со мной, если я увижу хоть одного кочевника. Может, я тоже потеряю человеческий облик.

— Рэм не терял человеческого облика. Он не рассказывал мне обо всем этом. Я поняла, что он пережил что-то тяжелое, но… Мне казалось, он хотел бы это если не забыть, то хоть как-то отодвинуть.

— Что бы мы ни говорили друг другу сгоряча, — задумчиво сказал Джек, — Рэм Конахан не дурак, не трус и не подлец. Он, разумеется, не мог быть уверен в том, что ты согласишься встречаться с ним, зная обо всем этом ужасе.

— О Каспере он мне рассказал. Не подробности. Просто сказал, что у него была возможность защищаться. Что это был честный поединок. И что Каспер получил по заслугам.

— Но не сообщил, что, воздавая по заслугам, получал наслаждение.

— Перестань. Я подумаю над всем этим. Уверяю тебя, если бы он хотел убить меня, он мог много раз очень легко это сделать. Как и многое другое.

— Вполне могу поверить, что у Рэма рука на женщину не поднимается. Но я никогда не поверю, что он не рассматривал иного варанта: ты — самое драгоценное, самое любимое, тщательнее всего охраняемое сокровище Драммондов. Причинив зло тебе, он нанес бы нам самый болезненный удар. Клянусь своей любовью к тебе, он это прекрасно понимает.

Лицо Марии было мокро от слез.

— Довольно, Джек! Я сказала, что рассмотрю все, что ты мне сказал. Я многого… быть может, главного, не знала о Рэме Конахане. Но я знала другое. Вместо того, чтобы два вечера в неделю лелеять и воплощать планы мести, он сидел в саду с наивной сентиментальной дурочкой и… и о чем только с ней не говорил. Он-то не раздумывал: это, мол, можно сказать Марии, а вот это — не стоит, не ее ума дело. Скажи мне, почему Драммондам спустили это дело? Ведь наверняка все знали, кто виновен в гибели Конаханов. А убийцу Каспера ловил весь город!

— Кто бы теперь пошел против единственного оставшегося могучего клана Драммондов! С устранением Конаханов Крисборо был наш. Вся власть, понимаешь…

— Не понимаю! Что такое власть? Она ведь не может воскресить тех, кого убили под покровом ночи.

— То-то и оно. Мы никогда с ним не рассчитаемся. И я предпочел бы не иметь за спиной такого кредитора. Пожалуйста, Мария, не люби его. Если он и вправду выполнит то, что обещал, и доставит нас в столицу, мы мило поблагодарим его, и наши дорожки, наконец, разойдутся. Крисборо больше нет, и нас ничто не объединяет.

Мария вздохнула.

— Дай нам бог, Джек, не вызвать к жизни его жажду мести. Но у меня такое ощущение, будто мы говорили о разных Рэмах Конаханах. Успокойся, я не буду устраивать истерик, колотить ногами и кричать: «Нет, он не такой». Я просто не знаю жестокого Рэма Конахана.

* * *

Вечерело. Уставшая Мария крепко спала в кустах, проголодавшийся Джек начал нервничать. Рэма все не было, и он решил, что, как только стемнеет, они с Марией двинутся в дальнейший путь на запад одни. Сказать по-правде, отсутствие Конахана обеспокоило его куда больше, чем он мог предположить вначале. На самом деле он очень рассчитывал на его помощь в трудном и опасном путешествии. Рэм прекрасно знал дорогу, у него были свои пункты остановок, какая-то официальная миссия и, вероятно, какие-то способы обеспечивать себе относительную легкость передвижения.

Неожиданно Мария села.

— Кто-то скачет, — прошептала она. — Послушай!

Джек приник ухом к земле.

— На всякий случай спрячься, — сказал он. — Это может быть и не Рэм. Я посмотрю.

Он поднялся к краю лощинки и осторожно глянул вперед, туда, откуда приближался всадник. Вскоре его силуэт вырисовался на темнеющем сером небе.

— Эй, Драммонд, не пугайся, это я!

Успокоенный Джек вскочил на ноги и помог спешившемуся Рэму свести коня вниз.

— Знакомьтесь, — сказал Рэм, и в темноте блеснула его улыбка. — Это Ройч. Я нашел Ройча, или он — меня. Ждал прямо на дороге. Где уж твоим ребятам было догнать моего Ройча!

Конь положил голову на его плечо, словно благодаря за благосклонный отзыв.

— Я привез вам ужин, — продолжил Рэм, — и вот это для Марии. Будь добра, переоденься, так тебе удобнее будет путешествовать.

— Что это?

— Там брюки, сорочка, жилет, куртка, сапоги, чулки, поясной ремень. Вот шляпа. Тебе пригодятся также шпага и пара пистолетов. Ты должна выглядеть, как один из нас.

— Где ты достал все это? — поинтересовался Джек, распаковывая сверток с едой. — И одежду?

— Честно? — зубы Рэма вонзились в ломоть хлеба. — Я тоже не обедал. Было некогда. Я помародерствовал в Крисборо.

— Что? А на хвосте ты никого не притащил?

— А зачем тайсам вы, когда у них уже есть Крисборо? Вы никакой практической ценности для орды не представляете.

— Но как ты рискнул туда вернуться?

— Хм… О каком риске ты говоришь? А клоаки на что? Говорю тебе, у меня там были важные дела. Жратву и одежду для Марии я прихватил по дороге.

В темноте его лицо почти не различалось.

— А ты — загадочная личность, Конахан, — задумчиво сказал Джек.

Глава III. Волосы Марии

До Вейса было недалеко, и Рэм надеялся покрыть это расстояние за два, максимум, три перехода. Разумеется, в его расчеты теперь принималась и необходимость отдыхать чаще, чем он позволил бы себе, будь он один, но никакого видимого раздражения по этому поводу он не испытывал.

Всю ночь они бодро скакали на запад. Джек заметил, что Рэм, по возможности, старается держаться открытых мест, и, когда он спросил его об этом, тот объяснил, что опасается засады.

— Засады? Но тайсы остались позади днях в двух пути.

— Тайсы — да. Но в ожидании тайсов более благоразумная часть населения стремится убраться с их дороги. Разумеется, они везут с собой ценности. А поскольку гарнизонам сейчас не до наведения порядков, разная шушера караулит на больших дорогах. Особенно там, где эта большая дорога проходит через лес. Попасть к ним в лапы не менее опасно, чем к тайсам. Просто убьют, а потом будут разбираться, стоили ли мы трудов.

— А мы стоим их трудов?

— Хм…

Даже в темноте Джек уловил полный сомнения взгляд Конахана.

— Я сказал бы, что тайсам моя голова доставила бы радости больше, нежели родным отечественным разбойникам — мой кошелек.

— Послушай, чем ты все-таки занимаешься?

— Драммонд, я отлично вижу, что ты мне не доверяешь. С чего ты взял, что я должен доверять тебе больше? Может быть, теперь, когда я рассказал тебе диспозицию, ты вспомнишь, что хороший Конахан — мертвый Конахан? В принципе, теперь, при удачном стечении обстоятельств, ты мог бы добраться до Рамо-Вэлли и сам, и быстрее, чем в моей компании, не цепляясь за каждый встречный город, где я обязан бывать дважды: один раз — до, и другой — после тайсов.

— Верно ли я тебя понял?

— Если думаешь, что я навожу тайсов, то — неверно. Не бойся. Если они меня поймают, они так развлекутся… Короче, живым мне попадаться нельзя. Речь тут пойдет не только о моей шкуре, что, в общем-то, мое личное дело, но и о моих знаниях. Так что, Драммонд, я чертовски опасная компания.

Увлеченные разговором, они придержали коней и вздрогнули от неожиданности, когда ехавшая впереди Мария, сделав то же самое, присоединилась к их беседе.

— Ты хочешь оставить нас, Рэм?

— Нет, но я не хочу, чтобы вы в отношении меня имели какие-то сомнения. В случайных дорожных неожиданностях я могу вам здорово помочь, но если на меня будет вестись планомерная загонная охота, то каждый, кто находится возле меня, подвергнется смертельной опасности. Решай сам, Драммонд.

Джек задумался.

— Как хочешь, — сказал он решительно. — Я никак не могу вообразить ситуацию, в которой ты, рыжая стоеросовая дубина, имел бы настолько важное значение, чтобы тайсам стоило вести на тебя особую охоту. Кому, кроме Драммондов, нужна твоя паршивая шкура?

Рэм расхохотался.

— И тебе того же, и тебя так же. Чтобы не остаться в долгу, обязан сказать, что ценю тебя столь же высоко.

— Джек! — снова вмешалась Мария. — Вернитесь чуть назад.

Туда, где вы говорили об опасности. Могу я попросить, чтобы в таком случае, вероятно, в пылу большой драки, вы не забыли об одной вещи?

— О чем ты?

— Рэм сказал, что ему лучше не попадаться живым. Я думаю, ты понимаешь, что то же касается и меня. Пообещай не забыть об этом.

Джек натянул поводья, от неожиданности его лошадь осела на задние ноги. Подобные вопросы он не способен был обсуждать на скаку.

— Мария… я надеюсь, до этого не дойдет, — растерянно сказал он.

— Ты должен пообещать, что сделаешь это, и избавить меня от страха. Потом, после… они все равно меня убьют.

— Если позволишь, Мария… я могу пообещать, что сделаю это.

— Правда? Я буду очень благодарна тебе, Рэм.

Больше она ничего не сказала, а только подала лошадь вперед, и молодые люди последовали за стуком ее копыт.

— Знаешь, — сказал Джек, — иногда ты все-таки вызываешь у меня… сомнение. Ты человек или волк?

— Хочешь сказать, ты сам должен был пообещать ей это, да пороху не хватило?

— Я хочу сказать, что боюсь за нее. И больше всего в этом отношении я боюсь тебя, потому что… Похоже, ты втерся к ней в доверие. Мария — чистая и нежная девушка, а ты… Я пытаюсь себе представить, что с тобой происходит, когда ты видишь карие глаза, нос горбинкой и каштановую шевелюру Драммондов. Я, понимаешь ли, видел труп Каспера.

Рэм помолчал. Круглая полная луна катилась к западу.

Близился рассвет.

— Ну, давай разберемся, — сказал он глуховато. — Каспер получил то, что ему причиталось. Разумеется, я думал о мести в масштабах «всех — на всех». Я хотел этой мести. Я мог бы свихнуться, если бы не пролил кровь Драммондов, и ты способен это понять, не так ли? Мои любимые катакомбы дали мне власть над Драммонд-Холлом. Я мог свободно бродить по вашему дому, убивая всех, кого мне хотелось, и исчезая, как призрак, абсолютно безнаказанный. Ты даже представить себе не можешь, какое это забавное чувство — ходить по дому, полному спокойно спящих врагов. На эту всю вашу крепость хватило бы одной бутылки масла и пары ударов кремнем.

Джек стиснул зубы. Это и вправду был кошмар — озверевший Конахан в самом сердце цитадели Драммондов.

— И почему же ты выбрал спальню Марии?

— Да я ошибся! Этот ваш склеп пронизан ходами, как сыр — дырками. Попробуй сосчитай, шестнадцатый или восемнадцатый там поворот налево! Когда она проснулась, я подумал — визгу будет! А она вместо этого очень мило попросила не причинять ей зла. Ей! Да у меня сроду рука не поднималась на женщину, ребенка и лошадь.

— Ты только в этот момент вспомнил о своем кодексе?