Помоги проекту - поделись книгой:
Вы достигаете кладбища; вот единственное, что можно сказать с уверенностью. Но это не то место, куда вы хотели попасть, это место, в которое попасть никто не хочет, но в конце концов попадает. Это конечная станция, на которую в конце концов прибывают все поезда. Если у вас нет билета, дождитесь конечной станции. Тогда вам скажут: «Выходите. Поезд дальше не идёт».
Всё общество оборудовано для работы. Это общество трудоголиков. Оно не хочет, чтобы вы учились расслаблению, и с самого детства оно вкладывает вам в ум идеи, враждебные расслаблению.
Я не говорю, что вы должны расслабляться целый день. Делайте свою работу, но найдите какое-то время и для себя, а его можно найти только в расслаблении. И вы удивитесь тому, что, если вы сможете расслабиться на час или два из двадцати четырёх, это даст вам более глубокое прозрение в себя.
Это изменит ваше внешнее поведение — вы станете более спокойными, более тихими. Это изменит качество вашей работы — она будет более артистической и более изящной. Вы будете совершать меньше ошибок, чем раньше, потому что теперь вы более собраны, более центрированы.
Расслабление обладает чудесными силами. Это не лень. Ленивый человек может выглядеть — снаружи — так, словно ничем не занят, но его ум движется с огромной скоростью; расслабленный человек — его тело расслабленно, его ум расслаблен, его сердце расслаблено.
Просто расслабление, во всех трёх слоях — в теле, в уме, в сердце. Два часа его словно нет. За эти два часа тело восстанавливает
Он не будет неудачником — хотя он не будет больше и лихорадочно деятельным, не станет напрасно метаться туда-сюда. Он будет двигаться прямо к точке, в которой хочет оказаться, и будет делать для этого всё необходимое; он не будет делать ненужных мелочей. Он будет говорить только то, что нужно сказать. Его слова станут кратки, как телеграмма; его движения станут изящными; в его жизни появится поэзия.
Расслабление может трансформировать вас и возвести к таким красивым высотам — и это такая простая техника. В ней нет ничего особенного; несколько дней она покажется вам трудной — из-за старой привычки. Чтобы разрушить старую привычку, потребуется несколько дней.
По мере того как расслабление углубляется, оно становится медитацией.
Медитация — название самого глубокого расслабления.
Тело обладает огромной мудростью — позвольте ей быть. Позвольте телу более и более следовать собственной мудрости. Каждый раз, когда у вас есть время, расслабьтесь. Пусть дыхание продолжается само собой, не вмешивайтесь. Привычка вмешиваться так глубоко в вас впечаталась, что вы не можете даже дышать без того, чтобы не вмешиваться. Если вы станете наблюдать дыхание, то тут же увидите, что начали вмешиваться: вы начинаете вдыхать глубже или глубже выдыхать. Вмешиваться вообще не нужно. Просто позвольте дыханию быть таким, как есть; тело точно знает, что ему нужно. Если ему нужно больше воздуха, оно будет дышать глубже; если ему нужно меньше воздуха, оно сделает дыхание менее глубоким.
Но предоставьте это телу! Удалите своё вмешательство полностью. И каждый раз, когда вы чувствуете напряжение в какой-то части тела, расслабьте её. Мало-помалу… начните сидя, отдыхая, затем — когда вы что-то делаете… Вы моете пол, работаете на кухне или в офисе — сохраняйте эту расслабленность. Действие необязательно должно быть вмешательством в это состояние расслабления. И тогда в вашей деятельности есть красота, большая красота. Ваша деятельность приобретает аромат медитативности.
Но люди продолжают совершать напрасные усилия. Иногда эти усилия становятся для них препятствиями; сами усилия становятся проблемами, которые они себе создают…
Снежный буран вызвал в центре города большое смятение. Мулла Насреддин бросился к тучной даме, чтобы помочь ей забраться в такси. После долгих и бесплодных метаний, толканий и скольжений по льду, в конце концов, он объявил, что не думает, что сможет ей помочь забраться внутрь.
— Внутрь? — воскликнула она. — Но ведь я пытаюсь выбраться наружу!
Просто наблюдайте… В некоторых вещах, если вы будете толкать, ничего не получится. Никогда не толкайте реку, не пытайтесь плыть против течения. Река течёт к океану сама по себе — просто будьте её частью, будьте частью её путешествия. Она приведёт вас к высочайшему.
Если мы расслабимся, то узнаем; если мы не расслабимся, то не узнаем. Расслабление — это двери к величайшему знанию: просветлению.
На самом деле радость значит только то, что ваше тело — это симфония, ничего больше — что ваше тело поддерживает музыкальный ритм, ничего больше. Радость — это не удовольствие; удовольствие должно черпаться в чём-то другом. Радость — просто значит быть собой: живым, полным сил, энергии. Чувствовать тонкую музыку, окружающую тело снаружи и внутри, симфонию, — вот что такое радость. Вы можете быть радостны, когда ваше тело течёт, когда это подобный реке поток.
Здоровый организм всегда способен достигать вершин оргазма. Он оргазмичен. Он струится, течёт.
Когда счастливый человек смеётся, он смеётся так, словно смеётся всё его тело. Смеются не только губы, не только лицо. С ног до головы он смеётся, смеётся как тотальный организм. Волны смеха проходят по всему его существу. По всей его биоэнергии прокатываются волны смеха. Она танцует. Когда здоровый человек печален, он действительно печален — тотально. Когда здоровый человек испытывает гнев, он действительно в гневе — тотально. Когда он занимается любовью, он — любовь, ничего больше. Когда он занимается любовью, он только занимается любовью.
Фактически, сказать, что он занимается любовью, неправильно. Это выражение английского языка вульгарно, потому что любовью нельзя «заниматься». Он не «занимается» любовью — он есть любовь. Он — не более чем энергия любви. И такой же он во всём, что делает. Если он идёт, он — просто идущая энергия. В ней нет «идущего». Если он копает яму, он просто копает.
Здоровый человек — это не сущность; это процесс, динамический процесс. Или, мы можем сказать, что здоровый человек — это не существительное, это глагол… не река, но
Многие женщины не знают, что такое оргазм. Многие мужчины не знают, что такое оргазм. Многие испытывают только местный оргазм, генитальный оргазм, ограниченный половыми органами. Лишь небольшая рябь в половых органах — и всё кончено. Это не похоже на ту одержимость, когда всё тело охватывает водоворот, и вы теряетесь в бездне. На несколько мгновений время останавливается, и ум не действует. На несколько мгновений вы не знаете, кто вы. Это тотальный оргазм.
Человек нездоров и патологичен, потому что общество многими путями его искалечило. Вам не позволено тотально любить, вам не позволено тотально быть в гневе; вам не позволено быть собой. Навязано тысяча и одно ограничение.
Если вы действительно хотите быть здоровыми, вам нужно освободить себя от ограничений. Вы должны исправить всё, что сделало с вами общество. Это общество преступно, но это единственное общество, которое у нас есть, и прямо сейчас ничего сделать нельзя. Каждый должен выработать для себя собственный выход в этом патологическом обществе, и лучший выход — быть в подобном оргазму состоянии во всём, что только возможно.
Если вы плаваете, плывите, но плывите как тотальное существо, чтобы вы стали плаванием, глаголом; чтобы существительное растворилось. Если вы бегаете, станьте бегом, не бегущим. В ваших Олимпийских играх собираются бегуны, эго, соревнование… амбиции. Если вы можете просто бежать без того, чтобы в этом присутствовал бегун, этот бег становится дзэнским; он становится медитативным. Танцуйте, но не становитесь танцором, потому что танцор начинает манипулировать, и он больше не тотален. Пусть будет просто танец, и позвольте танцу вести себя, куда ему угодно.
Дайте управлять жизни, доверяйте жизни, и мало-помалу жизнь разрушит все ваши ограничения, и энергия начнёт течь в те части тела, в которых раньше для неё были препятствия.
Таким образом, что бы вы ни делали, делайте это с тайным намерением стать более текучим. Если вы держите кого-то за руку, держите по-настоящему. В любом случае вы её держите, зачем тратить это мгновение впустую? Держите по-настоящему! Пусть не просто две мёртвые руки касаются друг друга, и каждый с нетерпением ждёт, пока другой не выпустит его руку… Если вы разговариваете, пусть разговор будет тотальным, страстным, иначе вы только вызовете скуку в себе и других.
Жизнь должна быть страстью, вибрирующей страстью, пульсирующей страстью, невероятной энергией. Что бы вы ни делали, это не должно быть тусклым, — иначе не делайте этого. Нет никакого долга, предписывающего что-либо делать, но делайте то, что действительно хотите делать.
Все ограничения мало-помалу исчезнут, и вся ваша жизнь снова станет вашей. Вы вновь предъявите права на собственное тело; вы вновь предъявите права на собственный ум. Общество искалечило тело, ум — искалечило всё. Вам дали только определённый набор возможностей: очень узкие щели, и вы можете смотреть только через эти щели. Вам не позволено видеть полностью.
Юмор соединит ваши расщепленные части, юмор склеит разрозненные фрагменты в одно целое. Вы не замечали? — когда вы смеётесь от души, внезапно фрагменты исчезают, и вы становитесь целым. Когда вы смеётесь, душа и тело сливаются в одно — они смеются вместе. Когда вы думаете, тело и душа отдельны. Когда вы плачете, тело и душа сливаются в одно; они действуют в гармонии.
Всегда помните: хороши те вещи, хорошее приносят те вещи, которые делают вас одним целым. Смех, слёзы, танец, пение — всё, что делает вас цельным, всё, что приводит вас в действие гармоничное, не раздробленное. Мышление может продолжаться в голове, а тело — делать тысячу и одну вещь; вы можете продолжать есть, а ум тем временем продолжает думать. Это расщепленность. Вы идёте по дороге: тело идёт, а вы думаете… Думаете не о дороге, думаете не о деревьях, которые её окружают, не о солнце, не о людях, идущих мимо, но о других вещах, о других мирах.
Но смейтесь, и, если смех будет действительно глубоким, если это не просто поддельный звук, издаваемый одними губами, тогда внезапно вы почувствуете, что тело и душа действуют вместе. Смех не только в теле, он проникает глубже всего, до самого центра. Он возникает из самого существа и распространяется к периферии. В смехе вы сливаетесь в одно целое.
На курорте в Новой Англии жил один человек, и он был настолько безобразен, что служил мишенью практически для каждой шутки, до которой только могли додуматься горожане. Пластический хирург, который приехал в курортный город в отпуск, был так тронут его безобразием, что предложил бесплатно изменить ему лицо.
— Фактически, — сказал он, — просто из духа противоречия я проведу такую пластическую операцию, которая сделает вас первым красавцем в Новой Англии.
Прежде чем положить пациента под нож, хирург спросил:
— Вы хотите, чтобы я изменил ваше лицо полностью, до неузнаваемости?
— Нет, — ответил этот человек, — не слишком сильно. Я хочу, чтобы люди знали, кто это такой красивый.
Именно так действует эго. Вы хотите, чтобы люди знали, кто это такой красивый. Вы хотите, чтобы люди знали, кто это такой кроткий, такой скромный, кто это стоит в самом конце очереди. Если есть даже такое желание, значит, эго остаётся в полном здравии и процветает. Ничего не изменилось. Единственная перемена — тотальная перемена.
Хайме Гольдберг потерял много денег на фондовом рынке, и его состояние было ужасно. Он пришёл к врачу и сказал:
— Доктор, я не могу прекратить эту дрожь в руках!
— Скажите, — ответил доктор, — а вы пьёте много?
— Не могу при всём желании: большая часть выплескивается.
— Так-так, понятно, — сказал доктор и тщательно осмотрел Хайме. Закончив осмотр, он спросил:
— Скажите, а у вас не бывает, что чешутся руки, болят колени и внезапно кружится голова?
— Да, — отвечал Хайме, — именно это со мной и происходит.
— Странно, — сказал доктор, — и со мной тоже… интересно, что это такое?
На несколько минут доктор обратился к своим записям, затем поднял глаза:
— Скажите, а раньше это бывало с вами?
— Да, — говорит Хайме, — было.
— Ну, вот всё и прояснилось, — отвечает доктор, вызывая звонком следующего пациента. — Это рецидив[3]!
Фред вернулся от доктора с искажённым от горя лицом и сказал своей жене, Беки, что доктор ему сообщил, что он умрёт, прежде чем кончится эта ночь. Она его обняла, они немного поплакали, и Беки предложила рано лечь в постель, чтобы в последний раз заняться любовью.
Они занимались любовью, пока Беки не заснула, но Фред боялся спать, потому что это была его последняя ночь на земле. Он лежал в темноте, Беки храпела.
Фред прошептал на ухо жене:
— Беки, пожалуйста, ещё один раз, ради прежних времён.
Но Беки продолжала храпеть.
Фред посмотрел на часы, нагнулся к жене и потряс её:
— Пожалуйста, Беки, ещё один раз, ради старых времён!
Беки взглянула на него и сказала:
— Фред, ну как ты можешь быть таким эгоистом! Тебе-то всё равно, а мне утром вставать!
Все старики в каждой семье делают то же самое, лишая покоя всех своих родственников.
Хайме Гольдберг был убит горем. Его жена заболела, и он вызвал доктора. Осмотрев миссис Гольдберг, доктор сказал Хайме:
— Боюсь, что новости плохие: вашей жене осталось жить всего несколько часов. Я надеюсь, вы поймёте, что ничего сделать больше нельзя. Не позволяйте себе страдать.
— Ничего, ничего, доктор, — сказал Гольдберг. — Я страдал сорок лет, могу пострадать и ещё несколько часов.
Просто помните определение здоровья. Когда вы вообще не чувствуете тело, тело здорово. Вы чувствуете голову, только когда голова болит. Когда у вас не болит голова, вы совсем не чувствуете голову — она очень лёгкая, невесомая. Когда у вас болят ноги, они у вас есть. Когда они не болят, их словно нет. Когда тело здорово… моё определение здоровья состоит в том, что вы абсолютно не осознаёте его существования, и есть оно или нет, не имеет значения.
И то же самое верно относительно здорового ума. Только болезненный ум даёт знать о своём существовании. Когда ум здоров, его присутствия не чувствуется. Когда и тело, и ум здоровы, безмолвны, они никак не ощущаются. Когда и тело, и ум остаются безмолвными, легче испытать опыт души — в смехе. Нет ни малейшей необходимости быть серьёзными.
Хайме Гольдберг пришёл к врачу, сломленный денежными проблемами.
— Просто расслабьтесь, — сказал доктор, — всего две недели назад ко мне пришёл пациент, расстроенный тем, что не может заплатить своему портному. Я посоветовал ему забыть об этом, и теперь он прекрасно себя чувствует.
— Я знаю, — сказал Гольдберг. — Я и есть его портной.
Такие ситуации… если вы немного бдительны, даже в положении Хайме Гольдберга вы могли бы немного посмеяться. Такие абсурдные ситуации можно найти где угодно. Жизнь полна таких ситуаций.
Человек вошёл в автобус в сопровождении по меньшей мере дюжины детей. Старушка спросила, все ли дети — его.
— Конечно, нет! — рявкнул он. — Я продаю противозачаточные программы, а это — жалобы клиентов!
Оглянитесь вокруг, и вы найдёте всевозможные ситуации. Научитесь искусству ими наслаждаться.
Джо укусила собака. Рана не заживала очень долго, и он пришёл к врачу, который велел ему привести собаку. Как он и подозревал, собака оказалась бешеной.
— Боюсь, что слишком поздно давать вам сыворотку, — сказал доктор Джо.
Джо присел у стола доктора и начал лихорадочно писать.
— Может быть, всё не так плохо, — попытался утешить его доктор, — и завещание писать пока не нужно?
— Я пишу не завещание, — ответил Джо. — Я просто составляю список тех, кого я должен искусать!
«Если ничего нельзя сделать, и я сойду с ума от бешенства, зачем упускать такую возможность?» Такая прекрасная возможность…
Радуйтесь жизни, смейтесь над тем, как всё вокруг абсурдно. Смехом проложите себе дорогу в храм Бога. Те, кто смеялся достаточно, достигли; серьёзные люди всё ещё бродят вокруг с вытянутыми лицами.
Юный доктор Дэгберт совершает обход вместе с доктором Бонсом, лечащим врачом, в целях приобретения навыков в обслуживании домашних вызовов.
— Я проведу первые два, — говорит Боне. — Наблюдай внимательно, потом можешь попробовать сам.
В первом доме их встретил расстроенный муж.
— У моей жены ужасные спазмы в желудке, — сказал он.
Доктор Боне произвёл быстрый осмотр, встал на четвереньки и заглянул под кровать.
— Мадам, — сказал Боне, — вы должны резко сократить это ни с чем не сообразное потребление сладостей и шоколада, и через день вы будете здоровы.
Дэгберт заглянул под кровать и увидел, что весь пол усыпан обёртками и фантиками от конфет.
В следующем доме их встретила расстроенная Беки Гольдберг.
— Это Хайме, доктор! — закричала она. — Вчера он был очень забывчив, а сегодня часто падал. Когда я дотащила его до постели, он потерял сознание.
Осмотрев Хайме, Боне пригнулся к полу и заглянул под кровать.
— Это очень простая проблема, — сказал Боне Хайме. — Вы слишком много пьёте!
Юный доктор Дэгберт заглянул под кровать и увидел семь пустых бутылок из-под джина.
На третий раз пришла очередь Дэгберта. Он позвонил в дверь, и после долгого молчания её открыла разрумянившаяся молодая женщина.
— Нас вызвал ваш муж, — сказал Дэгберт. — Он сказал, что сегодня утром вы были не в себе, и попросил вас осмотреть.
Они поднялись наверх, женщина легла в постель, и Дэгберт её осмотрел, не забыв при этом заглянуть под кровать.
— Значит, так, — заключил он, — я вам предписываю исключить из своего рациона молочные продукты, и вы поправитесь.
Когда они вышли, озадаченный Боне спросил:
— Как ты пришёл к заключению, что нужно исключить молочные продукты?
— Я просто последовал вашему примеру, — ответил Дэгберт, — заглянул под кровать… и обнаружил там молочника!
Слобовия и Ковальский встречаются в полночь в баре «Поп и Хукер», чтобы выпить пива.
— Твоя жена хорошо готовит? — спрашивает Ковальский.
— Сегодня вечером я вернулся домой, — говорит Слобовия, — и застал жену в слезах, потому что собака съела пирог, который она испекла для меня. «Не плачь, — сказал я ей, — я куплю тебе другую собаку!»
— Мистер Клопман, — сказал доктор Боне, — хотя вы и очень больны, я думаю, мы сможем поставить вас на ноги.
— Доктор, — воскликнул Клопман, — если вам это удастся, когда я поправлюсь, я вам пожертвую пять тысяч долларов на новую больницу.
Через несколько месяцев Боне встречает Клопмана на улице.
— Как вы себя чувствуете? — спрашивает он.
— Чудесно, доктор, просто прекрасно! — говорит Клопман. — Хорошо, как никогда!
— Я собирался с вами поговорить, — говорит Боне, — по поводу денег на новую больницу.
— О чём вы говорите? — спрашивает Клопман.
— Вы сказали, — отвечает Боне, — что если поправитесь, то пожертвуете на новую больницу пять тысяч долларов.
— Я это сказал? — говорит Клопман. — Это показывает, что я был действительно очень болен!
Жена Мойше Финкельштейна Рути всё время жаловалась на его низкую производительность в постели, и Мойше пошёл к врачу. Доктор Боне прописал ему новую чудесную таблетку, которая непременно должна была поправить дело.
Месяц спустя Мойше снова навестил доктора Бонса.
— Это чудесные таблетки, — сказал Мойше, — я занимаюсь любовью три раза за ночь.
— Прекрасно, — усмехнулся Боне. — А что теперь говорит о ваших способностях ваша жена?
— Не знаю даже, — ответил Мойше. — Я ещё не был дома.
В понедельник, ясным утром, в центре калифорнийского города Санта-Банана неоспециалист по ультрахирургии, доктор Гильотина, готовится встретить первых пациентов. Доктор Гильотина обводит взором свою современную, высокотехнологическую, компьютеризированную, сверкающую хромом приёмную, нажимает на кнопку, и перед ним предстаёт первый пациент, Порки Пок.
— Док!.. — восклицает Порки, голову которого покрывают бинты.
— Ах, даже не говорите! — кричит доктор Гильотина. — Это насчёт головы!
— Поразительно! — кричит Порки. — Как вы узнали?
— Я это понял с первого взгляда, — отвечает доктор Гильотина. — Я работаю вот уже тридцать лет!
Затем, пощелкав некоторое время переключателями и клавишами компьютера, доктор восклицает:
— В этом нет никаких сомнений — у вас убийственная головная боль.
— Невероятно! — говорит Порки. — Она мучила меня всю жизнь. Вы можете меня вылечить?
— Посмотрим, — говорит Гильотина, справляется с экраном монитора и продолжает, — эта мера может показаться несколько экстремальной, но это единственный способ, которым я могу помочь. Мне придётся удалить вам левую сторону мошонки.
— Боже мой! Моё левое яйцо! — восклицает Порки. — Ладно, согласен. Я готов на всё, чтобы прекратить эту головную боль!
И вот, через неделю, Порки Пок, пошатываясь, появляется из частного хирургического отделения Гильотины, лишившись левого ореха, но чувствуя себя новым человеком.
— Её больше нет! — кричит Порки и пытается танцевать, но боль мешает ему двигаться. — Моя мигрень прошла!
Чтобы отпраздновать это событие, Порки направляется прямо в бутик при ателье Мойше Финкельштейна, чтобы полностью обновить свой гардероб.
Едва завидев Порки, Мойше говорит:
— Не иначе как вы носите пиджаки сорок второго размера.
— Так и есть! — восклицает Порки. — Как вы узнали?!
— Я это понял с первого взгляда, — отвечает Мойше. — Я работаю вот уже тридцать лет. А размер брюк у вас тридцать шестой — обхват штанины тридцать четыре дюйма.
— Потрясающе! — кричит Порки. — Это невероятно. Вы абсолютно правы.
— Конечно, прав, — отвечает Мойше. — Я этим занимаюсь всю жизнь. А обувь у вас на девять с половиной.
— Поразительно! — восклицает Порки. — Точно так и есть.
— А что касается белья, — говорит Мойше, — вы носите четвёртый номер.
— А вот и нет! — отвечает Порки. — Ошибаетесь. Я ношу третий.
— Не может быть, — рявкает Мойше, присматриваясь внимательнее. — Вы носите четвёртый.
— Ничего подобного! — говорит Порки. — Всю жизнь носил третий.
— Ладно, — говорит Мойше, — можете носить третий — но от этого у вас начнётся ужасная мигрень!
4. Симптомы и решения
Большинство людей страдает «каменным животом». Это становится причиной тысячи и одной болезни — болезней как физических, так и умственных, — потому что живот — это центр, в котором встречаются психология и физиология; они встречаются у пупка. Пупок — это контактная точка психологии и физиологии. И если вокруг пупка мускулатура становится каменной, вы оказываетесь разделённым на части. Ум становится отдельным; тогда вы становитесь почти как два куска, без всякой связи между ними.
И может быть так, что вы делаете что-то, что хочется уму, но тело к этому не готово. Например, при еде: тело не голодно, но, может быть, вы продолжаете есть, потому что уму нравится вкус. Ум не знает, как себя чувствует тело, потому что чувство от него отсечено; связи нет. Иногда может случиться, что вы так увлекаетесь игрой в карты или фильмом, что тело голодно, но вы об этом не знаете. Тогда человек остаётся, как две параллельные линии, которые никогда не встречаются. Именно это и есть шизофрения, и очень редко встречается человек, который так или иначе не шизофреник. Но один симптом остаётся всегда: «каменный живот».
Вот первое, что нужно сделать: начните глубоко выдыхать. И когда вы выдыхаете глубоко, естественно, вам придётся втянуть живот. Затем расслабьтесь и позвольте воздуху войти вовнутрь. И если вы глубоко выдохнули, вдох произойдёт с большой силой. Он войдёт, как удар молота, — это разрушит каменную структуру, окружающую живот… Это первое.
Второе: утром, после дефекации, когда живот пуст, возьмите сухое полотенце и потрите живот, помассируйте живот. Начните с правой верней части и обойдите всю область по кругу, не наоборот — три-четыре минуты массажа. Это тоже поможет расслабиться.
И третье: когда это получается, займитесь немного бегом. Бегать очень хорошо — долгая пробежка, бег трусцой. Делайте эти три вещи, и через месяц камень исчезнет.
Если вы носите на себе крепкий панцирь, хорошо это осознавать. Но если это только панцирь, он не цепляется за вас. За него цепляетесь вы, и если вы это осознаете, то можете просто его отбросить. Панцирь мертв. Если вы не станете его носить, он просто отпадёт. Вы не только его носите, но и постоянно питаете и укрепляете.
Такова цивилизация… — очень невротическое состояние. Цивилизация — это и есть невроз, и он окупается — вот почему мы решили быть невротичными. Но мало-помалу, по мере того как человек становится осознанным, ему становится яснее и яснее, что цена этого мероприятия слишком велика. Оно что-то даёт, но отнимает ещё больше, чем даёт. Оно даёт многое, но отнимает внутреннюю душу. Оно даёт вам лучший уровень жизни, но при этом убивает вас.
Каждый ребёнок струится, в нём нет никаких застывших частей; всё его тело — одно органическое единство. Голова не более важна, чем ноги. Фактически никаких разделений не существует; нет никаких пограничных линий. Мало-помалу начинают появляться пограничные линии. Тогда голова становится хозяином, начальником, а всё тело оказывается разделённым на части. Некоторые части приемлемы для общества, а некоторые — нет. Некоторые части опасны для общества, и их следует почти что уничтожить. Это создаёт всю проблему.
Таким образом, вам нужно наблюдать, где именно вы чувствуете скованность в теле. Где именно вы осознали скованность — в ногах?
—
Сделайте три вещи.
Первое: когда вы идёте или сидите — или ничего не делаете — выдыхайте глубоко. Центром внимания должен быть выдох, не вдох. Итак, выдыхайте глубоко — весь воздух, который вы можете из себя выбросить, выдохните через рот. Делайте это медленно, чтобы это заняло какое-то время; чем дольше, тем лучше, потому что тогда это будет глубже. Когда весь воздух изнутри тела выброшен, тело вдыхает. Не вдыхайте сами. Выдох должен быть медленным и глубоким, вдох должен быть быстрым. Это смягчит панцирь на груди и подействует на горло.
Второе: если вы можете начать немного бегать, это поможет. Не много миль, достаточно одной мили. Просто представьте, что груз исчезает из ног, словно он с вас падает. Ноги несут панцирь, если ваша свобода была слишком ограничена; если вам говорили делать одно или не делать другое; быть тем или не быть другим; двигаться сюда или не двигаться туда. Итак, начните бегать, м-м? И, пока вы бежите, уделяйте больше внимания выдоху. Как только вы снова почувствуете ноги, почувствуете их текучесть, в вас появится огромный поток энергии.
Третье: вечером, когда вы засыпаете, снимите одежду, и, пока вы её снимаете, просто представляйте себе, что вы снимаете не только одежду, но и панцирь. Сделайте это буквально. Снимите одежду и глубоко вздохните — и тогда спите так, словно панциря больше нет, и на теле нет ничего сковывающего.
Первое и основное — это вернуться к телу. Если у нас нет связи с собственными телами, то нет связи и с землей. Мы отсоединены, лишены корней, а без корней в теле ничего нельзя сделать, совершенно ничего. Как только вы укореняетесь в теле, всё становится возможно.
И такие проблемы, как ревность, чувство собственности, жадность, — все они происходят от отсутствия корней. Оставаясь без корней, мы всегда боимся; из-за этого страха мы пытаемся сделать других рабами, из-за этого страха мы никому не можем доверять, и появляется ревность. Фактически, мы не можем доверять себе — вот в чём проблема — как вы можете доверять себе, если у вас нет никаких корней в земле? Доверие приходит, когда у вас есть в земле глубокие корни. Тогда, что бы ни случилось, вы знаете, что сможете выстоять и сможете с этим справиться. Тогда вам не нужно цепляться за других — в этом нет необходимости; достаточно вас, самих по себе.
Таким образом, вот первое и основное: вы должны более и более укореняться в теле. Чувствуйте тело больше, наслаждайтесь действием, бегайте по утрам и наслаждайтесь телом и ощущением бегущей энергии. Займитесь плаванием: наслаждайтесь телом, рекой, прикосновением воды. Бегайте, танцуйте и прыгайте на воздухе, на солнце, и пусть тело снова начнёт дрожать от радости.
Это нужно сделать прежде всего… и дышите как можно глубже. Как только вы войдёте в тело, как только вы снова станете живым в теле, девять проблем из десяти исчезнут.
Это одна из уловок, посредством которых общество отчуждает людей от самих себя. Оно отсекло вас от тела, и вы стали, словно привидение в механической клетке. Вы в теле, но всё же не в теле — вы витаете вокруг него. Вы берёте за руку друга, но это просто мертвая рука в мёртвой руке — никакого чувства, никакой поэзии, никакой радости. Вы едите, но при этом просто набиваете себя пищей; вкус не чувствуется. Вы смотрите, но не видите существование таким невероятно ярким, как есть на самом деле; вы видите цвета тусклыми, серыми, пыльными. Вы слушаете музыку, но вас достигают только звуки; музыку вы не слышите.
Таким образом, несколько месяцев наслаждайтесь всем, что касается тела: ходите, бегайте, играйте, прыгайте, танцуйте, кричите в горах. Вернитесь в детство! И вы начнёте чувствовать себя так, словно родились заново. У вас появится точно такое чувство, как у гусеницы, когда она становится бабочкой.
Я думаю, что есть несколько вещей, которые очень помогут. Во-первых, рольфинг, во-вторых, иглоукалывание.
Это пройдёт — не нужно беспокоиться. Просто помните несколько вещей. Первая: один канадский психоаналитик, д-р Ханс Селье, всю жизнь работал только над одной проблемой — над стрессом. И он пришёл к определённым очень глубоким заключениям. Одним из них было, что стресс — это не всегда плохо; его можно прекрасно использовать. Он необязательно отрицателен, но если мы думаем, что он отрицателен, что это нехорошо, тогда мы создаём проблемы. Стресс как таковой можно использовать как трамплин, он может стать творческой силой. Но нас, напротив, много веков учили, что стресс — это плохо, и когда мы приходим в любого род стресс, то пугаемся.
Например, какая-то ситуация на рынке создаёт стресс. В тот момент, когда появляется какое-то напряжение, какой-то стресс, вы пугаетесь и думаете, что этого быть не должно: «Я должен расслабиться». Но если пытаться расслабиться, это не поможет, потому что вы не можете расслабиться; фактически попытками расслабиться вы создаёте нового рода стресс. Есть стресс, а вы пытаетесь расслабиться и не можете, что ещё более осложняет проблему.
Когда приходит стресс, используйте его как творческую энергию. Во-первых, примите его; бороться с ним не нужно. Примите его, всё в полном порядке. Он просто говорит: «Ситуация на рынке не хороша, что-то может пойти не так…», «Ты можешь проиграть…», или что-то в этом роде. Стресс — это просто сигнал, что тело готово с чем-то бороться. Теперь вы пытаетесь расслабиться, или принимаете болеутоляющее, или транквилизаторы; вы идёте против тела. Тело готово бороться с определённой ситуацией, вам брошен определённый вызов: наслаждайтесь этим вызовом!
Даже если иногда вы не можете ночью спать, беспокоиться не нужно. Израсходуйте энергию, которая в вас появляется, используйте её творчески: ходите по комнате, совершите пробежку, длинную прогулку, спланируйте, что вы хотите сделать, что ум хочет сделать. Вместо того, чтобы пытаться заснуть, что невозможно, используйте ситуацию творчески. Это просто показывает, что тело готово бороться с проблемой; сейчас не время расслабляться. Расслаблением можно заняться после.
Фактически, если вы проживёте стресс тотально, то придёте в расслабление автоматически; вы можете дойти только до определённой точки, и тогда тело автоматически расслабляется. Если вы захотите расслабиться на полпути, то создадите проблемы; тело не может расслабиться на полпути. Представьте себе олимпийского бегуна, который стоит на старте, ожидая свистка, сигнала, чтобы сорваться с места и побежать, как ветер. Он полон стресса; сейчас не время для расслабления. Если он примет транквилизатор, от него не будет в соревновании никакой пользы. Если он расслабится или попытается делать Трансцендентальную Медитацию, то придёт последним. Он должен использовать стресс: стресс вскипает, мобилизует его энергию. Он наполняется жизненными силами и приводит потенциал в готовность. Теперь он должен оседлать этот стресс и использовать его как энергию, как горючее.
Селье дал такого рода стрессу название: он его называет «эйстрессом», по аналогии с «эйфорией»; это положительный стресс. После того, как бегун пробежит дистанцию, он сможет спать спокойно; проблема решена. Теперь проблемы нет, стресс исчезает сам собой.
Попробуйте это и вы: когда ситуация вызывает стресс, не теряйте голову, не пугайтесь. Войдите в неё, используйте её как средство борьбы. Человек обладает безграничной энергией, и чем более
Поделиться книгой: