Брат Иуда

— У вас работают добровольные садовники, не очень-то разбирающиеся в садоводстве.

Букужьян от души расхохотался.

— Они в этом совершенно ничего не смыслят. Впрочем, они и не ухаживают за садом. Просто я заставляю их выполнять неприятную физическую работу, чтобы испытать их добрую волю и помочь им избавиться от старых привычек, понимаете?

— Бросить дурные привычки, — сказал Мазюрье. — Как сказано в Священном Писании.

Букужьян фамильярно похлопал инспектора по плечу:

— Ладно… ладно… Еще вопросы?

— Сколько людей живет в Ашраме?

— Обычно около двадцати, если не считать случайных гостей. Но на выходные к нам приезжает немало людей из Реймса и Парижа.

— Кончина этого Ван ден Брука, кажется, вас не очень огорчила?

— В наших обителях, — сказал мэтр, — смерть не считают печальным событием. Скорбят лишь атеисты. Но не заблуждайтесь. Мы любили нашего брата Жупа… Прошу меня извинить. Мне нужно два слова сказать Карлу.

Карл ждал около черной машины, стоящей перед крыльцом. Вероятно, шофер… Широкоплечий мужчина. Похож не на мистика, а скорее на борца. Учитель вернулся обратно.

— Это ваша машина?

— Да.

Мазюрье уже перестал чему-нибудь удивляться. Он выбил трубку о каблук и протянул руку Букужьяну.

— Что ж, благодарю вас. Мой визит к вам оказался очень полезным.

— Приходите когда угодно, — сказал Учитель. — Я всегда к вашим услугам. Уверен, что вы еще не раз нас навестите.

— Сомневаюсь. Дело мне представляется ясным. Правда, всякое бывает.

Он спустился по ступенькам, направился к машине.

— Карл! — крикнул Учитель.

И показал на «фиат».

Шофер устремился вперед, открыл дверцу перед инспектором, потом закрыл ее и на немецкий манер щелкнул каблуками.

«Оригинал? Вельможа? Ясновидец? Пройдоха? — спрашивал себя Мазюрье. — Возможно, все, вместе взятое».

Он резко тронулся с места.

Андуз готовил себе чай, когда в дверь постучали.

— Боже мой. Когда же меня наконец оставят в покое, — проворчал он. — У меня и без них забот хватает!

Он пошел открывать.

— Вы!

На пороге стояла Леа.

— Вы очень любезны, — сказала она. — Можно войти?

Но она уже стояла посреди комнаты и хотя была очень изящной, тем не менее заполнила ее всю.

— А вы неплохо устроились, знаете ли! У меня гораздо теснее.

Она посмотрела повсюду, сунула свой нос даже на кухоньку.

— Я тоже с удовольствием выпью чаю. Я так устала. Я по горло сыта статистическими отчетами.

Она обернулась к нему. Бог мой, какие белокурые волосы! А шея! Нежная, хрупкая, как у ребенка. Достаточно слегка надавить!..

— У нас происходит что-то невероятное, — продолжала она. — Поэтому я пришла. Букужьян позвонил мне около полудня. Ему не удалось отыскать вас в банке… Умер Ван ден Брук.

— Умер? — с наигранным недоверием спросил Андуз.

— Да… По-видимому, он упал в Марну во время прогулки. Такова версия полиции…

— А! Поскольку полиция…

Он сел и машинально забарабанил пальцами по столу.

— Полиция ведет расследование?

— Ну и ну! Да вы как с луны свалились, мой бедный друг!.. О! Чай!

Она побежала к плите.

— Да, — пробормотал он, — я понимаю, что расследованием занимается полиция, но только когда речь не идет о несчастном случае. Несчастные случаи находятся в компетенции жандармерии… Что вам, собственно, сказал Учитель?

Она вернулась, неся две чашки, и села рядом с ним.

— Он сказал мне, чтобы я вас поставила в известность. Всем займется сестра Ван ден Брука. Она хочет увезти тело в Роттердам.

— Но… Что он думает по поводу смерти?

— Ничего. Что вы хотите, чтобы он думал? Если все происходит не на глазах…

— И что из этого? Он же имеет представление о том, как утонул Ван ден Брук?

— Как он может иметь представление?.. Разумеется, произведено вскрытие. Полицейский инспектор посетил Ашрам… И все.

— Странно!

— Да нет, Поль. Это вы какой-то странный. Я вижу, что вы потрясены. Хотя вы не поддерживали с Ван ден Бруком близких отношений.

— Почему Учитель попросил вас поставить меня в известность?

— Как почему? Вы же его секретарь!

Он постепенно успокаивался, но сердце еще продолжало громко стучать. Она попробовала чай.

— Кусочек лимона не испортил бы его, — сказала она. — Но у вас нет лимона… В общем, у вас ничего нет… Вы живете здесь словно сыч.

Она рассмеялась.

— Вы даже моргать стали как он… Мой бедный Поль, я вас раздражаю. А что это такое?

На столе она увидела отчет об аварии, предназначенный для страховой компании. Она взяла лист бумаги, посмотрела на план, прочитала несколько строк.

— О! Понимаю.

— Мне следовало бы уже давно его представить, — объяснил он. — Но я несколько раз переписывал.

— Что означают эти крестики?

— Расположение тел… Вы помните?

Вновь учащенно забилось сердце. Так бьется пойманная рыба.

— Нет. Не помню. Я знаю, что видела ноги… одно тело с одной стороны, другое — с другой… Это кошмар… Я так и не подошла поближе…

— Этот крестик — Че Нолан… а этот — Патрик… Нет, подождите… Возможно, наоборот…

Он делал вид, что колеблется, хотел заставить Леа заговорить. Может, она скажет: «Тот, с усами, вроде бы шевелился». В таком случае… Он посмотрел на шею девушки. В таком случае…

— Спросите других, — сказала она. — Они-то не боялись смотреть. Они должны помнить… Я ничего не видела. Когда я приблизилась, они уже скончались…

Казалось, ее вдруг озарила некая мысль.

— А вот Ван ден Брук не может дать показания.

Андуз заставил себя отпить немного чаю. Во рту пересохло.

— Хорошо! — воскликнула Леа. — Поговорим о чем-нибудь другом… Вы всегда такой мрачный? А сколько вам лет?

— Тридцать пять.

— И вы влачите жизнь старика. Если бы я не пришла… Ну… сознайтесь… Вы бы съели яйцо или даже не стали бы ужинать, предпочитая бить баклуши, другого слова я не нахожу.

Она грациозно встала, открыла холодильник и присела на корточки, едва качнув бедрами, как это умеют делать только женщины.

— Так и думала… завалявшийся кусок колбасы, очевидно, уже прогоркшее масло… банан, которым пренебрег бы даже бродяга… До чего же странный! И вы намеревались провести весь вечер в полном одиночестве, наедине с бог весть какими мыслями!.. Вам нужно развеяться, Поль… Может, поужинаем где-нибудь вместе?

Она покачалась на каблуке, при этом одно ее бедро обнажилось, потом резко вскочила и взяла его под руку.

— Подъем! Мы уходим. Учитель не запрещает вам развлекаться, а я не собираюсь надевать траур из-за того, что Ван ден Брук утонул!

В этой девушке жизнерадостность била ключом. Глаза радовались, глядя на нее. От нее веяло необыкновенной нежностью. И она не заговорит, потому что ничего не заметила!

— Мне нужно переодеться, — сказал он.

Он просто хотел выкроить еще несколько минут, чтобы кое-что обдумать.

— Вы и так прекрасно выглядите, — отрезала она. — Надеюсь, вы не вообразили, что мы едем в «Риц»? Вы становитесь старомодным!

Ему стало даже приятно, что Леа торопила его. Но с особенным удовольствием он твердил себе, что она спасена. Он горел желанием расцеловать ее в обе щеки, поблагодарить, как будто она преподнесла ему бесценный подарок. Возможно, у него не хватило бы сил продолжать, если бы она сама себе вынесла смертный приговор! Но теперь она выступала в роли сообщницы. Она помогала ему забыться, а ведь он только об этом и мечтал!

— Куда мы едем? — спросил он, надевая плащ.

— Я полагаю, что танцевать вы не умеете.

— Нет.

— Я так и думала. Вы неотесанны, словно крестьянин из самой глухой деревни. Решительно мне везет на оригиналов! Один мой патрон чего стоит! Я уж не говорю о Букужьяне. И в довершение всего вы!

Она кубарем скатилась вниз по лестнице, прыгая сразу через две ступеньки, как маленькая девочка, которая использует малейшую возможность, чтобы поиграть. На улице она повернула к небу свое лицо, похожее на мордочку трепетной лани.

— Какая прелесть этот дождь!

Он ненавидел дождь. Она взяла его под руку.

— Как насчет того, чтобы немного пройтись? Я обожаю гулять. И потом, огни… шум… люди… Не возражаете, если мы отправимся в «Сен-Жермен»?

И тут он сделал нечто такое, что привело в изумление его самого. Он остановил такси и сразу же извинился:

— Я немного устал. Но в следующий раз мы пройдемся. Даю вам слово!

Ибо ему казалось очевидным, что следующий раз обязательно наступит и даже следующие разы. Вдруг он понял, что нуждается в ней. Он обнаружил… Он точно не знал, что именно обнаружил. Но боль исчезла. Он как бы повис между прошлым и будущим. Ему было хорошо в этой машине, где он плечом прижимался к плечу Леа. Для него город зажег свои огни. Он словно очутился в незнакомом городе. Он пожалел, что они приехали так быстро.

Леа взяла его под руку и увлекла за собой в ярко освещенный ресторанчик, где звучала оглушительная музыка. Будучи завсегдатаем, она быстро нашла два места в глубине зала. Здесь оказалось еще теснее, чем в такси. Ресторанчик заполнили студенты. Кто стоял, кто сидел, и все кричали, чтобы расслышать друг друга.

— Это другая разновидность Ашрама, — сказала она. — Подождите, я принесу два чинзано, а то пока нас обслужат…

Он восхищался ее непринужденными манерами, но более всего поражался, что пришел сюда, что так легко сменил обстановку и при этом не ощущал никакой вины. Она принесла два бокала, где сталкивались друг с другом кусочки льда.

— Ну, что скажете? Получше, чем у вас? Снимите пиджак, если вам жарко.

— Нет. — Пожалуй, это уж слишком. Иначе у него появится чувство, что его раздели донага. — Вы часто здесь бываете? — спросил он.

— Да, довольно часто. Я живу в этом квартале, на улице Дофин. Я немного похожа на вас. Вечером у меня совершенно нет желания готовить. Прихожу сюда поесть бутербродов, встретиться со старыми друзьями, поболтать.