Ё

— Вам что, голуби, жить надоело?

Глава 4

Обернулись. Рядом с каменным столпом, опираясь на батожок, стоял некто бомжеватой наружности и щурил на троицу недобрые охальные глазёнки. Откуда взялся — неясно. Впору было усомниться в естественном происхождении пришельца. Не зря же баклужинская жёлтая пресса то и дело публиковала сообщения о древнем хранителе Секондхенджа, что показывался порой грибникам.

Но нет, уж больно одет современно. То есть относительно современно: ветхая шубейка из Чебурашки и такая же шапчонка.

— Ты из местных, что ли, дед? — оправившись от неожиданности, спросил сухопарый Арсений.

Однако местные, по данным той же баклужинской прессы, реликтовой дубравы боялись до дрожи. Старожилы, ежели их расспросить, выложат как на духу: кто сюда из сельских когда ходил (пьяный или на спор) и кто на каком дубу потом петельку себе ладил.

— А сами-то вы, я гляжу, не местные, — прозвучало в ответ.

— Учёные мы, дед, — соврал Арсений.

— Не-э… — осклабился старикан. — Это вы ещё неучёные. А как учёными станете, поздно будет.

Кажется, перед злоумышленниками стоял тот, кто мог бы развеять многие их сомнения относительно заклятого места. Уяснив это обстоятельство, Арсений шагнул к старикану, протянул руку и открыл было рот, чтобы представиться, но тот предостерегающе приложил сухой пергаментный палец к сухим пергаментным губам. Видимо, содрогать воздух именами вблизи капища было неразумно и небезопасно.

— Вы, я вижу, человек сведущий, — сказал Арсений, перейдя на «вы», как и подобает учёному. — Можно задать вам пару вопросов?

— Отчего ж нельзя? Задавай…

— Это действительно гиблое место?

— Гиблое, — кивнул старикан.

— И им действительно владеет вражья сила?

— Какая вражья? — не понял тот.

— Ну… дьявольская.

— Ни-эт… — решительно сказал старикан. — Дьяволу сюда тоже соваться не стоит. Копыт не соберёт.

Трое очумело глянули в кривой просвет меж тёсаными столпами, где лежала пегая от влаги заклятая земля Секондхенджа.

— Так что же там? — с запинкой спросил Арсений.

— По-нашему говоря, размыкало, — последовал ответ.

— Э-э… простите…

— Размыкало, — повторил старикан, беря батожок под мышку. Хлопнул в ладоши, секунду подержал их сведёнными, затем резко развёл. Вынул бадик из-под мышки и, выжидательно глядя на собеседника, опёрся снова. Вернее даже не на собеседника он глядел, а поверх его головы. По старой подпольной привычке Арсений оглянулся. Нигде никого.

— И-и… простите… что же оно размыкает?

— Всё.

— Ну, например?

— Например, нас.

— С чем, простите?

— Да почитай, со всем.

— А подробнее?

— Подробнее… — Старичок призадумался. — Ну вот, скажем, ты — герой. Родину защищал. Многих её врагов насмерть положил. Подвигов насовершал — не счесть. И дёрнуло тебя, понимаешь, зайти туда… — Указал батожком в кривой просвет меж камнями. — Хлоп — и разомкнуло! Отшибло напрочь, что ж это за Родина и чего ты ради столько народишку побил. Подумаешь так, подумаешь, достанешь ствол да и застрелишься…

— Й-оксель-моксель… — еле слышно вымолвил совиноглазый Артём. Но такая случилась тишина, что все расслышали.

— А… а как же в газетах пишут… про Секондхендж…

— Да мало ли что там в газетах!

Преодолев оторопь, переглянулись.

— Ну, допустим! — с неестественной бодростью заговорил Арсений. — А если, скажем, политик? Тоже разомкнёт?

Ответил дедок не сразу. Смикитил, видать, что выспрашивают не просто из любопытства.

— Разомкнёт… — малость помедлив, согласился он.

— А этого-то с чем?

— А с идеей! Ради которой он все свои пакости творил. Бац — и готово. Пакости помнит, а идею забыл.

— Но… не убивал же никого…

— Политик? — недоверчиво привизгнув, переспросил старикан. — Не убивал? Окстись! Да на политиках больше кровушки, чем на всех героях вместе взятых. И вот ка-ак это всё разом до него, до политика то есть, дойдёт…

— До политика?! — Теперь уже привизгнул Арсений. — Господь с тобой, дедушка! Ты что такое говоришь?

— Нет, тут-то, понятно, не дойдёт, — нимало не смутясь, пояснил тот. — А там… — покосился он на каменные громады. — Там — мигом.

И все невольно отодвинулись от исполинской надолбы.

— Ты пойми, — проникновенно молвил дедок, с участием глядя на собеседника, — пока ты вместе со всеми, какой с тебя спрос? А как разомкнёт — тут-то тебе даже и спрятаться не за кого… ни за Родину, ни за партию…

— Ну а, допустим, совсем молодой политик? — продолжал осторожно и неспроста выпытывать Арсений. — Юный, так сказать, неоперившийся…

— Да может, оно ещё и хуже, что неоперившийся, — поразмыслив, сказал бомжеватый мудрец. — Молодой — он в идею крепче старого верит. Есть что с чем размыкать…

Замолчал товарищ Арсений, задумался. Видя такое дело, в беседу решил вступить товарищ Артём.

— А скажи-ка, дед… — завёл он и был в свою очередь внимательно осмотрен желтоватыми охальными глазёнками.

— Тоже учёный? — с подковыркой полюбопытствовал дедок.

— Нет, — чуть замявшись, отозвался тот. — Я — так… лаборант… — И опять поправил сбрую под пиджаком.

— И о чём же ты, лаборант, спросить хотел?

— Да насчёт Стоунхенджа. Который в Англии… Там тоже так же?

— А, ты вон о чём… Нет, то размыкало, которое в Англии, оно давно уж не работает.

— Почему? Энергия кончилась?

— Как она тебе кончится? Капище-то на земное ядро закорочено.

— А почему ж тогда?

— Ключевую перемычку со столбов сняли — с тех пор и не работает.

Совиноглазый обернулся и внимательно осмотрел сумрачные каменные громады.

— А где она здесь, эта перемычка?

— Так тебе всё и скажи! — ухмыльнулся старикан.

Теперь уже задумался Артём.

— Пвавивьно ви я… — запинаясь, начал поэт и тоже замолчал.

— Правильно, правильно… — ласково успокоил его дедок. — Всё ты, голубь, понял правильно. Только соваться тебе туда не след.

Бледный одутловатый юноша в столыпинском галстуке зачарованно смотрел в просвет меж камнями. О чём он думал? Возможно, о том, что вот куда бы загнать всех этих классиков баклужинской литературы с их надменно искривлёнными лицами. Что они смыслят в новой космической поэзии, скованные традициями педанты? И, наверное, сладостно было представить, как сработает древнее размыкало — и прозреют слепцы, и поймут с ужасом, что всю жизнь следовали мёртвым бесмысленным канонам, поклонялись мумиям…

— Вафы идовы — девево… — прошептал он так тихо, что не был понят никем. Поэтому последнюю фразу его есть резон перевести.

«Ваши идолы — дерево», — так прозвучала бы она в традиционном произношении.

— Спасибо тебе, дед! — внезапно выпав из раздумий, произнёс сухопарый Арсений. — А вот где бы обо всём об этом ещё и прочесть?

— Прочесть? — Оторопел старикан, замигал. — Да понаписано-то много всего… Тебе как? Поволшебнее? Понаучнее?

— Понаучнее, — сказал Арсений.

— Если понаучнее, то был такой Савелий Сирота…

— Почему был?

— Потому что весь вышел, — насупившись, отвечал старикан. Не любил, должно быть, когда перебивают. — А называется книжка «Промывка ауры в корень».

— Как? — не поверил Арсений.

Старикан сухо повторил.

— А кто он, этот Сирота?

— Ауролог.

— Это которые, что ли, урологию отрицают?

Возможно, вопрос был задан вполне серьёзно, по незнанию, однако прозвучал как неуклюжая попытка пошутить. Старикан обиделся окончательно, повернулся — и, даже не попрощавшись, двинулся прочь, в сторону Колдобышей. Трое озадаченно глядели ему вослед.

— Выясни потом, кто такой, — негромко велел Арсений.

Артём кивнул.

— «Промывка ауры в корень», — недоверчиво повторил Арсений и, хмыкнув, покачал головой.

Ветхая шубейка из Чебурашки помаячила-помаячила и скрылась за ребристым плечом мегалита.

— Это всё ладно, — хмуро сказал Артём. — А как ты сюда Портнягина собираешься заманивать?

— Понятия не имею, — честно признался Арсений. — Для начала неплохо бы со старичонкой разобраться. Может, он тут голову нам морочил…

— Зачем?

— А так. По деревенской привычке. Хлебом не корми — дай городскому лапшу на уши повесить. Тем более учёному…

— Ну так проверить-то не поздно, — заметил Артём и оглянулся. — Э!.. — ошеломленно вскричал он. — А этот куда делся?

Глашатая Космической Гармонии в окрестности не наблюдалось. Сообразил, видать, нехристь, что одной попыткой загнать его на заклятую землю Секондхенджа товарищи по партии не ограничатся, и счёл за благо незаметно удалиться, покуда цел. Уходил, надо полагать, ступая только по сухому, поскольку следов на влажной почве высмотреть также не удалось.

— Ладно, Бог с ним! — буркнул Арсений. — Ты, кстати, тачку-то замкнул? Не угонит?

— Не угонит, — сказал Артём. — А всё-таки. Как заманивать будем? Если Портнягин и вправду настоящий колдун…

— Колдун, колдун, — заверил Арсений.

— …значит, всё об этих местах знает. Его ж в размыкало на аркане не затащишь… — Запнулся, что-то прикинул. — Хм… А правда! Чего мудрить? Подстеречь, сунуть в багажник, привезти сюда…

— А охрана?

— С охраной разберёмся.

— Даже и не вздумай! — оборвал старший товарищ. — С ума стряхнулся? Похищение лидера… Весь муравейник разворошишь!

Совиноглазый сплюнул с досады, поморщился — и вдруг что-то, видать, неподалёку приметил.

— Чего там?

— Наследил-таки наш придурок, — с довольным видом сообщил Артём. — Во-он там… Только куда ж это его понесло?