Взаимный интерес

— Ну что, готовы? — в ту же секунду услышала она голос Грегори.

— Да…

Но когда он распахнул перед ней дверцу своего страшненького старого грузовика, она отшатнулась.

— Я думала, мы пойдем куда-нибудь в парк, отыщем тихую скамейку, где можно спокойно посидеть и поговорить. Зачем куда-то ехать?

Впрочем, эта развалюха выглядела так, словно не протянет и ста ярдов. А сама идея оказаться в тесной кабине бок о бок с Грегори Стоуном просто пугала. Куда как лучше было бы остаться на свежем воздухе, где дышится как-то легче и вольней, где не ощущаешь себя в клетке.

Лив шагнула в сторону, но спокойный голос Грегори остановил ее:

— Вообще-то я собирался в одно местечко тут неподалеку, выпить кофе. Составите мне компанию? А если разговор затянется, закажем ланч. — Он чуть помолчал, а затем добавил, презрительно скривив губы: — Или вы боитесь повредить своему имиджу супермодели, если сядете в такую колымагу?

Так он знал! Лив скорее умерла бы, чем спросила, откуда ему стало это известно, но Грегори попал в больное место. Лив вспыхнула.

— Неужели вы воображаете, что я надела бы вот это, если бы боялась повредить имиджу? — огрызнулась она, указывая на вытянутые на коленях брюки.

И решительно уселась на пассажирское сиденье — пусть знает! Однако в следующую секунду уже раскаялась. Не стоило поддаваться на «слабо», надо было настоять на своем и отправиться пешком.

Даже дребезжащий рокот мотора не скрашивал повисшего между молодыми людьми молчания. Ситуация оказалась еще более неловкой и напряженной, чем Лив боялась заранее. Но отчего? Что происходит? Всю прошлую неделю этот человек явно заигрывал с ней, навязывал ей свое общество при каждом мало-мальски подходящем случае, отпускал комплименты, старался выманить на свидание и наверняка — как все другие мужчины — затащить к себе в постель.

А теперь вдруг ведет себя так, точно на дух ее не переносит. Она-то думала, будто давно раскусила его: беспечный, безответственный тип, без денег и перспектив на будущее, зато преисполненный типично мужского самодовольства. Считающий, что любая женщина сама бросится ему на шею, стоит лишь посмотреть на нее томным, зовущим взором…

А теперь оказывается, что он — непостижимая загадка!

Лив подавила невольный вздох. Грегори на миг оторвал глаза от дороги и бросил беглый взгляд на спутницу. Само воплощение поэзии! Гладкий высокий лоб, аккуратный прямой носик, чувственный, красиво очерченный рот. Нежная, точно лепесток розы, кожа, не нуждающаяся ни в какой косметике, изящный изгиб шеи под тяжелым узлом золотых волос.

Стиснув зубы, Грегори вновь уставился на дорогу. Надо было сразу сказать Лив, что он не заинтересован ни в какой работе, которую она собирается ему предложить. Шла бы себе подобру-поздорову. Эта девица выставила его полнейшим идиотом — хотя, надо признать, едва ли нарочно. И в самом деле, ну с какой бы стати ей отчитываться перед каждым встречным о своих сексуальных пристрастиях?

Так что, идиотом выставил он себя сам. А больше всего тем, что сидит сейчас здесь, рядом с ней.

В прескверном настроении Грегори припарковал грузовичок перед симпатичной маленькой гостиницей на берегу озера.

Они приехали сюда пить кофе — этим и ограничатся. Никаких ланчей! К чему тянуть резину? Он быстренько выяснит, что там у нее приключилось, постарается помочь советом, отвезет назад — и дело с концом. Забыть, как можно скорее забыть, что он желал ее… Черт побери, что он желает ее и сейчас! Вообще забыть о ее существовании!

Грегори подвел спутницу к стойке и как раз рылся в кармане в поисках мелочи, чтобы заплатить за кофе, когда Лив опередила его.

— Позвольте мне, — тихо, но решительно произнесла она, вытаскивая из сумочки кошелек и протягивая банкноту бармену.

Вот тут-то Грегори чуть было и не покончил со всей этой историей раз и навсегда. Он не привык, чтобы женщины платили за него. Не успеет это гнусное утро закончиться, а он доставит себе удовольствие — расскажет ей, кто он такой на самом деле и чем занимается!

Всего лишь пара слов — и Оливия Вайтсберри поймет, что деньги, которые она готова заплатить за какую-то непонятную услугу, может быть, для нее и значат очень многое, но для него — сущий пустяк!

Теша себя столь малодостойной мыслью, он жестом пригласил Лив к двери, которая вела в солнечный сад, и пропустил ее вперед. Весьма опрометчиво! На ярком свете тонкая ткань брючек просвечивала, явственно демонстрируя изящные контуры стройных ног.

Борясь с нахлынувшим желанием, Грегори прошел вслед за Лив к единственному столику, где имелся зонтик от солнца. Зонтик оказался зеленым, и тень от него придавала всему происходящему какую-то нереальность. Грегори чудилось, будто рядом с ним не обычная девушка, а жительница сказочной страны фей. Тонкие пальцы, нервно теребившие золотой завиток волос, были такими хрупкими, почти прозрачными, что у Грегори комок подкатил к горлу. Подумать только — и такая красота пропадает напрасно!

Опомнись! — одернул он себе. Она столь же не властна изменить свою природу, как, скажем, форму носа, шелковистость кожи, изгиб губ. Губ, которые так и напрашиваются на поцелуи…

Похоже, он просто задался целью мучить самого себя! С трудом подавив сердитый стон необузданного желания, Грегори выждал, пока сервируют кофе, а потом приступил прямо к делу:

— Так что это за услуга, которую вы готовы оплатить?

Лив перестала теребить завиток и принялась за ремешок сумочки. Решающий миг настал. Честно говоря, она умирала от страха. Мужчина, которого она избрала для своих целей, оказался вовсе не податливым рохлей, готовым плясать под ее дудку. Нет, от него исходило ощущение такой внутренней силы, что сразу становилось ясно: такого не заставишь делать то, что он сам не захочет. И, Боже, помоги тому, кто попытается принудить его силой!

Но она уже слишком далеко зашла — отступать было поздно.

— Я хочу, чтобы вы женились на мне! — выпалила Лив.

3

Грегори показалось, будто мир качнулся у него перед глазами. Сорок восемь часов назад он взвился бы от радости до небес от подобного предложения. Возможно ли — эта девушка сама, добровольно готова впустить его в свою жизнь и в свою постель. О чем еще мечтать! За последние несколько дней Грегори со всей отчетливостью осознал: на этот раз увлечение зашло так далеко, что он с восторгом приветствовал бы даже звон свадебных колоколов и ловушку брачных обетов!

Господи, да он попросту влюбился без памяти! Вот почему с тех пор, как впервые увидел Лив, другие женщины были не в состоянии завлечь его своими прелестями, заставить кровь кипеть в жилах…

Грегори поспешно глотнул обжигающего кофе. Интересно, с чего бы вдруг такая перемена? Всю предыдущую неделю Лив знать его не желала, обдавала ледяным холодом безразличной вежливости. А теперь предлагает брак — да еще и приплатить готова!

Он поймал на себе взгляд встревоженных синих глаз. Прикусив губу, девушка напряженно ожидала ответа. Но Грегори не спешил развеять ее напряжение.

— А зачем? Вы беременны?

Другого объяснения ему на ум не приходило. Что же еще могло заставить очаровательную женщину отчаянно стремиться замуж — за кого угодно, хоть за первого встречного? Только одно — желание заполучить отца будущему ребенку, если настоящий бросил их на произвол судьбы.

Лив залилась густым румянцем до самых корней волос и поспешно возразила:

— Нет, конечно же нет!

Ну разумеется, нет, подумал Грегори, злясь на собственную тупость. И в самом деле, трудновато ей было бы забеременеть, если спит она не с мужчинами.

Пытаясь собраться с мыслями, он откинулся на спинку кресла и отвел руку назад. Легкая небрежность позы составляла разительный контраст с бурей, бушевавшей в его груди. Не в силах справиться с собой, он спросил напрямик:

— А вам не кажется, что пора бы рассказать, с какой стати вы надумали выходить замуж? И почему выбрали именно меня?

Лив изо всех сил пыталась сохранить спокойствие, хотя больше всего на свете ей хотелось вскочить и убежать. Мягкотелый ухажер, крутившийся вокруг нее всю последнюю неделю, не имел с нынешним собеседником ничего общего. Сегодняшний Грегори, решительный и суровый, казалось, одним движением бровей мог бы повелевать целыми армиями. От такого вряд ли дождешься сочувствия, поддержки и понимания.

А ведь еще утром, с тоской напомнила себе Лив, ей казалось, что таких, как Грегори, она прекрасно знает и насквозь видит. Собственно, потому и решила обратиться именно к нему.

Тем временем он ждал, имея полное право узнать причины ее, мягко говоря, странного предложения. Ведь до сих пор все ее слова звучали горячечным бредом!

Хотя Грегори сидел в расслабленной и непринужденной позе, янтарные глаза зорко следили за девушкой. Жест, которым он закинул руку назад, невольно привлек взгляд Лив к его фигуре. Словно впервые она глядела на скульптурный рельеф мышц, проступающих под мягкой тканью футболки, широкие плечи, узкую талию.

Она с трудом отвела взгляд и прикусила губу. Этот маляр был еще и весьма сексуален. Ну и что с того? Все равно он просто-напросто работяга, с трудом зарабатывающий на пропитание. Не медли же, дуреха, выкладывай, да поживее. Скрывать тебе нечего, терять тоже. Переведи дыхание — и вперед!

Лив вцепилась пальцами в край стола и начала:

— Мой дядя, Тобиас Вайтсберри, оставил мне маленькое поместье. Но не просто так, а при условии, что я выйду замуж к моменту его смерти или не позднее, чем через месяц после нее. А я не хочу, просто нисколечко не собираюсь замуж! — Она подняла взгляд, чтобы оценить его реакцию. — Но мама ужасно тоскует по Роуз-хаус. Она провела там самые счастливые годы жизни и отдала бы все на свете, лишь бы вернуться туда.

Вздох сожаления, сорвавшийся с ее уст, был еле слышен. И все же Грегори уловил этот звук. Черт возьми! Ну почему этой девушке так легко вызвать к жизни инстинкты, взволновать и заинтриговать его?

— А почему ей пришлось оттуда уехать?

— У дедушки было два сына — Тобиас и Пол, мой отец, — принялась покорно объяснять Лив. — Папа на несколько лет младше. Все считали его неприспособленным к жизни безвольным мечтателем. Когда дедушка умер, Роуз-хаус перешел к Тобиасу. Но он не жил там — терпеть не мог сельскую глушь и предпочитал ловить удачу в Лондоне. Да и к тому же вел такой образ жизни, который в деревне вести нельзя. Хоть и неохотно, но дядя позволил родителям там поселиться. Разумеется, не бесплатно, а за небольшую ренту.

Папа писал романы. Не особо успешно, но на скромную жизнь хватало. Безденежье родителей не пугало, они были вполне счастливы — два романтика в безоблачном мире грез. Катастрофа произошла, когда мне исполнилось пятнадцать: Тобиас отказался продлить аренду. Он надумал жениться, а его будущей жене хотелось играть роль хозяйки усадьбы.

Грегори заметил, как сжались губы девушки и вокруг рта залегли тоненькие горестные складки.

— И вам с родителями пришлось уехать?

Она кивнула, безотчетным жестом подняла ложку с блюдца и принялась вертеть в пальцах. Затем вдруг поспешно положила ее обратно и сжала руки, словно боясь выдать свое волнение. А когда заговорила вновь, голос ее звучал холодно и ровно. Грегори невольно подумал, как это Лив удается подавлять эмоции и что случится, если они все же прорвутся наружу.

— Мы оставили Роуз-хаус и поселились у маминой сестры, Бет. Ее саму только что бросил муж. Мы собирались пожить там, пока папа не подыщет подходящий дом, сдающийся в аренду. Помню, мама все храбрилась, твердила: мол, неважно, каким бы бедным ни оказалось новое жилье, лишь бы был домик в деревне и садик при нем. Они искали друг у друга поддержки, словно два заплутавших ребенка. А потом… — Голос Лив задрожал, но она справилась с волнением и продолжила: — А потом папины издатели передали все дела большой международной компании. А там отказались продлить контракт. Сказали, что его книги устарели и плохо продаются. Бедный папа практически в одночасье потерял и родной дом, и единственный источник дохода. Он оказался слишком слаб… чтобы пережить все это.

Безотчетным жестом Грегори наклонился вперед и накрыл ладонями ее руки.

— Да, трудно вам тогда пришлось.

Лив даже не попыталась выдернуть руку, что весьма порадовало Грегори. Ведь в этот миг ему так хотелось поддержать ее, придать ей сил теплом человеческого прикосновения.

Затем пальцы Лив нерешительно дрогнули — она ответила ему слабым пожатием, словно благодаря за поддержку.

— А вам не кажется, — тихо спросил Грегори, — что, хотя ваша мать тоскует по Роуз-хаус и хочет вернуться туда, если это ей действительно удастся, воспоминания о прошлом окажутся для нее чересчур мучительны?

— Нет, что вы! — Похоже, у девушки никаких сомнений на этот счет не было. В уголках бледных губ даже появился слабый призрак улыбки. — Спустя два года после смерти папы мы узнали, что Роуз-хаус снова пустует. Жена Тобиаса развелась с ним и укатила на Канары, а сам он вернулся в Лондон. Услышав об этом, мама словно заново родилась. Воспрянула духом, принялась строить радужные планы. Я как раз закончила школу и раздумывала, как бы побыстрее встать на ноги и начать самой зарабатывать. Мама мечтала, что мы вернемся в Роуз-хаус и откроем детский садик для местных ребятишек. Она попросила об этом Тобиаса. И что же? Тот с радостью согласился. А взамен потребовал лишь одного — права регулярно «навещать» маму. Он давно на нее заглядывался, повторяя, что она слишком хороша для его растяпы-братца. — Лив печально вздохнула. — Вот так вот. Нам опять не повезло.

Но когда подняла голову и взглянула прямо в лицо Грегори, в синих глазах ее горел боевой огонь.

— Так что я просто обязана выполнить условие завещания по двум причинам. Во-первых, обеспечить маме возможность жить там, где ей хочется, и делать все, что вздумается. А во вторых, взять наконец верх над Тобиасом. Поэтому я должна в течение трех недель вернуться к душеприказчику дяди с новоиспеченным мужем на поводке.

— А почему вы выбрали именно меня?

Лив растерянно взглянула на Грегори и медленно высвободила пальцы, словно только сейчас осознав, как крепко сжимала руку собеседника.

— Просто больше никто не пришел на ум. Да и кто согласится на подобный брак? — честно призналась она. Явное сочувствие Грегори растопило первоначальный холодок между ними, и девушка, почувствовала, что теперь может забыть свои страхи и говорить без утайки. — А вы зато сможете неплохо заработать. — На ее щеках появились ямочки. — И даже приобрести новую машину. Видит Бог, она вам очень нужна!

— А что вы имеете в виду под «подобным браком»?

Уже задавая этот вопрос, Грегори не сомневался в ответе, и его предположения тут же подтвердились.

— Фиктивный брак. Я вам заплачу, мы поженимся и будем вместе появляться на людях, пока Роуз-хаус официально не перейдет ко мне. Но жить будем каждый своей жизнью и в своей комнате. А затем, спустя приличествующее время, ну, скажем, месяцев двенадцать, вы оставите меня… или я оставлю вас. Из-за несходства характеров.

Милая перспективка: двенадцать месяцев получать от нее плату — и за что? За то, чтобы жить рядом с волнующей его женщиной, прекрасно сознавая, что рассчитывать не на что? У него не будет ни малейшего шанса изменить ее мнение насчет раздельных комнат. Ни малейшего шанса всего лишь потому, что Оливия Вайтсберри предпочитает мазать масло на другую сторону бутерброда. Да это сведет его с ума!

Но отчаянное желание Лив любой ценой помочь матери, подарить ей счастье глубоко растрогало Грегори. Лив с Барбарой нелегко пришлось в жизни, они обе заслуживают большего. И кажется, он знал, что тут можно предпринять. Правда, придется рассказать, кто он такой на самом деле.

Но сначала нужно еще кое-что выяснить.

— А что будет, если вы не выйдете замуж? Имение пойдет с молотка? Так почему бы вам не купить его? Деньги, которые вы предлагаете мне, пойдут как задаток, а остальную сумму выплатите в рассрочку из вашего заработка. Ведь топ-модели заколачивают огромные деньги.

— Так-то оно так, — сухо согласилась Лив. Ее слегка смутил оборот, который принял их разговор; Грегори не говорил ни да ни нет и зачем-то обсуждал ее проблемы. — Но надо быть реалисткой. Удача топ-модели — штука непрочная. Сегодня я на вершине, а завтра меня забудут. И что тогда? Устраиваться библиотекаршей? Я не могу так рисковать. Если Роуз-хаус пойдет с аукциона, он обойдется по меньшей мере в полмиллиона.

Грегори согласно кивнул. Вот сейчас и пора объяснить, что он задумал — выкупить этот самый Роуз-хаус, когда его выставят на продажу. А его наверняка выставят, ведь для других наследников поместье просто плохо окупаемая собственность. А потом он поселит там Барбару, и пусть она вносит ему небольшую ренту. Без всякого подвоха. Без каких-либо намеков на особого рода благодарность.

Но сначала ему хотелось услышать подтверждение своей гипотезы из уст девушки. Только услышав горькую правду от нее самой, он сможет окончательно выбросить ее из головы.

— Еще один вопрос. Лив, вы лесбиянка?

Она уставилась на него расширенными от удивления глазами. Затем ее щеки окрасил румянец гнева.

— Да вы просто-напросто грубая скотина! Только потому, что я четко дала понять, что вы меня не привлекаете и я не хочу пускать вас в свою постель, если мы поженимся, вы уже автоматически делаете вывод, будто я лесбиянка! — Она схватила сумочку, перебросила ремешок через плечо и вскочила, разъяренно взирая на Грегори. — Знаете, я вас раскусила и вы меня нисколько не очаровали. Все, что мне от вас было нужно, это клочок бумаги, удостоверяющий законность брака! А поскольку вас, очевидно, не интересует мое предложение — всего хорошего!

Лив резко развернулась и зашагала прочь, решительно пробираясь между плотно сдвинутыми столиками. Грегори следил за ней взглядом, не в силах сдержать довольной ухмылки. Ее гнев был явно непритворен, и это кардинальным образом меняло ситуацию.

По-видимому, слова Барбары, будто ее дочь не интересуется мужчинами, не относились к сексуальной ориентации Лив. Скорее всего та просто опасалась сближаться с мужчинами. Печальный опыт? Вполне возможно.

Ну он-то сумеет докопаться до сути… и изменить мнение Лив о представителях сильной половины человечества. А категорическое заявление, что Грегори ее нимало не привлекает и что после свадьбы их ждут отдельные комнаты — просто-напросто еще одно предубеждение Лив.

Грегори медленно поднялся, широко улыбнулся в ответ на недоуменные взгляды почтенной пожилой пары за соседним столиком, выложил на тарелку щедрые чаевые и не спеша отправился следом за девушкой.

Да, он примет ее предложение! И пусть только кто-нибудь усомнится в том, что союз их будет счастливым!

4

Лив стояла во внутреннем дворике гостиницы, в ее волосах играли солнечные блики. Ну и денек выдался — сплошная катастрофа! Мало того что Грегори ясно дал понять: его не интересует предложение Лив, так еще и она не сдержалась и все испортила. Не выйди она из терпения, возможно, еще был бы шанс переубедить его. А так сама затянула петлю у себя на шее.

Надежда унаследовать Роуз-хаус растворилась как дым, и все по ее оплошности.

Лив не представляла, как теперь вернуться к матери, поглядеть ей в глаза и рассказать, что из радужных планов ничего не вышло. Ох, не надо было подавать ей надежду! И не надо было так нагло лгать адвокату!

Она обреченно вздохнула. Прежнее боевое настроение выветрилось, словно вчерашнее шампанское. И что теперь прикажете делать? На выбор две перспективы, одна хуже другой: или брести несколько миль до города по жаркой пыльной дороге, или же возвращаться в гостиницу и пробираться к телефону, чтобы вызвать такси, под насмешливым взором Грегори Стоуна.

Она так ушла в невеселые мысли, что едва не лишилась чувств, ощутив, как вокруг ее плеч обвивается мужская рука. Грегори?! Тепло его тела обжигало кожу, бросало в трепет, пробуждало к жизни каждый нерв. Оно вызывало в девушке странное, небывалое возбуждение, граничащее с восторгом.

Лив хотела оттолкнуть нахала. Но дрожащие пальцы ощутили мерное биение его сердца, тепло груди — и рука безвольно упала, не закончив движения.

— Ну что, поехали?

Мягкая, медовая нежность голоса Грегори, его легкое дыхание на разгоряченных щеках окончательно ввели Лив в состояние полугипнотического транса. Одному небу было известно, как долго они могли бы простоять вот так, тесно прижавшись друг к другу, точно любовники, стремящиеся никогда не размыкать объятий.

И лишь когда рука Грегори скользнула на ее талию и дрогнула, словно собираясь опуститься еще ниже, Лив сумела очнуться от чар и отпрянула. В висках бешено пульсировала кровь.

— Я как раз хотела…

Она с ужасом услышала, что слова срываются с ее уст сбивчиво и невнятно, тише цыплячьего писка. Немудрено, что ответом ей послужила разбойничья ухмылка Грегори. Лив нервно сглотнула и, собрав остатки гордости и чувства собственного достоинства, произнесла фразу более спокойно:

— Я как раз хотела вернуться и вызвать такси.

Так что не стану больше понапрасну отнимать у вас время.