Форпост. Право победителя

Несмотря на своё состояние, Светлана удивлённо уставилась на невиданное здесь чудо техники и попыталась вякнуть что-то вопросительное. Маляренко сделал страшные глаза и показал рукой направление.

— Туда езжай.

Через полчаса из рощи, по направлению к затаившемуся в кустах с арбалетом Ивану вышло пять человек.

Глава 2

В которой «война план показала», а Иван обзавёлся новыми знакомыми

«Вон тот, с ружьём — он будет первым. А вот тот, здоровый — будет вторым».

Иван с сомнением оглядел арбалет — за неделю стрелковой практики он научился лишь сносно попадать в неподвижную мишень с пятидесяти шагов. Да и то мишень была… большая. Мешок с травой, например. Маляренко затихарился и стал ждать. Он совершенно ясно осознавал, что у него, максимум, два выстрела, и сделать третий, а тем более четвёртый, ему не дадут.

Враги тем временем совсем не торопились угодить в засаду меж двух роскошных «клумб». Едва выйдя из рощи, они попадали кто куда и занялись разными неприличными делами.

Ваня озадачился — на убивцев эти снусмумрики как-то не тянули. Пара затянутых в кожу парней повалилась прямо посреди чистого поля и активно принялась «вызывать Ихтиандра», ещё одна парочка (» явно гомики» — подумал Маляренко), принялась утешать друг друга, отойдя от остальных всего-то шагов на пятьдесят. Самый интересный персонаж — тощий дядька в годах и с ружьём, ушёл дальше всех, за маленькую «клумбу» и, упав на задницу, принялся тереть лицо.

«Чего это с ними? А, ладно… какая разница!»

Маляренко прикинул диспозицию, убедил себя, что «стрелок» никому не виден, взвёл арбалет и, петляя словно заяц, рванул короткими перебежками от куста к кусту.

«Ща. Погоди. Ща я тебя…»

Ивана охватил настоящий охотничий азарт.

«Ща я тебя, гада, подстрелю!»

Не добежав до сидящего на земле врага метров сто, Ваня залёг в траве — дальше укрытий не было.

Цель (а никак иначе этого покойника Ваня уже не воспринимал), сидела вполоборота, закрыв лицо ладонями и о чём-то размышляя. Дистанция в сто метров была для Маляренко великовата, и он решил рискнуть. Затаив дыхание и ощущая себя натуральным индейцем, бывший менеджер по продажам продуктов питания пополз вперёд. Ненависти не было. Да и злости и желания отомстить он не чувствовал. Просто очень хотелось попасть. Просто прицелиться, нажать курок и попасть. Совершенно некстати вспомнились строчки из Твардовского:

«Ты лежишь ничком, парнишка,

Двадцати неполных лет,

Вот сейчас тебе и крышка,

Вот тебя уже и…»

Иван прицелился.

«Сейчас я тебя…»

И тут из рощицы, руки-в-брюки, вышел «красивый», то есть, весь обмотанный тряпками, Юра. Несмотря на огромный кровавый тюрбан на голове, не узнать его было невозможно

Ваня отложил арбалет и протёр глаза. «Покойный» обошёл по синусоиде «ихтиандров» и «педиков» и направился к «стрелку». Минуты две они о чём-то тихо говорили, причём Юра, положив руку на плечо своему «убийце», явно его утешал. Маляренко снова понял, что он чего-то не понял. Плюнув на маскировку, он подхватил оружие и, наведя его на неизвестного мужичка, поднялся во весь рост.

— Доброе утро, Юрий Владимирович!

Толстяк немедленно обернулся и помахал рукой. Сидящий на земле мужик медленно повернул голову и с интересом уставился на наведённый на него арбалет.

Всё, чего сейчас хотел Георгий Александрович — это отмотать плёнку назад. На сутки. Когда Алёшка был живой и весёлый и не случилось ещё этой дурацкой истории с местными. И очень хотелось домой. В новый дом. И собраться всем вместе. И выпить. И обо всём забыть. Местный мужичок, чудом оставшийся в живых, что-то говорил и утешающее хлопал по плечу, но дяде Гере было не до него. Тут сбоку мелькнула тень, и из травы вылез ещё один человек, держа его под прицелом. Лужину было всё равно. Это было не с ним. Это было кино. Местный что-то радостно закричал — дядя Гера не понял, что.

— Папа! — Отчаянный крик дочери разом вернул Лужина в действительность. Мгновенно вспотев, он метнул взгляд на арбалетчика — тот на долю секунды, на долю миллиметра, на одну долю мысли дёрнул своё оружие в её сторону. Лужин почувствовал, что у него сейчас остановится сердце.

«Только не Аня, только не ёё!»

Но арбалетчик не подвёл. Болт всё также твёрдо продолжал смотреть в лицо Георгию Александровичу.

«Спасибо тебе, родной…»

В уши пробился крик местного:

— Ваня, не стреляй!

Неизвестно откуда взявшийся «Ваня» посмотрел на него, Лужина, на испуганную дочь и опустил арбалет. Позади слышался слоновий топот подбегавших ребят.

— Юрбан, какого хера? — Иван, забив болт на кучу вооружённого народа, обступившего его со всех сторон, с интересом рассматривал воскресшего приятеля. — Мне тут сообщают, что тебя грохнули, Настю… — тут Ваня смешался, — …э-э-э-э… тоже. «Убили-и-и-и». — Он очень похоже спародировал Светку. — И тех уродцев тоже. Что за дела? Как Настя?

Юра успокаивающе помахал рукой.

— Нормально всё. Настя — в порядке. Это тебя Светка настропалила? Дура психованная…

— Мы можем поговорить.

Слова, произнесённые поднявшимся на ноги мужчиной, не были вопросом. Они были спокойной и уверенной констатацией того факта, что они МОГУТ поговорить. Ребята, стоявшие вокруг Маляренко, разом расслабились и сбились в кучу.

— Можем. — Иван аккуратно разрядил оружие. — Но сначала я поговорю с Юрием Владимировичем.

В башке у Вани крутилось только одно: «Ну, блин, я крут!»

Вернувшийся в реальный мир и сбросивший маску пофигизма Иван сейчас очень боялся обделаться.

Юрбан, а в миру Юрий Владимирович Кузнецов, поведал Ивану совершенно дикую историю. Свихнувшийся на почве собственной неуязвимости и выживаемости Алишер окончательно заборзел и устроил, встретив этих ребят (Юрка кивнул на «кожаных»), разборку из-за драного сайгака. Смертельно ранил сына Георгия Александровича и подставил под ответный удар Макса.

На этом месте Юра разразился матом, из которого следовало, что жизнь — говно, потому что, хорошие ребята, почему-то, гибнут, а всякое… и так далее и тому подобное.

Потом Юра рассказал о том, что вконец озверевший от тупости этого урода Серый измордовал Алишерку до полной потери товарного вида, и что он тоже добавил от себя лично. А утром получилась совсем дурацкая история, потому что ребята дяди Геры влезли в посёлок не через калитку, а в совсем другом месте, и он, Юра, стоявший на часах возле входа, их благополучно проморгал. Зато на них наткнулась его Настенька и эта дура Светка, которые шли готовить завтрак.

На этом месте Юра замолчал, а рассказ подхватил «кожаный» паренёк.

— Дядь Гера, я не виноват! Я случайно её толкнул. Из-за ихней кухни выскочил и прям налетел. Я наконечник успел убрать! — Парень насупился. — Я уж извинился десять раз. Случайно ей нос копьём разбил и уронил. А эта… вторая… как заорёт!

Выяснилось, что на крик Светланы «Настю убили!» Юра вынесся, словно метеор, размахивая гигантским самодельным топором, и попёр на «кожаного» и Аню, пытавшихся как раз в это время поднять Настю на ноги. Нервы у дяди Геры окончательно сдали, и он, недолго думая, шмальнул в сумасшедшего топорщика. К счастью, основной заряд прошёл мимо, но немного подрало ухо, и сильно раскровянило скальп ближе к затылку. Вот.

Юра помялся и добавил.

— Вы, Иван Андреевич, не думайте. И за это, — он показал на повязку, — и за Настин нос я не в претензии. Повезло, можно сказать. А то, что этого придурка он повесил… так ему за это спасибо сказать надо. Серый Алишера так… как он ещё жив был — непонятно.

Юрка вздохнул.

— Максима жалко — хороший мужик был. Они сказали — он сразу умер.

Маляренко повернулся к «лысому».

— Пойдём, за столом поговорим. Нечего нам посреди степи болтаться. Приглашаю.

Лужин, слушавший рассказ Юры с каменным лицом, зло усмехнулся.

— Это твоё что ли, что ты приглашаешь.

Иван выдвинул челюсть и обвёл степь рукой.

— Это ВСЁ моё.

Получилось очень внушительно. Рядом согласно кивнул Юрка.

На немыслимо удобных, по меркам этого мира, креслах от «Газели» в столовой сейчас сидели только Маляренко и Лужин. Юра, Серый и ребята Лужина ушли копать могилу и наводить какой-никакой порядок после утренних разборок.

Вид у дяди Геры был, прямо скажем, не ахти.

Иван, привычно устроившись во главе стола, налил два стакана бражки.

— Как его звали? Алексей? Светлая ему память.

Мужчины выпили.

— О делах сейчас говорить не будем. Не знаю, зачем ты сюда пришёл и привёл своих людей… но дальше не ходи. Дальше нет ничего. И никого. Я проверил.

Лужин глазами показал на стакан. Иван снова налил, и мужчины снова выпили.

— Ты…?

— Иван.

— Георгий.

Мужчины пожали друг другу руки.

— Так вот. Иди домой. Когда оплачешь сына — приходи сюда. Я буду ждать. Обязательно приходи. Нам есть о чём поговорить.

Иван поднялся из-за стола.

— До встречи.

И ушёл, не дожидаясь ответа убитого горем отца.

Первым делом вернувшийся домой Иван отыскал и вернул в лагерь баб. Начинало смеркаться, и оставаться вне лагеря было небезопасно. От души обматерив растерянную Светку и пообещав завтра с утра выдрать её прутьями, Маляренко, сам не понимая почему, ласково обнял жену и увёл её в палатку.

Проснулся Иван Андреевич слишком рано. Рассвет ещё и не думал начинаться. Было тихо, темно и прохладно. В роще пела ночная птица, и под порывами ветра шелестела степная трава. Маляренко осторожно освободился из объятий сонной женщины, натянул трусы и потихоньку выполз из палатки. Немного поползав, он нашёл тот самый колышек и, слегка помучившись, выдернул его из земли.

— Ни хрена здесь не будет.

И, не глядя, зашвырнул деревяшку далеко в темноту.

Глава 3

В которой Иван в который уже раз берёт власть в свои руки и остро жалеет, что плохо плавает

Известие о том, что отшельники намерены вернуться назад, вызвало у Звонарёва нескрываемый вздох облегчения. Как жить дальше в таком урезанном виде — он и представления не имел. Иван, приведший через неделю отлупцованную-таки Светлану, имел долгий и обстоятельный разговор с Сергеем и Юрием. Решив не повторять прошлых ошибок, Маляренко не советовался, а сразу поставил мужиков в известность относительно своих планов. Узнав о новом «председателе сельсовета», Звонарёв, втайне ликуя, лишь кивнул, а Юра заулыбался и полез обниматься.

— Начинаем с чистого листа, Иван Андреевич? — Прораб поднялся и протянул руку. — Дальше уж нам делить-то нечего.

— Я тебе щаз тако-о-ое раска-а-ажу… — Иван с удовольствием пожал крепкую ладонь Звонарёва. Юрка, гикнув от избытка чувств, накрыл их рукопожатие своими ладонями.

— Да ещё Вовка сюда переселится!

Ваня закашлялся.

— Кстати, о Вовке…

Новость про ещё одного покойника мужики выслушали довольно спокойно — ну убил и убил. Значит, было за что. Женщины, активно греющие уши по соседству, встревожено зашушукались и убежали пытать Светку насчёт морального климата у отшельников. Маляренко довольно ухмыльнулся.

— Мужчины, пойдёмте-ка, прогуляемся. Рассказать вам кое-что хочу.

Рассказ о нежданном богатстве произвёл эффект разорвавшейся бомбы. Поначалу с сомнениями принимавшие историю о развалинах Сергей и Юра дружно обалдели, когда Иван добрался до находки памятника. А про результаты раскопок мужчины слушали уже на ходу, возбуждённо бегая вокруг упивавшегося славой Ивана. Перечень находок и демонстрация пары велосипедов, заныканных на окраине рощи, окончательно их добила. Упавший на пятую точку Звонарёв, одной рукой держась за сердце, а второй утирая пот со лба, только и выдавил.

— Ну, тихушник. Чего ж ты молчал?

Юра в это время уже с упоением крутил педали.

— За ради такого навару и весь бензин спалить не жалко. — Серый вытряхнул из канистры последние капли бензина в самопальную воронку. — Ну вот. Двадцать литров. На десяток рейсов хватит, а там — видно будет.