– Трубку не брать, – приказал Станислас.

– Восьмерка припаркована у дома, – прошептала ему я. – Ставицкому раз плюнуть узнать, где мы прячемся. Если он тот, как мы о нем думаем, то в ней еще и жучки.

– Срочно отогнать! Подруга или, может, твой друг мог бы нам помочь? – Станислас наклонил голову и выжидательно посмотрел на меня.

– Я не могу так сразу решить – не каждому объяснишь, почему я не смогу сделать это сама, тем более мои друзья знают мою машину, – выпалила я.

– Твоей пользоваться нельзя, – прислонив палец к губам, призвал меня к тишине Станислас.

– Галина! – осенило меня.

– Кто это?

– Моя соседка, девушка особенная, вопросов лишних задавать не будет, поскольку сама их не любит. Она порноактриса, – объяснила я.

Зеленые глаза Станисласа расширились, затем в них промелькнула веселая искорка.

– Свяжись с ней, – попросил он.

Я набрала номер.

– Галя выйди на балкон, только ничему не удивляйся, – скороговоркой в трубку сказала я и отключилась.

Я немного отогнула край шторы и, пригнувшись, выбралась на застекленный балкон.

По замыслу зодчего, в бетонном простенке между нашими балконами, находился проем, многими жильцами забетонированный, заложенный кирпичами или прочими материалами.

Мы с Галиной решили наглухо не замуровываться, в нашем проеме заслон отодвигался, и мы вполне могли проникнуть друг к другу, в случае нужды, не рискуя при этом жизнью перелезая через балконы. Я отодвинула заслон и увидела встревоженное лицо Галины.

– Сашка, что случилось? – тихо спросила она.

– Галь, пожалуйста, ничего не спрашивай, вот тебе ключи от серой восьмерки, она припаркована у первого подъезда, номер "у228ме". Отгони ее к Черному озеру, там полно отдыхающих на машинах.

– Саш, сейчас восемь часов утра! – остановила меня Галина.

– Галка, надо оставить ее в людном месте, на твой выбор, – поправилась я. – Мою "ласточку" тоже надо отогнать.

При этих словах сердце мое обливалось кровью, а рука с жалостью сжимала ключи от "Дэу".

– Галя, если я пропаду на какое-то время, присмотри за Базилем, умоляю!

– Ну и вляпалась ты, Исаева, – сказала Галина, качая головой. – Ладно, как исполню, стукну тебе в стену, сиди не высовывайся.

Я задом попятилась в комнату, немного запутавшись в шторе. Картина, которую я увидела по возвращении, умилила меня. Базиль уютно расположился на руках Станисласа, словно младенец на руках матери. Станислас был доволен. Улыбаясь, он с симпатией спросил:

– Уу, котище, как зовут?

– Базиль, – ответила я, любуясь любимцем, – где ты отловил его?

– Сам пришел, – сказал Станислас, гладя шерстку.

– Вообще-то, чужих он сторонится, – пояснила я.

– Значит, я не чужой, – обрадовался он.

– Я попросила Галину присмотреть за ним, на всякий случай, вдруг нам придется уйти отсюда.

– Жаль, я бы никуда не уходил. А соседка вернется? – глаза Станисласа блеснули интересом.

– Да, вернется. Станислас, помни, она порноактриса, но не проститутка.

– Александра!

– Что, Александра? Галина рассказывала мне, что мужчины часто ставят знак равенства между этими двумя профессиями. Галина актриса.

– Не ревнуй, – вдруг неожиданно заявил Станислас, прервав мою речь.

Я открыла рот, что бы возразить ему, но, подумав, решила, он прав! Я действительно ревную, за интерес, проявленный к незнакомой ему Галине. Ничего не сказав, я ушла на кухню приготовить завтрак. Я сделала салат, приготовила бутерброды, разлила сок по стаканам и поставила на поднос тарелки и приборы.

Станислас накинулся на меня с упреками, что бросила его одного. Но упреки были недолгими, взяло вверх чувство голода.

– Нельзя здесь оставаться, – сказала я, откусывая бутерброд, – еды не приготовить, засекут по счетчику. Светом пользоваться нельзя. Надо уходить в безопасное место. Владимир Станисласович уже поднял всех на ноги. Я не явилась утром, ты исчез. Прокрутят видеопленки, и нагрянут к нам.

– Может сдаться отцу и отсидеться в теплом местечке у моря, где-нибудь в Бангкоке, а, Александра?

– Ты забыл про Ставицкого. Доказательств на шефа департамента по безопасности у нас нет. Кристально чист. А нас найдут на следующий день. Там, в Бангкоке, и похоронят. Наше преимущество будет в том, если никто не будет знать, где находимся мы и файлы "Глоуб Коммьюникейшн". Вот когда мы их опубликуем,…развалим "Глоуб", тогда и отдохнем. Наши жизни их интересовать не станут. Разве что, месть.

– Я чувствую, у тебя есть мысли, может даже план, – внимательно посмотрев на меня, сказал Станислас.

– Есть кое-что… Надо добраться до моей тетки, она живет недалеко, в пригороде.

– У нее останемся?

– У нее нельзя, вычислят.

– Так, что?

– У тетки в сарае стоит старая "Волга" моих родителей. На учете она не стоит, никто на ней не ездит, а нам мобильность нужна. Жить будем рядом с теткой, в заброшенной соседской деревне, там у моих родственников дом был. Условия ужасные, но нам выбирать не приходится.

– В деревню к тетке, в глушь, в Саратов… – пропел Станислас.

Я отчитала его за легкомыслие:

– Это не прогулка, мы спасаем свои шкуры. К тому же, надо передать разработки в патентно-лицензионную комиссию, ты должен представлять "Хадраш текнолоджи". Лишь после этого можно вздохнуть.

Станислас посерьезнел и принял свой надменно директорский вид:

– Неужели ты считаешь, что я забыл цель, ради которой рискую жизнью?

В такие минуты я сразу вспоминала кто он и кто я. "Спасая наши шкуры" я немного забылась, Станислас Хадраш не просто мужчина, с которым я выбираюсь из передряги, он мой работодатель. Это я всегда понимала правильно и уважала. Я встала, промокнула губы салфеткой и вытерла ею пальцы:

– Извини, Станислас, конечно я так не считаю, – сказала я, и вышла в кухню. За спиной я услышала:

– Ну вот, обиделась…

Я вымыла посуду и заварила чай. В стену чем-то глухо стукнули. Бросив кухонное полотенце на стол, я направилась на балкон. Галина отодвинула заслон и ждала моего появления.

– Всё сделала, как ты велела, – отчиталась она.

– Спасибо Галя, – поблагодарила я, и без перехода, – у тебя случайно нет мужской одежды?

– Ну, ты даешь Исаева, кавалера отхватила и уже раздетого! – восхитилась Галина.

– На пляже, что ли познакомились?

– Если бы, из больницы увела, – призналась я.

– На кой он тебе больной?

– Подлечу немного, может, из благодарности женится, – пошутила я.

– Сколько волка не корми… Поищу в шкафу, были Васькины тряпки, все в автомобиль не поместились, когда от меня улепетывал.

– Поищи уж, будь любезна. Позарез надо.

– Размер у твоего Ромео, какой?

– Сорок восемь, наверное, или пятьдесят…

– Васькины великоваты будут.

– Велики, не малы. Если что, подвяжем. Но главная проблема – обувь. Размер… вот такой, – я развела ладони в стороны, и прищурила глаз.

– Поняла. Жди, как буду готова, стукну в стену.

Я пробралась с балкона в комнату. Станислас вопросительно смотрел на меня, призывая поделиться новостями. Из-за вредности я хотела оставить его ни с чем, но сердце у меня доброе и я тихо сказала ему:

– Машины отогнаны. Галина подберет тебе одежду и обувь. Пока я вожусь на кухне, подумай, как нам выйти незамеченными из дома.

Я развернулась и, не ожидая ответа или возражения, отправилась на кухню подготавливать чайный стол. Конфеты, печенья, любимые мной и Базилем соленые крекеры. Станислас потер руки и устроился поудобней на моей тахте.

– Зеленый с жасмином! – Станислас вдохнул аромат, исходящий от наливаемой мной чашки. – Ты знаешь мой вкус, Александра!

– Я много общалась с твоими медсестрами.

– Они жаловались на мои капризы?

– Нет, ничего экзотического ты не запрашивал…

– Конечно, я простой парень, – он с самодовольным видом надкусил крекер.

– Кроме, разве, акульих стейков, салата с корнем женьшеня и нектара из розовых лепестков, ванили и мяты, – ввернула я.

– Исключительные вещи для поправки здоровья, – ничуть не смущаясь, сказал Станислас.

– И мощные афродизиаки, – добавила я, вспомнив его поцелуи.

– Ради мужского здоровья…- протянул Станислас, и положил свою ладонь на мое колено. – Мы оба в этом заинтересованы.

Я округлила глаза. Вот как! Он рассчитывает не только на мою помощь! Может, таким образом, он хочет отблагодарить меня? И когда же? Прямо сейчас?

Глухой, негромкий удар в стену прозвучал в нависшей тишине, и меня сдуло с тахты на балкон. Галина, и как вовремя! Я не знала бы, что делать с выспавшимся и насытившимся мужчиной. Основной инстинкт побеждает страх перед неизвестностью.

– Саш, из одежды я нашла кое-что, а из обуви, извини, только сланцы.

– Спасибо тебе, Галя, что ж сланцы, так сланцы, не зима ведь.

– Саш…

– Что?

– Покажи его, страсть как любопытно!

– Как я тебе покажу? – задала я глупый вопрос.

– Пригласи меня, якобы, на примерку… Не бойся, я отбивать не буду.

– Я и не боюсь. Он не мой кавалер. Просто мы в сложной ситуации…- и вдруг решила. – А в прочем, пролезай на мой балкон, пойдем, представлю.

Галина до конца отодвинула заслон и с трудом протиснулась в проем. Пригнувшись, мы нырнули в мою комнату. Станислас сидел на тахте с обнаженной грудью и, прикрыв одеялом ноги, с удивлением смотрел за нашими передвижениями. Я встала в полный рост, Галина последовала моему примеру.

– Станислас, познакомься, – начала я, – это Галина, моя соседка и наш добрый ангел.

Станислас изобразил на лице радостную улыбку, а глаза шарили по лицу и фигуре Галины.

– Галина, это Станислас Хадраш, сын моего босса, – с удовольствием представила я его Галине. Улыбка Станисласа преобразовалась в гримасу, словно он надкусил лимон.

Галина была удивлена моему близкому знакомству с сыном Великого Хадраш, и, протянув Станисласу со сложенными пальцами ладошку, от растерянности представилась своим сценическим именем:

– Галатея… ой, Галина, прошу прощения.

– У вас красивое имя, – сказал он, и пожал ее руку. – Станислас.

– А у вас редкое, – не осталась в долгу Галина.

– К делу, – прервала я обмен любезностями.

Станислас натянул одеяло до подбородка, будто защищаясь от нас, и испуганно смотрел, как мы с Галиной разглядываем и обсуждаем размер джинсов, рубашек, вечернего костюма и других мужских принадлежностей, принадлежащих когда-то звезде отечественного порно, практически российскому Рокко Сифреди, Василию Калачникову, прозванному "Калашом" за сходство его мужского достоинства с известной маркой автоматической винтовки. Вечерний костюм был нами отвергнут, по причине отсутствия подходящей обуви. На мой взгляд, к имеющимся сланцам, подошли бы светлые хлопчатобумажные брюки и розовая (Каково! Браво, Василий!) шелковая рубашка. Станислас заартачился, и наотрез отказался надевать что-либо розовое.