Чудеса Лас-Вегаса

— Она влюбилась в меня и бросила его. А теперь пошевеливайтесь, приятель. Нам надо наверстать упущенное время.

После церемонии толпа ковбоев проводила новобрачных в номер Дары в Гранд-отеле, куда было заказано шампанское. Расцеловав новобрачную и выпив за счастливую пару, ковбои удалились, раскланиваясь, лукаво подмигивая и желая счастья. Удалились все, кроме Слима, обменявшегося с новобрачными прощальным рукопожатием, но не выказавшего желания покинуть их.

Заговорил Слим только тогда, когда, пожав плечами, Зейн исчез в спальне.

— Надеюсь, я правильно поступил. С трудом справляясь с волнением. Дара попыталась успокоить его.

— Это был мой выбор, — отважно сказала она. — Как бы все ни обернулось, я никогда не стану винить вас… или кого-то другого.

Слим вздохнул:

— Ты — чудесная девушка. Дара… Фарли. Дара Фарли! Она только сейчас осознала, что натворила, и еле слышно прошептала:

— Б-благодарю вас.

— Он тоже хороший парень. Дара бросила взгляд на закрытую дверь, за которой ждал ее свежеиспеченный муж.

— Я уверена… я надеюсь на это.

Однако уверена она была лишь в одном: ни один мужчина никогда не действовал на нее так, как Зейн. Достаточно ли этого для счастливой совместной жизни? Ладно. Несомненно, это не любовь с первого взгляда, а… влюбленность, страсть с первого взгляда. Но если они по-настоящему постараются, то смогут построить хорошую семью.

— Этого парня твой дедушка никогда не сможет отпугнуть, — продолжал Слим. — Можешь не беспокоиться.

— Очень надеюсь. — Дара уже несколько часов не вспоминала о дедушке. И о Блейке, если уж на то пошло. Она думала только о Зейне Фарли и о тех огромных надеждах, которые возложила на будущее.

Старик направился к выходу, Дара за ним. Уже у самых дверей Слим обернулся, с тревогой взглянул на нее и очень серьезно сказал:

— Не знаю, что на него нашло. Это совсем не в его стиле, но именно в этом он нуждается. Каждый мужчина нуждается в любви хорошей женщины. Парню двадцать девять лет, он успел хорошо погулять. — Лицо Слима просветлело. — Но теперь с этим покончено. Он получил самую прелестную жену на свете, это факт. — Наклонившись, Слим поцеловал Дару в щеку и посоветовал:

— Любите друг друга.

Дара улыбнулась, подумав, что любить Зейна Фарли совсем не трудно, и напомнила Слиму:

— Судьба!

— Да, — хохотнул Слим. — И она не устает то тут, то там вмешиваться, да? — Недоуменно качая седой головой, он открыл дверь и вышел.

Пару секунд Дара стояла в нерешительности. Ей вдруг очень захотелось сбежать. Но она не могла… если честно, она совсем не хотела бежать. Нервы разгулялись, вот и все. Ерунда. Все новобрачные нервничают, разве нет?

Дара с тоской взглянула на полупустую бутылку шампанского в серебряном ведерке, но не поддалась искушению вернуть ускользающую отвагу с помощью алкоголя. Она хотела запомнить свою первую в жизни брачную ночь во всех деталях…

Глава 3

Зейн никак не мог разлепить дьявольски тяжелые веки.

Он лежал на спине на чем-то мягком… на матрасе? Если и так, то ощущения были совсем не такими, как в снятом на двоих со Слимом номере мотеля.

Во рту было так противно, словно недавно там протопало стадо бизонов. Голова кружилась, подташнивало.

Что, черт возьми, случилось прошлым вечером?

Успокойся, приказал он себе. Вспоминай потихоньку, шаг за шагом.

Зейн вспомнил, как ввалился с друзьями в «Счастливчик гринго». Вспомнил, как болела рука после борьбы с огромными тупыми животными. Вспомнил, как кто-то — он, правда, не смог вспомнить, кто — предложил ему болеутоляющие таблетки… и он отказался. Примерно в это время вошел Слим с потрясающей блондинкой, и он, как самый последний дурак, протянул руку за лекарством, прописанным кому-то другому.

Зейн застонал. Он же прекрасно знал, что нельзя принимать чужие лекарства. Он знал, что болеутоляющее и алкоголь нельзя смешивать, а он тогда уже выпил пару кружек пива. И это его не остановило!

Зейн принял таблетки, и это — последнее, что он помнил, но, судя по теперешнему состоянию, он зашел слишком далеко. Дай Бог, чтобы он не свалял дурака.

В дополнение к пульсации в висках затекли все мышцы. Зейн осторожно попытался сменить положение, но не смог: помешало что-то мягкое, прижавшее к матрасу левую руку и всю левую половину его измученного тела и согревавшее их, хотя все остальное замерзло и покрылось мурашками. Сквозь затуманенное сознание пробилось тихое жужжание кондиционера. Зейн нахмурился. Еще одна загадка.

Когда он утром покидал свой номер, кондиционер ревел, как реактивный самолет, но не мог охладить даже разгоряченное воображение… Зейн вспомнил, что пожаловался администратору. Видимо, за время его отсутствия тарахтелку починили, иначе он не замерз бы.

Сделав сверхчеловеческое усилие, Зейн чуть-чуть приоткрыл глаза. Поскольку он лежал на спине, то взгляду предстала лишь противоположная часть комнаты — то место, где стена встречается с потолком. Светло-бежевая, почти белая, как чистый листок писчей бумаги, стена.

Комната, которую Зейн помнил, была оклеена яркими полосатыми обоями.

Это не моя комната! Так где же я, черт побери?

Послышался тихий звук, похожий на вздох. Зейн напрягся и чуть не задохнулся от ужаса. Он не один! При столкновении с новой проблемой его еле-еле работающие мозги чуть не отказали вовсе.

Кто, черт побери, забрался в мою постель?

Дара снова вздохнула и, не желая покидать уютные объятия, теснее прижалась к теплому телу рядом, однако сон уже сменился полудремой, и мысли унесли ее к событиям предыдущего вечера и ночи. Конечно, не о такой свадьбе она мечтала, но у них впереди вся жизнь…

Войдя накануне в спальню, она обнаружила своего красавца ковбоя в постели, совершенно голого… но крепко спящего. Долго-долго она просто стояла, восхищаясь длинным мускулистым телом, широкими плечами, узкой талией и бедрами, едва прикрытыми шелковой простыней.

Во сне, с рассыпавшимися по подушке темными волосами, Зейн казался невинным и беззащитным, как маленький мальчик… Только он не был мальчиком, он был потрясающим мужчиной… и ее мужем. Будет ли он сожалеть об этом, когда проснется? Дара от всей души надеялась, что подобное не случится… Зейн уже был для нее гораздо большим, чем лекарство от деспотизма деда.

Дара Линнел никогда не верила в любовь с первого взгляда… и со второго, и с десятого, однако она уже почти убедила себя, что сможет полюбить этого незнакомца. Просто нужно побольше узнать о нем. Когда и где он родился, есть ли у него семья — самые простые вещи. Как только они получше узнают друг друга, все сомнения испарятся.

Готовясь ко сну, Дара думала о дорогах, которые выбирает судьба. Слим был прав: судьба свела ее и Зейна. Дара прекрасно видела все препятствия, с которыми им придется столкнуться. Ей будет нелегко. За свои двадцать пять лет она приобрела репутацию человека, легко отступающего перед трудностями, но на этот раз она точно знала, что не отступит. Она все сделала правильно!

Деду никогда не удастся ни унизить, ни испугать этого ковбоя!

Надев полупрозрачную белую сорочку, выбранную для первой брачной ночи с другим мужчиной, Дара выключила свет и застенчиво забралась в постель к Зейну.

Он как-то сдавленно вздохнул и перекатился на бок лицом к ней, но не проснулся. Дара положила усталую голову на гладкое крепкое плечо.

Замужем! Она тихо произнесла это слово вслух. Она замужем…

Но наступило утро, а Дара не чувствовала в себе решимости расстаться с грезами и встретить новый день. Что будет, когда она откроет глаза? Улыбнется ли ей Зейн? Скажет ли, как сожалеет о том, что заснул, не дождавшись ее? Думает ли он, что рассердил ее, и переживает ли из-за этого? Боится ли, что она его не простит? Сожалеет ли, что они крепко проспали всю первую брачную ночь?

Снисходительная улыбка тронула ее губы. Она успокоит его, уверит, что все понимает. Он целый день делал тяжелую и опасную работу, хотя, в чем эта работа заключалась, оставалось для нее тайной за семью печатями. Неудивительно, что он устал. Она докажет, что будет чуткой и заботливой женой!

Улыбаясь, Дара открыла глаза медленно, лениво… и обнаружила, что Зейн следит за ней воспаленными и злыми глазами. Она затаила дыхание.

Не дав ей опомниться, он выпустил пулеметную очередь вопросов:

— Который час? Где я? — И самое поразительное:

— Кто ты такая, черт побери?

Радостная улыбка сползла с ее окаменевшего лица. Все так же свирепо глядя на нее, Зейн приподнялся на локте, смахнув со своей груди ее руку.

Дара сглотнула комок в горле.

— О… н-ну… я Дара, и ты должен знать, кто я такая. — Еще смущенная его поведением, но уже охваченная негодованием, она так же свирепо уставилась на него.

— Дара? А как твоя фамилия? У нее отвисла челюсть.

— Дара Фарли!

Зейн оцепенел. Его глаза чуть не выскочили из орбит.

— Фарли? Мы что, родственники? Может, просветите меня?

Дара резко села в постели.

— Родственники? — возмущенно выкрикнула она. — Да, если ты считаешь жену родственницей!

Зейн превратился в мраморную статую, олицетворяющую ужас.

— Жена. Чья… — Дрожащим пальцем он указал сначала на нее, потом на себя. — Моя жена?

Дара испугалась, что он вот-вот потеряет сознание.

— Будь ты проклят, Зейн! — Горячие слезы защипали ей глаза, и она смахнула их рукой. — И попробуй утверждать, что не помнишь!

— Не помню, — подтвердил он без всякого выражения.

Дара просто не могла в это поверить.

— Ты не помнишь мой выигрыш в автомате? И как Слим сказал, что это судьба?

— И Слим там был?

— Да, и Коротышка, и много других ковбоев.

— Господи! — ошеломленно воскликнул Зейн. — Какое отношение автомат имеет к… — Он затравленно огляделся, хватая ртом воздух.

— Самое непосредственное! И все — включая тебя — согласились, что мы очень подходим друг другу. Поэтому все отправились с нами за разрешением на брак, а потом в церковь, а потом все пришли сюда…

— Куда — сюда?

— В Гранд-отель! Теперь, очевидно, ты скажешь, что не помнишь, как нес меня на руках по вымощенной желтыми кирпичами дорожке?

— А почему я должен помнить? Как, ты сказала, тебя зовут? Дара? Не Дороти?

— О, Боже! — Дара сжала кулаки, но что она могла поделать? — А я считала тебя джентльменом!

— Как интересно! И я… я что, вчера вел себя как джентльмен?

— Когда мы женились? Конечно! Неужели ты думаешь, что я вышла бы замуж за… за хулигана?

— Понятия не имею, за кого бы ты вышла замуж. — Зейн облизнул пересохшие губы. — Я ни черта о тебе не знаю. Я просто пытаюсь выяснить… э… А что случилось потом?

— Я же тебе говорила, — сказала Дара, призвав на помощь все свое терпение. — Потом все поднялись сюда, в мой номер, и выпили шампанского, а потом все ушли, а мы пошли спать… и я ни на секунду не поверю, что ты все забыл!

Бессильно откинувшись на подушки, Зейн закрыл лицо руками и застонал… и вдруг задал самый неожиданный в данной ситуации вопрос:

— На каком этаже этот номер?

— Не помню. Может, на третьем. А зачем тебе?

— Я сейчас выпрыгну из окна и хочу быть уверенным, что разобьюсь насмерть.

— У нас нет окна! — Может, и есть, но Дара не хотела, чтобы Зейн отправился на поиски окна. — Зейн Фарли, как ты смеешь…

Стук в дверь прервал ее гневную речь, но только на мгновение.

— Как ты смеешь так обращаться со мной после того, как я была с тобой абсолютно честна? Ты сказал…

Грохот усилился. Зейн сжал ладонями виски и содрогнулся так, словно колотили не по двери, а по его несчастной голове.

— ..что ты все понимаешь и…

— Дара! — прорвалось сквозь массивную дверь:

— Дара Линнел, немедленно открой! За моей спиной стоит управляющий отелем, и если ты не подчинишься, он сам откроет эту дверь!

Дара в ужасе завизжала, бросилась на грудь Зейна и вцепилась в его плечи.

— Боже мой! Дедушка! Что нам делать?

Дверь спальни распахнулась, и Зейн инстинктивно обхватил дрожащие плечи своей… жены? Неужели он действительно женат на этой женщине? Неужели он осуществил свои супружеские права и ни черта об этом не помнит?

Проклятье!

Ворвавшийся в спальню мужчина, казалось, изрыгал огонь. Пронзительные синие глаза были одновременно и обжигающими и леденящими. Седые волосы, седые усики. Мужчина был среднего роста, но в ярости казался значительно выше и — несмотря на преклонный возраст — двигался с проворством юноши.

Он остановился на мгновение, очевидно пораженный видом парочки на постели, затем, сжав кулаки, бросился вперед и завопил во весь голос:

— Уберите лапы от моей внучки! — На его лице замелькали самые разные чувства, и наконец он спросил:

— Вы поженились?

Дара судорожно вздохнула — Зейн скорее почувствовал, чем услышал ее вздох — и с видимым усилием распрямилась, затем, продолжая цепляться за Зейна, оглянулась через плечо.