Взаимный обман

Эглантайн скромно потупилась и стала разглядывать пузырьки в бокале.

— Вы несете какую-то чушь…

— О, так всегда и бывает, когда я умираю с голоду! — поспешно отозвался Ник. — Я бы заказал спагетти с сыром, а вы? — Он указал на черное табло в дальнем конце зала, где были перечислены все «деликатесы» этого заведения.

— Мы же договаривались: всего один бокал, — упрямо возразила Эглантайн и вдруг вспомнила свой недоеденный утром сандвич, а пустой желудок тотчас требовательно заурчал.

— Ну одну-то порцию спагетти можно! — уговаривал Ник. — Или ждите, пока вернетесь домой, к своему любимому холодильнику.

— Ладно, — буркнула Эглантайн. — Но платит каждый за себя!

— Чтобы потом я не смел востребовать свою долю натурой! — рассмеявшись, подхватил Ник и подозвал официанта.

— Да, кстати, — заговорила Эглантайн, когда заказ был сделан. — Если вы без очков, как вам удалось разглядеть, что здесь подают спагетти?

Ник пожал плечами, проклиная себя за неосторожность.

— В таких заведениях обычно ничего другого не бывает.

— Разумеется, — медленно проговорила Эглантайн, подозрительно щурясь. — Я так и думала.

В ее голове зашевелились подозрения. Слишком много в Нике несоответствий, и эти неясности пробудили в ней интерес. Точнее не в ней, а в писательнице, которая была частью ее натуры. Вечер можно провести с пользой, если внимательно слушать и наблюдать за лжебухгалтером.

И она очертя голову ринулась в бой:

— Вы всегда носили очки?

Ник растерялся.

— Нет, только в последнее время начал…

— Наверное, зрение быстро портится, если целыми днями ломать глаза над цифрами, — коварно предположила Эглантайн, подбадривая собеседника обольстительнейшей из улыбок.

Ник насторожился, решив, что эта ангельская улыбка появилась неспроста.

— Вы совершенно правы. Когда долго сидишь за машинкой, да еще и без конца щелкаешь на калькуляторе — к концу дня в глазах начинает рябить, а потом ты уже не можешь видеть предметы так ясно и четко, как раньше.

— Значит, мне тоже надо быть осторожнее… — забывшись, сказала Эглантайн.

— А разве вы продаете косметику с помощью пишущей машинки? — тут же прицепился Ник.

— Э-э-э… я имела в виду калькулятор, а не машинку. Хотя и машинкой я тоже пользуюсь. Знаете, заказы всякие… — туманно объяснила она и деланно рассмеялась, чувствуя, как алая краска предательски покрывает щеки.

Это шампанское, выпитое на голодный желудок, сделало меня столь неосторожной, решила Эглантайн.

— Ну, тогда спите спокойно! Думаю, ваши глазки еще много лет будут такими же зоркими, как сегодня.

Эглантайн вымученно улыбнулась и сделала глоток шампанского.

— Однако ваша нервная система оставляет желать лучшего, — продолжал Ник. Перегнувшись через стол, он прикоснулся к ее запястью, пытаясь нащупать пульс. — Вот и сердечко стучит, как у зайца! — Он засмеялся. — Для продавца, который каждодневно общается с множеством людей, вы чересчур легковозбудимы. Скажите, Мьюриел, вы такая со всеми, с кем встречались, или только со мной?

Со всеми? Да за кого он меня принимает? — ужаснулась Эглантайн. Не считая парочки невинных, почти дружеских увлечений в университете, в моей жизни был только Чарлз! Она высвободила запястье и спрятала обе руки под стол.

— Я же говорила, мне еще не приходилось встречаться по объявлению…

— Тогда давайте сменим сценарий, — предложил Ник. — Притворимся, что познакомились, как обычно. Допустим, я пришел к вам в универмаг, мы разговорились и я пригласил вас на ужин. Теперь вы не чувствуете себя скованно?

— Не знаю… Может быть…

— Тогда забудьте об этом проклятом объявлении! Теперь мы просто Ник и Мьюриел. Мы пришли сюда пропустить по стаканчику и познакомиться поближе.

Эглантайн подняла голову и посмотрела ему в лицо. Ник улыбался совсем по-детски. В уголках его чувственного рта залегли веселые морщинки. Неожиданно Эглантайн поймала себя на мысли, что ей хочется сесть ближе и прижаться к нему всем телом. Почувствовать тепло его кожи, ощутить упругие мышцы под тонкой тканью одежды…

— Вы всем так говорите? — еле слышно пролепетала она, стараясь не смотреть Нику в глаза.

— Кому это — всем?

За столиком воцарилась тишина — неловкое обманчивое молчание, которое говорило больше, чем любые слова. В душе Эглантайн боролись два взаимоисключающих желания: дать волю чувствам и подавить непроизвольное проявление нежности.

С кем угодно, когда угодно, где угодно, но ты никогда не забудешь этих минут! — сладко нашептывал ей внутренний голос.

Подоспел официант. На столике появились две огромных тарелки со спагетти, корзиночка с хлебом, два салата, бокалы и бутылка вина.

Он сказал «давай притворимся», подумала Эглантайн, и я готова изображать Мьюриел, хоть это чревато самыми непредсказуемыми последствиями. Что ж, будь что будет, а там разберемся!

Белое вино, которое глотала томимая жаждой Эглантайн, было прозрачным и терпким. Оно проникало во все уголки ее напряженного тела, согревало и ласкало, расслабляя нервные окончания.

— Какое вкусное! — похвалила Эглантайн, ставя на стол пустой бокал. — Люблю все французское!

— Вы когда-нибудь были во Франции?

— Да. Чудесная страна, мне там понравилось. Год назад мне довелось провести там целых три месяца.

— Так много? — Брови Ника удивленно поползли кверху. — Какая туристическая фирма продает путевки на три месяца?

— Я ездила не по путевке, — объяснила Эглантайн, раздосадованная его дотошностью, — а по работе.

И это было правдой. Эглантайн разрабатывала сюжет своего третьего романа, действие которого разворачивалось в эпоху Генриха IV. Эглантайн объехала почти всю страну, выискивая мельчайшие подробности жизни тех лет. В качестве награды она позволила себе недельный отдых на Лазурном берегу. Работать во Франции ей было интересно и приятно, такой же интересной получилась и книга.

— Некоторые крупные косметические фирмы посылают своих сотрудников обучаться за границу, — поспешила объяснить Эглантайн.

— Неужели? — Ник отпил немного вина. — А я и не думал, что это такое сложное дело. Вы очень ответственно относитесь к своей работе.

— Конечно, — ничуть не покривив душой отозвалась Эглантайн. — А вы — нет?

— Раньше — да. — Ник ненадолго умолк, задумавшись. — Но недавно я наткнулся на проблему и теперь могу только догадываться, каким именно будет мой следующий шаг. Думаю, вы понимаете, каково это.

— С чего вы взяли?

— А почему тогда мы сидим в этом заведении? Да потому что знаем: назад пути уже нет!

Эглантайн попыталась улыбнуться.

— Вы меня пугаете…

— Это потому что я не знаю, как объяснить то, что чувствую. Честно говоря, я к такому тоже не привык.

Эглантайн стала нервно покусывать губу.

— Тогда, возможно, вам лучше снова стать «одиноким ньюйоркцем»?

— Ну уж нет, — тихо отозвался Ник. — Теперь слишком поздно, и мы оба это знаем.

— Вы… вы обещали, — залепетала Эглантайн, — что командовать сегодня буду я!

— Ну и командуйте себе на здоровье. — Бирюзовые глаза откровенно смеялись над растерянностью Эглантайн. — Но только учтите: слово «нет» я слышать не привык! А теперь ешьте! — распорядился он, кивнув на нетронутую тарелку Эглантайн. — А то от вас скоро и останется, что кожа да кости.

— Попрошу без оскорблений!

— Я не имел в виду ничего плохого. Вы себя в зеркало последнее время видели? У вас же скулы торчат, как у скелета. Дунь на вас, вы и упадете! А в остальном, — тут он смерил ее фигуру взглядом эксперта, — в остальном вы смотритесь на миллион долларов, Мьюриел. Ну, не хмурьтесь! Просто примите комплимент и не думайте, что я пытаюсь принудить вас к каким-то отношениям.

— Еще одно обещание?

— Нет, гарантия. А теперь ешьте!

Через полчаса, когда с тарелки Эглантайн исчезли последние остатки спагетти, она выпила бокал вина и удовлетворенно произнесла:

— Превосходно!

— Особенно превосходно, что вы перестали коситься на выход, — добавил Ник. — В начале вечера я только и думал, что вы вот-вот дадите стрекача!

— А что, было так заметно?

— Очень даже. Ну что, проверим пульс?

— Думаю, он в порядке.

— Ну и отлично. Выпьем кофе?

«Извините, но мне пора домой» было бы нормальным ответом на этот провокационный вопрос. И скорее всего именно это Ник и хотел услышать. Надеялся услышать, но Эглантайн было трудно обмануть.

Дом был ее маленькой крепостью. Местом, где она вела совсем другую жизнь, о которой Ник не имел ни малейшего понятия. Он явно напросится проводить ее, из вежливости придется пригласить его в дом, и он, разумеется, не станет отказываться. Пригласить Ника в дом значило сломать невидимую преграду, а Эглантайн не была уверена, что готова это сделать.

Все зашло слишком далеко, испуганно подумала она. Один неверный шаг — и все пропало.

— Не ломайте голову, — послышался откуда-то издалека голос Ника. — Выбор-то всего ничего: либо капуччино, либо черный кофе. Хотя я мог бы предложить еще один вариант…

— Какой? — вскинулась Эглантайн.

— Неважно, — отмахнулся Ник, пожав плечами.

Ему было приятно наблюдать, как она понемногу расслаблялась. Начала непринужденно смеяться и болтать о всяких пустяках, как будто они и впрямь хотели стать друг другу ближе. И все же Ник понимал: нельзя быть полностью уверенным, что девушка ослабила самоконтроль.

Его изучающий взгляд задумчиво скользил по ее лицу, и Эглантайн вдруг покраснела.

— Еще кофе, Мьюриел? — предложил Ник, когда они допили первую чашку.

— Спасибо, не надо.

Ник снова отметил, что ей неприятно слышать, как он называет ее Мьюриел. Это имя будто резало ей слух. Такую странную реакцию он не раз наблюдал в течение всего вечера.

— В таком случае, я попрошу счет, и мы поедем домой.

— Я плачу за себя, как договаривались, — поспешно напомнила ему Эглантайн, хватаясь за сумочку.

— Рассчитаемся позже, — с усмешкой ответил Ник.

Выйдя на свежий воздух, Эглантайн вдруг почувствовала слабость и головокружение. Похоже, я напилась, удивленно подумала она, стараясь идти ровно.

Обычно Эглантайн ограничивалась двумя бокалами вина, а сегодня вечером доза составила полбутылки шампанского и столько же вина. Может, Ник намеренно напоил меня? — мелькнуло у нее в голове. А что, если это часть его хитроумного плана соблазнения?

На углу она остановилась.

— Провожать меня не надо, — сказала Эглантайн как можно более решительно. Ставший ватным язык предательски заплетался и не слушался. — Я в состоянии дойти сама.

Рука Ника вдруг легла ей на плечо.

— Мне бы хотелось убедиться в этом собственными глазами, Мьюриел. Такая уж у меня слабость…

У дома они обнаружили, что над дверью перегорела лампочка, поэтому Эглантайн очень долго не могла попасть ключом в замочную скважину.

— Дайте-ка я, — попросил Ник, которому надоели ее пьяные потуги.

Взяв в руки ключ, он, к невыразимой досаде Эглантайн, с первого же раза вставил его в замок.

— Благодарю, — процедила она сквозь зубы.

— Не надо говорить то, что не думаете, Мьюриел. — В его голосе Эглантайн уловила насмешку. — Я же чувствую, что вы посылаете в мой адрес проклятия. А теперь зажгите-ка в прихожей свет, чтобы я мог зайти и проверить, все ли в порядке.

— Еще одна ваша слабость? — огрызнулась Эглантайн, вваливаясь в холл.

— Представьте, рыцарство и по сей день в моде.

Ник переступил порог и внимательно осмотрелся. Дойдя до дверей гостиной, он внезапно остановился, вглядываясь в глубь комнаты, словно его там что-то сильно заинтересовало, а когда повернулся, Эглантайн заметила на его лице широкую довольную улыбку.

— И в доказательство, Мьюриел, я пожелаю вам спокойной ночи и тихо уйду.

Эглантайн так и застыла с разинутым от удивления ртом.