Помоги проекту - поделись книгой:
Общее наступление 394-й стрелковой дивизии продолжалось. Подразделения 121-го горнострелкового полка двигались без остановки — они стремились нагнать противника, арьергард которого, как доносила разведка, находился у тропы, ведущей на перевал Нахар. Бойцы спешили: нельзя было допустить, чтобы егеря укрепились на новых рубежах, тем более что отступая, немцы оказывали серьезное сопротивление. Так, во время одного из боев прямым попаданием мины в блиндаж был убит командир 121 гсп майор Оршава, а находящийся рядом с ним начальник штаба капитан Кожемякин получил тяжелое ранение. Майора Оршаву посмертно наградили орденом Ленина. Тело для захоронения отправили в Сухуми.
121-й горнострелковый полк поднимался по ущелью и вел бои с немецким арьергардом, который стремился задержать наше наступление, чтобы дать возможность своим основным силам укрепиться на самом выгодном рубеже. В качестве такового нацистское командование выбрало теснину, образованную в верховьях ущелья реки Клыч крутыми склонами хребта Клыч невдалеке от его соединения с Главным Кавказским хребтом (у перевала Нахар) и скалистым боковым хребтом, идущим от горы Хакель на юг. За тесниной находилось широкое, с пологим дном, открытое ущелье. Здесь река разделялась на большое количество проток и довольно спокойно несла свои воды к теснине. Дорога из долины серпантином поднималась на склон Главного Кавказского хребта, а затем уходила к Клухорскому перевалу.
Чуть выше теснины, через которую по узкому, пробитому в скалах выступу шла Военно-Сухумская дорога, тропа вела на перевал Нахар, и южные скаты Нахарского перевала как бы нависли над тесниной. За тесниной, над всем участком дороги до перевала Клухор, господствовали склоны Главного Кавказского хребта, занятые егерями. Наступать, имея постоянную угрозу сверху, было здесь чрезвычайно трудно. Выбранный противником рубеж для обороны подступов к перевалу оказался исключительно выгодным.
121-й горнострелковый полк с боем подошел вплотную к теснине, но был остановлен плотным огнем. Стало очевидно, что с ходу теснину не взять без крупных потерь. А для успеха дальнейшего продвижения за тесниной надо было сначала выбить немцев с перевала Нахар. Но пока наступать на него предстояло не по тропе, а в обход теснины справа по крутым склонам.
Рота из 121 гсп уже пыталась взять перевал Нахар лобовой атакой. Ей удалось подойти к нему (перевалу) вплотную незаметно, но ночевка в горах (был снегопад и мороз до -10 °C в начале сентября!) привела к обморожению части отряда. Наступление пришлось прекратить, пострадавших эвакуировали вниз. Оставшаяся часть роты получила подкрепление и обмундирование. Только после этого началась подготовка к новому наступлению.
На помощь роте 121 гсп с перевала Клыч должен был прибыть сводный отряд альпинистов 394 сд во главе со старшим лейтенантом A. M. Гусевым — всего около 30 человек, как уже говорилось, экипированных трофейным горным снаряжением.
Перевал Нахар надо было взять во что бы то ни стало. Но немцы успели основательно укрепить его. Вряд ли могла теперь принести успех атака в лоб. Командир 394 сд вызвал Гусева, расспросил о возможности захода в тыл Нахара для содействия нашим подразделениям, наступавшим с юга.
Обойти вражеские части можно было через ущелье реки Гвандра и перевал Гандарай, а затем — из ущелья того же наименования через боковой хребет в ущелье реки Нахар. Но перевал Гандарай, конечно, обороняли горные егеря. Следовательно, непосредственно в тыл Нахара надо было идти только через Главный Кавказский хребет в месте ответвления от него хребта Клыч. Можно было попытаться пройти от этого участка к перевалу Нахар и по самому хребту. Дорога к началу подъема на хребет лежала по уже знакомому нам ущелью Гвандры до самых его верховий. Пройти через хребет ночью было трудно, а днем с перевала Гандарай легко могли обнаружить немцы. Это обстоятельство серьезно осложняло выполнение задачи.
Таким образом, было принято решение о том, что рота 121 гсп атакует Нахар с фронта, а отряд альпинистов обойдет его с тыла и поддержит основной удар. Начало совместного наступления двух отрядов было назначено на 6.00 15 сентября 1942 года (на третий день после выхода альпинистов из расположения штаба 394 сд), где они находились на момент постановки задачи.
Рота 121-го горнострелкового полка, усиленная несколькими подразделениями из других частей, несмотря на плохую погоду, начала наступление на перевал Нахар несколько позже назначенного срока. Противник встретил наших солдат не очень интенсивным огнем. Вскоре наступающие услышали разрывы гранат и стрельбу за перевалом. Огонь с самого перевала ослаб, и рота, продолжая наступление, вскоре вышла на гребень, который приняла из-за плохой видимости за перевал, и обосновалась в оставленных егерями укрытиях и блиндажах. Позже выяснилось, что бойцы оказались не на перевале, а на правой части его седловины. Немцы, опасаясь окружения, отступили не за перевал, а за левую часть его гребня, идущего в сторону Клухорского перевала, и прочно укрепились там. Седловина перевала с тропой оказалась нейтральной зоной.
Подобная ситуация установилась 19 сентября и сохранялась довольно долго. Хотя перевал Нахар и не был занят советскими частями, условия для наступления войск Красной армии стали более благоприятными: подразделения, находившиеся на гребне у перевала Нахар, могли теперь прикрыть сверху продвижение главных сил группировки через теснину к перевалу Клухор.
Но взять Клухорский перевал в 1942 году советским войскам так и не удалось, хотя они подошли к перевалу почти вплотную. За Нахарский перевал, особенно в конце сентября 1941 года, шли тяжелые бои. Причем атаковавшие немцы, по некоторым данным, привлекли к боям на этом участке боевую группу итальянских альпийских стрелков «Белая лилия»[22]. Однако советские войска сам перевал и ряд примыкающих к нему господствующих высот удержали. С 21 октября из-за наступивших холодов и обильных снегопадов боевые действия на этом участке были прекращены.
Если в целом оценивать обстановку начала осени 1942 года на перевалах Главного Кавказского хребта, то уже к концу августа командованию Закавказского фронта в общих чертах стал ясен замысел противника, и оно стало координировать действия всех армий нашей группировки на данном ТВД.
31 августа командующий Закавказским фронтом в приказе командующему Северной группой (Северная группа войск Закавказского фронта под командованием генерал-лейтенанта И. И. Масленникова была образована 8 августа 1942 года; 1 сентября 1942 года Северо-Кавказский фронт был преобразован в Черноморскую группу войск под командованием генерал-полковника Я. Т. Черевиченко) войск писал: «Противник, используя шоссейную дорогу Микоян — Шахар — Теберда, подбросил свои отряды на Клухор и Санчаро, пытаясь проникнуть через хребет в Закавказье. Ликвидация появившегося на перевалах Клухор и Санчаро противника ведется частями 46-й армии, действующими из района Сухуми, Гагра. В целях помощи 46-й армии в выполнении этой задачи и выноса борьбы за перевалы на их северные склоны приказываю: силами 37-й армии организовать операцию по уничтожению противника на Санчаро и по захвату коммуникаций противника в долине р. Теберда на перевал Клухор и в долине р. Кубань на перевал Санчаро».
Для проведения этой операции командующий фронтом выделил один полк 2-й гвардейской стрелковой дивизии, а также пять отрядов общей численностью до 1000 человек. Командование группой и руководство операцией возлагалось на майора Ш. О. Церетели; начальником штаба был назначен майор Никифоров. Штаб группы располагался в селении Нижний Баксан (Кабардино-Балкария).
Необходимо отметить, что немецкое командование постоянно варьировало направления своих ударов. После того, как германские войска заняли селение Псху, они оборудовали вблизи этого населенного пункта посадочную площадку для авиации. С помощью самолетов был переброшен десант, значительно усиливший наступательные группировки 1-й и 4-й горнопехотных дивизий вермахта, подступивших к перевалам Доу и Ачавчар. К 1 сентября группировка немецких горных войск численностью до 5 тысяч человек находилась в 20–25 км от Гудауты, рядом со Сванетией, Мамисонским перевалом и Дарьяльским ущельем. Создавалась прямая угроза прорыва противника в Закавказье.
Для спасения положения в район селения Псху, к перевалам Доу и Ачавчар была переброшена уже упоминавшаяся ранее сводная группа войск И. И. Пияшева, ядром которой стал сводный горнострелковый отряд 1-го Тбилисского пехотного училища и подразделения войск НКВД под командованием капитана В. И. Райзмана. В результате упорных оборонительных боев 1 сентября противник был остановлен и отброшен на северный берег реки Бзыбь. Началось сражение за селение Псху.
6 сентября части Санчарской группы перешли в наступление и в ходе двухнедельных ожесточенных боев ударом с юга овладели селением Псху. Но полностью окружить и уничтожить противника не удалось. С небольшими перерывами упорные бои на Санчарском направлении продолжались в течение месяца. Лишь 15 октября, после новой перегруппировки, нашим войскам удалось овладеть перевалом Санчаро, а к 20 октября — всей группой перевалов. Противник, понеся большие потери, отошел на северные склоны хребта.
С наступлением зимы активные действия прекратились. Уже 22 октября, согласно зимнему плану обороны Главного Кавказского хребта, наши части оставили на перевалах прикрытие и начали отход на юг для сосредоточения их в гарнизоны.
Другим очагом противостояния оставались Клухорский и Марухский перевалы.
Успешный бой на перевале Клыч и наступление основных сил 394-й дивизии полковника П. И. Белехова (прежний комдив был отозван в штаб армии. —
Однако наступательная активность врага по мере его отхода с южных склонов Главного Кавказского хребта постепенно уменьшалась. Этот процесс распространялся вдоль хребта от перевалов его центральной части на северо-запад, к району Туапсе. Такие действия противника определялись изменениями в оперативной обстановке и в какой-то мере и самой природой гор. В высокогорье холода наступают раньше, чем в более низких районах хребта, то есть к северо-западу от Эльбруса.
5 сентября 1942 года Гитлер направил Гальдеру новый план захвата Кавказа: после овладения Новороссийском немедленно перегруппировать силы для наступления на Туапсе.
Руководствуясь новыми поступившими приказами, на перевалах от Клухора до Чипер-Азау у Эльбруса нацисты оставили небольшие отряды. Это были заслоны, в задачу которых входило обеспечивать действия своих войск, вышедших на перевал Хотю-Тау и на массив Эльбруса. Снижение же активности действий противника в районе ущелья реки Гвандра, ведущего в тыл советских войск, объяснялось наступлением советских на перевал Клыч.
Бои на перевале Марух были тесно связаны с боями на Клухоре. Там дрались 810 сп 394 сд под командованием майора В. А. Смирнова и 2-й батальон 808 сп 394 сд под командованием капитана В. Р. Татарашвили. Как уже говорилось, этот 810-й полк подошел к перевалу Марух и усилил подразделения 808 сп. Более того, когда противник занял Клухорский перевал, подразделения полка были направлены по северным склонам хребта в тыл, к ущелью Гоначхир.
Уверовав в успех своих действий на Клухоре, немецкое командование первое время не придавало большое значение Марухскому перевалу, но, узнав о продвижении 810-го полка, оказало ему упорное сопротивление. 810-й не был подготовлен к такому сложному походу по отрогам хребта, имел плохую экипировку. Он попал в тяжелое положение на Марухском леднике и под ударами противника силой до полка (сводная группа подполковника вермахта Айсгрубера, состоявшая из 2-го высокогорного батальона и 1-го батальона 98-го горнопехотного полка) отошел на перевал, а затем был вынужден сдать его. Однако ожесточенные бои за перевал, который защищали подразделения 808 сп и 810 сп 394 сд, продолжались, и Марух несколько раз переходил из рук в руки. Четвертая рота 2-го батальона 808 сп погибла почти вся вместе с командиром батальона. Шестая рота во главе с принявшим командование батальоном старшим лейтенантом М. Е. Зайцем дралась в окружении. Затем немецкие атаки стала поддерживать артиллерия 2-й и 8-й батарей 79-го горно-вьючного артполка. Поэтому 5 сентября (в 18.45) перевал все-таки сдали. Для восстановления положения и ликвидации противника в район Марухского перевала срочно были направлены по одному батальону 155-й и 107-й стрелковых бригад, 2-го Тбилисского пехотного училища и артдивизион, которые 9 сентября вместе с 810 сп 394 сд перешли в наступление. В течение сентября шли упорные бои, но ни одна сторона не добилась перелома в свою пользу. В октябре наши войска предприняли еще одну попытку вернуть Марухский перевал. Преодолевая упорное сопротивление противника, закрепившегося на выгодных позициях, они вышли непосредственно к перевалу, но не захватили его. Пришла суровая зима, и активные боевые действия прекратились.
Возвращаясь к описанию этого глобального противостояния, можно сказать, что в начале сентября 1942 года обстановка в районе перевалов Главного Кавказского хребта становится для Красной армии все более обнадеживающей. Это чувствует и германское руководство. 8 сентября Гитлер обрушивается с обвинениями на органы управления и Генштаб, а также направляет начальника штаба оперативного руководства ОКВ генерала Йодля в группу армий «А» для выяснения причин неудач немецкого наступления на Кавказе.
Ведя переговоры с Листом в присутствии командира 49-го горнопехотного корпуса генерала Конрада, Йодль присоединился к их мнению, что они больше не могут нести ответственность за наступление корпуса и что, следовательно, Листу необходимо отказаться от решения задачи по выходу на Черноморское побережье. Йодль обещал Листу переговорить с Гитлером об отмене этого наступления и об отводе войск корпуса на перевалы Главного Кавказского хребта.
Возвратившись в ставку Гитлера, Йодль доложил ему о своих переговорах с Листом и о мрачных перспективах на Кавказе. О результатах поездки Йодля начальник штаба сухопутных войск (ОКХ) Гальдер писал: «Миссия Йодля к Листу привела к тому, что он (Йодль) требует теперь не выдвигать вперед горный корпус, а отвести его назад. Из-за этого у Гитлера совершенно испортилось настроение»[23].
9 сентября 1942 года начальник Генерального штаба верховного (главного) командования вермахта (ОКВ) генерал-фельдмаршал Кейтель посетил Гальдера и заявил ему, что у Гитлера есть намерение отстранить Листа от должности. Из заявления Кейтеля Гальдер понял, что аналогичная участь в ближайшие дни ожидает и его. Приказом Гитлера от 9 сентября 1942 года генерал-фельдмаршал Лист был снят с поста командующего группой армий «А». Новый командующий — генерал-полковник Эвальд фон Клейст вступил в должность только 22 ноября 1942 года. Участь Листа разделил и Гальдер. 24 сентября 1942 года на должность начальника Генерального штаба сухопутных войск был назначен генерал К. Цейтлер, бывший до этого начальником штаба группы армий «Запад».
10 сентября 1942 года Военный совет Закавказского фронта докладывал Ставке ВГК: «На Главном Кавказском хребте наши войска вели наступательные действия на Сванетском, Клухорском и Санчарском направлениях, ограничившись на остальных перевалах поисками разведчиков… На Сванетском направлении части 63 кд возобновили бой за овладение базой „Кругозор“ и перевалом Чипер-Азау… Разведотряд 815 сп (Клухорское направление) достиг поляны, что северо-восточнее будки на р. Клыдж»[24].
Командующий Закавказским фронтом в боевом донесении в Ставку докладывал 13 сентября 1942 года: «Войска Закфронта 13.9.42 г.: на Моздокском направлении развивали наступление по сев. берегу р. Терек на Савельевская, Ищерская…
Бои за перевалы на Главном Кавказском хребте… несмотря на сильное сопротивление противника, продолжали успешно развиваться — на Сванетском, Клухорском и Белореченском направлениях… На Санчарском направлении: первый отряд 1-го Тбилисского пехотного училища овладел перевалом Адзапш, закрыв противнику отход в долину Лаштрак. Второй отряд этого училища ведет бой у перевала Чмараха»[25].
Соединения Красной армии измотали германскую группировку горно-альпийских частей и, преследуя ее, 16 сентября 1942 года в результате ожесточенных боев и исключительно труднопроходимой высокогорной и скалистой местности, покрытой вечными снегами и ледниками, овладели одним из перевалов — Чамашха. В этот же день горнострелковые подразделения совместно с отрядами 1-го Тбилисского пехотного училища (группа И. И. Пияшева) подошли к южным склонам высокогорных перевалов Цегеркер, Оллоштраху, Санчаро, Адзапш, Чмахара и др. Группе И. И. Пияшева командование фронта 13 сентября приказало: «Прикрывшись со стороны перевала Цегеркер, продолжать наступательные действия, уничтожить гарнизоны противника на перевалах Чамашха и Санчаро и к 15.9.42 г. овладеть всеми перевалами на Санчарском направлении»[26].
Как уже говорилось, к 20 сентября войска 46-й армии, отряды 1-го Тбилисского пехотного училища и сводный полк НКВД нанесли поражение части 1-й горнопехотной дивизии вермахта «Эдельвейс» и другим горноегерским частям 49-го горнопехотного корпуса и овладели группой самых высокогорных и труднодоступных Санчарских перевалов.
Тяжелые бои продолжались на клухорском направлении, а также на Умпырском и Белореченском перевалах, расположенных в Адыгее. Немецкие войска или отходили на северные склоны перевалов, или продолжали удерживать высокогорные перевалы и пути подходов к ним, стремясь контролировать коммуникации, связывавшие Черноморскую группу войск с Закавказским фронтом.
Таким образом, на обширном фронте от Эльбруса до перевала Белореченский более двух месяцев шли кровопролитные бои. На огромной высоте, достигавшей порой 3000 м и более, по вечному снегу и ледникам, через неприступные скалы шли вперед советские солдаты, сержанты и офицеры. Идти вперед, особенно под губительным огнем врага, всегда нелегко. Но идти вперед и вперед и вверх, преодолевая ожесточенное сопротивление хорошо оснащенных и специально подготовленных альпийских стрелков противника, трудно втройне. Однако, преодолев первые трудности, привыкнув к новым условиям высокогорья, войска 46-й армии стали осваивать по-настоящему тактику горной войны. Первые, хотя и небольшие, успехи придали уверенность нашим бойцам.
В конце сентября 1942 года противник вновь пытался прорваться в Закавказье — на этот раз через Туапсе. Из состава 49-го горнопехотного корпуса туда была отправлена сводная горнопехотная боевая группа «Ланц», сформированная на базе частей 1-й и 4-й горнопехотных дивизий вермахта.
Обороняться в горах остались 99-й горнопехотный полк, 1-й и 2-й дивизионы из 79-го горно-вьючного артполка, разведбатальон, противотанковый дивизион под командованием полковника фон Ле-Сюра. В 4 гпд генерала Эгельзеера сменил Кресс, бывший до этого командиром 99 гпп.
Это относительное затишье советское командование быстро использовало для реорганизации системы управления, подготовки и комплектования специальных горных частей.
Созданную в составе Закавказского фронта оперативную группу по обороне Главного Кавказского хребта возглавил заместитель командующего фронтом генерал-майор И. А. Петров — опытный и вдумчивый военный руководитель. Командующему и штабу оперативной группы при Закавказском фронте подчинялись войска 46-й армии Закавказского фронта, а также некоторые части войск НКВД, привлеченные к борьбе за перевалы.
В составе оперативной группы впервые было организовано альпинистское отделение, которое возглавил опытный спортсмен, командир сводного горнострелкового (альпинистского) отряда, получивший новое звание военинженера 3-го ранга, A. M. Гусев. Там же еще служили политрук Е. А. Белецкий, старшие лейтенанты Е. В. Смирнов, А. И. Гволия, а также лейтенанты Л. П. Кельс, H. A. Гусак и Б. Ф. Кудинов. Отделение, учитывая специфику участков обороны и особые нужды горнострелковых частей и подразделений, разрабатывало наставления и памятки для действий войск в горах, инструкции для службы высокогорных гарнизонов, определяло рацион питания, создавало систему предупреждения о лавинной опасности и т. д. Альпинисты отделения занимались и организацией производства специального снаряжения и обмундирования горных войск.
Например, при создании высокогорных гарнизонов возникли трудности с обеспечением жильем бойцов и командиров в зимнее время. Построить жилище из камней или снежную пещеру было очень непросто, да и не везде возможно. Мало того — длительное пребывание в таких жилищах снижало боеспособность бойцов. Познакомившись с этим вопросом, альпинист A. A. Малеинов предложил проект разборного домика для высокогорных гарнизонов. Производство таких домиков наладили в Тбилиси. Позднее они были установлены на перевалах Басса, Донгуз-Орун, Бечо, под перевалами Твибер, Цаннер. Часть домиков удалось направить и на клухорское направление. Жизнь показала, что разборные домики полностью оправдали свое назначение.
Предметом наиглавнейшей заботы альпинистского отделения штаба опергруппы Закавказского фронта по обороне Главного Кавказского хребта стали отдельные горнострелковые отряды Красной армии.
Подобные подразделения были сформированы в составе Закфронта в сентябре — октябре 1942 года. Предназначались они для действий в высокогорной местности и должны были придаваться находившимся там частям или действовать самостоятельно, оставаясь в подчинении штаба 46-й армии. Всего было создано 16 отрядов. Сначала предполагалось включить в их состав стрелковую роту, пулеметный и минометный взводы и саперное отделение. Но в процессе комплектования отряды усилили. Каждый состоял из двух рот автоматчиков по 100 человек и одной пулеметно-минометной роты с приданными ей взводами саперов и противотанковых ружей. Общая численность подобного отряда составляла 300–320 человек. Укомплектовывались они курсантами военных училищ и альпинистами, присланными по указанию Наркомата обороны или прибывшими для проведения горной подготовки, а также альпинистами из Закавказья. В отрядах имелись штатные инструкторы альпинизма.
Экипировка наших бойцов из этих отрядов даже превосходила немецкую. Каждый боец имел все необходимое для боевых действий в горах: ледорубы, десятизубые «кошки», штормовые костюмы, спальные мешки, меховые жилеты, меховые носки, шерстяные и кожаные перчатки, подшитые валенки, лыжи с жестким креплением, снегоступы, рюкзаки, горнолыжные ботинки, лавинные шнуры, защитные очки. На каждое отделение в отряде имелись в соответствующем количестве альпинистские веревки, горные палатки, спиртовые кухни, скальные и ледовые крючья, скальные молотки и другое необходимое специальное снаряжение. На отряд полагалась одна вьючная кухня.
Личный состав отрядов носил особую горную форму, по покрою напоминавшую лыжный костюм и сшитую из более плотной ткани коричневатого оттенка: командиры — двубортный китель, лыжные брюки, горные ботинки; солдаты — лыжную куртку, лыжные брюки, горные ботинки. Форма эта была очень удобна, универсальна и отвечала всем требованиям техники движения в горах.
Это были первые в Красной армии первоклассные горнострелковые подразделения, ничем не уступавшие горнопехотным подразделениям других государств, и, в частности, германской армии[27].
Поскольку горнострелковые отряды формировались и укомплектовывались в течение двух месяцев (местом формирования был центральный стадион «Динамо» в Тбилиси) по итогам боев, штатная структура последних по времени формирования подразделений была изменена. Одну роту автоматчиков заменили стрелковой ротой, вооруженной карабинами и имеющей в своем составе снайперскую команду с соответствующим вооружением. Саперный взвод и взвод противотанковых ружей заменили спецвзводом разведки, укомплектованным альпинистами высокой квалификации, и специальным транспортным взводом.
Боевые действия 46-й армии на перевалах Главного Кавказского хребта в августе — октябре 1942 года
Первый отдельный горнострелковый отряд (командир — капитан П. П. Марченко, комиссар — политрук И. П. Голота, начальник штаба — капитан В. Д. Клименко) в начале октября 1942 года прибыл в расположение 815 сп 394 сд, чтобы на высоте 1360 сменить сводный горнострелковый отряд дивизии под командованием опытного альпиниста, тогда еще старшего лейтенанта A. M. Гусева. Никакой штурмовщины и спешки не было. Новичков ознакомили с обстановкой в районе Клухорского перевала и через несколько дней «обкатали» в локальной боевой операции по уничтожению отряда немецких горных егерей на левом фланге обороны 815-го стрелкового полка. Именно там находилось наиболее удобное место для захода в тыл противника. Выпавший недавно снег плотно накрыл не только все вершины вокруг, но и перевал. И хотя светило солнце, снег почти не таял, поэтому на перевале стало холодно. С высоты 1360, где еще приходилось держать оборону нашим подразделениям, бойцы спускались совсем окоченевшими.
Операцию, смысл которой заключался в занятии на высокогорье более выгодных позиций, чтобы не держать на перевале в районе высоты 1360 в зимнее время свой гарнизон, разработали командир спецотряда альпинистов A. M. Гусев и начальник штаба 815 сп капитан Н. Г. Каркусов. Вот что об этом вспоминал сам Гусев (события начинают разворачиваться с 6 октября 1941 года. —
«В тот день у противника царило необычное оживление: некоторые егеря появлялись во весь рост над камнями морены, небольшая группа солдат возилась с рюкзаками, и было похоже, что они собираются спускаться вниз. По-видимому, пришла смена, и часть заслона уходила в ущелье.
До егерей было метров четыреста. Над мореной неожиданно показался солдат. Я выстрелил из снайперской винтовки. Он неуклюже упал с камня. Потом на фоне светлых камней снова появился силуэт егеря, но после второго выстрела он быстро исчез. В прицел я видел, как в расщелине скал недалеко от того места, куда стрелял, показалась каска и блеснула оптика. Значит, вызвали снайпера. Бью по нему и вижу, как бронебойно-зажигательная пуля дает у самой каски яркую вспышку. Это очень удобный способ корректировать свою стрельбу. Каска исчезает, однако тут же появляется правее, но еще более осторожно. Бью опять. Снайпер нервничает: я не даю ему осмотреться и обнаружить себя. Из-за выступа скал левее кто-то бьет в нашу сторону. Не то снайпер уже успел перебежать, не то подошел второй. Но бьет, явно не видя меня, так как пули ложатся метрах в трех правее. Наша дуэль продолжалась минут десять-пятнадцать. Внизу никто из егерей больше не появлялся, и снайперы замаскировались довольно ловко, но меня они, вероятно, толком не разглядели…
Вскоре мы с Каркусовым уточнили на командном пункте вопросы взаимодействия с полком. План выглядел так: 120 человек во главе с лейтенантом Худобиным спускаются ночью на ледник и небольшими группами проникают в ущелье реки Клыч. Так они занимают оборону, перекрывая ущелье выше каменной глыбы, под которой расположен штаб вражеской части. По сигналу 60 из них наступают вниз по ущелью, а остальные предотвращают попытки немцев оказать помощь окруженным со стороны перевала Клухор. Одновременно снизу на теснину начинает наступление 815-й полк.
К началу этих событий рота егерей и заслон, охраняющие выход с нашего перевала, должны были оказаться выше бойцов, спустившихся в ущелье. Немцы могли парализовать их действия. Допускать этого было нельзя. Поэтому, чтобы устранить самую опасность, на отвесных стенах высоты 1360, обращенных к немцам, над расположением их роты намечалось заложить заряд аммонала, взорвать скалу и обрушить на лагерь егерей каменную лавину. Взрыв заряда аммонала должен был явиться и сигналом к общему наступлению.
Однако каменная лавина, направленная на лагерь егерей, не могла причинить вреда их заслону, так как проходила в стороне. Для ликвидации этого заслона с перевала направлялась группа численностью 20 человек под командой сержанта Иванова. Сразу после взрыва скалы артиллерия полка должна была произвести короткий, но интенсивный огневой налет по теснине и по огневым артиллерийским и минометным точкам врага под высотой 1505.
На перевале в качестве резерва оставалось около двухсот человек под началом Хатенова.
После взрыва скалы я должен был спуститься в ущелье и присоединиться к Худобину. Командира группы в 60 человек, которой предстояло наступать вниз по ущелью, должны были прислать из 815-го полка.
Во второй половине дня капитан Каркусов вместе со мной поднялся на правый фланг нашей обороны, чтобы лучше разглядеть теснину.
В это время на перевал пришла одна из рот 1-го отдельного горнострелкового отряда. Одновременно с обороной новички в течение суток дублировали действия бойцов нашего гарнизона на всех основных рубежах.
Разобравшись во всем, капитан Каркусов спустился вниз.
Ожидая приказа командира дивизии, мы продолжали готовиться к окружению противника в теснине.
Погода испортилась. Весь день 8 октября лил дождь. На перевале было спокойно. Это позволило укрыться от дождя под камнями и плащ-палатками. В полдень на смену первой роте 1-го отдельного горнострелкового отряда пришла вторая, и я провел инструктаж бойцов. Ночью на перевал позвонил комиссар дивизии. Он передал, что командиру дивизии доложено о разработанном нами плане, что план одобрен и нам приказано окружить противника в теснине. Срок — 11 октября. Сигнал к началу боя — взрыв скалы на высоте 1380 в 4 часа утра того же дня.
После завершения боя в теснине я должен был явиться в соответствии с приказом командира дивизии вначале в штаб 815-го полка, а затем для доклада — в штаб дивизии. Худобин с бойцами переходил в прямое подчинение командира полка и вместе с присланным подкреплением должен был оборудовать на занятом рубеже долговременные оборонительные сооружения. Командиром гарнизона на перевале у высоты 1360 назначался Хатенов.
На подготовку к осуществлению нашего плана оставалось два дня. Теперь требовалось продумать все детали. В ночь на 9 октября наступило резкое похолодание. Продрогшие бойцы проснулись под слоем снега. Очень пригодилось тогда полученное нами теплое обмундирование.
На перевал доставили 100 килограммов аммонала. Его следовало заложить в скалы на высоте 1360. Но утро стояло ясное, и появляться на склоне, обращенном к егерям, да еще с таким грузом, было рискованно. Чтобы отвлечь внимание егерей, организовали разведку по гребню к вершине Хакель, которая была хорошо видна с позиции противника. Разведку поручили группе наиболее сильных альпинистов из 1-го отдельного горнострелкового отряда.
Закладывать аммонал пошли лейтенант Худобин, я и четверо бойцов. Путь предстоял сложный, в рюкзаки положили только половину аммонала.
После полудня над ущельем появились густые облака. Они порой закрывали массив высоты 1360. Это облегчало выполнение нашей задачи. Помогали и наши товарищи: те, что затеяли отвлекающую перестрелку с немцами на левом фланге, и те, что в составе разведки показались наконец на гребне горы Хакель.
Уложив в расщелины первую порцию аммонала, отправились на перевал за второй. Тут-то нас обнаружили егеря и открыли яростный огонь. К нашему счастью, ущелье начало заполняться облаками. Одно из них подплыло к вершине и скрыло нас. Воспользовавшись этим, мы отошли в безопасное место, а затем незаметно перетащили к месту взрыва остальную часть взрывчатки…
Выбравшись на гребень перевала, мы вдруг услышали беспорядочную стрельбу. Наш лагерь на перевале был чем-то взбудоражен. Вскоре мы разглядели горную козу — серну, появление которой всех переполошило. Испуганная перестрелкой, она очутилась на леднике между нами и немцами. Те открыли бешеную пальбу. Серне некуда было податься. Она бросилась туда, где было тихо — на перемычку нашего перевала, и молниеносно промчалась мимо ошеломленных бойцов заслона, которые не стали стрелять по ней. Под улюлюканье и подбадривающие крики животное промчалось через лагерь, пересекло склон и скрылось в скалах. Долго потом обсуждали бойцы это неожиданное происшествие и, шутя, жалели, что прекрасный шашлык ускакал в горы.
Итак, все было готово для наступления. Аммонал заложен, бойцы проинструктированы, розданы снаряжение, боеприпасы и продукты. Оставалось только дождаться ночи. А то, что противник обнаружил нас на скалах, не вселяло никаких опасений. Вряд ли егеря могли догадаться об истинных целях нашей вылазки.
Поздно вечером к нам пришел лейтенант Воробьев с двадцатью подчиненными. Этому обстрелянному, опытному командиру предстояло возглавить бойцов, которые должны были наступать на теснину вниз по ущелью с тыла навстречу воинам 815-го стрелкового полка.
Завтра на рассвете бой. Весь день мы отдыхали, пили чай, попахивавший дымком. Воду кипятили на кострах — теперь мы не опасались разжигать их днем. А за дровами ходили в ближайший лес в ущелье Симли-Мипари. Погода была неустойчивой: над горами бродили низкие облака, небо то прояснялось, то сеяло на землю мокрый снежок. В лагере стояла необычная тишина. Каждый думал о предстоящем наступлении. Для всех нас — и тех, кто пойдет вниз, и тех, кто останется на перевале, — завтрашний бой явится решающим из всех боев за перевал, начавшихся почти месяц назад… Судя по всему, мы покинем вскоре эти места, однако долго еще будем вспоминать наш перевал и высоту 1360 над ним…
В 23 часа бойцы подтянулись к гребню на левом фланге обороны. Я собрал командиров групп лейтенантов Хатенова, Воробьева, Худобина вместе, чтобы уточнить детали предстоящего боя. Бойцы, укрывшись в скальных выемках, докуривали последние закрутки. К месту, где заложен аммонал, заблаговременно отправили группу из трех человек. Они уверенно доберутся туда по оставленным на скалах приметным ориентирам. Связной вернется и доложит о прибытии подрывников к месту взрыва. В 4 часа утра прогремит взрыв…
Незадолго до полуночи возвратился связной. Он сообщил, что подрывники вышли к месту, где заложен аммонал, и готовы произвести взрыв.
С перевала по снежному кулуару спустились первые бойцы. Им надо было размотать веревку на всю длину, убедиться в безопасности и, закрепив веревку, принимать спускающихся товарищей, а затем размещать их в укрытиях, чтобы немцы, освещая местность ракетами, не обнаружили наших бойцов.
Для ускорения люди спускались вниз, держась за веревки всего в метре друг от друга.
Когда закончился спуск двух групп и бойцы во главе со своими командирами скрылись в темноте, ко мне подошел лейтенант Воробьев. Его отряду предстояло выполнить наиболее сложную часть задачи. Воробьев понимал это и перед уходом вынул из кармана и протянул мне заранее приготовленный пакет.
— В случае чего перешлите это родным, — тихо попросил он.
Я, конечно, взял пакет. Но мое место тоже было внизу. А потому, как только ушел Воробьев, я приложил к его посланию свое и передал все это Хатенову.
Вскоре спустили вниз группу, которой предстояло уничтожить заслон. Я вывел бойцов к исходному рубежу — под основание высоты 1360. Здесь всего метров 200 отделяло нас от передовых постов егерей. Идти надо было особенно осторожно, чтобы раньше времени не спугнуть их.
На перевал вернулся с бойцом Нурулиевым, который неотлучно следовал за мной. Когда мы начали подниматься, держась за веревку, сверху раздался условный свист. Наверху у веревки стоял поджидавший нас Хатенов (на случай вынужденного отхода веревки не поднимали). Пока все шло по плану. Помогала нам и ночная темень.
Началось томительное ожидание. Все, кто был в это время на перевале, напряженно вглядывались в темноту, пытаясь представить себе, что происходит в ущелье.
Поскольку все шло нормально, я с Нурулиевым и еще с двумя бойцами спустился на ледник. Мы залегли в камнях морены, откуда можно было увидеть взрыв. Остались буквально секунды до четырех часов, и удары сердца словно отсчитывали их.
Ровно в четыре яркая вспышка, подобная очень близкой молнии, возникла над нами, осветив вершину с белыми прожилками снега на темных скалах. „Молния“ на мгновение будто вырвала эту громаду из мглы, и тут же все исчезло вновь. Тьма после яркой вспышки стала еще непроглядней. Раздался страшный грохот. Эхо усилило его и повторило много раз. Нам казалось, что раскололись окружающие горы. Выбивая потоки искр при ударах друг о друга, с вершины в ущелье посыпались камни, образуя сплошную лавину. Непрерывно нарастая, она сметала все на своем пути. А ее огненный поток напоминал во тьме лаву, вырвавшуюся из кратера вулкана.
Сразу после взрыва 815-й полк начал интенсивный артиллерийский обстрел неприятеля.
Грохот и канонада затихли так же неожиданно, как начались. Но долго еще летели с вершины камни, прочерчивая свой путь в ночи пунктиром искр. Из стана врага донеслись крики и беспорядочная стрельба.
В том месте, где находился заслон егерей (а мы теперь были ниже его), замелькали огоньки фонарей. Это небольшая цепочка немецких солдат стремительно двинулась вниз по морене. Бойцы ударили по ним из автоматов.
Внизу, куда спустились группы Худобина и Воробьева, было пока тихо. Оттуда доносился лишь тяжелый топот. Это бойцы Худобина шагали к каменной глыбе, где по нашему предположению находился немецкий штаб.
Отряд Воробьева устремился к теснине. Позже мы узнали, что по пути он столкнулся с остатками немецкого гарнизона, уничтоженного лавиной под высотой 1360. Уцелевшие егеря пытались выйти на дорогу. В темноте разгорелся яростный бой. Только небольшой части егерей удалось пересечь ущелье и потом вместе с теми, кто уцелел в теснине, отойти на перевал Клухор. Воробьев ворвался с отрядом в теснину. После взрыва скалы немцы, не приняв боя с частями 815-го стрелкового полка, стали отходить. Но путь им преградил отряд Воробьева. В завязавшемся ближнем бою десятки германских солдат были убиты, двенадцать человек сдались в плен. Но все же небольшой группе егерей удалось вырваться на склоны перевала Нахар и высоты 1505.
Мы поспешили вниз и вскоре присоединились к отряду Худобина, перекрывшему дно ущелья и приготовившемуся к бою. Самого Худобина я разыскал за большим камнем у самой реки и прилег рядом. Тут же пристроился и Нурулиев.
Сзади раздалась интенсивная перестрелка. Видимо, это встретил противника отряд Воробьева. У каменной глыбы, куда направилась часть бойцов Худобина, все было тихо. И они вскоре вернулись назад. Оказалось, что у глыбы находилось всего несколько егерей, которые поспешно скрылись в темноте. Свой штаб немцы, судя по всему, успели эвакуировать.
Начинало светать, и мы с тревогой поглядывали назад и вверх — туда, где находился вражеский заслон. Если там уцелели солдаты, то мы здесь, внизу, окажемся незащищенными от их огня.
Вскоре впереди, со стороны перевала, показалась густая цепь немецкой пехоты. Солдаты шли во весь рост. Наши залпы заставили их залечь. Началась перестрелка. Немцы прощупывали нас, так как не знали наших сил. Потом передние егеря поднялись и перебежками от камня к камню двинулись на нас. Мы энергично отстреливались из автоматов, винтовок, пулеметов, открыли огонь и из ротного миномета. Меня беспокоило только одно: удар сверху. Но там было все спокойно.
Кто-то окликнул меня. Оказалось, к нам подошла группа, отправленная для уничтожения заслона. Как только грянул взрыв, бойцы бросились к месту расположения заслона. Однако в темноте невозможно было быстро передвигаться по скалам и среди трещин ледника. Со стороны врага ударило несколько выстрелов. Когда наши бойцы выскочили на площадку, где располагался заслон, там уже никого не было. Нацисты в панике бежали. Об этом свидетельствовало брошенное имущество: палатки, спальные мешки, шинели, брюки, ботинки, альпинистское снаряжение, продукты, боеприпасы, оружие…
Между тем на позициях, где залегли мы с Худобиным, перестрелка усилилась. Немцы короткими перебежками упорно приближались к нам и начинали группироваться слева, под большим камнем, видимо, затевая какой-то маневр. Вскоре оттуда выбрались несколько егерей и стали осторожно подниматься на склон. Не иначе как решили обойти наш левый фланг. Я сказал об этом Худобину и с группой бойцов подался влево. Два вражеских солдата, пробежав несколько метров в нашем направлении, быстро скрылись за камнями. Я взял у Нурулиева снайперскую винтовку и приготовился к стрельбе. В оптический прицел вижу: выскочил ефрейтор. Выстрелил. Ефрейтор на четвереньках попятился обратно. Но из-за камня тут же показался его напарник. После моего выстрела скрылся и он. Я продолжал наблюдать за группой, пытавшейся обойти нас. Еще один егерь решил перебраться от камня к камню, но после моего выстрела безжизненно распластался на земле.
Поделиться книгой: