Очерки истории чумы (фрагменты)

Постановлено: Устроить небольшие помещения для санитарных отрядов в районах их действий.

XII.   О назначении из состава Комиссии особой подкомиссии, которая, собираясь ежедневно, могла бы обсуждать и принимать отдельные меры, по обстоятельствам крайне необходимые и по существу экстренные.

В состав этой Комиссии, кроме председателя, желательно назначить:

1)  участковых врачей, заведующих врачебно-санитарными отрядами;

2)  доктора Петина;

3)  полицмейстера;

4)  инженера Захарова;

5)  членов Совета г.г. Мымрина, Добисова и Джан Ван Цуана или Фын Юань Сяна.

Постановлено: Впредь до указаний опыта назначить Подкомиссию в составе перечисленных лиц.

В эту Подкомиссию могут, по собственному желанию, являться члены Комиссии и участвовать в рассмотрении и обсуждении текущих дел.

XIII.  Проект правил о Городской санитарно-исполнительной комиссии по борьбе с эпидемией чумы.

Постановлено: Разослать всем членам по экземпляру проекта положения и обсудить таковой по пунктам на следующем заседании.

XIV.  Приложенное при сем Положение о санитарных попечительствах в г. Харбине.

Постановлено: Временно, до указания практики, утвердить положение.

XV.  Проект при сем прилагаемого объявления для оповещения населения об условиях организации борьбы с чумой в Харбине

Постановлено: Объявление напечатать в местных газетах и особо в виде летучек для расклейки и раздачи по рукам.

XVI.  Возбужденный доктором Гиллерсоном вопрос о необходимости, в це лях выяснения степени угрожающей городу опасности не только от чумы, но и от холеры, исследовать воду местных колодцев и пищевые продукты лабораторным химическим способом.

Постановлено: Выяснить все имеющиеся в Харбине лабораторные средства для производства химических анализов и внести по сему предмету в Комиссию особый доклад о продполож. Подкомиссии.

XVII.   Заявление члена Комиссии г. Фын Юань Сяна, что на границе Фу цзядяна находятся интендантские постройки, вокруг которых образовались свалки и сильно загрязненные канавы. Так как постройки эти находятся на территории дороги, полицмейстер г. Фуцзядяна просит эту местность ох ранять от дальнейшего загрязнения мерами русской полиции.

Постановлено: Снестись с Земельным отделом об очистке и об охране указанной местности от вывоза нечистот из Фуцзядяна.

XVIII.   Запрос председателя, обращенный к китайским представителям, о средствах, какими китайские врачи будут пользоваться для борьбы с чумой.

Постановлено: Признавая словесно сообщенные сведения г. Фын Юань Сяна недостаточно освещающими интересующее комиссию положение, просить г-на Фын Юань Сяна представить по сему вопросу полные данные.

XIX. Запрос доктора Аккермана о мерах, какие Комиссия полагает принять на случай, если эпидемия вспыхнет в Фуцзядяне.

Постановлено: Поручить Подкомиссии разработать проект мер и сообщить их Комиссии отдельным докладом

XX.  Заявление председателя о желательности более частых созывов Ко миссии, ибо при накоплении многих вопросов затруднительно в одном заседа нии обсудить все текущие дела.

Постановлено: Созывать Комиссии по мере надобности и накопления вопросов, предоставив в этом отношении инициативу председателю Комиссии.

На заседаниях, состоявшихся 1 и 5 ноября, легочная чума в Фуцзя-дяне уже рассматривается как неконтролируемая эпидемия. Доктором Р.А. Будбергом приведены факты вопиющей халатности китайских властей: освобождение преступников из переполненной тюрьмы после того, как там обнаружили больного с легочной чумой; осуществление ухода за больными в чумной больнице солдатами из караула; допущение жительства в отведенных для чумных больных фанзах их хозяев с семьями; помещение в одни и те же палаты с больными легочной чумой еще тифозных и любых других тяжелобольных; непринятие больничным персоналом мер предосторожности при контакте с больными чумой и др.

Однако масштабы эпидемии еще не воспринимаются как катастрофические. Например, 5 ноября Городской санитарно-исполнительной комиссией принято решение выписать вакцины из расчета на 10 тыс. человек, лечебной сыворотки — всего на 50 человек. Причем эффективность сыворотки подвергается сомнению главным врачом КВЖД Ф.А. Ясенским, принимавшим участие в борьбе с чумой в Бомбее. Одновременно решается вопрос о приобретении небольшого количества препарата Эрлиха «606» для лечения им больных чумой. Это первая попытка использования химиотерапии при легочной чуме.

51. План Московского чумного пункта г. Харбин. Под него были приспособлены 23 старых здания солдатских казарм Московского полка. Все здания были построены из двойного ряда досок, засыпанных внутри землей. Полы в некоторых зданиях деревянные, сгнившие, с громадными щелями, в других— земляные, потолков не было, а только крыша (Касторский Е.С., 19П)

9 декабря в Харбин прибыл профессор Д.К. Заболотный. В этот же день, на заседании комиссии в ответ на констатацию доктором Лыдновским того факта, что крысы перестали брать яд, Заболотный предложил использовать для их уничтожения безработных китайцев, выплачивая им по 4 копейки за каждую убитую крысу. Предложение было принято. Однако от каких-либо других рекомендаций Заболотный отказался, мотивируя это тем, что ему надо разобраться с «условиями эпидемии в Харбине и принимаемыми мерами».

10–12 декабря Д.К. Заболотный знакомился с противочумными мероприятиями и осматривал противочумные учреждения. Многое из увиденного произвело на него тягостное впечатление. Прежде всего, постановка дезинфекционного дела и лечение больных в чумной больнице. На совещании врачей 13 декабря он несправедливо потребовал отстранить от должности заведующего дезинфекционным отрядом доктора Петрова и наладить правильную подготовку дезинфекторов. Сообщая свои впечатления от посещения чумной больницы, Заболотный сказал:

«Вокруг больного чумой на метр заплевано кровавой мокротой, трудно ступить ногой, не попав в мокроту, нет посуды для дезинфекции ног после выхода из чумного помещения. Полы со щелями, нет плевательниц, и больные не обложены подстилкой, пропитанной сулемой; нет приспособлений для дезинфекции. Нет швабр. Не меняется собственное платье больных на больничное; нет одеял, а больные покрываются мешками. Вещи больных сложены тут же в кучу; мертвецы не выносятся тотчас же; а долго лежат среди других больных; санитары невежественны и совершенно не обучены. В помещении обсервируемых пол земляной».

Заболотный потребовал подвергать пассивной иммунизации сывороткой больничный персонал и обсервируемых, организовать регулярное термометрирование всех лиц, находящихся в чумном пункте, обучить санитаров уходу за больными и назначить в помощь Петину еще одного врача. Вопреки мнению Ясенецкого, он высказался за лечение больных сывороткой.

Ясенский заверил Заболотного, что все замеченные им дефекты в организации противочумных мероприятий будут устранены через неделю.

При участии профессора Заболотного Подкомиссией врачей решены вопросы внутреннего распорядка на Московском чумном пункте, о распределении работ персонала и о характере деятельности избранного Подкомиссией распорядительного Бюро.

24 декабря Заболотный уехал в Петербург для доклада принцу Ольденбургскому и подготовки научной экспедиции в Харбин.

В декабре на окраине Харбина был оборудован Московский чумной пункт, где были сосредоточены чумная больница, изоляционное помещение и вагоны-теплушки, предназначенные для обсервации и способные вместить до 4 тыс. человек (рис. 52).

На чумном пункте проводились бактериологические исследования и имелись две паровые дезинфекционные камеры с прикрепленными к ним паровозами, снабжающими пункт паром и кипятком. Таких камер, приспособленных из вагонов-ледников в Харбине и по линии КВЖД, имелось 14, причем они передвигались, по мере надобности, в то или другое место.

В январе по инициативе Богуцкого, для недопущения переполнения ночлежных домов, а также для временного предоставления приюта жителям разрушенных фанз, было оборудовано 66 теплушек под ночлежки. Для привлечения в них китайцев им бесплатно выдавался чай и хлеб. С этой же целью были открыты 5 ночлежных домов. С 4 января по 1 июня 1911 г. в ночлежных домах пользовались приютом 164 440 человек, т.е., 1089 в день (рис. 31.9).

Все посетители ночных теплушек и ночлежных домов осматривались ежедневно врачами, подозрительные на заболевание чумой отправлялись на обсервацию не менее чем на 5 дней. Ввиду закрытия всех китайских бань, признанных опасными с точки зрения возможности распространения инфекции, для китайцев была устроена специальная баня на пристани, где ежедневно проходили помывку не менее 200 человек с обязательной дезинфекцией их платья в паровых камерах, приспособленных из вагонов-ледников.

52. Ночлежный приют для китайских рабочих на Участковой улице, на Пристани. В этих учреждениях, финансируемых Противочумным бюро, бездомное китайское население получало бесплатный приют, каждому бесплатно выдавалось три четверти фунта черного хлеба (русский фунт — 409 гр), один золотник плиточного чая (золотник — 4,27 гр) и кипяток. Каждый китаец имел возможность за ничтожную плату получить доброкачественную пищу. Перед входом в ночлежку все посетители термометрировалисъ. Благодаря этой мере ночлежные заведения сыграли роль фильтра, где задерживались больные чумой. При ночлежках функционировали 2 бани, 2 амбулатории и больничка на 8 кроватей. В январе все ночлежные дома могли приютить 550 человек, в феврале— 1570, в марте и апреле — 2002, в мае в связи с закрытием 2-х ночлежных домов — 1007 (Богуцкий В.М., 1911)

Далее мы рассмотрим деятельность низовых организаций.

Чумная больница. Под больницу, в день появления первого больного, наскоро оборудовали два здания, принадлежащих КВЖД. Сначала их обставили нарами. Впоследствии нары заменили кроватями-носилками, предложенными фельдшером Озеровым: две устойчивые крестовины прибивали к полу гвоздями, а на них ставили снимающиеся обыкновенные досчатые носилки с пластинами по бокам крестовины, чтобы носилки не съезжали. Принимая больного из кареты, его клали прямо на эту постель, затем носилки несли в барак, ставили на крестовины, а убирая отсюда умершего, санитары брали носилки и выносили труп, не дотрагиваясь до него.

В самом помещении были сделаны следующие приспособления: под больных отведены две большие комнаты и отделены дежурные и дезинфекционные комнаты — с одной стороны входа в барак, и дежурные для санитаров — с другой.

Второе здание было оборудовано для персонала. Кроме того, погреб был переоборудован в помещение для трупов. Здание окружено забором и в одном углу двора поставлена железная сжигательная печь.

Заведование бараком было поручено фельдшеру Озерову, в распоряжении которого находились 6 русских санитаров и один китаец-повар. Фельдшера и санитары при больнице находились постоянно. Все они наравне с больными получали продовольствие продуктами через особого санитара обсервационного и изоляционного пункта, который по несколько раз в сутки, одетый в серый брезентовый халат, подносил на себе в мешке разные продукты, корреспонденцию, дезинфекционные средства и, вообще, все то, что требовалось для чумного барака, к забору; выкрикивал кого-либо из больницы и, когда оттуда выходил санитар, бросал мешок на землю и убегал обратно. Таким же образом пересылалась корреспонденция из чумной больницы: писалась она анилиновым карандашом, опускалась здесь в сулему, высушивалась и подбрасывалась к тому же месту, куда приносил им санитар продукты и письма. Чумная больница была соединена с городом телефоном.

Умершие люди предварительно обливались сулемой, обертывались в смоченную сулемовым раствором простыню и в деревянном гробу, который внутри посыпался хлориновой известью, хоронились на чумном кладбище в могилах глубиною не менее 5 аршин.

С 1 декабря чумная больница была переведена на Московский чумной пункт. Под больницу был отведен барак № 9 (рис. 53).

53. Схематический план барака № 9. Его разделили на две половины, одну из которых отвели под чумной барак и огородили забором, образовав вокруг барака двор, куда потом сносили из него трупы. Половина эта состояла из 4 палат на 14 кроватей-носилок, выходящих в центральный коридор. Вторая половина барака была отведена под изоляционный пункт (Касторский Е.С., 1911)

Бараки отапливались чугунными печами. Больные привозились на пункт в особой карете летучего отряда в сопровождении фельдшера, двух санитаров и кучера (рис. 54). Карета на пункте не дезинфицировалась, дезинфекция ее производилась в штабе летучего отряда, но она всегда была обильно посыпана внутри хлориновой известью.

Больные посещались врачом нечасто. Общий контроль, как в бараках, так и за санитарами входил в обязанности фельдшера. С больными имели дело лишь санитары; в их обязанности входило обильное поливание сулемовым раствором полов, содержание бараков в чистоте, отопление его и уход за больными. После попытки побега китайца, больного чумой (застрелен часовым), двери барака стали круглосуточно запираться.

54. Карета для перевозки больных (фото капитана В.Г. Рожалина)

Большинство русских санитаров набрали из ничтожных людей — подонков общества. Они совершенно не были подготовлены к своей деятельности, не имели никакого представления о том, что такое чума, как подойти к больному и как уберечься от заражения. Среди них скоро развились заболевания чумой, большинство из тех, кто остался в живых, разбежались. Поэтому решено было пригласить вместо них китайцев, а оставшихся русских санитаров ознакомить с уходом за больными и мерами предосторожности и сделать их старшими санитарами, чтобы под их наблюдением работали санитары-китайцы

В момент наивысшего развития эпидемии в чумном бараке не хватало кроватей: больных одновременно было 32 человека, а кроватей всего 14; остальные сидели на корточках и тут же на полу умирали. Если же кто умирал на кровати, то кандидат подходил к дежурному санитару и просил его вынести труп и, когда труп выносили, ложился на это место и умирал следующим. Если же санитар не убирал трупа, то сам больной стаскивал умершего с кровати на пол и ложился на освободившееся место (рис. 55). 

После крайне негативной оценки деятельности барака профессором Заболотным, Ясенецкий решил под эти цели приспособить еще два барака, но уже с бетонными полами. Но на их устройство требовалось до 15 тыс. руб. Потому в целях экономии полы покрыли дешевым линолеумом, однако один из таких бараков сгорел.

Впоследствии барак № 9 после основательной дезинфекции приспособили под лабораторию и прозекторскую, которой заведовал доктор Червенцев. До этого же времени лаборатория помещалась в бараке, в котором находились квартиры высшего медицинского персонала, контора, столовая и кухня. После заболевания в нем доктора Михеля контору и кладовые перевели в другой барак, а в освободившиеся комнаты поместили русских санитаров.

Для изоляции больных европейцев приспособили еще два барака. Причем половина последнего барака была приспособлена под ванны для служащих чумной и изоляционной больниц. В одной комнате поставили аппарат «Гелиос», куда отправляющиеся мыться сдавали свое верхнее платье для дезинфекции, в другой — ванну на два отделения: одна для фельдшеров, врачей и сестер, вторая для санитаров. При каждой ванне имелась особая одевальня.

Всего через чумную больницу до первого марта 1911 г. прошло 755 китайцев и 26 европейцев, из них умерло 736 китайцев и 25 европейцев. Переведено в изоляцию, как ошибочно попавших в чумный барак, 19 китайцев и один европеец. Шестерым из них в изоляции введена лечебная сыворотка, и никто из них не заболел, остальные же 14 человек через два-пять дней заболели чумой и погибли.

55. В чумной больнице. Доставка умершего от чумы в покойницкую (Богуцкий В.М., 1911)

Обсервация. Под обсервацией понималось наблюдение за внешне здоровыми людьми, находившимися в возможном контакте с больными чумой, предусматривающее ограничение их перемещения. Проводилась, начиная с 12 ноября 1910 г., для чего были приспособлены четыре жилых флигеля, принадлежащих железной дороге, одно здание было отведено под баню, другое — наполовину под жилье санитаров и переводчика, остальные под — изоляцию и обсервацию. Всего на обсервации могло находиться в этих помещениях одновременно до 45 человек.

Она длилась по 10 дней, после чего обсервируемых отводили в баню и выдавали заранее продезинфицированную одежду. Если же у кого-либо из обсервируемых повышалась температура, то он тотчас же изолировался, остальным увеличивался срок обсервации снова до 10 дней. Случаев перевода отсюда в чумную больницу на основании бактериоскопичес-кого исследования не было. Перевели только троих, но по наружным признакам и по распоряжению полицмейстера, причем оказалось, что двое из них не были чумными.

21 ноября для целей обсервации оборудованы 84 вагона-теплушки, в которых были поставлены нары в два яруса, железные печи и фонари (рис. 56). Вагоны были крайне неудобны для тех, кого в них помещали. Исходя из имевшегося объема воздуха, в вагоне могли жить не более 6 человек. В действительности количество обсервируемых превышало нормативную величину в 4 раза. В разгар эпидемии в распоряжении обсервации было 149 вагонов, которые могли вместить в общей сложности до 3500 человек. В каждом вагоне помещалось от 10 до 25 человек.

56. Вагоны-теплушки использовались для ночлежного приюта, обсервации и изоляции (Богуцкий В.М., 1911)

Лица, подлежащие обсервации, посылались на пункт участковым врачом в сопровождении фельдшера и под конвоем. По прибытии на пункт их помещали в приемный барак № 20, где термометрировали и отправляли в баню.

Если партия прибывала после 6 часов вечера, то она здесь в приемной и ночевала, предварительно, конечно, людей термометрировали. Случалось, что задержанные ожидали несколько часов, пока освободится баня и продезинфицируются вещи предыдущей партии.

Баню устроили только в январе, а до этого обсервируемых размещали по вагонам без бани. Температура первое время измерялась не у всех, но когда начались заболевания в вагонах, стали термометрировать каждого. В предбаннике лица, поступившие на обсервацию, раздевались. Деньги сдавались на хранение тут же, и в их получении владельцам выдавалась расписка. Металлические и бумажные деньги дезинфицировались в сулеме или карболовом растворе. Хотя от сулемы металл покрывается амальгамой, а бумажки бледнеют, их владельцы не обижались и не протестовали, а на обращение денег это не оказало особенного влияния.

Вещи собирались в мешки, которые запломбировывались и их хозяевам выдавался на руки железный номерок, причем записи вещей не велось; записывались лишь вещи, привозимые для дезинфекции из города.

Мешки с шерстяными, бумажными и другими вещами отправлялись в рядом стоящую паровую камеру-вагон. Меховые вещи дезинфицировались тут же в предбаннике, сулемой из гидропультов. Устроенная здесь же формалиновая камера для этой цели оказалась не пригодной, так как в ней были большие дыры. Кроме того, здесь была необходима быстрая дезинфекция, а в формалине приходилось держать вещи минимум 4–6 часов.

Пока производилась дезинфекция всей одежды и белья, обсерви-руемые мылись в бане, затем 2–3 часа, а то и более, они ожидали свои вещи. В самой бане выставлялась пудовая банка зеленого мыла, откуда каждый брал, сколько хотел в свои цинковые тазы или деревянные шайки. Выходили обратно через тот же предбанник, но обработанный дезрастворами, пока они мылись. Меховые вещи обсервированных, конечно, так и не успевали здесь высохнуть от сулемовой дезинфекции.

С заднего хода бани функционировала маленькая баня для санитаров и русской обсервационной публики. Здесь применялись все указанные выше приемы дезинфекции. Дальнейшее сводилось к следующему: на каждого европейца выдавался 20-копеечный паек, а при посадке в теплушку выдавался полный набор постельного белья.

Той же партией, с которой пришли, обсервируемые санитаром-приемщиком под конвоем проводились к обсервационным вагонам, где их сдавали заведующим фельдшерам. Они размещали китайцев в количестве от одного до 30, смотря по степени подозрительности на чуму.

Сразу по прибытии обсервируемые китайцы получали долю пайка, полагающегося им в сутки: 3 фунта хлеба черного; одна восьмая фунта сахара; один золотник чаю; 0,25 фунта соленых китайских овощей; полфунта чумизы или 0,3 фунта риса.

Одно время в разгар эпидемии китайцам вместо сахара выдавалось финнозное мясо, купленное Городским советом на городской бойне по низкой цене. Ежедневный расход на китайца был не более 10 копеек (ежедневный заработок 70% китайцев не превышал 20–50 коп).

При обсервации, в разгар эпидемии, в ведении врача находился персонал из 2 студентов, 5 фельдшеров, 4 сестер милосердия, 6 русских санитаров и 33 китайцев санитаров.

В обязанности студентов, фельдшеров и сестер входило ежедневное термометрирование обсервируемых утром и вечером, (вечером не всех, а только тех, среди которых было заболевание). На каждого из них, таким образом, приходилось около 10 вагонов обсервируемых. Кроме того, у фельдшеров было еще учреждено суточное дежурство для того, если возникнет потребность взять мокроту у обсервируемого, перевести его в изоляцию или в чумный барак и т.п.

Вечером ежедневно дежурным фельдшером подавались сведения в контору об опустевших вагонах, об обнаруженных больных, о прибывших и выбывших с обсервации, и вообще обо всех перемещениях по обсервационному пункту.

Медицинский персонал по объективным причинам не мог достаточно тщательно следить за состоянием здоровья всех обсервируемых. Он просто не успевал в течение дня всех их термометрировать, поэтому некоторые больные оставались незамеченными. Китайцы же, сидящие в обсервационных теплушках, никогда не указывали на своих заболевших товарищей.

Санитары китайцы несли обязанности по содержанию вагонов в чистоте, по подаче кипятку, дров, пищи. На каждого санитара, таким образом, приходилось по 3–4 вагона. За правильностью раздачи пищи обсервируемым следили 6 русских санитаров, которые числились как старшие санитары. Пища давалась один раз в день: в 12 часов; а кипяток 2 раза — утром и вечером. Хлеб раздавался утром.

Обсервация для каждого вновь прибывшего на нее продолжалась ровно 5 дней; если среди обсервируемых случались заболевания чумой, то бывших с ними в одном вагоне выделяли в другой, и срок обсервации считался уже снова, с момента перехода в новый вагон, не считая дней, проведенных ими ранее в прежнем вагоне. Благодаря такому порядку некоторым людям приходилось проводить в обсервации до 15 дней.