Современный оператор контролирует весь технологический процесс во всей его сложности, в ходе которого множество орудий, сменяя друг друга, по особым программам производят одновременно различные виды производственной продукции. Разделение труда теперь осуществляется по принципу выделения функций контроля и задания различных комплексов программ всему производственному механизму. Но чтобы эффективно контролировать процесс, рабочий должен представлять всю сложную картину современного производства. Предприниматель не может сегодня поставить у компьютера неподготовленного оператора, так как любая ошибка, им допущенная, обойдется слишком дорого. Поэтому неизмеримо возрастает роль человека на производстве.
При этом главная цель капиталистической организации производства остается неизменной. Это — усиление эксплуатации наемного труда. Но в условиях массового внедрения в производство средств информации и вычислительной техники, когда основное содержание выполняемых функций переносится в область умственной деятельности, наибольшей эксплуатации подвергается психика человека.
В печати приводятся многочисленные примеры, когда компьютеризация повышает производительность труда. Но не меньшее количество примеров свидетельствует об отрицательных или нейтральных эффектах. Даже там, где производительность труда растет, ее темпы ниже ожидаемых. Специальный анализ этой проблемы, проведенный в США, показал, что одна из главных причин создавшегося положения — недоучет социальных аспектов компьютеризации.
Гибкость — главное качество новых производственных систем. Но она обеспечивается не техникой, как это иногда ошибочно полагают, а человеком, использующим эту технику. Ранее негибкость техники сдерживала возможности человека. Его функции сводились к нажатию кнопок, чтобы компенсировать конструктивную жесткость традиционной техники. Человек фактически оставался живым автоматом, обслуживающим заданный технологический процесс. Новая техника сама в состоянии обслуживать заданную технологию производства. Более того, с ее помощью становится возможной реализация большого числа альтернативных технологических процессов.
В связи с этим коренным образом меняется задача рабочего-оператора. Теперь он должен творчески выбирать наилучший способ выполнения задания. Но это означает, что задача управления переносится из сферы принуждения работника к выполнению заданных операций в область творческого поиска путей решения производственных проблем. А это, в свою очередь, требует, чтобы ценностные установки участников трудового процесса были согласованы и вели к достижению общих целей.
Именно эти соображения объясняют, почему в последние годы в таких странах, как США, Япония, и других, где процесс внедрения новой информационной технологии зашел достаточно далеко, ведутся интенсивные поиски методов активизации человеческого потенциала. Но раскрыть в полной мере творческий потенциал работника — задача недосягаемая в условиях обостряющегося антагонизма между трудом и капиталом.
Большие надежды в этом плане возлагаются на попытки перестроить внутреннюю организацию производственных процессов, всей производственной среды на принципах, отличных от машинно-фабричных. Дело в том, что среда, в которой роботы и программируемая автоматизация могут быть использованы с наибольшим эффектом, существенно отличается от той, где центральное место занимал человек. В робототехнических системах по-новому ставится сам вопрос об образовании системы «человек — машина». Существующее до сих пор рабочее место — это результат приспособления машины к человеку. Замена человека компьютерами, роботами ведет к необходимости перестройки как оборудования, так и производственной среды современной фабрики. В частности, роботы предъявляют более высокие требования к качеству оборудования, точности его работы. Поэтому предпринимаются попытки разделить функциональные зоны действия человека и автоматов, вывести человека за пределы чуждой ему новой компьютеризованной производственной среды, где ему уже нет места.
Таким образом, огромная социальная задача новой организации общественного производства в условиях массовой компьютеризации подменяется задачей разграничения зон действия человека и машины, то есть создаются искусственные островки новой технологии в рамках традиционной для капитализма организации производства.
С развитием безлюдных производств значительно снижается и социальный статус фабрики. В течение двух столетий она выполняла роль своеобразного ядра, вокруг которого складывалась социальная жизнь, особенно в небольших городках. Последние и возникали-то, как правило, вокруг строящихся новых производств, которые притягивали к себе жителей благодаря возможности получить работу. Безлюдное же производство не нуждается в общине, так же как община теряет интерес к нему. Происходит еще один этап отчуждения средств производства от общества. И эта тенденция очень беспокоит буржуазных политиков, так как разрушается один из наиболее надежных каналов манипулирования социальными процессами.
Такое положение создает еще один фактор неустойчивости, так как требует поиска эффективной замены сложившихся структур социального контроля.
Аналогичные проблемы потери традиционных каналов воздействия на социальные процессы возникли и будут еще возникать и на других уровнях управления: в штатах, округах, общинах.
Какой будет новая система социального контроля? Этот вопрос не имеет однозначного ответа. Но остановить разрушение традиционной фабричной системы, очевидно, уже невозможно. Это объективный процесс, диктуемый общими закономерностями развития производительных сил. В результате на смену традиционной фабричной системе производства приходит новый тип производства, который получил условное название «фабрики будущего».
2. «Фабрика будущего»
Уже в недалеком будущем широкое внедрение совершенно новых методов технологии (информационной технологии) приведет к тому, что если, например, у потребителя возникнет необходимость в паре туфель, то он скорее всего должен будет обратиться не в универмаг, а в автоматический центр по индивидуальному изготовлению обуви. Там с помощью специального компьютерного устройства снимут все необходимые мерки и занесут их на магнитную карту, которая будет использоваться в дальнейшем каждый раз, когда у клиента возникнет потребность в новой паре обуви. Магнитная карта будет передана в автоматизированную систему конструирования. Далее, по изображению на экране компьютера покупатель выберет фасон, цвет, материалы. В случае необходимости внесет индивидуальные изменения в предложенную стандартную модель. Все данные затем вводятся в систему. Она автоматически сделает выкройки, с помощью автоматизированной системы подготовки производства выберет технологию изготовления изделия и составит задания различным станкам с числовым программным управлением и роботам. Весь процесс от появления покупателя до окончания изготовления готовой пары туфель будет контролироваться ЭВМ. Если покупатель не первый раз пользуется услугами центра, то заказ может быть сделан из дома с помощью персонального компьютера, так как исходные мерки уже имеются в памяти системы.
Это описание новых методов обслуживания потребителя воспринимается пока как нереальное, но для претворения их в жизнь уже существуют все принципиальные технические решения. К тому же отдельные упоминаемые системы, такие, как автоматизированные системы проектирования, управления производством, роботы, сети персональных компьютеров и другие, получили уже достаточно широкое распространение. Дело за объединением всех этих систем в комплекс.
Попытки создать комплексное автоматизированное производство уже предпринимаются в разных странах. В последние годы наибольшие усилия в этой области затрачиваются американской промышленностью. Конкуренция на мировых рынках и внутри страны заставляет ведущие фирмы внедрять в производство гибкую автоматизацию.
Первые шаги к автоматизированной фабрике были сделаны в начале 50‑х годов, когда в Массачусетском технологическом институте (США) была разработана технология цифрового программного управления металлообрабатывающими станками. Работа финансировалась министерством военно-воздушных сил США. Это же министерство совместно с Национальным агентством по аэронавтике и исследованию космического пространства (НАСА) взяло под свою опеку большинство разработок в этой области. Таким образом, первоначально автоматические системы нашли свое применение главным образом в аэрокосмических фирмах при проектировании и производстве двигателей, сложных корпусных узлов.
В тот же период две крупнейшие промышленные фирмы США — автомобильная «Дженерал моторс» и электронная «ИБМ» — совместно спроектировали применение ЭВМ для разработки чертежей изделий. Этим было положено начало процессу автоматизации проектирования и подготовки производства.
По оценкам специалистов, автоматизированные системы производства обладают таким потенциалом воздействия на производительность и эффективность, как ни одно другое изобретение со времен внедрения электричества.
И тем не менее, несмотря на значительные выгоды от применения автоматизированных систем проектирования и управления производством, в целом мировая промышленность пока еще только приступает к их освоению. По оценкам Общества производственных инженеров США, к 1990 г. только 25% промышленных фирм этой страны будут иметь системы для разработки образцов новой продукции и инженерной подготовки производства и только около 50% ручного и механического черчения на этих фирмах будет передано на ЭВМ.
Это обусловлено сложностью автоматизации интеллектуального труда, поскольку сама структура творческой деятельности и условия ее эффективного осуществления во многом остаются еще неясными. Из общего объема инженерно-конструкторских задач только незначительная их часть может быть передана компьютерам.
Центральным звеном «фабрики будущего» являются роботизированные комплексы станков, машин, оборудования, как новая более высокая ступень автоматизации. В 1961 г. в США появилась небольшая фирма «Юнимейшн», приступившая к выпуску нового вида промышленного оборудования, которое позднее получило название «робот»[5]. Первый промышленный робот был установлен на заводах «Дженерал моторс» в 1962 г. Но их дальнейшее внедрение шло медленно. К 1978 г., по данным американского института роботов, только 25 фирм страны отважились установить новое оборудование, было организовано всего 10 фирм-производителей и 3 научно-исследовательские организации, работающие в области роботизации.
Положение меняется с появлением в конце 70‑х годов во многих капиталистических странах серьезных проблем в области производительности труда. Интерес к роботам увеличивается.
Внедрение новых видов технологических процессов с использованием роботов осуществляется во многих отраслях промышленности развитых капиталистических стран. В 1985 г. американские компании затратили на эти цели более 400 млн дол. «Дженерал моторс» объявила о программе полного технического перевооружения своих заводов до 1990 г. стоимостью в 1 млрд дол. На заводах этой фирмы к этому моменту будут «трудиться» 14 тыс. роботов.
Современный промышленный робот — сложное и дорогое оборудование, и тем не менее капиталисты охотно идут на его установку. В чем же дело? Сущность капиталистического предпринимательства такова, что капиталист станет применять машину, замещающую живой труд, только в том случае, если ее стоимость будет меньше стоимости вытесняемой ею рабочей силы. Произведем простой экономический расчет: эксплуатация робота стоимостью 40 тыс. дол. в две смены обходится с учетом технического обслуживания в 3 раза дешевле, чем содержание одного рабочего на конвейере. Если учесть, что роботы не вступают в профсоюзы и не бастуют, то привлекательность их для капиталиста увеличивается еще больше. Поэтому роботизация идет быстрыми темпами во всех промышленно развитых капиталистических странах.
Многие ведущие промышленные фирмы мира объявили о намерении создать у себя «фабрики будущего», в которых как производство, так и управление будут осуществляться без вмешательства человека. В Японии, например, в течение ряда лет действовал крупномасштабный национальный проект, финансировавшийся министерством промышленности и внешней торговли этой страны, целью которого было создание подобной фабрики. Проект завершился в апреле 1984 г. опытным испытанием небольшого завода по производству дизельных двигателей и коробок передач в г. Цукуба. На этом заводе нет конвейеров и каждая деталь обрабатывается на одном рабочем месте с помощью роботизированных производственных комплексов, оснащенных лазерными устройствами. Всем производством управляют 2—3 человека.
Но было бы неверно утверждать, что роботизация стремительно и без особых проблем охватывает отрасль за отраслью. Процесс технической перестройки общественного производства всегда достаточно сложен. Считается, что из трех основных типов производства — единичного, серийного и массового — вычислительная техника и роботы имеют наибольшие перспективы в серийном. По оценкам американских экономистов, более 80% мирового промышленного производства относится именно к этому типу, причем средний размер производственной серии приближается к 50 единицам. Поэтому возможности использования традиционных форм автоматизации здесь сильно ограничены. Стоимость же единицы изделия при современном серийном производстве в 5—20 раз выше, чем при массовом.
Серийное производство характеризуется также специфической организацией технологических процессов — организационно-производственные единицы управления выделяются в нем по видам оборудования (токарное, фрезерное, координатно-расточное и т. п.). Это позволяет на одном и том же наличном парке оборудования эффективно организовать выпуск разнообразной полезной продукции. В массовом же производстве разнотипное оборудование объединяется в поточные линии, нацеленные на производство готового узла, целого изделия. Вопрос о гибкости здесь не стоит. Но жесткое закрепление оборудования позволяет за счет его специализации резко повысить экономичность производства.
Задача компьютеризации и роботизации — совместить преимущества эффективного массового производства с гибкостью серийного. Это достигается за счет использования программ для переналадки управляемых компьютерами станков и роботов и широкого применения информационных систем, для того чтобы усовершенствовать управление технологическим процессом.
Американские специалисты полагают, что наиболее ощутимый выигрыш от компьютеризации и автоматизации, который можно в то же время количественно оценить, будет получен за счет увеличения загрузки оборудования. Он слагается из дополнительной его загрузки в ночные и вечерние смены, в праздники и другие дни, когда рабочие не выходят на работу. В частности, большие надежды возлагаются на роботизацию для борьбы с забастовками. Ведь роботизированные безлюдные комплексы могут функционировать и во время забастовок, сводя к минимуму потери предпринимателей и выбивая из рук рабочих один из главных козырей их борьбы за свои права.
Второй по величине эффект может быть получен за счет сокращения времени изготовления продукции и уменьшения количества готовой продукции, хранящейся на складах. Это может быть достигнуто исключительно за счет улучшения организации производства в условиях компьютеризации. По данным хронометража, сейчас любое изделие находится в процессе своего изготовления на станках только 5% времени. Остальное время уходит на передачу с одного станка на другой, хранение на промежуточных складах и т. п. Синхронизация работы всего комплекса оборудования должна внести существенный вклад в повышение эффективности производства.
Но эти преимущества компьютеризованного производства возникают только в условиях нормального, стабильного его функционирования. Наиболее же ценным для капиталиста в компьютеризованном и роботизированном производстве является его гибкость, которая стала в современных условиях важнейшим фактором конкурентной борьбы. От того, как быстро может та или иная компания перестраивать выпуск продукции, зависят ее прибыли, а иногда и само существование. Раньше фирмы стремились выпускать как можно дольше изделия определенного типа, поскольку дорого обходилась переналадка оборудования. Изменения в моделях носили в основном косметический характер. Основным фактором, определяющим снижение издержек производства, была экономия на масштабах производства.
Гибкая автоматизация дает возможность на одних и тех же площадях производить разную по своим характеристикам продукцию. Но гибкость важна и имеет смысл там, где существует потребность в быстрой реакции на изменение внешних и внутренних условий производства. Поэтому центр конкурентной борьбы переносится из сферы организации производства и борьбы за снижение издержек в сферу манипулирования рынками и продуктами. И следовательно, широкое распространение «фабрик будущего» приведет не столько к росту эффективности общественного производства, сколько обострит борьбу за потребителя, усилит внешние, показные элементы конкуренции (реклама, мода, неоправданно быстрая сменяемость моделей и т. п.). И значительный положительный толчок развитию общественного производства, который могут дать «фабрики будущего», будет растрачен впустую.
3. Робот и администрация
Как же относятся к идее «фабрики будущего» рабочие и высший управленческий персонал — менеджеры? Рабочим «фабрика будущего» представляется в виде производства, в котором машины вытеснили полуквалифицированных и неквалифицированных рабочих. Управляют же этими машинами с командных пунктов специалисты. Вполне естественно, что отношение рабочих к роботизации отрицательное. Руководители и конструкторы же считают, что «фабрика будущего» будет целиком управляться машинами, а это создаст опасность увольнения и для «белых воротничков». Следовательно, и они относятся к «фабрике будущего» настороженно. Эти взгляды отражают в какой-то степени неопределенность в оценках того, каким путем будет идти автоматизация и какие социальные последствия она вызовет.
Внедрение автоматизации идет сейчас по двум направлениям: роботизации и создания гибких производственных систем; внедрения компьютеризованных систем проектирования и управления производством. Однако для того чтобы производство целиком действовало в автоматическом режиме, необходимо внедрение целой серии промежуточных систем, которые пока не получили соответствующего развития. Создание всего комплекса автоматизированных систем и их объединение в одном гибком производственном механизме — дело не одного дня. И эта задержка связана прежде всего с тем, что существующий механизм управления фирмой, который создавался в соответствии с принципами традиционного менеджмента, не может без изменений продолжать выполнять свои задачи. Нужна перестройка самого управления.
Она обусловлена необходимостью перехода к новому типу разделения труда, при котором главным является не однородность технологических операций, а логическая завершенность выделяемого этапа производственного процесса.
Сегодня работник, обслуживающий обрабатывающий центр, в который входят несколько станков с числовым программным управлением и робот, отвечает не за выполнение отдельной операции, как это было прежде, а за полную обработку детали, узла и соответственно за качество получаемых результатов. Переход от конвейерного производства к гибкой автоматизации сделал эту тенденцию повсеместной. Сложность технологического процесса, контролируемого одним рабочим, неизмеримо возросла.
В результате морально устаревают многие базовые представления об организации управления производством, которые создавались с ориентацией на технологическое разделение труда.
Отсутствие единой теории и наличие множества противоборствующих школ в современном буржуазном менеджменте ведет к тому, что он не в состоянии ответить на один из центральных вопросов современного состояния компьютеризации: какие изменения в управлении производством будут иметь место? Предлагается лишь вести активные эксперименты в области использования «человеческого потенциала», гибких форм организации и т. п. Главной же задачей дня объявляется необходимость ломки традиционных представлений о принципах управления производством. Радикальные изменения в социальных установках как работников, так и менеджеров, по определению Национального научного фонда США, есть не что иное, как культурная революция.
Необходимость такой культурной революции обусловлена различными причинами. Наиболее явной является так называемый психологический барьер у менеджеров. У них с годами выработался определенный стереотип мышления и поведения, соответствующий принципам массового производства. Этот стереотип из года в год воспроизводился всей промышленной системой, системой образования, средствами массовой информации и т. п. Роботизация и компьютеризация поставили вопрос о необходимости его замены и выработке нового. Но профессиональные менеджеры не готовы в настоящее время работать в системе, в которой ответственность и власть четко не зафиксированы и определяются главным образом их собственной квалификацией и техническими знаниями, а не положением в иерархии. Они привыкли применять готовые решения к стандартным ситуациям, а не относиться к делу творчески. В условиях широкого внедрения ЭВМ и гибких автоматизированных систем решение стандартных проблем возьмет на себя техника. Что же касается творчества, то современные менеджеры не могут, как правило, целиком взять на себя этот труд. Поэтому существующее положение не может послужить основой для разработки систем управления на «фабриках будущего».
Дело доходит до того, что многие из тех, от кого зависит успех внедрения автоматизации, довольно успешно блокируют любые эффективные шаги в этом направлении. Самыми активными противниками роботизации стали сами управляющие. Вот почему, несмотря на огромный потенциал новой технологии, глубина проникновения ее в американский бизнес пока незначительна.
Чтобы изменить такое положение, необходима перестройка «философии менеджмента». Так, в традиционном менеджменте стабильность организационных структур, форм и методов управления рассматривалась в качестве важнейшей предпосылки эффективности. В современных же условиях способность к адаптации становится одной из основных характеристик хозяйственных организаций, залогом их высокой эффективности. Поэтому роль ЭВМ не в том, чтобы автоматизировать какие-то информационные процессы, а в том, чтобы сообщить организации новые свойства — расширить ее способности к организационному обучению, то есть способности накапливать правила поведения в сложных ситуациях и действовать в соответствии с ними. Главный экономический эффект, считают специалисты, будет достигаться не столько за счет экономии живого и овеществленного труда при производстве единицы продукции, сколько за счет радикальных изменений в экономическом поведении фирмы. В частности, почетный профессор Гарвардского университета У. Скиннер отмечает, что новая информационная технология создает реальную базу для полной реализации принципов стратегического управления, которое в настоящее время практикуется компаниями лишь в очень урезанной форме. Основные решения, которые сейчас относят к категории стратегических, связаны с выбором рынков, с финансовой политикой, а также слияниями и поглощениями более мелких фирм. Производство как одна из наименее динамичных, стабильных функций не охватывалось механизмами стратегического управления.
Считается, что гибкая автоматизация должна привести к существенной ломке этого механизма. Она позволяет уже на уровне производства учитывать возможные изменения экономической ситуации, запросов потребителей. Поскольку непосредственно в производстве может быть занято относительно небольшое число работников, то основная их масса сосредоточится на анализе внешних условий и выработке экономической стратегии фирм. Произойдет перелив функций из сферы производства в сферу обеспечения. Хотя конечный результат и будет создаваться в цехах и на производственных участках, там будет занято все меньше и меньше рабочей силы. И наоборот, в сфере подготовки производства и распределения будет занята все бо́льшая часть работников фабрики. Таким образом, считает Скиннер, информационная технология создает реальную базу для стратегического управления и переводит его из сферы «бумажного» предпринимательства в область собственного управления производством. В новых условиях стратегическое управление должно означать возможность маневра продуктом. В результате размер производственных партий уже не будет играть лимитирующей роли в решении вопросов организации и управления производством. Все это даст возможность существенно расширить номенклатуру производимых на тех же мощностях товаров и услуг и в то же время приведет к сокращению их жизненного цикла, то есть товары будут быстрее сменять друг друга.
В основе происходящих изменений лежит тот факт, что стоимость переналадки производства на выпуск новых видов продукции в гибких автоматизированных системах стремительно уменьшается по сравнению с другими затратами. Считается, что важную роль в происходящих изменениях должно сыграть увеличение возможности копирования продуктов как на филиалах одной и той же фирмы, так и на других фирмах. Ранее для этого нужно было переналадить производство и обучить производственный персонал. В новых условиях достаточно лишь заменить комплекс программ, управляющих производством. Это должно, по мнению специалистов, в самом ближайшем будущем привести к изменению подхода к вопросам специализации и кооперации как внутри отдельной фирмы, так и в экономике в целом. Существует точка зрения, что компании должны будут перейти к политике строительства универсальных заводов, производящих весь набор товаров для определенного региона. Изменится политика в строительстве региональных складов готовой продукции, которая в новых условиях может поступать в торговлю в необходимом ассортименте прямо с завода. Управление такими универсальными заводами, очевидно, должно значительно отличаться от традиционных, существующих сегодня специализированных производственных единиц. Однако оправдается этот прогноз или нет, покажет лишь время.
Одной из наиболее очевидных, просматривающихся уже в наше время тенденций в управлении стало изменение роли и места организаторов производства в американских компаниях, методов их работы. Массовое фабричное производство часто характеризуется в печати этой страны как полные конфликтов, опасные для жизни сотрудников джунгли, в которых господствует закон сильного. Оно перестало привлекать талантливую молодежь, которая уходит в другие сферы общественного производства. Даже руководящие должности на фабрике не имеют престижа. Вице-президент по производству стоит на третьих-четвертых ролях в иерархии управления и значительно уступает по силе своего влияния вице-президентам по финансам, маркетингу, науке и технике. Работа в сфере организации и управления производством рассматривается лишь как крайний выход из положения, когда в более перспективных областях закрепиться не удалось. Сегодня типичный руководитель производства выжимает из оборудования все, что только можно. Он только тогда поставит его в ремонт, когда это будет абсолютно необходимо. Он ни в коем случае не остановит работу для предупредительного ремонта, особенно если эта остановка будет отнесена на его бюджет. По стилю своего мышления управляющие производством в США в основном являются консерваторами. Они негативно встречают любые радикальные изменения; их девиз — производительность и экономичность, которые достигаются за счет организации поточного производства.
Характерно, что с 30‑х годов почти все функциональные службы американских компаний претерпели существенные трансформации и только производственная осталась практически в том виде, как она была создана еще по рекомендациям Ф. Тейлора и Л. Гилбрет. Она была наименее восприимчива к новым управленческим концепциям. И даже внедрение ЭВМ в производство в 60—70‑х годах шло в основном по пути закрепления в автоматизированной форме старых, «классических» схем управления. Такая политика управления производством невозможна в отношении роботов. В этой связи высказывается предположение, что автоматизация приведет к появлению новой иерархии технически компетентных управляющих среднего уровня. Одновременно требуется определенная переориентировка как рабочих, так и производственных мастеров.
Американские специалисты обеспокоены тем, что среди руководителей производства пока еще высока инерция. Последние знают, что реальная отдача от нового оборудования может быть получена не раньше чем через 2—5 лет. Если отделение работает хорошо, то его менеджер за это время уйдет на повышение, а любое глобальное нововведение может подорвать его перспективы на продвижение. Поэтому многие пока занимают выжидательную позицию. Помимо этого, система стимулирования деятельности производственных подразделений нацелена на минимизацию затрат, а любая внушительная инвестиция значительно меняет этот показатель. С этой точки зрения невысокие темпы роботизации и создания показательных «фабрик будущего» в США вполне соответствуют их социальным ценностям и ориентациям. Чтобы как-то изменить их, нужны сильные средства. Поскольку управляющий производством в настоящее время не пользуется авторитетом на американских фирмах, то нужна сильная поддержка идей компьютеризации со стороны высшего руководства, без которой невозможно перераспределение власти внутри организации.
Применение новой технологии существенно меняет работу руководителей производства всех уровней. Управляющий производством в высококомпьютеризованных компаниях вновь выдвигается в число лидеров в управленческой иерархии. Значительно изменяется труд мастеров и среднего управленческого персонала. По мнению многих специалистов, производственные мастера попадают в еще более сложную ситуацию, поскольку им придется руководить рабочими, имеющими гораздо более высокий уровень образования, что потребует изменения методов и стиля руководства. Предполагается, что мастер должен иметь специальное высшее образование и определенный стаж работы на данном предприятии. Статус мастера повысится.
С внедрением автоматизации меняются и методы управления: уменьшается значение администрирования, растет роль социально-психологических мер (подбора и подготовки кадров, планирования карьеры, организационного развития). Если ранее они использовались в основном в отношении управляющих и специалистов, то в новых условиях они начинают активно внедряться в рабочую среду. Сохранение же механистических форм и методов управления классического подхода ведет к образованию противоречия между гибкой производственной системой и жесткой управленческой, т. е. система управления должна быть по крайней мере не менее гибкой, чем само производство.
4. Луддиты XX века
Компьютеризация позволяет быстрыми шагами двигаться вперед в развитии производительных сил. Но в антагонистическом обществе это неизбежно приводит к обострению противоречий между трудом и капиталом и в конечном счете прогресс обращается против трудящихся. И главная проблема заключается в том, что, значительно облегчая труд, новая техника резко сокращает возможности его применения. Трудящиеся вытесняются со своих рабочих мест.
Рабочий при капитализме, как правило, воспринимал новую технику как врага, лишающего его средств к существованию. Протест против ее применения часто принимал активные формы.
Широко известно в истории рабочего движения на рубеже XVIII—XIX вв. выступление луддитов, когда под предводительством ткача Неда Лудда английские рабочие выступили против введения ткацких станков, которые обрекли многих ткачей на безработицу. Они уничтожали новое оборудование, наивно полагая, что смогут этим отчаянным актом уберечь свои рабочие места от ликвидации.
Прошло полтора столетия, и движение против техники возродилось вновь. Но на этот раз объектом его стали компьютеры. Те самые компьютеры, которые составляют ядро современного этапа научно-технической революции. Протест быстро принял крайние формы: ЭВМ стали взрывать, намагничивать, в них стреляли, их разрушали топорами и ломами, заливали водой, поджигали.
Почему именно студенты первыми выступили против новых машин? Они представляли достаточно подготовленную часть населения, осознающую роль и место компьютера в обществе. Именно в их среде и вызрела концепция о негативных последствиях компьютеризации для отдельных людей и общества в целом.
Но мотивы выступлений против «бесчеловечных компьютеров» не были только экономическими, связанными с безработицей. 70‑е годы были периодом кризиса вьетнамской авантюры США. Протест против нее распространился и на компьютеры, в той или иной мере задействованные в выполнении заказов Пентагона.
В 70‑е годы движение приобрело настолько большие масштабы, что крупные вычислительные центры вынуждены были принимать меры специальной защиты, а их управляющих обучали по особым программам методам борьбы с «компьютерными погромами».
Но все это мало помогало, так как чаще всего основными действующими лицами «компьютерных драм» становились операторы ЭВМ, программисты, специалисты по системному анализу. Эти категории трудящихся в известной мере были застрахованы от потери своей работы. Более того, во всех промышленно развитых странах уже длительное время существует голод на специалистов именно этих профессий. Но в то же время именно программисты и операторы ЭВМ лучше всего представляли возможности новой информационной технологии и социально-экономические последствия ее широкого внедрения. Они наблюдали, как автоматизация неумолимо вытесняет рабочих с их мест, чувствовали усиление своей психической нагрузки. Американские психологи ввели в оборот специальный термин «техностресс». Им обозначается особый вид стресса, наблюдаемый у работников вычислительных центров, эксплуатация психических сил которых доведена при капитализме до крайности. Зная досконально механизм ЭВМ, они всегда могли найти специальные способы, чтобы вывести машину из строя.
Чем же вызвали такой гнев электронные вычислители? Ответ стал уже традиционным для капиталистической экономики. Создав огромные возможности для увеличения производительности и эффективности труда, компьютер дал капиталистам в руки средство усиления эксплуатации, наступления на права трудящихся, ликвидации социальных завоеваний. Это средство — сокращение потребности в использовании рабочей силы традиционных массовых профессий, таких, как металлисты, типографские работники, сборщики и др.
Простое применение роботов в качестве загрузчиков заготовок в обрабатывающие центры замещает рабочих в соотношении 1 : 1. Но робот может эксплуатироваться в три смены, и, значит, он делает ненужным труд как минимум трех металлистов прежней квалификации. При новом шаге автоматизации меняются принципы выполнения работы и масштабы вытеснения становятся несравнимо выше.
В середине 80‑х годов наибольшие изменения происходят в сферах, связанных с выпуском печатной продукции. Типографии переходят от традиционного набора к компьютерному изготовлению макетов. Уже стал классическим пример, когда при такой замене в издательстве одной из муниципальных газет четыре человека стали делать работу 67!
Новый этап автоматизации дал мощный стимул к ускорению структурной перестройки экономики большинства промышленно развитых стран. Такие отрасли, как автомобилестроительная, сталелитейная, текстильная и некоторые другие, бывшие ядром промышленного развития в первой половине XX в., в конце его переживают период затянувшегося спада. И стало очевидно, что возврат к преобладанию в экономике отраслей с высоким уровнем затрат живого труда уже невозможен. Компьютеризация производства приводит к радикальным изменениям в занятости.
Компьютеризация производства на основе широкого использования роботов, микрокомпьютеров, автоматизированных систем управления проникает во все отрасли экономики от сельского хозяйства и добывающих отраслей до сферы услуг, науки и образования. Сегодня компьютеризация в равной степени затрагивает интересы всех трудящихся капиталистического мира, но сильнее всего сказывается на положении молодежи, национальных меньшинств, а также рабочих отраслей тяжелой промышленности. Последнее связано, в частности, с тем, что в них идет наиболее интенсивное техническое перевооружение, обусловленное как обострением межимпериалистической конкуренции, так и последствиями энергетических и сырьевых кризисов 70‑х годов.
Этот пример показывает, с одной стороны, огромные возможности компьютерной автоматизации производства. Показатель реализации продукции на одного работающего на этой фирме составляет 419 тыс. дол. Она в 4—5 раз обгоняет по нему любого лидера американского бизнеса, включая ИБМ. А с другой стороны, он демонстрирует перспективы, которые стоят перед американским рабочим классом.