28 августа 1921
«Виноградины тщетно в садах ржавели…»
Виноградины тщетно в садах ржавели, И наложница, тщетно прождав, уснула. Палестинские жилы! — Смолы тяжéле Протекает в вас древняя грусть Саула. Пятидневною раною рот запекся. Тяжек ход твой, о кровь, приближаясь к сроку! Так давно уж Саулу-Царю не пьется, Так давно уже землю пытает око. Иерихонские розы горят на скулах, И работает грудь наподобье горна. И влачат, и влачат этот вздох Саулов Палестинские отроки с кровью черной. 30 августа 1921
«Веками, веками…»
Веками, веками Свергала, взводила. Горбачусь — из серого камня — Сивилла. Пустынные очи Упорствуют в землю. Уже не пророчу, — Зубов не разъемлю. О дряхлом удаве Презренных сердец — Лепечет, лепечет о славе юнец. Свинцовые веки Смежила — не выдать! Свинцовые веки Смеженные — видят: В сей нищенской жизни — Лишь час величавый! Из ceporo камня — гляди! — твоя слава. О дряхлом удаве Презренных сердец — Лепечет, лепечет о славе юнец. 2 сентября 1921
«Соревнования короста…»
Соревнования короста В нас не осилила родства. И поделили мы так просто: Твой — Петербург, моя — Москва. Блаженно так и бескорыстно Мой гений твоему внимал. На каждый вздох твой рукописный Дыхания вздымался вал. Но вал моей гордыни польской — Как пал он! — С златозарных гор Мои стихи — как добровольцы К тебе стекались под шатер… Дойдет ли в пустоте эфира Моя лирическая лесть? И безутешна я, что женской лиры Одной, одной мне тягу несть. 12 сентября 1921
Отрывок из стихов к Ахматовой
…Но вал моей гордыни польской Как пал он! — С златозарных гор Мои стихи — как добровольцы К тебе стекались под шатер. Следя полночные наезды, Бдил добровольческий табун, Пока беседовали звезды С Единодержицею струн. 12 сентября 1921
Маяковскому
Превыше крестов и труб, Крещенный в огне и дыме, Архангел-тяжелоступ — Здорово, в веках Владимир! Он возчик и он же конь, Он прихоть и он же право. Вздохнул, поплевал в ладонь: — Держись, ломовая слава! Певец площадных чудес — Здорово, гордец чумазый, Что камнем — тяжеловес Избрал, не прельстясь алмазом. Здорово, булыжный гром! Зевнул, козырнул — и снова Оглоблей гребет — крылом Архангела ломового. 18 сентября 1921
«Гордость и робость — родные сестры…»
Гордость и робость — рóдные сестры, Над колыбелью, дружные, встали. «Лоб запрокинув!» — гордость велела. «Очи потупив!» — робость шепнула. Так прохожу я — очи потупив — Лоб запрокинув — Гордость и Робость. 20 сентября 1921
Ханский полон
«Ханский полон…»
Ханский полон Вó сласть изведав, Бью крылом Богу побегов. Спорый бог, Скорый бог, Шпоры в бок-бог! Оповести Словом и знаком, Тех усыпи Хмелем и маком, Кровом и мраком будь, Словом и знаком будь, Пнем и канавой будь, — Чтоб все ветра им в грудь! Черный бог, Ворон-бог, Полночь-бьет-бог. Щебнем-травой, Гребнем-откосом. Над татарвой — Тьфу! — над раскосой. Конь мой земли не тронь, Лоб мой звезды не тронь, Вздох мой губы не тронь, Всадник-конь, перст-ладонь. Конный бог, Сонный бог, Ломом в лоб-бог! Быстрым ногам — Крепость и смелость! По слободам Век чтобы пелось: Беглых и босых — бог, Простоволосых — бог, Взлет, всплеск, всхлест, охлест-бог, Сам черт на веслах — бог. Окрик-бог, Охлест-бог, Опрометь-бог! 1 октября 1921
«Ни тагана…»
Ни тагана Нет, ни огня. Нá меня, нá! Будет с меня Конскую кость Жрать с татарвой. Сопровождай, Столб верстовой! — Где ж, быстрота, Крест-твой-цепóк? — Крест-мой-цепóк Хан под сапог. Град мой в крови, Грудь без креста, — Усынови, Матерь-Верста! — Где ж, сирота, Кладь-твоя-дом? — Скарб — под ребром, Дом — под седлом, Хан мой — Мамай, Хлеб мой — тоска. К старому в рай, Паперть-верста! — Что ж, красота, К Хану строга? — К Хану строга? Память долга! Камнем — мне Хан, Я мой — Москва. К ангелам в стан, Скатерть-верста! 2 октября 1921
«Следок твой непытан…»
Следок твой непытан, Вихор твой — колтун. Скрипят под копытом Разрыв да плакун. Нетоптанный путь, Непутевый огонь. — Ох, Родина-Русь, Неподкованный конь! Кумач твой без сбыту, Палач твой без рук. Худое корыто В хоромах — да крюк. Корою нажрусь, — Не диковина нонь! — Ох, Родина-Русь, Зачарованный конь! Не вскочишь — не сядешь! А сел — не пеняй! Один тебе всадник По нраву — Мамай! Раскосая гнусь, Воровская ладонь… — Эх, Родина-Русь, Нераскаянный конь! 8 октября, Сергиев день 1921
«Не растеклась еще…»
Не растеклась еще Кровь Иисусова. Над безнапраслинкой — Времячко Бусово. Черная кровь Из-под ножа. Бусом — любовь, Бусом — божба. Знать не дошла еще Кровь Голубина. Озером — Жаль, Полем — Обида. (Уж не тебя ль, Князь мой нелжив?) Озером — Жаль, Деревом — Див. Тупит глаза Русь моя руса. Вороном — Гза, Гзак тот безусый, Хан-тот-лазей, Царь-раскрадынь, Рознит князей, Вдовит княгинь. — Ослобони меня! Хану — рабынюшка! В роще обидонька Плачет рябинушкой. Не перечесть Той бирюзы. Девичья честь — Стрелы борзы! Травушки стоптаны, Рученьки розняты. В поле стыдобушка Никнет березынькой. Только и есть — Два рукава! Гзакова лесть — Плеть скакова! Исполосована Русь моя русая. Гзак да Кончак еще, Вороны Бусовы. Полный колчан, Вольный постой. А по ночам Мать над дитей: — Спи, неустан, Спи, недослух, Чтоб тебя сам Хан карнаух! Хвать — да и в стан! Каши не даст! Чтоб тебя сам Гзак-загребаст! Так по шатрам, Через всю Русь: — Чтоб тебя сам Бус-удавлюсь! 20 марта 1922
«Семеро, семеро…»
Семеро, семеро Славлю дней! Семь твоих шкур твоих Славлю, Змей! Пустопорожняя Дань земле — Старая кожа Лежит на пне. Старая сброшена, — Новой жди! Старую кожу, Прохожий, жги! Чтоб уж и не было Нам: вернись! Чтобы ни следу От старых риз! Снашивай, сбрасывай Старый день! В ризнице нашей — Семижды семь! 16 октября 1921
Хвала Афродите
«Блаженны дочерей твоих, Земля…»
Блаженны дочерей твоих, Земля, Бросавшие для боя и для бега. Блаженны в Елисейские поля Вступившие, не обольстившись негой. Так лавр растет, — жестоколист и трезв, Лавр-летописец, горячитель боя. — Содружества заоблачный отвес Не променяю на юдоль любови. 17 октября 1921
«Уже богов — не те уже щедроты…»
Уже богов — не те уже щедроты На берегах — не той уже реки. В широкие закатные ворота Венерины, летите, голубки! Я ж на песках похолодевших лежа, В день отойду, в котором нет числа… Как змей на старую взирает кожу — Я молодость свою переросла. 17 октября 1921
«Тщетно, в ветвях заповедных кроясь…»
Тщетно, в ветвях заповедных кроясь, Нежная стая твоя гремит. Сластолюбивый роняю пояс, Многолюбивый роняю мирт. Тяжкоразящей стрелой тупою Освободил меня твой же сын. — Так о престол моего покоя, Пеннорожденная, пеной сгинь! 18 октября 1921
«Сколько их, сколько их ест из рук…»
Сколько их, сколько их ест из рук, Белых и сизых! Целые царства воркуют вкруг Уст твоих, Низость! Не переводится смертный пот В золоте кубка. И полководец гривастый льнет Белой голубкой. Каждое облако в час дурной — Грудью круглится. В каждом цветке неповинном — твой Лик, Дьяволица! Бренная пена, морская соль… В пене и в муке — Повиноваться тебе доколь, Камень безрукий? 23 октября 1921
«От гнева в печени, мечты во лбу…»
От гнева в печени, мечты во лбу, Богиня верности, храни рабу. Чугунным ободом скрепи ей грудь, Богиня Верности, покровом будь. Все сладколичие сними с куста, Косноязычием скрепи уста… Запечатленнее кости в гробу, Богиня Верности, храни рабу! Дабы без устали шумел станок, Да будет уст ее закон — замок. Дабы могильного поверх горба: «Единой Верности была раба!» На раздорожии, ребром к столбу, Богиня Верности — распни рабу! 24 октября 1921
«С такою силой в подбородок руку…»
С такою силой в подбородок руку Вцепив, что судорогой вьется рот, С такою силою поняв разлуку, Что, кажется, и смерть не разведет — Так знаменосец покидает знамя, Так на помосте матерям: Пора! Так в ночь глядит — последними глазами — Наложница последнего царя. 24 октября 1921
Молодость
«Молодость моя! Моя чужая…»
Молодость моя! Моя чужая Молодость! Мой сапожок непарный! Воспаленные глаза сужая, Так листок срывают календарный. Ничего из всей твоей добычи Не взяла задумчивая Муза. Молодость моя! — Назад не кличу. Ты была мне ношей и обузой. Ты в ночи нашептывала гребнем, Ты в ночи оттачивала стрелы. Щедростью твоей давясь, как щебнем, За чужие я грехи терпела. Скипетр тебе вернув до сроку — Что уже душе до яств и брашна! Молодость моя! Моя морока — Молодость! Мой лоскуток кумашный! 18 ноября 1921
«Скоро уж из ласточек — в колдуньи…»
Скоро уж из ласточек — в колдуньи! Молодость! Простимся накануне… Постоим с тобою на ветру! Смуглая моя! Утешь сестру! Полыхни малиновою юбкой, Молодость моя! Моя голубка Смуглая! Раззор моей души! Молодость моя! Утешь, спляши! Полосни лазоревою шалью, Шалая моя! Пошалевали Досыта с тобой! — Спляши, ошпарь! Золотце мое — прощай — янтарь! Неспроста руки твоей касаюсь, Как с любовником с тобой прощаюсь. Вырванная из грудных глубин — Молодость моя! — Иди к другим! 20 ноября 1921
Муза
Ни грамот, ни праотцев, Ни ясного сокола. Идет-отрывается, — Такая далекая! Под смуглыми веками — Пожар златокрылый. Рукою обветренной Взяла — и забыла. Подол неподобранный, Ошметок оскаленный. Не злая, не добрая, А так себе: дальняя. Не плачет, не сетует: Рванул — так и милый! Рукою обветренной Дала — и забыла. Забыла — и россыпью Гортанною, клекотом… — Храни ее, Господи, Такую далекую! 19 ноября 1921
«Справа, справа — баран круторогий…»
Справа, справа — баран круторогий! И сильны мои ноги. Пожелайте мне доброй дороги, Богини и боги! Слажу, слажу с курчавой сестрою, С корабельной сосною! Вся поклажа — брусок со струною, Ничего — за спиною! Ни закона, ни . . . . ., ни дома, Ни отцовского грома, Ни товарища нежной истомы, — Всё сгорело соломой! Пожелайте мне смуглого цвета И попутного ветра! . . . . . . . .— в Лету, Без особой приметы! 19 ноября 1921
«Без самовластия…»
Без самовластия, С полною кротостью. Легкий и ласковый Воздух над пропастью. Выросший сразу, — Молнией — в срок — Как по приказу Будет цветок. Змееволосый, Звездоочитый… Не смертоносный, — Сам без защиты! Он ли мне? Я — ему? Знаю: польщусь, Знаю: нечаянно В смерть оступлюсь… 20 ноября 1921
«Так плыли: голова и лира…»
Так плыли: голова и лира, Вниз, в отступающую даль. И лира уверяла: мира! А губы повторяли: жаль! Крово-серебряный, серебро — Кровавый след двойной лия, Вдоль обмирающего Гебра — Брат нежный мой, сестра моя! Порой, в тоске неутолимой, Ход замедлялся головы. Но лира уверяла: мимо! А губы ей вослед: увы! Вдаль-зыблящимся изголовьем Сдвигаемые как венцом — Не лира ль истекает кровью? Не волосы ли — серебром? Так, лестницею нисходящей Речною — в колыбель зыбей. Так, к острову тому, где слаще Чем где-либо — лжет соловей… Где осиянные останки? Волна соленая — ответь! Простоволосой лесбиянки Быть может вытянула сеть? — 1 декабря 1921
«Не для льстивых этих риз, лживых ряс…»
Не для льстивых этих риз, лживых ряс — Голосистою на свет родилась! Не ночные мои сны — наяву! Шипом-шепотом, как вы, не живу! От тебя у меня, шепот-тот-шип — Лира, лира, лебединый загиб! С лавром, с зорями, с ветрами союз, Не монашествую я — веселюсь! И мальчишка — недурён-белокур! Ну, а накривь уж пошло чересчур, — От тебя у меня, шепот-тот-шип — Лира, лира, лебединый загиб! Доля женская, слыхать, тяжела! А не знаю — на весы не брала! Не продажный мой товар — даровой! Ну, а ноготь как пойдет синевой, — От тебя у меня, клекот-тот-хрип — Лира, лира, лебединый загиб! 4 декабря 1921
«Грудь женская! Души застывший вздох…»
Грудь женская! Души застывший вздох, — Суть женская! Волна, всегда врасплох Застигнутая — и всегда врасплох Вас застигающая — видит Бог! Презренных и презрительных утех Игралище. — Грудь женская! — Доспех Уступчивый! — Я думаю о тех… Об одногрудых тех, — подругах тех!.. 5 декабря 1921
Подруга
Немолкнущим Ave,
Пасхальной Обедней —
Прекрасная слава
Подруги последней.
«Спит, муки твоея — веселье…»
Спит, муки твоея — веселье, Спит, сердца выстраданный рай. Над Иверскою колыбелью — Блаженная! — помедлить дай. Не суетность меня, не зависть В дом привела, — не воспрети! Я дитятко твое восславить Пришла, как древле — пастухи. Не тою же ль звездой ведома? — О сéребро-сусаль-слюда! — Как вкопанная — глянь — над домом, Как вкопанная — глянь — звезда! Не радуюсь и не ревную, — Гляжу, — и пó сердцу пилой: Что сыну твоему дарую? Вот плащ мой — вот и посох мой. 6 декабря 1921
«В своих младенческих слезах…»
В своих младенческих слезах — Что в ризе ценной, Благословенна ты в женах! — Благословенна! У раздорожного креста Раскрыл глазочки. (Ведь тот был тоже сирота, — Сынок безотчий). В своих младенческих слезах — Что в ризе ценной, Благословенна ты в слезах! — Благословенна. Твой лоб над спящим над птенцом — Чист, бестревожен. Был благовест тебе венцом, Благовест — ложем. Твой стан над спящим над птенцом — Трепет и древо. Был благовест ему отцом, — Радуйся, Дева! В его заоблачных снегах — Что в ризе ценной, Благословенна ты в снегах! — Благословенна. 9 декабря 1921
«Огромного воскрылья взмах…»
Огромного воскрылья взмах, Хлещущий дых: — Благословенна ты в женах, В женах, в живых. Где вестник? Буйно и бело. Вихорь? Крыло? Где вестник? Вьюгой замело — Весть и крыло. 9 декабря 1921
«Чем заслужить тебе и чем воздать …»
Чем заслужить тебе и чем воздать — Присноблаженная! — Младенца Мать! Над стеклянеющею поволокой Вновь подтверждающая: — Свет с Востока! От синих глаз его — до синих звезд Ты, радугою бросившая мост! * * * Не падаю! Не падаю! Плыву! И — радугою — мост через Неву. Жизнеподательница в час кончины! Царств утвердительница! Матерь Сына! В хрип смертных мук его — в худую песнь! — Ты — первенцево вбросившая: «Есмь!» 10 декабря 1921
«Последняя дружба…»
Последняя дружба В последнем обвале. Что нужды, что нужды — Как здесь называли? Над черной канавой, Над битвой бурьянной, Последнею славой Встаешь, — безымянной. На крик его: душно! припавшая: друг! Последнейшая, не пускавшая рук! Последнею дружбой — Так сонмы восславят. Да та вот, что пить подавала, Да та вот. — У врат его царских Последняя смена. Уста, с синевы Сцеловавшие пену. Та, с судороги сцеловавшая пот, На крик его: руку! сказавшая: вот! Последняя дружба, Последнее рядом, Грудь с грудью… — В последнюю оторопь взгляда Рай вбросившая, Под фатой песнопенной, Последнею славой Пройдешь — покровенной. Ты, заповеди растоптавшая спесь, На хрип его: Мама! солгавшая: здесь! 11 декабря 1921
Вифлеем
Два стихотворения, случайно не вошедшие в «Стихи к Блоку»
