История византийских войн

В то же время осложнились отношения Византии с германскими императорами и зарождавшимся норманнским Сицилийским королевством. Отчасти причиной тому послужили крестовые походы. Крестоносцы не только создали ряд эфемерных государств вокруг Иерусалимского королевства, они стали проводниками интересов западных держав, тем самым неизбежно вторгаясь в сферу традиционных интересов Византийской империи. Иоанн II и Мануил I делали все от них зависящее, чтобы укрепить дружеские отношения с германскими императорами и не дать им выступить в союзе с занявшими Сицилию агрессивными норманнами, противодействуя им и папскому влиянию на Италию и весь регион Адриатического моря. Император Мануил I, проводивший искусную внешнюю политику, позволившую Византии стать ведущей державой региона, успешно использовал также тактику брачных альянсов; однако после его кончины созданная им система быстро распалась. И вскоре позиции империи, не располагавшей достаточными ресурсами, пошатнулись.

К сожалению, у Мануила не нашлось наследников, способных продолжать его дело. Его десятилетний сын Алексей II находился под влиянием матери Марии (дочери франкского короля). Это вызывало враждебность придворных, традиционно не принимавших «латинян», то есть представителей Запада. Эта вражда достигла кульминации в 1182 г., когда Андроник Комнин захватил трон и убил юного Алексея. Положение империи постепенно ухудшалось. Еще в 1171 г. распался ее союз с Венецией, когда Мануил попытался использовать как противовес этому государству Геную и Пизу, а в 1182 г. Андроник устроил резню генуэзских и пизанских купцов и других итальянцев, что настроило эти города-государства против империи. В 1185 г. норманны, воспользовавшись нестроениями в империи, захватили и разграбили Салоники, второй по величине город Византии. Узурпация Андроника дала начало двадцатилетней смуте, сопровождавшейся частыми переворотами. В том же году сам Андроник был свергнут и убит. Вместо него стал править родич Комнинов, Исаак II Ангел (1185–1195), преемником которого стал его брат Алексей II Ангел (1195–1203), в свой черед устраненный Алексеем III. Но в 1203 г. во время Четвертого крестового похода, когда армия крестоносцев подошла к Константинополю, Алексей III потерял трон, и его сменил Алексей IV.

Осложнилось и положение на Балканах. В ходе восстания 1186 г. имперские гарнизоны были разбиты, и Болгария восстановила свою государственную независимость. В 1190 г. Исаак II при попытке подавить восстание болгар потерпел тяжелое поражение. В то же время Сербия, являвшаяся вассалом империи, начала отдаляться от нее, отчасти благодаря войнам Византии с Венгрией. В дальнейшем ситуацию в Болгарии удалось стабилизировать благодаря военным успехам и брачному альянсу, но стало очевидно, что могущество империи подорвано на всех направлениях. К 1196 г. Сербия стала искать политическую поддержку уже не в Византии, а в Риме, и положение в Болгарии сделалось безнадежным. Во время Третьего крестового похода (1189) Кипр был захвачен сначала английским королем Ричардом I, затем — рыцарями Храма (тамплиерами) и, наконец, в 1192 г. — графами Лузиньян.

Смертельный удар Византийской империи в ее ромейской форме, выстоявшей во многих испытаниях, нанес Запад во время Четвертого крестового похода. Первоначально намеревавшиеся вторгнуться в Египет крестоносцы обнаружили, что сильно задолжали Венеции, которая предоставила им корабли и отчасти финансировала все предприятие. Венецианцы пытались использовать неурядицы в Константинополе, чтобы сохранить и упрочить свои торговые привилегии и торговлю в Восточном Средиземноморье. Присутствие в Венеции Алексея IV, претендента на имперский престол, облегчало задачу венецианцев.

В 1203 г. крестоносцы подошли к стенам Константинополя. Им удалось добиться того, чтобы престол перешел к соправителям Алексею IV Ангелу и его слепому дяде Исааку II (которого ранее низложил и заточил Алексей III, бежавший теперь из столицы). Оказавшись на троне, Алексей IV обнаружил, что не в состоянии выплатить обещанные награды, а поскольку ситуация еще более ухудшилась, оказался в своей стране в изоляции. В начале 1204 г. произошел новый переворот. Алексей IV был свергнут и убит Алексеем Дукой (Алексеем V), но это лишь осложнило ситуацию. 12 апреля Константинополь пал. Крестоносцами было захвачено невероятное количество добычи: один из участников похода утверждал, что такого количества добра в одном городе не было взято от сотворения мира. Город, никогда прежде не попадавший в руки врага, в котором со дня основания Константином I скопилось невероятное количество драгоценностей, произведений искусства, изваяний, предметов литургического и церемониального обихода, был беспощадно разграблен. Мародерство продолжалось три дня. Некоторые из наиболее заметных произведений поздневизантийского искусства можно в наше время увидеть в Венеции.

Алексей V бежал, но вскоре был схвачен и казнен. На престол был возведен латинский император Балдуин Фландрский. Земли Византии разделили между собой победители; Венеция получила все те территории и приморские области, которых она добивалась. Грецию поделили между несколькими правителями. Ахейское княжество (Морея) и герцогство Архипелага стали вассалами константинопольской Латинской империи, королевству Салоники подчинялись теперь правители Афин и Фив, в то время как графство Кефалония (которое вместе с островами Итака и Занте с 1194 г. находилось под управлением Италии) номинально подчинялось Венеции, хотя на деле являлось автономным, а с 1214 г. признало своим верховным правителем князя Ахейи. Правитель Эвбеи (Негропонта) считался вассалом Салоник и Венеции.

И все же Византия после этого не перестала существовать. Напротив, невзирая на потерю существенной части территории, появились даже новые претенденты на престол. В западной части Балкан с центром в северо-западной Греции образовалось независимое княжество, Эпирская деспотия, просуществовавшее до XV в., во главе с представителями одной из ветвей династии Ангелов. В центральном и восточном Понте возникла более или менее независимая Трапезундская империя, которой правили Комнины. В западной части Малой Азии, где благородный Константин Ласкарис сохранял контроль над существенной частью бывшей византийской территории, возникла Никейская империя с центром в Никее. Императором ее был объявлен брат Константина Ласкариса — Феодор, как зять Алексея III обладавший некоторой легитимностью. Помимо этих «легитимных» территорий болгарский царь Калоян создал на Балканах государство, не уступавшее могуществом царству Симеона в X в. В 1205 г. Калоян разгромил и пленил латинского императора, а 1230-х гг. болгары угрожали привести византийский Эпир в вассальную зависимость от Болгарского царства.

У Латинской империи, по сути дела, не было будущего. Правители Эпира пытались с помощью германского императора Фридриха II и сицилийского короля Манфреда установить равновесие сил на Балканах, чтобы впоследствии вернуть Константинополь. С другой стороны, никейским императорам удалось заключить союз с Генуей, таким образом создав противовес морскому владычеству Венеции. В 1240–1250-х гг. они сумели расширить свою территорию в Европе, за сим последовало возвращение некоторых удерживавшихся франкскими правителями земель, хотя в 1248 г. Монемвасия была вынуждена на какое-то время подчиниться франкам. К концу XIII в. часть Центральной Греции вновь стала византийской: провизантийское княжество Морея контролировало значительную часть центрального и юго-восточного Пелопоннеса. Однако на севере продолжало существовать независимое княжество Ахейя. В самой Малой Азии политика умиротворения сельджуков позволила временно стабилизировать границы. В 1261 г., когда большая часть латинских войск отправились из Константинополя в военный поход, небольшое войско никейцев вошло в город и отвоевало его, изгнав оставшиеся войска противника и чужеземное население. Константинополь снова стал столицей Византийской империи.

Несмотря на эти временные успехи в Малой Азии, последние два века истории Византии представляют собой период постоянного сокращения ее территории, когда была постепенно утрачена Малая Азия, а сама империя превратилась в данницу растущей Оттоманской Турции. При Михаиле VIII (1259–1282) империи удалось расширить территорию в Пелопоннесе и сделать своими вассалами франкские княжества в этом регионе. Благодаря союзу с Генуей и Арагонским королевством (а время от времени — и с папами) Византии удалось снова превратиться во влиятельную державу, способную сопротивляться силам, стремившимся к ее ослаблению и разрушению. Однако при Андронике II (1282–1328) правительство не смогло эффективно действовать в ухудшившихся внешних обстоятельствах. Перенос внимания правительства на Константинополь привел к тому, что азиатские провинции оказались в пренебрежении именно в то время, когда монголы ослабили власть сельджуков над кочевыми туркменскими племенами, и те стали беспрепятственно вторгаться в слабо защищенные области византийской Малой Азии. Большая часть юго-западных и центральных районов были потеряны к 1270 г., а внутренние районы, в том числе важная долина Меандра, подпали под власть турок к 1300 г. Независимые тюркские княжества, или эмираты, вместе с оперявшейся оттоманской державой представляли постоянную угрозу для еще остававшихся за империей земель. К 1315 г. были потеряны последние территории в Эгейском регионе, а в 1337 г. капитулировала Вифиния. Кроме того, наемное каталонское войско, начиная с 1303 года помогавшее Андронику II воевать с турками и другими врагами, выступило против империи, после того как правительство не удовлетворило требования солдат об оплате. В 1311 г. каталонцы, разгромив войска герцога Афинского, захватили этот регион и удерживали его до 1388 г. Аналогичным образом поступали и другие наемные войска. Ресурсов империи явно не хватало для организации более или менее эффективной обороны, и постепенно она стала даже утрачивать возможность оплачивать наемников. Ко времени кончины Андроника в 1328 г. правительство Византии контролировало лишь несколько городов.

Потеря полунезависимого региона Филадельфии, завоеванного турками к 1390 г., означала конец византийской Анатолии. Ситуацию в значительной мере ухудшали междоусобицы, раздиравшие империю после смерти Андроника II; войны эти в существенной части были вызваны соперничеством личных и семейных группировок внутри византийской знати. Еще в 1321 г. поднял мятеж собственный внук Андроника II, который после четырех лет стычек и столкновений в 1325 г. добился провозглашения его соправителем под именем Андроника III. Конфликт вновь вспыхнул в 1327 г., однако в 1328 г. Андроник II скончался, оставив империю внуку, который оставался у власти до 1341 г. После этого раздоры начались снова. Регенты, представлявшие юного Иоанна V (сына Андроника III), среди которых роль первой скрипки играли вдовствующая императрица Анна Савойская и великий дука Алексей Апокавк, объявили врагом империи Иоанна Кантакузена. В качестве великого доместика Иоанн Кантакузен являлся ведущим среди министров предшествовавшего императора, и теперь, собрав сильное войско, он сам предъявил претензии на престол. Положение осложнялось социальными и религиозными противоречиями. Подъем исихазма — мистического течения, особенно популярного в среде монашества, — вызвал разделение внутри церкви, поскольку существенная часть высшего духовенства вместе с патриархом яростно противостояла этому учению. Власти Константинополя обнаружили, что исихасты, в особенности связанные с горой Афон — центром византийского монашества, вступили в союз с Иоанном Кантакузеном, который таким образом заручился поддержкой Григория Паламы, одного из крупнейших богословов последних веков истории страны, ведущего проповедника исихазма и выдающегося оратора. Однако регентство сумело восстановить провинциальные города против аристократической партии, которую возглавлял Кантакузен.

Народные восстания в ряде регионов привели к изгнанию многих сторонников Иоанна Кантакузена, и сам он в итоге бежал к сербскому царю Стефану IV Урошу. Этот союз отвечал экспансионистским устремлениям Сербии, но просуществовал недолгое время, так как Иоанн в дальнейшем заключил союз с Иоанном Ангелом, правителем практически независимой провинции Фессалия. В ответ сербский царь вступил в альянс с Константинополем. Пользуясь поддержкой турок, Кантакузен продолжал воевать до 1245 г. и после свержения регентства и убийства Алексея Апокавка в 1346 г. провозгласил себя в Адрианополе императором Иоанном VI. В 1347 г. он вступил в Константинополь, где его короновал патриарх.

Победа Иоанна означала и победу исихазма, выступавшего против всякого компромисса с католицизмом. Начиная с 1351 г., когда исихазм стал официальной доктриной византийской церкви, на первый план выступили ее консервативные антизападные устремления, что оказало значительное влияние на последний век развития византийской политики и культуры, особенно в отношении к западному христианству и его культуре. Политическое и экономическое положение Византии теперь сделалось попросту отчаянным. Пользуясь слабостью империи, сербский царь Стефан присоединил Албанию, восточную Македонию и Фессалию. К этому времени в составе Византии оставались лишь область Фракии возле Константинополя, округ Фессалоник, часть Пелопоннеса и северные эгейские острова. Однако каждый из этих районов фактически был уже в той или иной мере самостоятельным, и они числились в составе империи скорее номинально, по традиции. Междоусобные войны подорвали экономику и этих районов, так что там с трудом собирали даже невысокие налоги. Характерный факт: годовой доход Галаты, генуэзской торговой колонии, расположенной на противоположном от Константинополя берегу Золотого Рога, в семь раз превышал доход имперской столицы.

Начиная с 1350-х гг. у империи появился в Европе новый враг. Оттоманы проникли на континент в 1344 г. по приглашению Кантакузена, искавшего у них поддержки против Иоанна V. В итоге они принялись закрепляться в Европе и в 1360-х гг. захватили основные города Фракии, а в 1387 г. Фессалоники. К началу XV в. в Греции за империей оставалось только Морейское княжество и несколько Эгейских островов.

Вообще же история имперских земель после 1204 г. трудно поддается описанию, поскольку их по прямой и боковым линиям наследовали разные владетели, они доставались разным лицам вследствие брака, их завоевывали ближние и более дальние соседи империи, затем снова отвоевывали императоры и т. д. Хорошим примером может послужить история островов. После 1204 г. значительная часть южных Эгейских островов попала под власть Венеции, и, хотя власть в Византии была в XIII в. временно восстановлена, Наксос оставался центром латинского герцогства Архипелага, основанного в 1207 г. на Кикладах родичем венецианских дожей Марко Санудо, располагавшим отрядом склонных к пиратству торговцев и дворян. Поначалу герцогство считалось вассалом Латинской империи, но потом оно перешло под власть Ахейи (1261), затем — Неаполя (с 1267 г.), хотя на него претендовала и Венеция. В 1385 г. на смену династии Санудо пришла лангобардская династия Криспи, которая сохраняла независимость герцогства вплоть до середины XVI в., когда оно было завоевано турками. Другими островами в разное время владели венецианцы, генуэзцы, рыцари ордена госпитальеров и, наконец, турки. Остров Родос играл видную роль в борьбе рыцарей-госпитальеров против оттоманов в период с 1309 г. и до падения в 1523 г., когда рыцарям было разрешено переселиться на Мальту. Находящийся в северной части Эгейского моря Лемнос оставался византийским до 1453 г., после чего на некоторое время перешел во власть правившего на Лесбосе (чья независимость от оттоманов закончилась в 1462 г.) семейства Гаттилузи. В 1460 г. вместе с Фасосом, сдавшимся туркам в 1465 г., он стал собственностью Димитрия Палеолога, бывшего деспота, то есть правителя княжества Морея, а в 1479 г. перешел во власть турок. Другие острова имели не менее пеструю историю. Наксос и Хиос были завоеваны только в 1566 г., а Тенедос оставался у венецианцев до 1715 г.

Продвижение турок в Европу довершило упадок и ослабление Византии. В 1371 г. турки разгромили сербов при Марице, в 1388 г. Болгария стала данницей Турецкой империи, а в 1389 г. в битве при Косове (возможно незначительной, вопреки местному преданию) турецкие войска сломили сопротивление сербов, сделав Сербию зависимой страной. Турецкая агрессия вызывала большое беспокойство на Западе. Против них был организован крестовый поход под руководством венгерского короля Сигизмунда, но его армия в 1396 г. потерпела тяжелое поражение в битве при Никополе. Византия, оказавшись «между двух огней», пыталась играть на противоречиях между Западом и Турецкой империей. Одним из возможных решений была уния католической и православной церквей, с неизбежным подчинением Риму, и за этот вариант выступала часть аристократии и высшего духовенства. Монашестро и значительная часть сельского населения были решительно против этого компромисса, считая предпочтительным подчинение туркам. Враждебность к «латинянам» прочно укоренилась в сознании большинства православного населения, как самой Византии, так и сопредельных ей регионов. Но ни одна из этих двух партий не могла эффективно проводить свою стратегию в империи, и западные державы предпочитали не вмешиваться в дела «греков».

В 1401 г. турецкий султан Баязид начал готовиться к осаде Константинополя. Однако последний час Византии еще не настал. В это же самое время войска Тимура (Тамерлана) вторглись в Малую Азию. В битве при Анкаре (1402) турки потерпели поражение, и им пришлось стать вассалами Тимура. Воспользовавшись возможностью, византийцы тем временем сумели подчинить себе расположенные на Пелопоннесе небольшие латинские государства.

Но передышка оказалась недолгой. После кончины Тимура, последовавшей вскоре после этих событий, Турецкая империя снова обрела самостоятельность и даже укрепила свою власть. Турция продолжала экспансию на Балканах и закрепилась в Анатолии. Император Иоанн VIII много ездил по Европе, пытаясь заручиться поддержкой против турок. Он даже согласился на церковную унию с католиками на Флорентийском соборе 1439 г., но это не спасло положения. Его усилия закончились крестовым походом Запада против турок, но войска крестоносцев были разгромлены в битве при Варне в 1444 г. В 1453 г. Мехмет II начал осаду Константинополя. Через несколько недель оснащенные тяжелой артиллерией турецкие войска проделали первые бреши в построенных Феодосием стенах древнего города. Преодолевая отчаянное сопротивление византийцев и их западных союзников, которых было гораздо меньше, чем осаждавших, турки ворвались в город 29 мая того же года. Стены города были разрушены турецкой гвардией — янычарами. В этом бою погиб последний император Константин XI, тело его найти не удалось. Константинополь (Стамбул) стал новой столицей Оттоманской империи, а оставшиеся малые греческие государства были вскоре поглощены Турцией. В 1460 г. была завоевана Морея, через год была покорена Трапезундская империя. Византийская империя, побеждавшая в течение тысячи лет всех врагов на Западе и на Востоке, перестала существовать.

ЧАСТЬ II. ВИЗАНТИЙСКИЙ МИР

НАРОДЫ И ЗЕМЛИ ВИЗАНТИИ

ОБЗОР СОСТОЯНИЯ В ПОЗДНЕРИМСКОЕ ВРЕМЯ

Часто недооценивают то обстоятельство, что история всех обществ во многом определяется физическими параметрами: географическим положением, климатом, наличием природных ресурсов (как пищевых, так и минерально-сырьевых). В позднеримском мире выделяются три основных географических региона: Малая Азия, или Анатолия (приблизительно — нынешняя Турция), Левант, или Ближний Восток, включая Египет, и Балканы, причем Средиземное и Черное моря объединяли эти существенно различные регионы и обеспечивали их связь с лежащими вне указанных пределов Италией и Северной Африкой. Климатическо-географические условия этих разных регионов определяли тип земледелия и пастбищного скотоводства в регионах империи и во многом — характер государственных доходов. В Малой Азии можно выделить три района — центральное плато, прибрежные равнины и разделяющие их горные хребты. Климат центрального плато характеризуется большой амплитудой зимних и летних температур, в отличие от более мягкого, «морского» климата прибрежных районов. Поэтому там была и более высокая плотность населения, и более активно развивалось сельское хозяйство. В районе плато (если не считать плодородных речных долин) развивалось в основном пастбищное скотоводство (овцеводство, коневодство, разведение крупного рогатого скота). На Балканах климатические условия более сложны и разнообразны, но если включить обширные Фракийскую и Фессалийскую равнины, а также плодородную долину Дуная, и там возможен был довольно высокий уровень развития сельского хозяйства. Очень благоприятные условия для развития сельского хозяйства существовали в долине Нила, в Палестине и западной Сирии. На прибрежных равнинах Туниса можно было выращивать злаки и оливы. Большую часть необходимого для населения хлеба Рим ввозил из Африки, а Константинополь очень зависел в этом отношении от Египта. Правительство заключало с этой целью договоры с купцами-корабельщиками, которые обязаны были, под контролем государства, поставлять хлеб за фиксированную плату и получали за это определенные налоговые и юридические привилегии.

Все эти земли первоначально входили в состав Римской империи, и хотя при Юстиниане I (527–565) Византия возвратила часть земель Италии и Северной Африки, прежде завоеванных остготами (Италия), визиготами (Испания) и вандалами (Северная Африка), на протяжении всей своей истории Восточная империя чаще всего включала в себя лишь Балканы, Малую Азию, Эгейские острова, Кипр и Крит. Лишь после арабских завоеваний картина эта претерпела драматические изменения. После 700 г. н. э. до конца VIII — начала IX в. многие из регионов империи практически обладали независимостью — некоторые области Италии, Сардиния, Балеарские острова и др. В X–XI вв. в состав Византии на короткое время вернулись отдельные районы северной и западной Сирии и территория нынешнего Ливана.

Людские и налоговые потери в VII в. привели к существенной трансформации имперских общественных институтов. Природа земель, оставшихся в распоряжении империи, вкупе с сокращением доступных ресурсов, отныне в первую очередь определяла политические, экономические и стратегические перспективы, оставшиеся открытыми перед правителями Византии.

Остававшиеся в это время в пределах империи регионы не принадлежали к числу самых богатых ее провинций. Например, Египет являлся житницей Константинополя и давал империи львиную долю доходов от сбора налогов. По данным поздних римских источников, по восточной половине империи (за исключением Италии и Африки, которые давали около одной восьмой доли общего дохода) было рассчитано, что Египет давал Восточной Римской империи около трети доходов (зерном и деньгами), собранных с ближневосточных и балканских провинций (префектуры Ориент и Иллирик). Было также подсчитано, что доходы империи от регионов, расположенных на Балканах к югу от Дуная, были по самому приблизительному подсчету примерно равными. Однако в позднеримское время основные доходы за пределами Египта поступали из богатых регионов — Сирии, Месопотамии (северного Ирака), Евфратензии, Осроены (области к северу и югу от Евфрата в верхнем течении), Финикии (Ливана и Сирии), Палестины и Киликии (совр. турецкая провинция Адана). Все они были завоеваны арабами в 640-х гг., и только часть этих земель вернулась в состав Византийской империи в X столетии. Поэтому после потери Египта и указанных восточных провинций при сохранении эффективного контроля над прибрежными областями Балкан полный доход империи сократился до сравнительно небольшой части доходов, какие она имела в VI в. (вполне обоснованной кажется одна из оценок, называющая сокращение до четверти прежней величины). Карты 8 и 3 иллюстрируют сущность происшедших перемен.

Самыми населенными районами Малой Азии были узкие прибрежные равнины на севере и юге, а также более обширные равнины Эгейского региона, пересеченные западными предгорьями центрального плато, простирающимися с востока на запад. В основном в этих районах были сосредоточены города, хотя часть их находилась и в глубине Малой Азии, — в тех местах, где более мягкий климат защищал от крайностей зимних холодов и летней жары, характерных для более открытого центрального плато и восточных гор. Плато и в Средние века, и в новое время использовалось по большей части для пастбищ, а на плодородных равнинах выращивали хлеб, овощи, виноград, оливы. Экономическое процветание практически всех городов зависело от окружавших их сельских регионов, поскольку высокая стоимость сухопутной перевозки продуктов питания — особенно зерна — на большие расстояния практически исключала ее возможность. Лишь те города, которые располагали удобными гаванями или другими возможностями прохода к побережью, могли развиваться как центры дальней — и местной — торговли и товарообмена, и могли позволить себе ввозить припасы во время дороговизны. С политической и военной точки в позднеримское время и до начала VII в. Анатолия в основном пребывала в мире, если не считать разбоя в некоторых глухих районах, например в Исаврии, и непродолжительных гражданских войн в конце V в., затронувших этот же регион и некоторые области западной Анатолии.

Римское государство часто переселяло людей из одного региона империи в другой, чтобы решить демографические или фискальные проблемы, а также для искоренения ересей; также поступали и правители Византии с конца VII по IX в. Таким образом в Анатолию переселялись славяне и другие группы балканского населения, а в Юго-Восточную Европу попадали группы еретиков, несущих с собой дуалистические идеи, которые легли, например, в основу ереси богомилов в Болгарии в X–XI вв. В XI столетии и позднее имела место крупная миграция сирийцев и армян в юго-западную Малую Азию. Она стала результатом как экспансии империи на Восток, так и сельджукской угрозы, которая возникла в середине XI в.

После появления турок-сельджуков в 1060-х гг., поражения имперских войск в битве с турками-сельджуками при Манзикерте в 1071 г. и последовавшей за этим борьбы политических партий восточная и центральная Малая Азия отошли к туркам. В правление Алексея I (1081–1118) с помощью европейских крестоносцев Византии удалось вернуть часть этих утраченных земель. Успех этот был закреплен при его преемниках Иоанне II и Михаиле I, в период до 1180 г. Но недостаточность ресурсов империи и сила растущего Оттоманского государства привели к тому, что в XII в. территория Византии оказалась ограниченной северным и южным побережьями и западными приморскими равнинами региона. В период Латинской империи (1204–1261) преемница Византии, Никейская империя, смогла в известной степени восстановить контроль над западной Анатолией. После реставрации в 1261 г. империи со столицей в Константинополе приоритетные интересы нового правительства переместились в другие регионы, и турецким военачальникам удалось постепенно свести владения Византии в Анатолии к нескольким небольшим приморским анклавам и городам — крепостям.

Около двух третей территории Балканского полуострова занимают горы, хотя и не очень высокие; прежде всего, это Динарское нагорье, пересекающее западные Балканы в направлении с юга на восток, и примыкающий к нему Пиндский хребет, господствующий в западной и средней Греции. Ответвления и отроги этих гор возвышаются над южной Грецией и Пелопоннесом. Собственно Балканская горная цепь (тюркское balqan, «лесистые горы», греч. Haimos) проходит к северу от Греции, простираясь на 550 километров от р. Морава до Черноморского побережья, в то время как Родопские горы дугой ответвляются от нее, проходя через Македонию до Фракийской равнины. Прибрежные равнины и речные долины не очень велики по размерам. В регионе существуют значительные климатические различия — от прибрежного средиземноморского климата до континентального в глубине полуострова, в горных районах. Такие климатогеографические особенности определили и историю этого региона, в особенности когда речь идет о коммуникациях. Южная часть Балканского полуострова не имеет определенного географического центра. В Средние века главными городскими центрами ее были Константинополь и Фессалоники, но они находились на периферии самого полуострова с его разнообразием климатогеографических и этнических районов. Этими факторами определяется и степень византийского политического контроля над этими регионами в Средние века. В Родопских горах — быть может, наиболее труднодоступной области этого региона — так же, как и в горах Пинда, государственная власть и в римские, и в византийские, и в турецкие, и в более поздние времена оставалась фактором, достаточно удаленным от повседневной жизни обитателей этих мест. Как и в наиболее труднодоступных областях Малой Азии, язычество и ереси могли сохраняться здесь без особого вмешательства и контроля со стороны государственных и церковных властей.

Такие климатогеографические факторы определяли и характер землепользования. На высокогорных территориях здесь доминируют леса и кустарники; предгорья покрыты лесами, кустарниками и лугами, которые можно использовать как пастбища. Интенсивное земледелие могло успешно развиваться только на равнинах Фессалии и Македонии; речные долины и связанные с ними приморские равнины (например, окружающие Аргосский и Коринфский заливы) обладают схожим, но все-таки ограниченным потенциалом. В этих регионах выращивали хлеб, виноград, оливы, разводили фруктовые сады. Естественным образом характер заселения обоих крупных городских центров и сельских общин во многом определяется этими особенностями. И эта связь ландшафтов гор, долин, прибрежных равнин и самого моря в значительной мере определили военную, политическую и культурную историю Балканского региона, а особенно его южной части. Так, например, окруженные морем (за исключением северных областей) прибрежные районы с протяженной береговой линией, с ее глубокими заливами и бухтами, служили естественным средством сообщения и распространения общих культурных элементов даже для внутренних регионов Балкан. С другой стороны, южная часть Балкан, Греция и особенно Пелопоннес, легко доступные с моря и с юга, и с запада, и с северо-востока — с Черного моря, делали этот регион уязвимым для вторжений. Политическая география Византии сыграла ключевую роль в ее историческом развитии.

КОММУНИКАЦИИ

Одним из главных достижений римских армий в основной период завоеваний, проявившийся с 100 г. до н. э. по 100 г. до н. э., было, конечно, создание сети магистральных дорог-артерий, связавших провинции между собой и с крупными центрами империи, а также обеспечивших быстрое перемещение людей и грузов. И хотя, конечно, именно эта система дорог сделала римскую армию столь эффективной при отражении внешних угроз и в использовании ресурсов, она также в высшей мере способствовала и невоенным коммуникациям и передвижению товаров, народов, новостей и идей. Однако в период заката Римской империи, с конца IV–V вв. н. эры, обслуживание дорог, забота о которых была возложена на города и осуществлялась местными властями, также приходит в упадок. Отчасти это стало результатом смены приоритетов в распределении и использовании ресурсов, находившихся в распоряжении городских властей. Возможно, это свидетельствует и об упадке инженерного мастерства в империи как таковой, так и во всей армии в частности. Одним из следствий таких перемен стали ограничения, наложенные государством на использование колесного транспорта в позднеримские времена. Было установлено деление на «медленную почту» (с использованием быков и тяжелых повозок) и «быструю почту» (с использованием лошадей, пони, легких повозок или вьючных животных). В византийские времена в целом сохранилась система курьерской связи, но границы между этими двумя видами связи, по-видимому, стерлись.

Не все дороги строились для одних и тех же целей и по одному образцу. В источниках упоминаются широкие дороги и узкие тропы, мощеные и не мощеные, подходящие для повозок и колесного транспорта и не подходящие. Конечно, больше других заботились о состоянии дорог, имевших стратегическое значение. По вполне понятным причинам наиболее важные в стратегическом значении дороги обыкновенно и лучше обслуживались. Ограниченное количество иногда противоречащих друг другу источников указывает на то, что после VI в. ряд ключевых маршрутов поддерживался только силами населения и ремесленников региона, через который проходила та или иная дорога. Таким образом, в Малой Азии начиная примерно с середины VII в. возникает сеть магистральных дорог, преимущественно военного назначения, связанных с крупными военными лагерями и гарнизонами в стратегически важных пунктах. То же самое можно сказать и о Балканах, хотя маршевые лагеря, подобные тем, что существовали в Анатолийском регионе, известны там лишь в более позднее время — в XII в. и позднее. Обслуживание этих дорог производилось местными властями и не слишком регулярно; насколько можно судить по имеющимся у нас сведениям, многие из них были узкими, подходящими лишь для вьючных животных, и мостили их только на подступах к городам и крепостям. Схема основных дорог в Малой Азии и на Балканах представлена на картах 9 и 10.

Водный транспорт в Византии был, как правило, значительно дешевле сухопутного — по крайней мере при передвижении на средние и дальние расстояния, и существенно быстрее. Дальние перевозки таких габаритных грузов, как зерно, обыкновенно являлись чрезвычайно невыгодными, поскольку приходилось кормить гужевых животных, чинить повозки, кормить возниц, платить различные местные пошлины и т. д., что делало перевозимые таким образом товары чрезмерно дорогими; кроме того, быки двигались крайне медленно. Это отнюдь не означает того, что дальние перевозки габаритных товаров не производились. Однако грузовые перевозки по суше, особенно связанные со снабжением армии, обычно организовывало государство, иногда привлекая к этой деятельности богатых купцов. Напротив, относительная эффективность перевозки грузов по воде, когда большое количество товаров перевозилось на одном корабле с небольшим экипажем, предоставляла жителям прибрежных поселений большие преимущества по сравнению с другими районами в смысле налаживания связи с внешним миром.

НАРОДЫ И ЯЗЫКИ

Позднеримский мир представлял собой пеструю мозаику народов, культур и языков, которую связывал воедино фискально-административный аппарат империи. Римский закон и римское управление по меньшей мере на уровне провинций обеспечивали единство страны с одним правителем — императором — во главе. В еще большей степени укрепляла политическое единство имперская монета, несшая изображение портретного бюста императора вместе с надписями, подтверждавшими его право на власть. А с конца VI в., после падения Западной Римской империи, греческий язык сам по себе напоминал людям о прошлом Рима, намекая на различные толкования как прежнего величия, так и того, что оно подразумевало.

Со времени завоевательных походов Александра Македонского во второй половине IV в. до н. э. и последующего распада его империи греческий язык, особенно аттическое наречие, стал общим языком городской культуры регионов, которые впоследствии вошли в состав Византии. Распространению его среди рядовых граждан провинций способствовали присутствие в регионе армии, служба в ней подданных империи, а также торговля между регионами. Постепенно на основе взаимодействия греческого языка с местными языками развился ряд новых диалектов, так что еще в I в. н. э. в восточных регионах Римской империи даже появилось движение за чистоту классического аттического греческого языка от многочисленных варварских наслоений. Конечно, оно не имело успеха. Живые языки развиваются, они не являются застывшими, и их нельзя улучшить с помощью прямого воздействия. Но кампания эта дала один результат, повлиявший на все дальнейшее развитие греческого языка, греческой литературы и политики, особенно образовательной, вплоть до настоящего времени. Им стало создание диглоссии — «двуязычия», то есть существования двух (иногда более) вариантов греческого языка: обычного, разговорного, и «аттического» или «классического» — языка интеллектуальной и. образованной элиты, свободного от «варваризмов» и по возможности максимально приближенного к языку Афин V в. до н. э. Это создало в обществе известную социальную и культурную дифференциацию. Искусственно культивируя «мертвый» язык, писатели и ораторы, обладавшие различным уровнем образованности, восходившей к различным школам, создавали различные варианты «аттического» греческого языка, тем самым еще более запутывая вопрос. Разрыв между аттицизированным языком ученых людей и разговорным греческим «просторечием» сделался настолько велик, что иногда нам приходится слышать о переводах с ученого языка на разговорный.

Анатолия всегда была регионом значительного культурного разнообразия. Большинство местных негреческих языков (например, исаврийский, галатский, каппадокийский, ликийский) отмерли к V–VII вв., хотя иные из них вполне могли сохраниться в ряде изолированных уголков до более позднего времени. Однако в целом, если не считать армянского языка и родственных ему наречий на северо-востоке страны, в этом регионе господствовал греческий язык, представленный многими диалектами, иные из которых сохранились и до нашего времени, хотя и не на территории Турции (так, например, понтийский диалект греческого языка и теперь можно услышать в тех районах Греции, куда переселились турецкие греки, выехавшие из Турции при обмене населением с Грецией в 1923 г.).

На Балканах после VI в. сложилась еще более сложная языковая ситуация. Прежде здесь можно было выделить три основные языковые группы — греческий язык и его диалекты на юге, латынь и ее диалекты в центре и на севере (включая Дунайскую долину к югу и северу от реки, где она после римского завоевания в I–II столетиях н. э. вытеснила некоторые местные языки, например дакийский), а также несколько изолированных языков западных приморских районов (например, иллирийский — предтеча нынешнего албанского). Население второго из этих трех субрегионов говорило на языках римско-македонской и римско-дакийской групп, от которых в XIII в. произошел, в частности, румынский язык, восходящий к поздней латыни и испытавший сильное влияние славянских языков, с которыми дако-фракийское население находилось в постоянном контакте. Здесь языковую ситуацию определили два фактора — появление здесь в VI–VIII вв. большого числа славян, а также миграция через эти районы, начиная с X в., кочевых и полукочевых народов, таких, как влахи и албанцы. Топонимика свидетельствует о долговременном пребывании славян в ряде областей Греции, однако повторная эллинизация северных Балкан в VIII–IX вв., очевидно, стерла большую часть славянских языковых элементов. Наличие в Пелопоннесе и в Северной Греции славянских топонимов свидетельствует о пребывании здесь значительного славянского населения. И действительно, славяне, в X–XV вв. оккупировавшие области Пелопоннеса, фигурируют в источниках как разбойничьи отряды или независимые сообщества, поддерживавшие свирепые и воинственные традиции. Славяне Македонии и Фессалии сохранили свои первоначальные языки, приобретшие несколько эллинизированный облик лишь лоскутно, в ряде регионов, а те из них, кто селился в более южных районах, постепенно стали говорить по-гречески.

Происхождение албанцев, которые впервые упоминаются в поздневизантийских источниках, не вполне ясно. Они являются потомками иллирийцев, отступивших в горы центрального Динарского хребта в доримские времена, и их язык, вероятнее всего, происходит от древнеиллирийского, ныне считающегося самостоятельным ответвлением греческой группы индоевропейской языковой семьи, испытавшим на себе значительное влияние греческого, турецкого, славянских и отчасти итальянского языков. По не вполне понятным причинам албанцы, начиная с XIV в., стали переселяться с гор в приморские районы, поступая на службу наемниками в византийское, а также в сербское войско и организуя самостоятельные княжества во главе с различными военными вождями. Значительное количество албанцев появилось также в Фессалии, Беотии, Аттике и Пелопоннесе, где они служили солдатами, крестьянствовали или осваивали заброшенные земли. Большое количество албанцев появилось здесь при местном деспоте (правителе) Мануиле Кантакузене (1349–1380), который использовал их в качестве солдат и заселял ими опустевшие регионы.

Важную роль в центре Балкан и на севере Греции играл также этнос, именуемый влахами. Их обычно считают представителями коренного дославянского населения дакийского и фракийского происхождения, которое перебралось в малодоступные горные районы после вторжений на северные Балканы германцев и славян и переселения последних в V–VII вв., сохранив свое пастбищное полукочевое хозяйство. Их язык относился к уже упомянутой македоно-романской группе. Начиная с XI в. эта народность фигурирует в источниках как отгонные скотоводы, мигрирующие со своими стадами между зимними пастбищами в Фессалии и летними на хребтах Пинд и Граммос. Ее представители служат в византийской армии. Впрочем, авторы византийских источников, часто неточные в том, что касалось племен и народов, нередко путали влахов с болгарами, поскольку первые кочевали на землях, населенных болгарами.

Болгары были тюркским, первоначально кочевым народом, чье появление и оккупация восточной оконечности южной части долины Дуная в конце VII в., оказали радикальное воздействие на всю дальнейшую историю всего балканского региона. Собственно тюрок-болгар всегда было гораздо меньше, чем их данников славянского и иного происхождения, и к концу IX — началу X в. они были практически ассимилированы своими подданными-славянами в языковом и в культурном отношениях. Болгарский язык с эпохи Средних веков является славянским.

Эти регионы составляли сердцевину Восточной Римской империи начиная с середины VII в. Однако до этого времени приходится считаться также с существованием и влиянием в восточных и южных районах империи ряда семитских языков — в основном сирийского, но с существенной арабской примесью задолго до эпохи арабских завоеваний, коптского в Египте и различных хамитских диалектов в Северной Африке, хотя в прибрежных регионах городское и сельское население полностью разговаривало на латыни. Городское население Сирии и Египта и существенная часть сельских жителей этих регионов в этот период была грекоязычной, что еще более усложняет языковую карту. В Италии преобладала латынь, хотя на Сицилии и в южных районах многие говорили по-гречески, а в VII в., после бегства многих греков с Пелопоннеса и из западной Греции в связи с вторжением туда славян, греческий язык распространился в южных районах Италии еще сильнее, что оказало влияние на все дальнейшее языковое развитие этого региона.

СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫЕ И ПРОМЫШЛЕННЫЕ РЕСУРСЫ

Экономика Римской империи была по преимуществу аграрной. Начиная от горных долин Центральных Балкан и до плодородного Нила, от приморских равнин и взгорий Италии до широких полей северной Сирии сельское хозяйство являлось средоточием жизни, средством существования городов и селений, основным источником поступлений для налоговой системы. Промышленность и торговля играли местами важную роль в хозяйстве ряда регионов, особенно в городах, но все же в целом их роль в экономике империи была вторичной. В любой из периодов существования империи, по оценкам исследователей, не менее 80 % ее населения было занято в земледелии и скотоводстве, и эта пропорция изменилась лишь в последний период и только в Константинополе и в непосредственно прилегающей к нему области Фракии.

Хлеб был основным видом продовольствия для населения Средиземноморья, Ближнего и Среднего Востока, а потому большая часть сельскохозяйственных производителей культивировала злаки. В Египте благодаря плодородным аллювиальным почвам долины Нила производилось наибольшее количество зерна в расчете на душу населения. Значительное количество зерна производилось также на равнинах Северной Сирии, в приморских областях Малой Азии, Фракии, Фессалии, Северной Африки, которая снабжала зерном и маслом Рим. В V–VII вв. произошло важное изменение в культивировании пшеницы: выращивавшиеся прежде мягкие сорта пшеницы сменились твердыми сортами, для которых характерно более высокое содержание белка, что позволило получать муку, более пригодную для хлебопечения. Одним из результатов этого стало, в частности, уменьшение потребления хлеба в исламском и византийском мире, поскольку меньшее количество хлеба, полученного из твердой пшеницы, позволяло потреблять то же самое количество белка, что и в хлебе, выпеченном из мягкой пшеницы. Наряду с пшеницей важную роль в сельскохозяйственном производстве Византии играл ячмень, в меньшей мере просо, по большей части не считавшееся пригодным для питания людей. Там, где позволял климат — в основном на прибрежных равнинах Средиземного и Эгейского морей и в некоторых укрытых от непогоды внутренних регионах, — выращивались фрукты. Виноград и оливы культивировались в подходящих для этого районах, в основном на приморских равнинных землях, и предназначались преимущественно для потребления на месте, но иногда и для продажи на городских рынках. Овощи и бобовые выращивали обычно на личных огородах, а не на специальных плантациях, так что города получали основные необходимые ресурсы — еду, питье, одежду, строительные материалы и т. д. — непосредственно из прилегающих к ним районов. Однако хозяйство регионов, конечно, не было просто натуральным. Существовал торговый обмен между несколькими местностями определенного района, так что жители каждой из этих местностей могли приобрести у других то, что не производили сами. Кроме того, путем, например, ежегодных традиционных ярмарок развивалась и торговля между более отдаленными районами империи. Но лишь крупные города, обычно морские порты, имели возможность импортировать товары на регулярной основе. В основном это были предметы роскоши, предназначенные для тех, кто мог их приобретать. Рим и Константинополь в большом количестве ввозили зерно и масло, но они представляли собой исключение из общего правила, являясь городами с чрезвычайно большим населением; к тому же там находились высшие органы государственной и церковной власти. Подобная зависимость от удаленных центров производства была возможна лишь потому, что ее оплачивало государство. Внутренние города, как правило, полностью зависели от местного производства при всех ограничениях на разнообразие и доступность товаров, накладывавшихся сезонными и географическими факторами.

Характер сева и уборки урожая, а также сезонных работ зависел от условий данного региона. Там, где господствовал средиземноморский климат, овощи обычно убирали в июне, а хлеб — в июле, после чего землю можно было использовать для пастбищ, что способствовало ее естественному удобрению. Пахота и обработка почвы производились обычно в октябре — ноябре, после чего производился сев и посадка овощей, чтобы можно было использовать преимущества зимних дождей и сезонное увлажнение почвы. Однако в более сухих регионах эти циклы могли быть и несколько иными. Например, в Сирии урожай собирали в ноябре, а сев производился в июле — августе. В районах, где сельскому хозяйству способствовала система ирригации, как, например, в долине Нила или в еще более сухих районах с минимальным количеством осадков, существовал свой цикл сева и уборки урожая. Также различался и уровень урожайности зерновых: наивысший, в наиболее плодородных районах, составлял от 7:1 до 8:1 с колебаниями в обе стороны. В более сухих районах уровень урожайности составлял 5:1, но эти средние цифры могли несколько меняться в каждом конкретном регионе в зависимости от конкретной культуры и сезонных климатических колебаний.

Развитие дальней торговли до конца VI — начала VII столетия способствовало прежде всего процветанию регионов, производивших конкретные товары. Например, из Северной Африки во все области Средиземноморья в большом количестве вывозилось зерно и растительное масло (вместе с керамическими изделиями, в которых они транспортировались); аналогичным образом с берегов Сирии растительное масло и вино путешествовали к западным берегам Эгейского моря и на южные Балканы, откуда они поступали потом во внутренние районы Балканского региона, а также в Италию и южную Галлию. Очень многое об этих торговых путях можно узнать, изучая керамику византийской эпохи, поскольку керамические сосуды — амфоры — служили иногда весьма емкой тарой для перевозки и хранения многих товаров, как твердых (например, зерна) так и жидких (вино, растительное масло), причем форма их менялась согласно потребности. Перевозили эти сосуды чаще всего по морю, нередко вместе с другими керамическими изделиями — например, изящной столовой утварью, экспортировавшимися совместно с продовольственными товарами. Находки подобного рода вместе со знанием центров производства позволяют составить себе хорошее представление о развитии межрегиональной торговли в то время. Некоторые из товаров совершали весьма далекие путешествия. В конце VI в. торговые корабли из Египта ходили через Средиземное море и Атлантику к южным берегам Британии, обменивая зерно на добываемое там олово. Средиземноморская торговля имела не только частный, рожденный спросом характер: похоже, что внушительная доля всей торговли утварью осуществлялась кораблями больших зерновых караванов, следовавших из Северной Африки в Италию или из Египта в Константинополь, капитанам которых было позволено везти с собой товары, предназначенные для частной торговли, в обмен на определенный процент прибыли, полученной от их продажи (как впоследствии поступали офицеры и матросы индийских кораблей, плававших в XVIII–XIX столетиях из Индии в Англию, или совершавшим путешествие на вестиндских пакетботах).

Существовали значительные различия между крупными приморскими центрами и провинциальными городами и селами. Позднеантичная экономика была в высокой степени регионализирована, и это осознавали и отражали в своем облике сами жившие тогда люди. Это отнюдь не означает, что Восточная Римская империя была бедна ресурсами (хотя некоторые из регионов, бесспорно, были беднее), но при величине территории и сложности ландшафта империи стоимость транспортных перевозок, особенно наземных, ограничивала возможность распоряжения этими ресурсами. Речь по-прежнему идет о крупных городских центрах.

Скотоводство — выращивание овец, коз, крупного рогатого скота, лошадей и свиней — было характерно для большинства сельских общин, однако некоторые регионы скорее концентрировали свое внимание на скотоводстве, чем на прочих сферах производства. Коневодство и разведение мулов являлись отраслями, особенно важными для государства, поскольку предоставляли средства перевозки для общественной почты и транспорта, а также для армии. Крупные коневодческие фермы существовали в различных областях Малой Азии (Фригии, Лидии, Каппадокии), а также в Северной Африке, Италии, Сирии. На анатолийском плато господствовало скотоводство, причем важная роль здесь принадлежала крупным поместьям, находившимся в собственности богатейших землевладельцев этого региона, и хотя, конечно, земледелие играло в нем немалую роль в обеспечении населения, крупные господа основывали свое благосостояние именно на этом типе производства. Скотоводство играло существенную роль на всей территории Восточной империи, и овцы, свиньи, козы составляли важную часть продукции многих местных сообществ, требуя к себе такого же внимания крестьянина, как и производство зерна. Скотоводство было источником не только мяса, молока, шерсти, но и кож, сырья для производства клеев, изделий из рога и кости и т. д.

Сырье другого рода — лес, камень и особенно руды металлов — добывалось в более ограниченном числе мест. Леса на побережьях Средиземноморья и Черного моря поставляли лес для кораблестроения, и существуют свидетельства того, что правительство располагало определенной стратегией эксплуатации лесов. Вполне пригодный для строительства камень можно было добывать по всей империи, однако определенные виды камня, в особенности мрамор, добывали специалисты на конкретных месторождениях. Например, пользовавшийся высоким спросом качественный мрамор из Проконнеса развозили по всему Средиземноморью. Существовала большая потребность в каменщиках и каменотесах; известно, что в V–VI вв. в Сирии на ряд конкретных работ нанимали бригады странствующих мастеров. Последовавшее падение спроса на постройки и изделия из камня в VI–VII вв. привело практически к полному упадку этого ремесла, однако богачи продолжали импортировать дорогой мрамор в течение всего периода средневековой истории, и остаточная локализованная торговля камнем сохранилась.

Из руд, месторождения которых имелись в Византии, самое большое значение имело железо, необходимое для производства оружия и инструментов. Центрами добычи железной руды являлись северо-восточная Анатолия, центральный район южного Причерноморья, Сирия, южные Балканы и некоторые другие регионы. Олово, необходимое для производства из меди бронзы и латуни, добывали в горах Тавра и частично импортировали из южной Британии. Бронза использовалась достаточно широко, как для производства разменной монеты, так и для изготовления широкого диапазона домашней утвари, инструментов и украшений. Источники меди не очень хорошо известны, но в ранневизантийский период часть потребности в ней удовлетворялась за счет месторождений Кавказа, южного Понта, северной Сирии, центральных Балкан и Испании. Жизненно важное для экономики золото добывали в первую очередь на Кавказе, и прежде всего в Армении, располагавшей богатыми россыпями, а в меньшей мере — на Балканах, хотя точное местонахождение римских и византийских копей остается неопределенным. Серебро добывали также на Балканах, в Понтийских Альпах, в Армении и горах Тавра. Правительство стремилось держать строгий контроль за экспортом драгоценных металлов. Вывоз золота и серебра был строго запрещен в течение всего существования Византийской империи, хотя успешность этой меры в разные времена была разной. Применялась в Византии и чистая нефть, добывавшаяся в небольшом количестве на месторождениях Кавказа, Грузии и южнорусских степей и употреблявшаяся в основном для производства «греческого огня» — его метали из труб, поражая неприятельские корабли. Квасцы, добываемые в Вифинии и в горах восточного Понта, применялись для получения красителей, при валянии, а также для медицинских целей, хотя добыча квасцов является изобретением относительно позднего времени.

Таков был физико-географический мир Восточной Римской империи и средневековой Византии, та основа, которая ставила пределы политическим программам различных императоров или порождала их, определяя способность ромейского государства отражать нападения врагов, улаживать взаимоотношения с соседями, организовывать органы управления, набирать, кормить и перевозить войска. Конечно, не одна физическая география определяла все многообразие культурно-исторического развития страны: следует считаться и с культурными ограничениями, традициями, представлениями о том, что делать можно, а чего нельзя, также влиявшими на сложное переплетение причин и следствий, результаты которого мы называем историей. Однако равным образом не следует недооценивать фундаментальную роль климатогеографических факторов в этом процессе. Состояние дорог и коммуникаций, скорость, с которой могут путешествовать новости, ресурсы и люди, боеспособность армии, доступность определенных ресурсов, а также влияние на эти факторы климатических и сезонных вариаций имеют фундаментальное значение. Они напрямую определяют эффективность управления, количество сельскохозяйственной продукции, которое страна может использовать для собственных нужд, здоровье и благополучие крестьянства, количество произведенного и потребленного им продукта, наличие в регионе скота и т. д. Без понимания этих проблем невозможно понять историческое развитие Византии в целом.

ВИЗАНТИЙСКОЕ ГОСУДАРСТВО

РЕСУРСЫ И СНАБЖЕНИЕ ИМИ

Действенность, реальность имперской власти в Константинополе во многом определялись наличием в ее распоряжении достаточных ресурсов для постоянного содержания и поддержания в рабочем состоянии армии и административной машины. Прямое отношение к этому процессу имели также определенные социально-экономические и идеологические интересы. И соотношение между этими факторами и извлечением и перераспределением ресурсов определяет внутренние пределы и ограничения государственной власти. Методы, с помощью которых государство осуществляет свою власть и авторитет, варьируются вдоль шкалы между двумя крайностями. Одна из них состоит в концентрации власти в едином центре в руках правителя или группы правителей, которые способны эффективно контролировать государственные структуры в центре и регионах, а другая — в переходе части государственной власти к экономически, а то и политически независимым местным элитам или кланам (нобилитету или магнатам), при соответствующем делении прибавочного продукта, причем создается опасность ослабления и даже утраты эффективности государственного управления. Обе эти тенденции проявлялись в истории Византии, и во многом они объясняют, почему это государство развивалось так, а не иначе.

Основной заботой константинопольского правительства было сохранение территориальной целостности страны — без территории нет государства. Для этого, в свою очередь, необходимо было располагать двумя учреждениями: армией, способной защитить от внешних врагов и внутренних беспорядков, и фискальной системой, позволяющей извлечь из населения средства, необходимые для содержания армии и прочих государственных институтов. Позднеримское византийское общество представляло собой аграрное общество крестьян и сельских ремесленников, труд которых и являлся основным источником дополнительного продукта. На протяжении всей его истории в этом обществе доминировала система извлечения производимых излишков с помощью разного рода налогов и ренты. Существовали и другие источники дохода: продолжало существовать, например, рабство, однако уже в IV в. на Востоке оно играло в производстве лишь очень скромную роль, ограничиваясь в основном домашним и отчасти ремесленным производством. Сельскохозяйственные рабы в этот период все больше превращались в зависимых, но лично свободных арендаторов, и в результате этого процесса рабство, как экономическая реальность, исчезло. Плантационное рабство — некогда основная форма получения дохода — постепенно сменяется системой рент и налогов.

Существовали различные формы присвоения произведенного продукта. Крупные землевладельцы получали ренту-оброк в денежном или натуральном виде, в зависимости от договора аренды и местных экономических условий. Форма ее определялась, в частности, наличием или отсутствием в данном районе рынка, на котором производители могли продать излишки продукции. Государство получало доходы с помощью постоянно действующих налогов на землю, а также через организацию целого ряда повинностей — обслуживание лошадей и почтовых станций, добычу железной руды, текстильное производство и т. д. Аналогичным образом на местные общины возлагали строительство дорог и мостов, укреплений, содержание и постой солдат и офицеров, присланных с поручениями имперских чиновников и т. д. КIX в. государство возложило на провинциальных ремесленников такую повинность, как производство оружия и разных видов военного снаряжения. Обычным делом были дополнительные натуральные налоги «в связи с особыми обстоятельствами», взимавшиеся зерном или продовольствием. Военная служба обычно влекла за собой освобождение от дополнительных налогов и выплат, но не от государственных налогов на землю. Все поборы взимались на основе обычаев и законов и подкреплялись военной силой империи или просто угрозами и моральным давлением со стороны чиновников, представителей духовенства или частных землевладельцев. Только в последний период византийской истории, когда государство уже занимало небольшие территории на юге Балкан и Эгейских островах, внешняя торговля стала важной частью государственной экономики. Но в этот период, как уже было показано, Византия перестала быть влиятельной силой в Средиземноморье.

Накопление богатств в империи легче всего было производить в денежной форме, и государство использовало деньги повсюду, где это возможно. Но в некоторых изолированных районах, где не существовало рынка, предпочтительнее была рента натурой или услугами. Вместе с тем войска, получавшие жалованье монетой, постоянно перемещались по империи, а требования продавать армии продукты и другие товары по искусственно заниженным ценам давали государству возможность извлекать выгоду из денег и там, где не было рынка как такового. Как уже говорилось, сухопутные грузовые перевозки были очень дороги и имели смысл только для государства, которое вкладывало деньги как в медленные, так и в скоростные виды транспорта для своих собственных целей, особенно для снабжения армии и передачи информации.

Роль системы общественного транспорта, римской cursus publiais, или по-гречески dromos, оставалась ведущей на всем протяжении византийской истории. С IV по середину VI в. в ней было создано два основных подразделения — обычный регулярный транспорт (cursus clabularis или platys dromos) и быстрый транспорт (cursus velox или oxys dromos). Первый, с использованием повозок, запряженных быками, лошадьми или мулами, был предназначен для основных грузовых перевозок, а второй — для быстрой доставки курьеров или имперских чиновников в нужный район. Эта система была частично реформирована в начале правления Юстиниана I префектом Востока Иоанном Каппадокийским. В дальнейшем оба подразделения, ответственные за медленный и быстрый транспорт, по-видимому, были объединены, но и после этого существовала отлаженная система почтовых станций, с небольшим числом гужевых или верховых животных для обслуживания каждой из них, В конце V — начале VI в. почта содержалась за счет государства, покупавшего на золото товары, необходимые для ее снабжения у местных землевладельцев или иных крупных собственников. Лошадей и других почтовых животных выращивали на специальных государственных фермах, а почтовые станции обслуживались потомственными почтовыми работниками, освобожденными от всех дополнительных государственных налогов и повинностей. Использование почтовых животных строго контролировалось государством, и на это выдавались особые ордера префектами соответствующих провинций или магистрами официорум (magisters officiorum), ответственными за курьерскую почтовую связь. После административной реформы 760-х гг. было создано особое управление почтой под руководством высшего почтового чиновника — логофета.

Деятельность дромов (dromos) была тесно связана с логофетами стад, отвечавшими за фермы, поставлявшие животных для транспорта и почты, особенно за метата — конные заводы Азии и Фригии, унаследовавшими обязанности от прежних praepositus gregum, надсмотрщиков за скотом. Они отвечали за снабжение армии лошадьми и другими животными для перевозок людей и грузов. К XI в. эта система приобрела полувоенный характер, и ее содержание было возложено на соответствующие регионы, а те из хозяев, кто работал на почтово-транспортные нужды, также, как военнослужащие, освобождались от остальных государственных повинностей.

ПРАВИТЕЛЬСТВО И АДМИНИСТРАЦИЯ

Гражданские административные органы в существенной степени представляли собой фискальную администрацию. Основными ее функциями были сбор, учет, распределение и перераспределение всех форм фискальных ресурсов, необходимых для нужд государства. Судебная деятельность осуществлялась властями различного уровня, правосудие вершилось в тех же инстанциях, что и сбор налогов. Величина собранного налога могла меняться от года к году в зависимости от внутреннего и международного положения Византии. К эпохе Константина I государственные финансы управлялись тремя ведомствами: преторианскими префектами, «священной казной» (sacrae largitiones, буквально — «священные щедроты») и «частным фиском» (res privata, буквально — «частное дело»). Наиболее важную роль играли преторианские префекты. На их канцелярии был возложен сбор, учет и распределение земельных налогов. Каждая префектура соответствовала определенной территории, хотя было проведено несколько реорганизаций. В начале правления Константина существовали три обширные префектуры: Восток (от Мезии и Фракии на Балканах до Верхней Ливии в Африке), Иллирик, Италия и Африка; Галлия, включавшая в себя Британию и Тингитанию в Северной Африке. В 440-х гг. они были преобразованы в четыре префектуры: Галлия, Италия с частью Иллирика, Северная Африка и Восток. Префектуры Галлии, Италии и большей части Северной Африки были утрачены империей в середине и в конце V в., остались только префектуры Восток и Иллирик, однако после войн Юстиниана префектуры Италия и Африка были воссозданы. Каждая префектура делилась на диоцезы (римская форма этого термина — dioecesae), находившиеся под руководством заместителей (vicarius) префекта. Диоцезы, в свою очередь, подразделялись на провинции во главе с губернаторами. Последней административной единицей была «община» (civitas или polis), делившаяся на округа (territorium), в рамках которых и совершался учет и сбор налогов. Налоги взимались в самой разнообразной форме, однако самым важным являлся регулярный земельный налог. Его обычно взимали в денежной форме, однако после финансового кризиса III в. и в результате реформ Диоклетиана и Константина налог в значительной мере стали также взимать натурой — зерном, продовольствием или иными продуктами, которые поступали на многочисленные государственные склады, откуда их могли забирать военные и чиновники, которые часть своего жалования получали в форме пайков (annonae). После финансовой стабилизации в IV–V вв. натуральная форма налога была в принципе заменена денежной, — если производители могли получать деньги за свой товар, — однако правительство всегда готово было принимать налоги и натурой, особенно когда того требовала военная необходимость. Префектуры на уровне диоцезов и в первую очередь провинциальных властей также отвечали за работу почты, государственных оружейных мастерских, а также за общественные работы. Последние — обслуживание мостов, дорог, зернохранилищ, предоставление рабочих рук и квалифицированных специалистов для особых работ — осуществлялись путем обложения всего населения или особых его групп, в зависимости от характера деятельности.

Другие финансовые ведомства, «священная казна» и «частный фиск», возникшие из дворцовых служб раннего Рима, имели более ограниченные функции. Отделения сакральной казны ведали золотыми и серебряными рудниками, чеканкой монеты, государственными швейными мастерскими и «воинскими дарами» — регулярной или осуществлявшейся по особым оказиям выдаче войскам денежных сумм по определенным поводам — дням рождения и восшествия на трон императоров и т. д. Священная казна располагала своими отделениями в каждом диоцезе и представителями в городах и провинциях, которые ведали сборами с гражданских земель, которыми она управляла с середины V в., и прочими доходами, такими как сборы на снабжение войск лошадьми и на другие материальные нужды армии. Частный фиск, res private, находившийся под управлением комеса (comes), ведал налогами с имперских земель, каким бы ни было их происхождение (полученные путем конфискации, наследования, дарения, или выморочные). Департамент comes sacrarum largitionum имел сложный облик, каждое отделение его отвечало за собственный тип владений и доходов. В VI столетии он, кроме того, стал ведать государственными доходами и той частью их, что шла на содержание императорского двора, для чего было создано новое управление — патримониум (patrionium).

В дальнейшем структура обеих ведомств подверглась новым изменениям. В особом фиске создано было пять независимых отделов, включая исходный res private, каждый из которых отвечал за свои виды расходов и имуществ, а местные отделения сакральной казны в диоцезах постепенно подчинили префектам претория. Этот процесс ускорила ситуация VII в. При Ираклии произошла централизация выпуска монет, после чего сохранились крупные монетные дворы в Равенне, Александрии, Карфагене и в самом Константинополе, а шесть провинциальных монетных дворов были закрыты. В правление того же Ираклия и в последующие примерно двадцать лет священная казна исчезает как самостоятельное ведомство. Примерно в то же самое время префектуру Восток (префектура Иллирик практически исчезла вместе с потерей империей большей части Балкан) разделили на области во главе с логофетами (logothetes), которые теперь стали сановниками, подчиненными только сакелларию (sakellarios) и самому императору.

Роль сакеллариев — главноуправляющих имперской экономикой и финансами — оттеняет произошедшие в ту пору изменения. Возросшая роль этих близких к императору и его двору сановников свидетельствует о том, что в это время происходил процесс централизации, в котором императоры играли более чем активную роль, отражавший кризисную для империи политическую и финансовую ситуацию, существовавшую в 640-х гг. и позднее. Новая система управления окончательно складывается к середине VIII столетия. Логофет имперского казначейства (genikon logothesion) отвечал за сбор поземельного налога и связанных с ним податей, начальник воинского казначейства (stratiotikon logothesion) — сбором податей на нужды комплектования армии и военного налога; особое управление идикон (idikon) занимался снабжением армии вооружениями, императорскими мастерскими и всеми вопросами, связанными с производством вооружений. Различные отделы, прежде входившие в «частный фиск», обрели самостоятельность; ведомством государственной почты, прежде управлявшимся magister officiorum, теперь руководил особый логофет. Прочие отделы, первоначально являвшиеся частью императорского двора, например священная опочивальня, превратились в самостоятельные казначейства и палаты, отвечавшие за различные области хозяйственной деятельности, в то время как собственно опочивальня, или koitфn, обзавелась собственной сокровищницей, обслуживавшей домашние расходы.

Трудности, с которыми сталкивалось правительство во второй половине VII в., можно понять на примере временного изменения роли чиновников, именовавшихся коммеркиариями (kommerkiarrioi), прежних comites commerciorum. Прежде подчинявшиеся «сакральной казне», они в середине VI в. перешли в распоряжение префектов претория, и до начала VII в. их основная роль состояла в контроле за производством и продажей шелка, являвшимися государственной монополией. Позднее они становятся ответственными за военное интендантство и за сбор натуральных налогов. Таким образом, kommerkiarrioi и связанные с ними склады представляют собой учреждение, прежде ведавшее государственным производством и продажей предметов роскоши, но в результате административного кризиса середины VII в. сделавшегося ответственным за важнейшее дело снабжения армии, по всей видимости, залатав тем самым брешь, с которой, видимо, не смогли справиться префектуры. Такая структура сохранялась вплоть до административных реформ Льва III (717–141).

Примерно с 730–731 гт. роль отдельных kommerkiarrioi начинает постепенно урезаться. Вместо высокопоставленных, наделенных широкими полномочиями коммеркиариев, связанных со складами (apothkkai), появляются имперские коммеркии (kommerkia), исполняющие родственные, но более ограниченные обязанности по крайней мере до 830-х гг.; сами же kommerkiarrioi действуют теперь вместе с провинциальными военными властями в районе портовых центров, превратившись в своего рода таможни, контролирующие внешнюю торговлю империи. Свидетельством дальнейшей эволюции византийской фискальной системы стало появление в провинциях и военных округах-фемах фискальных чиновников-диокетов (dioiketai), собиравших налоги, которые учитывали и проверяли эпопты (epoptai) и экзисоты (exisotai); все они находились в подчинении логофета геникон. Координацией сбора гражданских и военных податей и фискальной деятельностью в фемах занимались особые чиновники — протонотарии (protonotarios), появившиеся в 820-х гг. и несшие ответственность перед центральным финансовым департаментом — сакелл ионом (sakellion).

Эти структуры функционировали с незначительными модификациями до конца XI столетия. Начиная с этого времени сбор и контроль налогов в каждой провинции все более сосредоточиваются в руках единственного чиновника-практора (praktor), первоначально представлявшего собой мелкого фискального агента. К XII столетию практоры превращаются в координаторов сбора и контроля налогов, работавших вместе с писцами-апографами (apographeus), на которых была возложена обязанность составления подробных описей всех подлежащих налогообложению земель.

Ряд новых реформ центральных и провинциальных налоговых служб империи провел император Алексей I. Были назначены новые управители центральных служб: логофеты секрета (logothetes secreta), то есть отдельных служб, исполнявшие роль верховных контролеров; великие логариасты (logariastks), ведавшие службой налогообложения, и великие логариасты имперских владений (включая государственные приюты). Император также пересмотрел все основные налоги и реформировал чеканку монеты, значительно увеличив количество младших номиналов с учетом растущего спроса на драгоценные металлы в торговле и повседневном товарообмене.

Значительные изменения в хозяйственном управлении империей произошли также в XII столетии с распространением институции пронойи, дословно — «попечительство» или «забота» (pronoia). Этот термин в Византии означал передачу государством права собирать в определенных фискальных районах или имперских поместьях налоги, подати или арендную плату за пользование государственным имуществом, получая определенную часть этих доходов. Подобное право жаловал подданным сам император, как носитель государственного интереса, и хотя термин «пронойя» обладал широким толкованием, особенно часто она жаловалась в награду за военную службу. Этот новый институт, связанный с уступкой государства частным лицам части фискальных функций, стал частью процесса децентрализации власти в империи, о чем говорилось выше. Важно подчеркнуть, что первоначально пронойя жаловалась только в рамках правившей императорской семьи Комнинов, включая дальних родственников, и что хотя император Мануил как будто бы обращался с этим правом довольно либерально, в более широком масштабе оно распространяется лишь после событий 1204 гг. и появления в Византии феодальных институтов западного происхождения. Вне сомнения, эти события не могли не повлиять на образ жизни византийцев и, конечно, ускорили процесс расширения диапазона лиц, которым могла жаловаться пронойя. Однако пронойя предоставлялась не только отдельным лицам с широким кругом полномочий — она могла жаловаться и группам лиц иногда и с суженными правами; правительство, по крайней мере, формально, сохраняло за собой право отобрать собственное пожалование, и это пожалование почти никогда не носило наследственного характера.

Сложившаяся в это время фискально-административная система сохранялась до конца существования Византии, претерпевая лишь незначительные изменения как на центральном, так и на провинциальном уровнях. Однако по мере усиления власти магнатов за счет ослабления имперской власти, особенно в правление Палеологов (1261–1453), участие государства в распоряжении экономическими ресурсами сокращалось, а налоговое бремя, давившее на производителей, росло. Имперская же бюрократия становилась все более продажной и проводила интересы тех, кто мог заплатить за определенную фискальную политику или использовать для этого свои связи. Уже в XII в. появляется весьма значительное число жалоб на злоупотребления чиновников, которые, посещая провинции, притесняли и обирали крестьян и даже землевладельцев, а в последующий период эта ситуация еще ухудшилась. При отдельных правителях, являвшихся способными финансистами, — таких, как Андроник II, — государство на время получало возможность восстановить контроль над хозяйством и финансами, но эти успехи были сведены на нет некомпетентностью и злоупотреблениями чиновников, своекорыстием магнатов и междоусобными войнами. Кончилось тем, что государство оказалось неспособно содержать боеспособную армию для обороны от врагов.

НАЛОГООБЛОЖЕНИЕ: ПОТРЕБНОСТЬ, СБОР И УЧЕТ

Основной принцип налогообложения в поздней Римской и Византийской империях состоял в том, чтобы максимально усилить эксплуатацию, а следовательно, и доходы. В позднеримский период цель эта достигалась тем, что уплата налогов на зарегистрированную как подлежащая налогообложению, но не возделывавшуюся землю возлагалась на соседних землевладельцев, что именовалось adiecto sterilium. Налог взымался согласно формуле, связывавшей земельный участок (характеризовавшийся площадью, качеством почвы и типом возделывавшейся культуры) с рабочей оилой (принцип capitatio-iugatio). Земли, которые не обрабатывались и не использовались под пастбища, не облагались прямым налогом. Налоговые расценки пересматривались сначала раз в пять лет, а потом — раз в пятнадцать лет, однако на практике это делалось не столь регулярно. В VII–VIII вв. был произведен ряд изменений. Каждое налоговое подразделение, община или округ, было обязано выплатить определенную сумму, распределявшуюся среди налогоплательщиков, несших коллективную ответственность за недоимки. Таким образом, существовала коллективная ответственность налогоплательщиков данной местности, в частности, за земли, которые находились в этой местности, но почему-либо не обрабатывались. Компенсацией за эти дополнительные расходы могли быть определенные налоговые льготы, но если данная община брала на себя обработку земли, за которую она была ответственна, то такого рода льготы не действовали. В тот же период города теряют роль основных посредников в сборе налогов — этим стали заниматься в основном имперские чиновники в провинциях.

Самым важным изменением, произошедшим после VII в., стала регистрация и учет имуществ для сбора налогов, исходя из платежеспособности производителей, а не просто из потребностей государственного бюджета. Одним из важнейших результатов этого процесса стало превращение Византии в страну с лучшей системой описания земель и регистрации имуществ в средневековом мире, а также с весьма сложной структурой бюрократии, выполнявшей эти задачи. Другим важнейшим моментом был отход от увязки земли и рабочей силы (capitatio-iugatio) и введение отдельно земельного налога (kanon) на землю и отдельной подушной подати, или налога «с очага» (kapnikon), который взимался с каждого дома. Конечно, эти изменения произошли не сразу, и в законодательстве империи нет указаний на то, когда именно это произошло, но процесс этот завершился к середине IX в., а возможно, и ранее.

Помимо основного земельного налога, существовало еще множество дополнительных налогов, а также повинностей, включая принятие на постой военных и командированных чиновников, ремонт дорог, мостов, укреплений, поставка для государственных нужд угля и дров и т. д. Эти установления существовали и в позднеримскую, и в средневековую эпоху. Но были виды землевладений, освобожденных от большинства дополнительных налогов и повинностей, прежде всего земли военнослужащих и те, которые использовались для нужд государственной почты.

Хотя основной поземельный налог и налог с очага сделались теперь основными элементами налоговой системы, ее еще более усложнял широкий диапазон чрезвычайных и разовых сборов. Помимо уже упомянутых экстраординарных налогов натурой или услугами правительственные налоговые чиновники начали вводить все больше и больше налогов по собственному усмотрению, в виде платы за собственные услуги и компенсации за постой, переводя их в денежную форму, то есть заменяя определенную повинность денежными выплатами. Во второй половине XI в. растущая коррупция бюрократии в сочетании с обесцениванием монеты из драгоценных металлов едва не привели к краху всей финансовой системы. Однако фундаментальные изменения в ней были произведены только в начале XII в., когда император Алексей I вынужден был произвести преобразования из-за растущей инфляции, сложности и произвольности старой налоговой системы. Система налогов была значительно упрощена, ставки стандартизированы, подвергся сокращению огромный штат чиновников. Однако и в новых условиях, поскольку знать и богачи добивались для себя многих налоговых льгот, основное бремя налогов все тяжелее ложилось на плечи крестьянства, и в результате социальное расслоение в империи — возраставшее по мере эволюции новой средневизантийской элиты и ее превращения в аристократию по положению и рождению — становилось все более явным.

Примерно с конца IX в. в системе коллективной ответственности за необрабатываемую землю произошли определенные изменения. Эти земли теперь могли временно освобождаться от налогов, изыматься из ведения своего фискального округа и отдаваться под специальную опеку. Вместе с тем в тот же период, стремясь укрепить фискальную основу и соперничая с земельной аристократией, само правительство стало преобразовывать фискальные земли в государственные, так что рента, которую платили государству как землевладельцу, теперь мало чем отличалась от государственных налогов. Путаницу увеличила и система «попечительств», хотя она представляла собой альтернативный способ перераспределения ресурсов.

До конца XII в. правительство было способно эффективно контролировать фискальные ресурсы империи. Однако в этот период растут власть и влияние аристократии, которая бросила вызов государству еще в X в. Именно этот слой начиная с конца XI в. выдвигал из своей среды императоров, и прочность власти очередного правителя во многом основывалась на его умении поддерживать целый ряд междусемейных альянсов, скреплявшихся браками, предоставлением губернаторских постов и так далее. После событий 1204 г. процесс перехода имперской власти к аристократии еще усилился, и знать все в большей мере фактически правила страной, а значит, и ее финансовыми ресурсами. Централизованное налогообложение — поземельный налог и связанные с ним платежи — по-прежнему оставалось основанием правительственной финансовой системы. Однако, по мере сокращения территории империи, все большую роль начинала играть внешняя торговля, с самого начала ограниченная конкуренцией и военной мощью итальянских морских держав. Тот факт, что в последний период существования империи kommerkion — налог на торговлю, — стал предоставлять больше средств, чем земельный налог, показывает, с какими тяжелейшими проблемами столкнулись императоры в этот период.

К концу XIII в. земельный налог взимался на основе фиксированных ставок, которые периодически пересматривались в зависимости от местных условий и других факторов, в то время как налог на рабочую силу принял форму налога на сельскохозяйственных арендаторов и их хозяйства. Сохранилась и система косвенных налогов и платежей, за которые частично были ответственны крупные землевладельцы. Их целью часто являлось удовлетворение тех или иных государственных нужд, например, оплаты наемных войск или выплаты дани иностранным государством. На Пелопоннесе в начале XV в. был случай, когда учрежденные турками (контролировавшими этот регион в течение 16 лет) налоги после возвращения земель к империи были сохранены византийскими чиновниками, так что в местный налоговый словарь вошли турецкие термины ushr (десятина) и haradj (поземельный налог).