Разве я не хорошенькая?

— Так что все-таки случилось? — поинтересовалась она, не в силах сдержать любопытства. — Неужели Жаклин удалось-таки соблазнить какого-то старого богатого дурака и теперь его семейство пытается вырвать его из ее цепких пальчиков?

Реймонд был искренне признателен детективу, что тот не ответил на вопрос.

Вторая соседка по имени Тори оказалась еще хуже. Ее комментарии были откровенно злобными.

— О, конечно, у женщин вроде этой Жаклин в жилах ледяная вода, а не кровь. В жизни не видала никого более фальшивого, чем Жаклин Деверно. Достаточно только взглянуть на ее волосы и сиськи, и сразу поймете, о чем я говорю. Она — сплошь ложь и обман!

Реймонда передернуло от отвращения, но вовсе не потому, что хоть одно из обвинений соответствовало правде. Если бы даже он не был близко знаком с обсуждаемой женщиной, уже по отчету понял бы, что Жаклин-Хуана унаследовала свою внешность от матери и тетки — сестер Родригес. Ее красота была врожденной, а не результатом ухищрений современной пластической хирургии или мастерства парикмахера.

Все же он не стал сбрасывать со счетов, что многое из сказанного соседками могло быть и правдой, и его настроение испортилось.

— Она постоянно посещала самые разные курсы, — ядовитым тоном продолжала Тори. — Все, что могло повысить ее ценность и сделать идеальной приманкой для какого-нибудь старого дурня. Осанка и уход за лицом и телом. Маникюр. Изобразительное искусство, музыка. Современная литература. И это помимо курсов машинописи и стенографии. Даже кулинарные курсы. А когда я спросила, зачем ей это надо, она расхохоталась и ответила, что если секс не сработает, то хорошая еда тоже довольно надежный путь к сердцу мужчины. Что ж, возможно, ей стоило бы испробовать свои поварские таланты на Кеннете, потому что сексом ей явно не удалось добиться желаемого. Он, в конце концов, бросил ее, так ведь? Могу признаться, что в жизни своей не была так счастлива, как тогда, когда увидела ее рожу после того, как Кеннет сообщил ей, что женится, но не на ней!

И только последняя из соседок отзывалась о Жаклин более сдержанно. Менее осуждающе и с симпатией. Это была Лиз, дальняя родственница Вудроу.

— Вы должны понять, — в какой-то момент сказала Лиз, — что у Жаклин было тяжелое детство, и это наложило неизгладимый отпечаток на всю ее дальнейшую жизнь. Однажды ночью, когда мы были дома вдвоем, Жаклин призналась, что ни один человек, который не жил так, как она, никогда не поймет ее отношения к деньгам. И виной тому не только крайняя нищета, в которой прошло ее детство и ранняя юность. Но и неизвестный отец, и ранняя смерть матери, и тяжелая болезнь тетки. Она никогда не говорила прямо, но, похоже, та не один год болела перед смертью. Мне кажется, Жаклин так и не оправилась от всех этих ужасов.

Да, Реймонд не сомневался, что так оно и было. Его собственная мать умерла в муках, хотя и иного другого рода, и на него ее смерть тоже произвела неизгладимое впечатление. Ему легко было представить, как должно было повлиять на девочку двенадцати — пятнадцати лет постоянное нахождение рядом со смертельно больной теткой, да еще и в крайне стесненных денежных обстоятельствах. Наверное, Жаклин считала, что деньги могли бы спасти жизнь Каталины. И возможно, была права.

— Мне кажется Жаклин совсем не плохая, — продолжала Лиз. И Реймонд вынужден был признать, что она довольно хорошо разобралась в характере его жены. — Мне было очень жаль ее. Она мне даже нравилась, но другие девчонки просто ненавидели ее. И все из-за зависти. Ну, Жаклин… она просто ошеломляющая красотка, правда ведь? И все их приятели вечно пытались приударить за ней. Не могу сказать, чтобы Жаклин хоть чем-то обнадеживала их. Вообще-то по натуре она не кокетка. Но, черт, надо смотреть правде в глаза: стоило ей войти в комнату, и у мужиков рты сами собой открывались и они неотрывно пялились на нее. В первую очередь потрясала, конечно, фигура. Ноги почти от ушей. Про грудь я уж и не говорю. Ну и еще волосы, черты лица, отличная кожа. Словом, сами понимаете… Знаете, тот парень, что женился на ней, мой дальний родственник. Я его толком не знаю, но кое-что о нем слышала от Вудроу Стреннинга. Он чертовски богат и уже немолод. Возможно, он получил как раз то, чего хотел: представительную красавицу жену и роскошное тело для сексуальных забав. Говорят, он женился меньше чем через полгода после их знакомства, так чего же он сейчас спохватился? Ему следовало бы сначала как следует узнать, с кем он связывает свою жизнь. Но он и не подумал об этом. Ему не терпелось как можно скорее залезть к ней в трусы, так ведь?

Услышав столь циничное заявление, Реймонд поморщился… потому что это частично было правдой. Он не побеспокоился узнать, что за человек его будущая жена. Никогда не расспрашивал ее о прошлом. Возможно, подсознательно не хотел ничего этого знать. Он сам предпочел поверхностность в их отношениях. Сам себя обманывал, больше чем Жаклин.

— Она получила то, к чему стремилась, и он тоже, — констатировала Лиз. — На мой взгляд, это честная сделка. В конце концов, брак по любви не такая уж прекрасная штука. Я знаю, о чем говорю, пробовала. Дерьмо это!.. Эй, послушайте, я надеюсь, что Жаклин этого не услышит. Мне бы ужасно не хотелось, чтобы она решила, будто я ненавижу ее, потому что это совсем не так. Я бы хотела быть ее подругой, только это невозможно, она никого не подпускала близко к себе. Думаю, она боялась любви, вообще любой серьезной привязанности. Да-да, определенно боялась.

Да! Так и есть! — понял Реймонд, вскакивая на ноги и дрожа от возбуждения. Это все и объясняет. Она боялась любви, боялась полюбить его! И однако же полюбила. А иначе с какой бы стати плакала, когда пришла к нему в ванную? Беспокоилась, что хочет его слишком сильно? Смог ли он успокоить ее, прогнать этот страх своей любовью сначала в душе, потом в постели? Ему казалось, что да. Жаклин была мягкой и нежной в его руках и буквально сияла радостью и глубоким удовлетворением.

— Скажи, что любишь меня, — прошептала Жаклин, заглядывая в его зеленые глаза.

Теперь Реймонд был рад, что сказал: да, любит, хотя в тот момент сам не знал, почему решил доставить ей это удовольствие. Тогда он еще не решил судьбу их брака, не был уверен, продолжит ли жить с ней или разведется.

Но теперь он знал совершенно точно, что будет делать.

Реймонд перемотал пленку на начало. Когда он убирал две оставшиеся кассеты и страницы отчета обратно в конверт, в коридоре раздались легкие, пританцовывающие шаги Жаклин. Тогда он быстро бросил конверт в верхний ящик стола — как раз перед тем, как она сунула голову в его «берлогу».

— Могу я войти или ты все еще занят своим отчетом?

Он постарался вести себя естественно, а не так, будто видит ее впервые в жизни.

— Нет, уже закончил, — спокойно ответил Реймонд.

— И? — Жаклин толчком открыла дверь шире и вошла.

Он пытался не смотреть на нее вожделеющим взглядом, но получалось это плохо. На ней был бархатный домашний светло-кремовый костюм, подчеркивающий все ее приятные округлости. Черные волосы она скрутила в небрежный узел на затылке. Лицо чистое, без макияжа. Она выглядела молодой, свежей и умопомрачительно красивой. От слез не осталось и следа. Жаклин улыбалась теплой, довольной, какой-то расслабленной улыбкой.

— О, беру свои слова назад, — поспешно сказала она. — Не желаю ничего знать об этом отчете, пока сам не захочешь рассказать мне. А что, Вудроу уже звонил?

— Нет, пока еще нет.

— Тогда почему бы тебе не позвонить самому и не покончить с этим? Мне совершенно не хочется, чтобы звонки испортили нам вечер.

— Сколько еще до ужина?

— Примерно четверть часа.

— И каких же гастрономических сюрпризов мне надо ждать? — спросил Реймонд, любовно оглядывая жену.

— Телятина по-венски с гарниром из шампиньонов и салат из свежей зелени. Сыр, потом мороженое с фруктовым салатом, и бутылка «Клико», которую ты припрятал в холодильнике. Конечно, к горячему я подам кьянти. Знаю, что ты поклонник шардонэ, но я категорически против белого вина с мясом.

Реймонд очень старался не думать о том, какое место она отводила кулинарии в охоте за мужем, что было нелегко в свете только что прочитанного и услышанного.

— Вудроу бы согласился с тобой, — сообщил он. — Кузен понимает толк в таких…

— Вудроу, Вудроу, — раздраженно перебила Жаклин. — Не могу понять, что ты нашел в этом поверхностном хвастуне!

— О, у Вудроу есть такие глубины, о которых ты даже не подозреваешь.

— Ха! Не смеши меня! В твоих суждениях есть глубина, Рей, это безусловно. А Вудроу составляет свои мнения, не вникая в суть явлений. Даже странно, что он добился в жизни успеха.

— Ты не права, дорогая, но я не собираюсь с тобой спорить.

— О, пожалуйста, не спорь. Я слишком счастлива сегодня, чтобы тратить время на пустые препирательства. Ладно, Рей, долго не задерживайся. Время приближается к одиннадцати, и мой несчастный желудок просто возмущен пренебрежением к его потребностям. Учти, у тебя осталось десять минут максимум.

— Я приду не позже, чем через пять.

— Буду ждать. — И она исчезла.

С Реймондом остался только соблазнительный аромат ее духов да воспоминание о прелестной улыбке на столь же прелестных губах. Ему не приходилось сомневаться в ее заявлении о том, что она счастлива. Это было заметно по всему ее виду.

Неужели Жаклин решила, что может больше не бояться своих чувств к нему? Она несколько раз сказала, что любит его, пока они занимались сексом в душе и потом, когда вернулись в постель. Она повторяла это снова и снова.

И сам он делал то же самое. Как тут было удержаться, когда любовь вскипала у него внутри и рвалась наружу каждый раз, едва он оказывался рядом с Жаклин. Правда заключалась в том, что никогда в жизни он не был так счастлив, как повстречав свою драгоценную Жаклин. Кому какое дело, охотилась она за его деньгами или нет? Сейчас он чувствовал, нет, был совершенно уверен, что планы ее изменились, что она сама изменилась.

Но, естественно, Вудроу не поверит ни одному его слову. Скажет, что все это сентиментальная чушь. И добавит, что Реймонд обманут маленькой сексуальной хищницей и собственной неспособностью устоять перед зовом плоти.

Но он не будет слушать всех этих аргументов. Вудроу в конце концов узнает правду о Жаклин. К их пятому юбилею свадьбы он, возможно, смирится с этим, а к десятому даже полюбит жену своего родственника и друга.

А пока Реймонд решил избегать всех дискуссий по поводу Жаклин. Пусть Вудроу считает, что он оставил жену при себе лишь до тех пор, пока не насытится ее телом. Лучше так, чем непрестанно выслушивать, что надо избавиться от нее, а не то она поймает его в ловушку, из которой ему уже не выбраться.

Реймонд потянулся к телефону и набрал номер. Три гудка, пять, восемь, никакого ответа. Он уже готов был повесить трубку, признав поражение, как Вудроу откликнулся. Язык его слегка заплетался.

О Господи! Кузен пил довольно редко, в основном только когда был чем-то расстроен.

— Вудроу, привет, это Рей, — со вздохом сказал Реймонд, — Проиграл на скачках?

Вудроу горько рассмеялся.

— На самом деле, выиграл. Если говорить о деньгах, конечно.

— А если не о деньгах?

— Ну, давай скажем так: Веселая вдова испортила мне день.

— Каким образом?

— Самым обычным. Господи, ну и ядовитый же язык у этой женщины!

— А ты не знал, что она там будет? — Вудроу замешкался с ответом, чем подтвердил подозрения Реймонда. — Наверняка знал, — сказал он. — Поэтому и отправился туда, так? Ты ведь неравнодушен к ней, правда?

— Не смеши меня! Я ее терпеть не могу. Она — олицетворение всего, что я презираю в женщинах!

— Да, я это уже слышал, — сухо ответил Реймонд.

— Ты прочел отчет? — резко сменил тему Вудроу.

— Прочел.

— И?

— Чертовски убедительно.

— Это точно. И что ты теперь собираешься с ней и всем этим делать?

— Ничего… Пока…

— Так и знал, что ты скажешь именно это. Что ж, я снимаю с себя всякую ответственность. Ты предупрежден, Реймонд. Помни, что я тебе скажу: месть — это весьма непростой путь. Ты можешь причинить больше боли себе, чем объекту твоей мести.

— Я признателен тебе за внимание и участие. Извини, что вчера вечером не сдержался. Ты был совершенно прав, что сказал мне.

Еще бы, теперь появился реальный шанс сохранить его брак! Потому что сейчас он сделает все возможное, чтобы узнать свою жену, а не только ее тело, и начнет с того, что расскажет ей о себе. Он доверит ей вещи, которые не доверял никогда и никому, даже Вудроу. А потом наступит день, когда она убедится в истинности его любви, и тогда, возможно, расскажет ему о себе.

— Хотелось бы мне, чтобы кто-то в свое время предупредил меня по поводу Сузан, — пробормотал Вудроу. — До проклятой свадьбы.

— О, ты не стал бы никого слушать. Ты был околдован Сузан, совершенно без ума от нее.

— Да, в этом мой недостаток. Вечно я западаю на женщин, которые мне решительно не подходят. Ладно, забудь. Я не втюрился в Веселую вдову. Просто хочу…

— Залезть к ней в трусы, — закончил за него Реймонд.

— Нет, черт побери. Я не желаю, чтобы на ней были проклятые трусы. Я не желаю, чтобы на ней было хоть что-нибудь. — Он застонал. — Забудь, Рей. Я выпил больше положенного.

— Это заметно. Что ты намерен делать дальше? Может, мне приехать и побыть с тобой?

— Знаешь что, Рей, кончай-ка говорить со мной как старший брат. Ты, конечно, и брат, и старше меня, но это не повод опекать меня. К твоему сведению, я сейчас отправляюсь в тот же бар, где мы были вчера вечером. И домой я не собираюсь возвращаться раньше завтрашнего утра. Там у меня назначена встреча с Беатрис.

— С Беатрис? Какой такой Беатрис? — удивленно спросил Реймонд.

— С очаровательной рыжей бестией, которую я подцепил там вчера вечером, после того как ты ушел. Чем-то похожа на твою Жаклин, но только внешне. Беа же чертовски богата, так что ее интересует только мое тело. А это приятная перемена.

Реймонд вздохнул.

— Нет, Вероника была не права. Все-таки именно деньги корень всех зол. Но секс — вторая по значению величина.

— Это верно. Иначе ты бы не делал вид, будто продолжаешь жить со своей чертовкой-женой, жадной маленькой ведьмой из-за какой-то там мести. Надеюсь, она заслуживает этого, потому что каждый день, что ты мешкаешь, обойдется тебе десятикратно. Такие цыпочки не выпустят из своих загребущих ручек ни доллара, который только смогут урвать. А судья на процессе будет удивляться, какого дьявола ты не избавился от нее сразу, как заполучил отчет. Ты потеряешь свое главное оружие, если будешь продолжать в том же духе. Ты понимаешь это, а Рей?

— Вудроу, это моя личная жизнь. Я не указываю, что тебе делать. А ты, пожалуйста, не указывай мне.

— Верно. Тогда будь дураком, если желаешь. — И он повесил трубку.

Реймонд медленно опустил свою трубку на рычаг и задумался. Неужели Жаклин все же обманывает его?

Нет, в это он отказывался теперь верить. Она любит его, а он — ее. Они просто не очень хорошо знают друг друга. Пока. Но время поможет ему исправить ситуацию. И начнет он сегодня же вечером.

9

Жаклин искренне гордилась тем, как накрыла стол, какой приготовила ужин, и совершенно заслуженно. Навыки, приобретенные на курсах деликатесной кулинарии, обошедшиеся ей почти в триста долларов, наконец-то пригодились. Хотя, если говорить откровенно, она не очень нуждалась в каких-то там курсах: готовить ей приходилось с двенадцати лет, и она стала крупным специалистом в этой области.

— Черт, Жаклин, отлично выглядит! — воскликнул Реймонд, входя в столовую. — А уж пахнет так, что прямо слюнки текут. О, и цветы на столе! Я чувствую, что слишком небрежно оделся для такого праздничного застолья.

— Нет-нет, Рей, дорогой, мне нравится, как ты одет. — Жаклин поцеловала его в щеку и села за стол напротив него.

Овальный стеклянный стол понравился ей сразу, как только она увидела его. Он удивительно подходил к столовой — комнате с огромным, занимающим одну из стен окном, выходящим на центр Сан-Диего, залитый огнями в этот воскресный вечер.

— Тебе идут джинсы, — продолжила она. — У тебя подходящая фигура для такой одежды. Высокая и поджарая, с длинными ногами и отличным крепким задом. Ух, как ты хорош! — И Жаклин причмокнула от удовольствия.

— Дорогая! Ну что ты!..

— Ой, покраснел, покраснел! — засмеялась она.

— Ты что, специально пытаешься смутить меня?

— Да разве я позволю себе такую вольность? — Жаклин продолжала весело смеяться. Если у Реймонда и были пороки, то она заметила только один: муж временами бывал несколько чопорным. Хотя, видит Бог, последние два дня чопорностью и не пахло. Ни в спальне, ни за ее пределами…

— Не знаю, — задумчиво протянул Реймонд. Жаклин моргнула, несколько озадаченная неожиданной странноватой ноткой в его голосе.

— Что ты хочешь этим сказать?

Он взял бокал, который жена предусмотрительно наполнила кьянти и сделал глоток.

— Я подумал о том, как мало мы на самом деле знаем друг о друге.

Жаклин оцепенела от ужаса, но вскоре поняла, что Реймонд не имеет в виду ничего зловещего и угрожающего. Он спокойно попивал вино и выглядел довольным и расслабленным. Однако инстинктивная реакция на его небрежное замечание показала ей, что, как бы она ни была счастлива с ним, над ней постоянно будет довлеть страх, что когда-нибудь муж узнает правду о ее прошлом. Как сможет она объяснить ему, каким человеком была до встречи с ним? Или ту вымышленную историю детства?

Никак не сможет. В этом-то все и дело. Отсюда и ее постоянное беспокойство.

Но, по крайней мере, она может рассчитывать на то, что Реймонд никогда не окажется в ее родных краях. Сан-Диего и бизнес по производству спортивного инвентаря и одежды для игроков в гольф бесконечно далеки от нищего мексиканского или пограничного с ним техасского городов, где прошли ее детство и юность. Да и Реймонд не увлекается путешествиями, даже и по делам. Как истинный бизнесмен, он посылает доверенных лиц, которым поручает проведение переговоров, проверок и тому подобных дел. Он недавно признался ей, что до их медового месяца не выезжал из Калифорнии почти семь лет. А теперь, после свадьбы, когда он стал главой семьи и — она искренне надеялась — собирается стать отцом, ему. и вовсе не захочется покидать столь любимый им Сан-Диего. Так что шансы, что он когда-либо встретит кого-то из ее прошлого, кто выставит ее в неприглядном свете, крайне малы, практически равны нулю.

Ну а если он и окажется когда-либо в Лос-Анджелес — что, конечно, более вероятно, чем в дальнем и захудалом Эль-Пасо, — то кого он там может встретить? Бывших соседок по квартире? Конечно, она наболтала им много чего лишнего, но при каких обстоятельствах муж может разговориться с ними? Пожалуй, ни при каких. Кеннет же опасности не представлял. Бывший босс никогда не скажет о ней ни одного плохого слова, ведь это он виноват перед ней. И кроме того, Реймонд знает о нем. Она рассказала ему всю правду о Кеннете Нортоне, умолчав лишь о том, что была влюблена в него. Она восхищалась им, его энергией, честолюбием, наслаждалась его физической близостью. Когда Жаклин впервые легла с ним в постель, то была потрясена, какой Кеннет отличный любовник, намного опытнее и интереснее, чем те мальчишки, с которыми ей доводилось иметь дело прежде.