Тайна Воланда

Статья про испытание «невидимого самолета» и книга о «красном бароне» — как две половинки разорванной купюры. Пароль. Возможно, он откроет «второе дно» булгаковского романа и объяснит, почему прототипом Воланда стал Роберто Бартини — инженер, художник, физик, пилот, подпольщик, аристократ… Парадокс Агриппы: «Я — Бог, я — герой, я — философ, я — демон, я — весь мир, на деле же это просто утомительный способ сказать, что меня нет».

«Человек-невидимка».

Истина проявляется в мелочах. В книге И.Чутко можно прочитать о том, что главный конструктор носил очень старое пальто и шапку, которой впору было чистить обувь. Работал в полутьме. Писал странные картины. «Одну комнату в квартире он попросил маляров выкрасить в ярко-красный цвет, другую сам разрисовал таким образом: на голубом потолке — солнце, чуть ниже, на стенах, — поверхность моря, волны в белых барашках, кое-где островки. Чем „глубже“, ниже по стенам, тем зелень воды становилась гуще, темнее, и в самом низу — дно». В красной комнате барон работал, а «на дне» отдыхал — пил бурду из крепчайшего чая и кофе со сгущенкой — один к двум — и кушал вафельный торт «Сюрприз».

(Был такой случай: в тридцатые годы один наш разведчик зашел в берлинскую парикмахерскую и с непривычки дернулся, когда его стали брить с холодной водой. Сообразительный парикмахер позвонил в гестапо).

Рассказывая о картинах Бартини, Чутко особо подчеркивает фантастичность сюжетов: «…про то, чего никто не видел, но нельзя сказать уверенно, что такого быть не может». Явно неземные пейзажи, солнце — маленькое, нездешнее, похожее на яркую звезду, необыкновенные сооружения и летательные аппараты… А эта картина описана в первой статье о «невидимке», напечатанной еще при жизни конструктора: «На другом рисунке было море, волны и остров. На острове невероятно высокая башня, каких не бывает и быть не может, уходящая сквозь подсвеченные снизу облака. И на кончике башни, за облаками, чуть ли не среди звезд — белый огонь».

Картин у Бартини было много, — почему же Чутко (или сам Бартини) выбрал именно эту — с явно аллегорическим маяком? Последователь Рерихов непременно вспомнит о Башне Шамбалы. Белый свет на вершине исходит из таинственного кристалла, называемого Чантамани. Тибетские ламы утверждают, чтс мелкими осколками этого камня владеют десятки посвященных, выполняющих свою тайную миссию в разных странах. Похожая легенда была известна в духовно-рыцарских орденах раннего Средневековья. Говорили о чудесном камне, разбившемся на два или три осколка; меньший из них был вделан в знаменитое кольцо Соломона, а из большого выточили чашу Святого Грааля — ту самую, из которой Апостолы причащались на Тайной Вечере. После казни в нее собрали кровь Учителя. Красиво и неправдоподобно… Но все, кто рассказывал нам о Бартини, отмечали, что на его галстуке была булавка с каким-то блестящим камушком. Эту же булавку он прикалывал на шарф, — если надевалось пальто.

И.Чутко: «…Некоторые странности в его поведении, в том, как он воспринимает окружающее, можно было заметить еще задолго до гимназии. Например, он ничего не боялся: в пять лет, был случай, темным осенним вечером ушел один в заброшенный парк князей Скарпа, чтобы увидеть фею, жившую, по преданию, в боковой башне пустующего замка. К этой башне, сложенной из небольших ноздреватых валунов, чуть подует ветер — гудевшей внутри на разные голоса, добрые люди и днем-то решались приближаться только компаниями. В парке Роберто заблудился, заснул под папоротником».

В последнем издании «Красных самолетов» есть эпизод с неким гипнотизером и телепатом. Он предложил проверить наличие таких способностей у зрителей. Здесь появились слова, которых не было в первых изданиях: «…оказывается, по части телепатии пятнадцатилетний Роберто может поспорить с самим маэстро».

«Типичный прогрессор!» — полушутя-полусерьезно уверял нас один таганрогский знакомый Бартини, большой почитатель Стругацких. В доказательство он привел немало случаев, когда барон отвечал на вопрос раньше, чем его успевали задать. Знали за ним и другую странность: Бартини почему-то не чувствовал жажду и голод, и коробка с вафельным тортом стояла на рабочем столе, — как напоминание. Однажды конструктор упал в обморок прямо у чертежной доски — забыл вовремя попить! То же самое произошло в минавиапромовской столовой , когда Роберта Людвиговича заставили пригубить водку. Об этом вспомнили два человека, — они утверждали, что Бартини был абсолютным трезвенником.

— Чепуха! — убежденно сказал С., старый приятель Бартини. — Ел и пил он как все. Женщин любил. А вот то, что без чувств его находили — факт. Талантливейший визионер был, по-нынешнему — контактер: без страховки «улетал» на несколько часов! Смотреть страшно было: бледный, под глазами темные круги, — как после глубокого запоя. В шараге его таким и запомнили — сидит часами, глаза закрыты, в лице ни кровинки. А потом выдавал сумасшедшие проекты… Был такой случай: в конце сорокового года, когда Ту-2 еще не летал, Бартини предсказал, что максимальная скорость будет почти на сто километров меньше ожидаемой. Сперва прогноз не подтвердился: опытный экземпляр достиг расчетной скорости. Туполев, конечно, посмеивался… И что вы думаете?! Серийные машины — с усиленным, по требованию ВВС, вооружением и с другими моторами — развивали скорость, предсказанную Робертом Людвиговичем! Ну откуда он мог знать, что «движок» АМ-37 снимут с производства? Таких случаев было немало — достаточно, чтобы понять: это не расчет, не интуиция. Как, извините, рассчитать — в каком гастрономе хороший коньяк дают? А ведь ни разу не ошибся! Удивительный был человек, — какой-то… неземной, что ли? Не помню, чтобы он на кого-нибудь голос повысил. Совершенно одинаково держался, разговаривая с министром и с чертежником. В кабинете Бартини царил полнейший беспорядок: бумаги лежали везде — на столе, на полу, на подоконнике — в несколько слоев… Но в этом хаосе была какая-то система: он никогда ничего не искал, брал нужный чертеж из кучи не глядя. 

8. «В МОЕМ СОЗНАНИИ СОВЕРШАЕТСЯ ТАИНСТВО…»

«Не понятое вами остерегайтесь называть несуществующим», — говорил Бартини. В одной из работ он пишет: «Есть Мир, необозримо разнообразный во времени и пространстве, и есть Я, исчезающе малая частица этого Мира. Появившись на мгновение на вечной арене бытия, она старается понять, что есть Мир и что есть сознание, включающее в себя всю Вселенную и само навсегда в нее включенное. Начало вещей уходит в беспредельную даль исчезнувших времен, их будущее — вечное чередование в загадочном калейдоскопе судьбы. Их прошлое уже исчезло, оно ушло. Куда? Никто этого не знает. Их будущее еще не наступило, его сейчас также нет. А настоящее? Это вечно исчезающий рубеж между бесконечным уже не существующим прошлым и бесконечным еще не существующим будущим. Мертвая материя ожила и мыслит. В моем сознании совершается таинство: материя изумленно рассматривает самое себя в моем лице. В этом акте самопознания невозможно проследить границу между объектом и субъектом ни во времени, ни в пространстве. Мне думается, что поэтому невозможно дать раздельное понимание сущности вещей и сущности их познания».

Если нет будущего и прошлого, что же остается? Нечто, не имеющее длительности и соединяющее одно небытие с другим. Стало быть, мир вообще не существует? Единственный способ избежать этого абсурда — признать другой: все времена существуют одновременно. «Прошлое, настоящее и будущее — одно и то же, — говорил Бартини. — В этом смысле время похоже на дорогу: она не исчезает после того, как мы прошли по ней и не возникает сию секунду, открываясь за поворотом». Так считал и Мишель Нострадамус: возможность предсказаний он объяснял «самим фактом абсолютной вечности, включающей в себя все времена».

(«Он заранее знал, что Берлиоз попадет под трамвай!» — сказал Иван Бездомный, оказавшись в сумасшедшем доме. И это ему тоже было предсказано).

В пятидесятые годы Бартини начал писать автобиографическую киноповесть «Цепь». В прологе — далекое будущее, но само действие начинается в позднем неолите, с таинственного рождения великана Ра-Мега, зачатого в момент взрыва Сверхновой. И.Чутко пересказывает этот сюжет в «Красных самолетах»: «Счастливыми для него оказались самые первоначальные обстоятельства: его родители в брачную ночь подверглись действию космического излучения, вызвавшего когда-то переход неживой материи в живую. Почему бы не не предположить, что те же силы внешней природы могут перевести живую материю на некую более высокую ступень? Если, конечно, не считать, что человек и без того уже сейчас — венец творения…».

Космическая сила, однажды сотворившая живое из неживого, перевела отдельно взятого счастливца на сутпеньку выше и сохранила новые свойства у его потомков. Что может быть прекраснее? Почему же в самых светлых эпизодах «Цепи» царит пронзительная печаль? Повествование обрывается в начале XX века. Но автобиографического героя — последнее звено цепи его воплощений — зовут не Роберто, а Ромео. Ро, — как называли мальчика домашние… «Его привела сюда рука, которая правит судьбами смертных», — пишет Бартини.

Мы предположили, что «красный барон» родился в России. Здесь никогда не было князей Скарна, — но в генеалогических книгах Европы их тоже не оказалось. Кому же принадлежал заброшенный парк, в котором заблудился маленький Роберто? Чтобы убедиться в том, что И.Чутко не ошибся, записывая за Бартини, достаточно прочитать фамилию «Скарпа» наоборот: Апракс. Не намекает ли барон на верхневолжское имение графов Апраксиных, оказавшееся на дне Иваньковского водохранилища? Возможно, земли Апраксиных соседствовали с поместьем его настоящих родителей. «Российский след» мы обнаружили и в «Цепи»: в последней главе Ромео отправляют учиться в Пажеский корпус. Единственное заведение с таким названием находилось в Санкт-Петербурге, на Садовой улице, в бывшем дворце графа Воронцова. 

9. «МЫ ВСЕ ОБЯЗАНЫ ЕМУ ОЧЕНЬ И ОЧЕНЬ МНОГИМ»

Проследив до истока любое великое событие, мы непременно обнаружим какой-нибудь пустяк — случайную обмолвку, пометку на полях книги, забытую лабораторную чашку… Время — тот самый рычаг, которым можно перевернуть мир. Даже легкое дуновение ветерка способно породить лавину следствий и повлиять на историю. А если это делать целенаправленно? «Мы имеем множество фактов, собранных достойными доверия людьми, — писал К.Циолковский. — Факты эти доказывают присутствие каких-то разумных существ, вмешивающихся в нашу жизнь». Классическое руководство по выявлению прогрессорской деятельности дали братья Стругацкие. Они полагали, что такие действия «…не могут не сопровождаться событиями, доступными внимательному наблюдателю. Можно ожидать, например, возникновения массовых фобий, новых учений мессианского толка, появления людей с необычными способностями, необъяснимых исчезновений людей, внезапного, как бы по волшебству, появления у людей новых талантов».

В начале XX века нечто подобное происходило в действительности: в трущобах и дворцах вертелись столики, деревенские колдуны наставляли монархов, мистические шабаши сотрясали астрал. Ждали Мессию, который подарит человечеству самоновейшую религию. А за три года до первой мировой войны лидеры Теософского общества Чарльз Ледбиттер и Анни Безант объявили, что Иисус и Майтрейя — разные имена одного Учителя, и Он уже воплотился в индийском мальчике Кришнамурти. Затем последовал откат. Проникновение человека в запредельные области было решительно пресечено. Одновременно проводилась усиленная пропаганда новых технических идей: Менделеев увидел во сне свою таблицу, Сикорскому снились огромные аэропланы, глухой «основоположник космонавтики», очнувшись среди ночи, набрасывал схемы реактивных аппаратов. Это подкреплялось массовым показом «наглядных пособий».

Задолго до первых цеппелинов над Америкой барражировали загадочные дирижабли с моторами, прожекторами и остекленными кабинами. Когда в небо поднялись «этажерки», нам стали демонстрировать образцы для техники следующего поколения — многомоторные самолеты, удивительно похожие на «летающие крепости» Второй мировой войны. В тридцатые годы над Скандинавией часто видели ракетоподобные объекты, а в середине сороковых началось нынешнее нашествие «тарелочек».

«Дядя Роберт, ты умеешь рисовать самолеты?» — спросил однажды маленький сын профессора Румера. Бартини улыбнулся: «Только этим я и занимаюсь». В начале пятьдесят пятого года он обратился за помощью к Королеву: требовалось сделать десяток продувок модели сверхзвуковой амфибии. Договорились, что Бартини приедет в Подлипки. Сергей Павлович, любивший эффектные жесты, несколько затянул совещание «гвардейцев» — заместителей и ведущих специалистов, — а когда появился Бартини, главный конструктор представил его как своего учителя.

«Мы все обязаны Бартини очень и очень многим, — сказал Королев скульптору Файдыш-Крандиевскому. — Без Бартини не было бы спутника. Его образ вы должны запечатлеть в первую очередь».

Впечатление, произведенное спутником, было ошеломляющим: взрыв удивления, радости и страха захлестнул весь цивилизованный мир. Один американский пастор объявил «Красную луну» знаком близкого конца света. Между тем, биограф Королева Ярослав Голованов с нескрываемым изумлением пишет о том, что вплоть до самого запуска космические дела никого не интересовали, — кроме самого Королева и нескольких его соратников.

Кому же на самом деле понадобился этот блестящий шар? И насколько случаен был дуэт спутника и знаменитой фантастической утопии И.Ефремова «Туманность Андромеды»? Работу над этой книгой Ефремов закончил в сентябре 1956 года — за тринадцать месяцев до спутника. В январе следующего года роман начал печататься в журнале «Техника-молодежи». Вопрос о спутнике решался летом 1957 года, но даже сам Королев не был уверен в том, что его удастся запустить до конца года. Между тем, в сюжете «Туманности…» очень важное место занимает… «спутник №57»!

Ефремовский роман стал для нашей фантастики эпохальной вехой — ничуть не меньшей, чем спутник для науки. Стоит только припомнить дерзновенные мечты советских фантастов 50-х годов: ветроэнергетика, солнечные батареи на колхозных крышах, ледоколы, прожигающие паковый лед струями горящей нефти… За год до «Туманности…» тот же журнал опубликовал научно-фантастический рассказ об изобретателе, переделавшем карбюратор своей «Победы». Он получил прибавку аж в двадцать «лошадей»! «Перепад давления» был слишком велик: тридцатый век, развитой коммунизм, звездные экспедиции… Убогие поделки фантастов-«пятидесятников» мгновенно обратились в прах. Можно по-разному относиться к ефремовскому роману, что-то вызовет сегодня только усмешку, но тогда «Туманность…» оказала громадное воздействие на умы. Это почувствовали и на Старой площади. Писателю твердо пообещали Ленинскую премию и массовые тиражи, если он «ввернет» скульптуру Ильича в отдельное издание. Ефремов отказался. Вместо этого он «ввернул» другой монумент — «…изваяние человека в рабочем комбинезоне Эры Разобщенного Мира. В правой руке он держал молоток, левой высоко поднимал вверх, в бледное экваториальное небо, блестящий шар с четырьмя отростками передающих антенн. Это был памятник создателям первых искусственных спутников Земли».

— Иван Антонович не был знаком с Бартини, — сказала нам вдова писателя Таисия Иосифовна Ефремова. — Разумеется, я могу поручиться только за те двадцать лет, что мы прожили вместе.

Примем к сведению.

В «предсмертном» письме 1966 года (писатель лежал в больнице в очень тяжелом состоянии) Ефремов наказывал Таисии Иосифовне «…помнить, что все письма, ни экспедиционные, ни семейные, фото, записи, адреса — ничего не сохранилось от периода 1923-1953 гг. Я все уничтожил, опасаясь, что в случае моего попадания в сталинскую мясорубку они могут послужить для компрометации моих друзей. По тем же причинам я не вел никаких дневников». (Обратите внимание: записи и фотографии уничтожены с 1923 года, — когда в России появляется Бартини. Ясно также, что документы были уничтожены в январе, феврале или начале марта пятьдесят третьего — до смерти Сталина). И далее: «Оставшись одна, ты подвергаешься опасности любой провокации… Может прийти сволочь, прикинувшись твоим или моим другом, а потом обвинить в какой-нибудь политической выходке и схватить, а то и посадить. Вот это памятуй всегда, не пускай неизвестных людей; пустив, никогда не говори откровенно».

Весной шестьдесят пятого В.Казневский встретил Бартини и Ефремова на Гоголевском бульваре. Писателя он узнал сразу, — видел его на вечере в одном из НИИ. 

10. НЕ ВСКРЫВАТЬ ДО 2197 ГОДА

Москва, начало семидесятых. Друзья и коллеги Бартини с удивлением заметили, что он резко изменился. «Это выглядело так, словно Роберт Людвигович чего-то боялся, — рассказывал И.Чутко. — Даже самые близкие люди должны были договариваться о встрече по телефону, — иначе он не подходил к двери».

Угрожала ли ему какая-нибудь опасность? Вполне возможно. Со слов Бартини известно о трех попытках покушения на его жизнь — в Берлине, в Севастополе и в Москве. В последний раз это случилось в 1967 году, в самом центре столицы: «москвич» с погашенными фарами пытался сбить его на улице Кирова. Вряд ли это было связано с работой, — только в плохих книжках похищают или убивают военных конструкторов.

— Отчего же, и такое бывает, — возразил один из наших консультантов. — Помнится, лет двадцать назад агенты «Моссад» убрали одного западного конструктора: он подрядился сделать Хусейну гигантскую пушку для обстрела Израиля. Но я не удивлюсь, если окажется, что «Моссад» здесь совершенно ни при чем. А что касается Бартини… Вряд ли нужно верить всему, что он говорил. О нестыковках в его биографии органы отлично знали. Были ниточки, за которые можно потянуть, и желающие копытом били, но… Похоже, кто-то на самом верху приказал оставить барона в покое.

Загадочная жизнь Бартини оборвалась в ночь с 4 на 5 декабря 1974 года. Или — завершилась?.. Когда его нашли на полу ванной, из крана хлестала вода, на кухне горел газ. В этой смерти явно были обстоятельства, заставлявшие тех, кто знал ученого, что-то недоговаривать. Человек умирает на восьмом десятке, а спустя двадцать лет друзья и коллеги качают седыми головами: «Странная смерть!» И переводят разговор на другое…

…Ночью Бартини почувствовал себя плохо, встал из-за стола, опрокинув стул, и прошел на кухню. Зажег газ, не приготовив чайник или кастрюлю. И стал набирать воду в ванной. Потом упал навзничь, ударившись головой об косяк. Такова, в общих чертах, милицейская реконструкция. Но именно в ту ночь барон написал завещание, приложил к нему черный пакет и спрятал за плотной шторой, которая всегда наглухо закрывала окно. Вероятно, он ждал гостей. И кто-то действительно посетил квартиру Бартини сразу после его кончины. Вряд ли они приходили днем, а ночью штору не открывали, — чтобы включить свет и основательно просмотреть все бумаги. Видимо, на это и рассчитывал Бартини. Как вошли эти гости — неизвестно, зато ясно, как уходили: входная дверь была заперта изнутри, но окно, выходящее во двор — настежь…

— Пакет был тщательно заклеен, — вспоминал В.Казневский. — А в завещании Роберт Людвигович просил запаять его бумаги в металлический ящик и не вскрывать до 2197 года. К сожалению, эта просьба не была выполнена.

«Достоверных, бесспорных сведений о нем у нас не очень много, — пишет И.Чутко, — и едва ли они будут значительно пополнены. Особенно сведения о первых 20-25 годах его жизни. Для этого пришлось бы разыскать документы, которые, возможно, еще хранятся в Австрии, Венгрии, Югославии, Германии, Китае, Сирии, на Цейлоне». Даже в «советской» биографии барона зияет разрыв — семь лет, с двадцать третьего по тридцатый. В первых изданиях «Красных самолетов» про это время вообще ничего нет, — как нет ни слова об аресте и шараге, о работе в Новосибирске. В издании 1989 года остались «неохваченными» лишь двадцатые годы. Умолчание очень красноречиво, особенно в контексте завещания. Бартини понимал, что «собрать сведения» о его жизни до 1923 года очень трудно, — значит, искать нужно именно в двадцатых годах.

В 1987 году вышла в свет уникальная книга — «Наука и техника СССР. 1917-1987. Хроника». Из нее можно узнать, что в 1923 году Совнарком издал декрет об организации большой экспедиции в Монголию и Тибет, «Красный путиловец» освоил выпуск тракторов и так далее… Единственная «авиационная» новость — постройка аэросаней конструкции Туполева. Но уже в следующем году взлетел первый цельнометаллический самолет АНТ-2, а также первый пассажирский — АК-1. В Москве было основано Общество изучения межпланетных сообщений, опубликована книга Цандера «Перелеты на другие планеты» и работа Циолковского «Ракета в космическом пространстве». 1925 год: первая конструкторская группа по вертолетам, первый тяжелый бомбардировщик ТБ-1, первый в мире самолет — «летающее крыло», первый дальний перелет, крупнейшая в мире аэродинамическая труба… Но в двадцать третьем году произошло событие, которое составители хроники пропустили: весной было объявлено о первых всесоюзных соревнованиях планеристов в Коктебеле. Полеты начались в конце сентября, и тогда же в Крым приезжал Бартини.

Считается, что идея планерных соревнований на горе Узун-Сырт принадлежит летчику, конструктору и художнику Константину Арцеулову.Юн же стал первым председателем оргкомитета. Известно также, что Арцеулов дружил с поэтом и художником Максимилианом Волошиным — «коктебельским чародеем». Площадку для будущих стартов они выбирали вместе. Поэт-мистик неизменно присутствовал на открытии соревнований, наблюдал за полетами, знакомился с планеристами и конструкторами.

«Дом Волошина был одним из культурнейших центров не только России, но и Европы», — писал Андрей Белый. Сотни людей жили там каждое лето — поэты, писатели, актеры, художники, композиторы, ученые. В 1925 году, например, в волошинском доме гостили четыреста человек! Среди них — М.Булгаков с женой… А в булгаковском архиве сохранился путеводитель по Крыму, изданный в двадцать четвертом году. Карандашом отмечены строчки, рассказывающие о судьбе тех, кто решит отдохнуть в этом ужасном месте: «Крымское сирокко доводит нервных больных до исступления. Люди умственного труда чувствуют ухудшение… Неудобство комнат, полное отсутствие медицинской помощи… Как только мраком окутывается долина, идут они в свои комнатки и спят, тревожимые страшными сновидениями». О таинственных свойствах здешних мест знали еще в древности: не напрасно Овидий поместил в киммерийскую пещеру бога сна Гипноса и сына его Морфея. Это постоянно «подтверждали» и гости Волошина: первые два дня они спали как убитые.

«В Коктебеле у меня возникла мысль попробовать самому сконструировать настоящий планер», — пишет в своих мемуарах А. Яковлев. У кого еще возникли подобные мысли — здесь, среди киммерийских скал, на стыке моря, земли и неба, прошлого и будущего?

В двадцатые и тридцатые годы коктебельская гора Узун-Сырт свела вместе людей, чьи имена вскоре узнает весь мир — Королева, Ильюшина, Антонова, Мясищева, Яковлева и многих других. Все они в разное время и в разной степени были связаны с Бартини. В известных мемуарах А.Яковлева о «красном бароне» нет ни слова: он недолюбливал Бартини. Но почему молчал Арцеулов? В книге летчика и писателя Марка Галлая «Жизнь Арцеулова» подробно изложены перипетии первого слета и перечислены все известные люди, прошедшие школу Коктебеля. Не странно ли: Арцеулов и Галлай, прекрасно знавшие Бартини, не удостоили его ни строчкой! Может быть, он не присутствовал на соревнованиях двадцать третьего года? Яковлев пишет, что вначале технический комитет возглавлял Н.Анощенко. Но его планер «Макака» признали чрезвычайно неудачным, и от руководства техкомитетом он отошел. О том, кто его заменил, Яковлев умалчивает — очевидно, потому, что в двадцать четвертом году председателем техкомитета Московского Общества друзей Воздушного Флота был избран… Бартини! Могло ли такое случиться, если бы он не принимал участия в первом слете?

Бартини приезжал в Коктебель в 1925 году (в том же месяце, что и Булгаковы) для подготовки очередных соревнований. Следующей весной был удовлетворен его рапорт о переводе в Севастополь, в гидроавиацию Черноморского флота. А еще через год с Научно-опытного аэродрома ушел летчик-испытатель Константин Арцеулов. Он поступил на работу в организацию, занимавшуюся аэрофотосъемкой. Дело было новое, интересное, но для пилота весьма рутинное. Два года один из первых русских асов утюжил небо над горами Внутреннего Тянь-Шаня — как раз там, где обычно помещают таинственную Шамбалу. Странное совпадение: «Туманность Андромеды» И.Ефремов писал в Коктебеле. А десять лет спустя он просил жену после его смерти развеять прах «над скалистыми вершинами тянь-шаньских гор». Среди тех, кто мог помочь ей в этой технически сложной операции, Ефремов назвал авиаконструктора О.Антонова, с которым он познакомился в Коктебеле. Правда, это произошло уже после войны, — если верить Ефремову. Бывший планерист Антонов дружил с Арцеуловым и с Бартини. Он даже написал предисловие к первому изданию «Красных самолетов». А в 1952 году, когда над «красным бароном» вновь сгустились тучи, Антонов устроил его к себе — в Новосибирский научно-исследовательский институт авиации. 

11. УСКОРЕНИЕ ВРЕМЕНИ

В лубянском «Деле» Бартини есть одна странность: из протокола первого допроса следует, что он не выполнил того, что обещал работникам римской резидентуры ОГПУ. Оказалось, что Роберто Орожди вышел на связь с советской разведкой через Маргариту Блуа — молодую женщину, работавшую в советском полпредстве на улице Виа Гаэта. Он должен был передать СССР какое-то изобретение, — настолько важное, что даже строительство самолетов было расценено как обман и дезертирство. Суть изобретения удалось выяснить из «оперативных материалов», поступавших в НКВД: Бартини предложил снизить лобовое сопротивление самолетов и подлодок при помощи сверхвысокочастотного излучения. В шараге он проверил эту идею. Ярослав Голованов пишет об этом в книге «Королев»: «Полищук, Бартини и Соколов в свободное время занимались наукой — ставили опыты, исследовали, как влияет электрическое поле на обтекание конструкций воздушным потоком».

…Остехбюро — так называлась шарага, организованная на территории Болшевской трудовой колонии. Она же — Спецтехотдел, она же — ЦКБ-29. Перед войной здесь собрали цвет советской науки и техники — авиаконструкторов, ракетчиков, аэродинамиков, радистов, судостроителей, двигателистов, физиков-ядерщиков, специалистов по турбинам и по химии полимеров… Настоящий инкубатор идей! Даже не склонный к восторженности Я.Голованов называв шарагу «новой Александрией». «Вырвавшиеся из рудников и с лесоповалов, голодные, избитые, больные люди попали пусть в тюрьму, но тюрьму, где досыта кормили, где спали на простынях, где не было воров, отнимающих валенки, конвоиров, бьющих прикладом в позвоночник, а главное — не было тачек, коробов, бутар, лопат, пил. топоров, не было этого смертельного изнурения, когда их заставляли делать то, что они никогда не делали, не умели и не в состоянии были делать».

Кормили здесь превосходно, алкоголь был строжайше запрещен, прогулки на воздухе обязательны, — неудивительно, что несколько консгрукторов излечились от язвы желудка, а один — от туберкулеза. Людям предоставили возможность заниматься любимым делом, — и. свободные от мелких условностей вольной жизни, они работали, как никогда прежде. К тому же в «новой Александрии» естественным образом исчезли секреты и ведомственные барьеры. «Тайн не существовало! — пишет Я.Голованов. — Собираясь группками, они по многу часов что-то обсуждали, рисовали, чертили пальцем в воздухе и понимали, читали эти невидимые чертежи, схвагив карандашный огрызок, тут же считали, радостно тыча в грудь друг друга клочки бумаги с формулами».

По вечерам в шараге часто устраивали «научные посиделки»: зеки делали доклады, делились планами и идеями. Особенно много слушателей собирали бартиниевскне «лекции».

«Считается, что много самолетов — лучше, чем мало, — рассуждал Бартини. — А много бомб с ипритом, люизитом или чем похуже? И вообще — как определить уровень развития цивилизации? По выплавке стали и добыче угля? По количеству пар обуви на душу населения? Завирально! То же самое, что оценивать греческие полисы но числу выкованных медных ошейников для рабов. Кстати: тонкий железный ошейник был предметом гордости у афинских рабов — все равно, что здесь орден. Но есть универсальный критерий — скорость реализации желания. Сколько времени мне надо, чтобы… ну, скажем, получить огонь? Достать зажигалку, снять крышку, покрутить колесико… А в пещере? Часа три-четыре… Наверное, каждый из вас задумывался над вопросом: что было бы, если бы?.. Если бы египтяне придумали воздушный шар? Если бы лет на сто раньше изобрели телескоп? Если бы Наполеон не отверг с порога проект парохода Фултона? И нельзя ли сократить сроки реализации сегодняшних и будущих изобретений? Я сделал выборку важнейших изобретений за последние три столетия и вычертил график: ось абсцисс — годы, ось ординат — срок реализации… Разброс точек дает среднюю линию, — это говорит о том, что сроки реализации идей сокращаются, повинуясь некой закономерности. Если эта пикирующая кривая коснется оси абсцисс, исчезнет разница между желаемым и действительным».

«Закон ибиса» — так назвал Бартини найденную закономерность. Кривая, похожая на клюв этой птицы, зеркально повторяется на графиках прироста населения Земли, потребления воды на одного человека, выработки электроэнергии и так далее… Все ускоряется: по историческим меркам в одночасье возникают и рушатся огромные державы, новые социальные и технологические идеи с невероятной быстротой охватывают целые континенты, народными массами овладевает страсть к перемене мест. Но именно об этом предупреждал Нострадамус: «События в будущем происходят с нарастающей быстротой». Ускорение… времени?

«Бартини, углубленный в себя, сидел за кульманом и производил впечатление какой-то экзотической птицы в клетке», — вспоминал бывший чертежник шараги Н.Желтухин. В том году, когда родился «красный барон», учитель из Калуги записал формулу реактивного движения. Кончиком стального пера и каплей дешевых ализариновых чернил он послал человечество «в погоню за светом и просгранством». Но уже через несколько лет скромный служащий бернского бюро патентов Альберт Эйнштейн положил этому предел — скорость света. Узда для грядущей дерзости, лимит на экспансию разума, крах тайного стремления стать равным богам…

Нелепое мироздание походило на египетскую пирамиду вершиной вниз: фундамент — дюжина мировых констант, ответственных за то, что мир таков, каков он есть. Полученные эмпирически, константы не были связаны между собой. Свести их воедино, выведя значения из одной формулы — все равно что создать периодическую таблицу законов природы. Пятимерность этого не позволяет. Но расчеты Бартини доказывают, что самое устойчивое состояние Вселенной достигается в шести измерениях: трехмерное пространство в трехмерном времени. В этой модели масса и заряд эквивалентны, вещество является агрегатным состоянием ноля, а Мироздание в целом — одной-единственной частицей, прячущейся под бесконечным множеством масок-манифестаций.

«Существует одно-единственное, отображенное в себе образование, оно все время есть везде. Эта уникальная „частица“. находясь одновременно в разных местах, есть наш мир».

Бартини опубликовал этот вывод в «Докладах Академии наук СССР» (1965, т. 163, №4) и в сборнике «Проблемы теории гравитации и элеметарных частиц» (Атомнздат, 1966). Но он умолчал о некоторых свойствах этого «образования», — например, о возможности мгновенного перемещения в пространстве и времени. 

12. КОНСТАНТА ЖИЗНИ

Августин Блаженный невесело пошутил: «Я прекрасно знаю, что такое время, пока меня об этом не спросят». За полторы тысячи лет ничего не изменилось: о природе времени мы знаем не больше, чем рыба о воде. Время может тянуться, идти и лететь, — но мы по-прежнему считаем это результатом психического состояния субъекта. У психиатров даже термин есть — «дисторсия времени». В экстремальной ситуации слабый человек отключается — «сжимает» время ожидания опасности, — а сильный «растягивает» мгновение и спокойно находит выход. Вот что чувствовал в горящем самолете летчик-испытатель Марк Галлай: «Каждая секунда обрела способность неограниченно — сколько потребуется — расширяться. Кажется, ход времени почти остановился!»

Во время летаргического сна человек не стареет, зато после пробуждения он за несколько дней «набирает» столько же лет, сколько провел во сне. Означает ли это, что локальная дисторсия времени — физическая реальность? Белковая жизнь является экзотермической реакцией, и резкое ускорение личного времени должно сопровождаться быстрым разогревом организма. О необъяснимых возгораниях людей знали еще в древности. Лукреций, например, недоумевал: почему от божественного огня гибнут далеко не самые плохие люди? А патологоанатома Вильтона Крогмана, прибывшего на место самовозгорания 67-летней американки Мэри Ризер, поразил ее обугленный череп: он сжался до размеров кулака!

Заметьте: речь идет только о живой материи. По воспоминаниям очевидцев, «коктебельский чародей» Волошин несколько раз демонстрировал пирокинез — поджигал ткань одним взглядом или прикосновением. Однажды поэт мысленно потушил пожар в подвале своего дома. Бартини показывал подобный «фокус» коллегам из новосибирского СибНИА — для доказательства того, что скорость времени зависит от нашего сознания. «Время трехмерно и пространственноподобно, — говорил барон. — То, что мы обозначаем словами „далеко“ и „давно“ — в сущности, одно и то же. Никакого движения в мире нет, а есть скачкообразная — от „кадра“ к „кадру“ — смена состояний».

Вообразим, к примеру, летящий мяч: сам он трехмерный и, как нам кажется, движется по оси одномерного времени. Его четырехмерное изображение можно представить, как ряд «картинок» — пунктир, который тянется из прошлого в будущее. Так сказать, целокупность… Из всей «киноленты» для нас существует лишь «кадр» настоящего момента — «мгновенный» мяч. Если его обозначить точкой, то его движение во времени образует линию. Мяч в двухмерном времени (пятимерный мир) можно изобразить как «плоскость» из бесконечного множества параллельных линий. Таким образом, пятимерная вселенная должна быть ансамблем миров-дублетов.

В трех-, четырех— и пятимерной Вселенной вечность невозможна в принципе: особо несчастливая комбинация причин и следствии может уничтожить все Мироздание. Вероятность такого исхода исчезающе мала — на биллионы порядков меньше, чем у монетки — упасть на ребро. Но угроза существует и растет с каждым днем. Чтобы исключить малейший риск, монетка должна упасть всевозможно — на орла, на решку, на ребро… По расчетам Бартини, абсолютно устойчивой может считаться только шестимерная Вселенная: трехмерное пространство в трехмерном времени. Иначе говоря, каждое тело имеет объем времени — длину (длительность существования в каждом из миров — число «кадров»), ширину (число дублетов) и высоту (скорость смены «кадров»). Время — не цирковая проволока над бездной, а дерево из бесконечно ветвящихся вариантов будущего.

Дерево как образ Вселенной — символ, пришедший из глубочайшей древности. Сама история человечества началась в тот момент, когда праматерь Еву соблазнили яблоком с Древа Познания: «Нет, не умрете — но станете как боги!..». Яблоко — это тороид, бублик с дыркой, диаметр которой стремится к нулю. Древо миров ветвится по поверхности этого шестимерного яблока — достигает экстремума, «падает» в сердцевину и вновь «поднимается». Было ли у такой Вселенной начало? Будет ли конец? «Мир и конечен и бесконечен», — утверждал Бартини. На поверхности гиперсферы Макрокосма может разместиться бесчисленное количество «точек» — миров, подобных нашему.

Одним из парадоксальных следствий шестимерности является новое представление о размерах физических тел: самые «обширные» объекты — те, которые имеют больше вариантов. А сколько вариантов может быть у самой Вселенной? Один-единственный! Наше трехмерное воображение не способно вообразить это иначе, чем нить, из которой соткан «гобелен» физического мира.

«Эта уникальная „частица“, находясь одновременно в разных местах, есть наш мир».

В последнем издании повести «Красные самолеты» И.Чутко приводит: «Я убрал из моих статей о константах одно следствие. Прошу вас, когда вы сочтете это уместным, сообщить в любой форме, по вашему выбору, что я, Роберто Бартини, пришел к нему математически, не уверен, что не ошибся, поэтому публиковать его не стал. Оно нуждается в проверке, у меня на это уже не осталось времени. Следствие такое: количество жизни во Вселенной, то есть количество материи, которая в бесконечно отдаленном от нас прошлом вдруг увидела себя и свое окружение, — тоже величина постоянная. Мировая константа. Но, понятно, для Вселенной, а не для отдельной планеты». 

13. «ВОЗМОЖНОСТЬ ДРУГОГО МИРА»

Странные видения посещают каждого человека — хотя бы раз в жизни. Многие оказываются в незнакомой местности и встречаются с существами, похожими на людей. Возвращение к реальности происходит почти мгновенно, — порождая догадки о таинственной совмещенности нескольких пространств. Е.Блаватская объясняет это явление так: «Каждый из миров повинуется своим собственным особым законам и условиям, не имея непосредственного отношения к нашей сфере. Обитатели их, как уже сказано, могут без того, чтоб мы это знали и ощущали, проходить через нас и вокруг нас, как бы сквозь пустое пространство, их жилища и страны переплетаются с нашими, тем не менее не мешают нашему зрению, ибо мы еще не обладаем способностью, необходимой, чтобы различать их».

С этим согласен и Достоевский: «Привидения — это, так сказать, клочки и отрывки других миров, их начало. Здоровому человеку, разумеется, их незачем видеть, потому что здоровый человек есть наиболее земной человек, а стало быть, должен жить одною здешнею жизнью, для полноты и для порядка. Ну, а чуть заболел, чуть нарушился нормальный земной порядок в организме, тотчас и начинает сказываться возможность другого мира, и чем больше болен, тем и „соприкосновений с другим миром больше…“».

Но «земной порядок в организме» могут нарушить и муки творчества. Тогда возникает «подсказка» — обычно во сне. «Ночь приносит совет», — говорил Наполеон своим маршалам и нередко откладывал до утра важнейшие решения. Бывало, что он засыпал минут на десять в самый разгар сражения. Шлиману приснилась Троя, Нильсу Бору — модель атома, Кольриджу — поэма… «Учитесь видеть сны, джентльмены!» — самодовольно наставлял коллег химик Фридрих Кекуле. Морфей подарил ему формулу бензола.

«Клочки и отрывки других миров» видел, вероятно, и сам Достоевский. Или — других времен?.. Иначе невозможно объяснить эти строки из «Братьев Карамазовых»: «На месте храма Твоего воздвигнется новое здание, воздвигнется вновь страшная Вавилонская башня, и хотя и эта не достроится, как и прежняя…». Так и случилось: в следующем веке главный храм России был взорван, а на его месте начали возводить гигантскую башню Дворца Советов. Строительству помешала война.

Может быть, перемещение в «параллельный» вариант похоже на путешествие во времени? Эту мысль подтверждает удивительное приключение, которое пережил англииский пилот Виктор Годдард. В 1934 году он попал в грозовую облачность и решил сесть на соседний аэродром, расположенный вблизи шотландского города Дрема. Выйдя из облаков. Годдард не поверил своим глазам: вместо знакомой «грунтовки» перед ним лежала бетонная полоса, а на стоянках — десятки желтых самолетов. Пилот испугался и снова нырнул в облака. Кое-как дотянув до своею аэродрома, он долго не решался рассказать о происшедшем. Но в 1938 году на том аэродроме открыли летную школу и построили бетонную взлетно-посадочную полосу. А все учебные самолеты Королевских ВВС перекрасили в желтый цвет.

Похожий случаи произошел 9 сентября 1990 года в аэропорту Каракаса. Запросил посадку заблудившийся «борт» — чартерный рейс 914, летевший из Нью-Йорка в Майами с 57 пассажирами. Посадку разрешили. Четырехмоторный DC-4 зарулил к терминалу, вызвав веселое изумление пилотов и механиков аэродрома: последние машины этого типа были сняты с линий лет двадцать назад! Когда диспетчер и пилот «сверили часы», оказалось, что «дуглас» занесло из 2 июля 1955 года! Увидев на стоянке самолеты непривычных очертаний — истребители «F-16» венесуэльских ВВС, — пилот испугался и пошел на взлет. Расследование этого происшествия установило лишь то, что в 1955 году не было ни одного ЧП с самолетами «DC-4».

«Живая изменчивость пространства искажает геометрические аксиомы», — писал знаменитый английский астролог, алхимик и картограф Джон Ди. По поводу опубликования первой карты мира Ди заметил: «Теория меридианов Меркатора, пригодная для практической навигации, неприменима для всякой иной навигации». Для «иной навигации» он изобрел специальную магическую астролябию. Ди был убежден в том, что в Гренландии открывается «северо-западный проход», через который можно попасть в «другую Америку».

Баронет Джон Ди — мистик и романтик. Чего не скажешь, к примеру, о знаменитом английском мореплавателе и пирате Мартине Фробишере. В архиве британского адмиралтейства хранятся его сообщения о том, что Гренландия — «живая земля». Капитан докладывал, что береговая линия меняется там с невероятной быстротой, и две шлюпки были раздавлены скалами, которые вдруг сомкнулись на глазах всего экипажа. А впередсмотрящий готов был поклясться на Библии, что ночью слышал на берегу рычание льва и треск ломающихся кустов.

За два столетия до Фробишера на западном побережье Гренландии побывал шведский мореплаватель Гуннар Юнсон. Он тоже свидетельствует о «живой изменчивости пространства»: «И когда я выбрался из ущелья, восстало надо мной яркое голубое солнце. Из зарослей исполинских древовидных цветов вышла женщина в белом одеянии с короной на голове. Я упал перед ней на колени. Внезапно зрение и слух оставили меня. И очнулся я среди голых неприютных скал». Несколько лет спустя эти места посетил англичанин Генри Гудзон. В судовом журнале он написал про встречу с русалкой: «…Ее обнаженная грудь и спина были как у обычной женщины. Бросались в глаза бледная кожа и ниспадающие черные волосы. Но когда она нырнула, мелькнул ее хвост, похожий на хвост бурого дельфина, испещренный пятнышками, как у макрели».

Так уж сложилось, что средневековым путешественникам мы не очень верим. Но вот факт из нового времени: 1820 году на западном побережье Гренландии моряки английского судна «Баффин» видели… город! Капитан Скорсби наблюдал его в подзорную трубу и даже зарисовал — «огромный древний город, изобиловавший руинами замков, обелисками, храмами, памятниками и другими внушительными и впечатляющими сооружениями». А несколько лет назад американский турист Джеймс Слокомб обнаружил в Гренландии большую змею, лежавшую без признаков жизни. Ученые-герпентологи из университета штата Иллинойс оживили пресмыкающееся, но не смогли объяснить, каким образом змея попала в ледяную пустыню за Полярным кругом. Мало того: на Земле этот вид вообще неизвестен!

Бартини утверждал, что Вселенная («тотальный и уникальный экземпляр») является 6-мерным комплексным образованием, обладающим ориентацией и состоящим из произведения трехмерной пространственноподобной и ортогональной к ней времяподобной протяженности. Эти протяженности взаимно переходят друг в друга, а ориентация объекта делает его волной и осциллятором. «В осцилляторе происходит поляризация компонентов фона, преобразование L в Т или Т в L в зависимости от ориентации осциллятора, создающего ветвление L и Т протяженностей». Проще говоря, в шестимерной Вселенной можно перемещаться во времени, используя движение в пространстве. И наоборот… 

14. ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНО ПРОВЕРЕННЫЙ ФАКТ

Шестидесятые годы были золотым веком СССР. Водородную бомбу в шараге не сделаешь, — и партия закрыла глаза на вольнодумствующих физиков. По кисельным берегам госбюджетной реки, под сенью лазеров и «токамаков» вызревали многие науки-подкидыши — от структурной лингвистики до парапсихологии. В те благословенные годы КБ Бартини проектировало ВВА-14 — противолодочный самолет-амфибию вертикального взлета, действующий совместно с подводными танкерами. Эти машины должны были прикрывать военно-морские базы, дежурить в зонах патрулирования советских атомных ракетоносцев и на путях натовских конвоев. По предложению Бартини океанографическое судно «Академик Петровский» исследовало рельеф дна в одном из предполагаемых районов развертывания ВВА-14 — в ста милях к западу от Гибралтара. Подводные телекамеры запечатлели странные скалы, напоминающие развалины огромного города.

Бартини принимал участие в космических экспериментах, опровергнувших гипотезу о панспермии. Было доказано, что даже простейшее живое вещество не может преодолеть межзвездное пространство. На королевских спутниках нашлось место для аппаратуры, проверяющей некоторые следствия «шестимерной» теории. В бумагах Бартини есть упоминание о работе, выполненной совместно с астрофизиками Крымской обсерватории. Эксперимент с радиотелескопом РТ-31 показал, что излучение удаленных звезд и галактик несет информацию не только об этих объектах, но и о структуре самого пространства — то, что мы ошибочно принимаем за «красное смещение». Тогда же была высказана мысль о существовании особых частиц, движущихся со скоростью, в сотни тысяч раз большей, чем скорость света. Они доносят до нас чувства, идеи и образы, рожденные в далеких мирах. Некоторые люди улавливают эти «послания» и пользуются ими в меру разумения, — сами о том не подозревая.

«В другом сообщении будет показано, что (3+3)-мерность пространства-времени является экспериментально проверенным фактом», — писал Бартини в «Докладах Академии наук». Через год была опубликоьана вторая статья о константах — в «атомиздатовском» сборнике «Проблемы теории гравитации» под редакцией К.П.Станюковича. После выхода из печати последнего издания «Красных самолетов», профессор Станюкович позвонил И.Чутко.

— Он поздравил меня с выходом книги, — вспоминает Игорь Эммануилович. — Потом стал говорить о том, что теорию Бартини совершенно не поняли, и только сейчас ему стало ясно все значение бартиниевских открытий. Они вызовут полный переворот в физике, астрономии, космологии и вообще в человеческом сознании. Мы хотели встретиться и поговорить об этом подробнее, но через две недели Станюкович умер.

Переворот в сознании — это достойно прогрессора!

«Красный барон» рассчитал верно: И.Чутко написал о нем увлекательную и вполне «проходную» книгу, а также упомянул его имя в статье о «невидимке». О Бартини узнали сотни тысяч людей, и среди них — несколько ученых-физиков, не поленившихся разыскать его публикации. Уже есть результаты. В майском номере «Техники-молодежи» за 1990 год была напечатана статья физика Виталия Новицкого. Вслед за Бартини (и добросовестно ссылаясь на его статьи о константах) Новицкий пересчитывает известные физические величины в размерности метра и секунды. Автор «идет дальше Бартини», — он приводит расчет силы, нейтрализующей гравитацию и предлагает примерную конструкцию такого аппарата. Шесть лет спустя по каналам ИТАР-ТАСС прошло сообщение, перепечатанное множеством региональных газет: В.Новицкий готов приступить к строительству большого антигравитационного аппарата, а группа молодых архитекторов уже спроектировала «летающий особняк». Упоминание Новицким одной из работ Бартини сопровождается ссылкой на статью Германа Смирнова «Числа, которые преобразили мир» («Техника-молодежи», ь1, 1981), — в ней рассказывается про бартиниевскую статью о константах. Материал Новицкого готовил к печати сам Герман Владимирович. Он же в 1977 году «подсунул» руководству «Техники-молодежи» статью о «невидимом самолете», уже опубликованную в «Изобретателе и рационализаторе»; в перепечатке был упомянут Р.Л.Бартини, консультировавший этот проект. Дотошный читатель обязательно спросит: по какому вопросу создатели «невидимки» обращались к Бартини? Ответ подскажет книга И.Чутко «Красные самолеты», — там есть ссылки на статьи о константах. Бартиниевская Вселенная — это шестимерный гиперсферический экран и образ события, который постоянно смещается в сторону ближайшего из возможных состояний. Каждое живое существо может управлять таким движением — отклонять доступный ему фрагмент мира от наивероятнейшей траектории, — но очень немногие делают это осознанно. «Знание — сила».

Объясняя в письме профессору Ю.Румеру онтологическую связь времени, энергии и информации, Бартини приписал загадочную фразу: «Вряд ли способ прямого преобразования времени в энергию будет дан в ближайшие сто лет». Дан — кем?.. Возможно, вся история человечества — поиск ответа на этот вопрос. 

15. ПРОГРЕССОРЫ И КОНСЕРВАТОРЫ

Статьи о константах «красный барон» подписал полным именем: «Роберто Орос ди Бартини». Но имя оказалось вымышленным, обстоятельства появления в СССР — неясными, а предшествующие годы почти ничем не подтверждены.

— «Загадочный», «таинственный»… Если хотите знать, Бартини был просто большим ребенком! — сказал бывший работник Технического управления Минавиапрома, попросивший не называть его фамилию. — Каждая новая идея завораживала его, он пытался делать много дел сразу, но получалось плохо — летели планы, сроки, премии, заказчик терял терпение… К тому же бартиниевские конструкции всегда были на грани возможного. Одному Богу известно, откуда что бралось: это же работа целых институтов! Но доводить изделие до серии он не умел.

— Бартини не был конструктором в общепринятом смысле, — подтвердил Михаил Александрович Гурьянов, работавший с ним над проектом реактивной амфибии. — Он даже простейший узел не мог рассчитать! Говорил, что закончил политехнический институт в Милане — и не умел чертить! Приехав «помогать в становлении молодой советской авиации», Бартини поступил на работу простым лаборантом-фотограмметристом — и это при тогдашней нехватке инженеров! Зато он был знаком с невероятным множеством вещей за пределами специальности — литература, архитектура, история, — играл на рояле, занимался живописью, владел множеством языков… Его машины рассчитывали и чертили другие люди. Бартини — видел. Сядет, глаза закроет — проходит час, другой, — потом берет карандаш и рисует. Рисовал он превосходно!

…Не имея технического образования, человек отважно предлагает свои услуги правительству другой страны. Его военные изобретения явно опережают время, но довести «до железа» почти ничего не удается: отвлекают бесконечные научные идеи, — настолько «безумные», что их понимают всего несколько человек. Он пытается реализовать некоторые побочные эффекты своей теории — всегда неудачно. Не позволяет общий уровень технологии и… новые идеи. Наконец, гений умирает, скрыв свои работы на долгие годы. Не напоминает ли это судьбу Леонардо? Его знаменитое письмо, адресованное миланскому правителю Лодовико Сфорца, содержало перечень военных изобретений, которые он готов «в подходящее время успешно осуществить»: новые системы орудий, разрывные снаряды, военно-морские средства, новые способы разрушения крепостей, бронированные самоходные артиллерийские повозки — прообраз танков… «…И другие средства удивительной эффективности, никогда ранее не употреблявшиеся», — скромно завершает Леонардо этот список. А напоследок — о своих познаниях в сооружении каналов, в архитектуре, скульптуре и живописи… Биограф Леонардо М.Гукович пишет о гигантском, ни на чем не основанном самомнении гения: научиться всему этому просто невозможно. Да и негде: пятнадцатый век все-таки! Хоть и не сделал он почти ничего из того, что предлагал, кроме нескольких десятков небрежных набросков в записных книжках, — но даже они изумляют своей очевидной преждевременностью! И конечно, все биографы итальянского гения отмечали его способность бросать любое дело на полпути, чтобы забыть о нем навсегда. Количество леонардовской «незавершенки» подавляло его жизнеописателей.

«Все гении похожи друг на друга!» — возразит скептик. Для таких читателей мы приготовили два отрывка.

Д.Соболев, «Рождение самолета»: «При разработке этих летательных аппаратов Леонардо выдвинул ряд замечательных конструктивных идей — фюзеляж в виде лодки, управляемое хвостовое оперение, убираемое шасси».

В.Шавров, «История конструкций самолетов в СССР до 1938 года»: «Бартини впервые у нас предложил убирать шасси полностью».

Но не исключено, что барон специально внушал мысль о своем сходстве с Леонардо. Он все делал «след в след» — рисовал, музицировал, писал стихи, изучал динамику воды и воздуха, предлагал властям кучу смертоносных механизмов и работал над архитектурными проектами. Среди знакомых конструктора не было, наверное, ни одного человека, которому бы он не показал леонардовский способ «зеркального» письма. Да и сами жизненные обстоятельства итальянца ди Бартини — калька с судьбы Леонардо да Винчи. «Леонардо XX века!» — восторгались его биографы. «Леонардо недовинченный!» — шипели завистники.

Очень важно понять бартиниевскую мысль о единстве однородных вещей и явлений. Все существует «одновременно» — прошлое и будущее. Тому, кто воспринимает мир таким образом, Бартини и Леонардо могут видеться одним и тем же человеком — примерно так же, как мы сознаем одной личностью ребенка, юношу и старика. Но почему одни черты демонстративно проявлялись, а другие противоречили образу? Возможно, прогрессор лишь мимикрировал под Леонардо — и тем самым путал некий ментальный след, тянущийся за ним через века. От кого же он скрывался?

На могильном камне двадцатидвухлетнего математика Эва-риста Галуа, погибшего на дуэли, вырезана эпитафия — короткая, как вздох облегчения: «Он не успел». А если бы исход дуэли был другой? Если бы Наполеон не подхватил насморк перед Ватерлоо, если бы Тесла прожил еще лет пять, если бы Эйнштейн не сжег перед смертью свою работу по единой теории поля?.. Бартини предлагал создать специальную науку для изучения исторических альтернатив — экспериментальную историю. «Эта наука будет более или менее произвольно менять судьбы некоторых идей и строить прогностические модели возможного прошлого и настоящего».

Смотрите, что получается: одно из главных действующих лиц в ефремовской «Туманности Андромеды» — историк Веда Конг. В романе «Час Быка» женщина-историк Фай Родис возглавляет звездную экспедицию, а сама история объявлена важнейшей из наук. «Я историк», — представился профессор Воланд писателям на Патриарших. Историком был и мастер — до того, как выиграл в лотерее сто тысяч и получил возможность писать роман. Даже поэт Иван Бездомный стал профессором истории!

Прогрессор Румата из повести Стругацких «Трудно быть богом» — резидент Института экспериментальной истории в инопланетном Арканарском королевстве. В одном из своих интервью А.Стругацкий рассказывал, что в первом варианте повести всемогущего министра охраны звали дон Рэбия. Анаграмма от «Берия». Осторожный редактор попросил братьев не дразнить гусей, — и Рэбия стал Рэбой. Но кто же послужил прототипом Руматы? Намек скрыт в имени «экспериментального историка»: Рум — арабское название Рима.

«Киты не могут спасти китов», — пишет Б.Стругацкий. Иначе говоря, история человечества невозможна без постоянного и целенаправленного вмешательства извне. Принято считать, что единственной целью такого вмешательства может быть ускорение — форсированная эволюция социума и технологии. Но не менее увлекательно ставить палки в колеса: тормоз необходим всему, что чересчур быстро движется. В последнем издании «Красных самолетов» И.Чутко приводит интересное рассуждение Бартини: «Ну-ка, представьте себе, что в какой-нибудь стране, да еще и в такой, где к власти прорвался очередной фюрер, родилось и с колоссальным опережением заданных историей сроков освоено грандиозное изобретение! Равновесие в мире, следовательно, пошатнулось, нарушилось, страна фюрера сразу получила огромный, возможно, решающий перевес над соседями… Что будет? Почему этого не происходит?»

Еще во времена фараонов были возможны тепловые аэростаты, планеры, артиллерия, гальванические батареи и многое другое. А сколько загадочных (и наверняка опасных) изобретений «притормозили» в XX столетии! Очень многое станет понятным, если предположить, что историю движет противоборство двух могущественных сил, не принадлежащих к человечеству — «ускорителен» и «замедлителей». Или, если угодно — прогрессоров и консерваторов… Из века в век длится эта шахматная партия: одни неустанно смазывают скрипучее колесо истории, другие охотятся за «смазчиками» и не пускают в мир новые идеи. Костры инквизиции, застенки контрразведок, услуги киллеров и газетчиков — все средства хороши, чтобы сбросить с доски чужую фигуру.